* * *
Люк медленно выплывал из странного, тяжелого забытья, накрывшего его в коридоре. Пальцы дернулись, и вокруг началась суета. На лоб легли прохладные ладони, фонящие беспокойством и заботой (Белена?), и затем лицо обтерли влажной тканью. Вокруг ясно ощущались сгустки Тьмы, замершие в ожидании атаки — Гвардейцы. За ними мелькали различные разумные, сливающиеся в однородную массу. Подошел еще один неодаренный, пахнущий снегом, холодный и сверкающий. Траун.
— Милорд? — голос Райфа нарушил тишину напряженного ожидания. Люк моргнул, говорить не хотелось, горло саднило, словно сорванное криками. Сила всколыхнулась, приходя на помощь.
— Я в порядке.
— Хвала Великой! — в голосе Райфа скользнуло облегчение, он явно уловил направленное мысленное послание. — Император уже извещен.
— Хорошо.
Веки сомкнулись, Тьма окутала одеялом, даруя покой.
* * *
Мужчина размеренно дышал, успокаивая вздыбленные инстинкты и напряженные нервы. Вдох… выдох… Вдох… выдох… Грудная клетка поднималась и опускалась, напряжение уходило, расслабились сведенные судорогой плечи, оттаяли окаменевшие мышцы.
Ситх постепенно приходил в себя, стоя у окна и глядя сверху вниз на огни Корусканта. Когда до него донесся еле слышный крик его внука, он едва не потерял контроль. Секретарю хватило одного взгляда на крошащуюся под холеными пальцами Императора подставку для стилусов из коросского мрамора, чтобы молниеносно отступить и вылететь за дверь. Опытный мужчина, служащий здесь уже десять лет, он прекрасно знал, когда надо делать ноги, невзирая ни на что. Иначе — смерть.
Такое уже было, несколько раз, и чутье у Дариуса было отменным, не подвело его оно и на этот раз. Как только двери сомкнулись, оттуда потянуло такой жутью, что мужчина предпочел отступить к стене. Подальше. Алые застыли, чутко прислушиваясь к своему Владыке, готовясь выполнить любой приказ.
Так они и стояли, замерев, почти не дыша, ожидая… чего угодно. Время шло, ничего не происходило, постепенно присутствие чего-то жуткого сошло на нет, но секретарь не рискнул навязывать свое присутствие. Если он понадобится — Император позовет. А лезть самому… Жизнь у него только одна.
Палпатин моргнул, потер лицо ладонями. Сила скользнула по связи, показывая, что мальчик жив, в порядке. Сильно утомлен, истощен, но жив. Спит.
Старый ситх даже подумать не мог, что так отреагирует. Неужели так проявляются привязанности? Это было странно… Ново… Болезненно. А ведь Плэгас сделал всё, чтобы такого не было. Действительно всё. Он выкорчевал в своем ученике все стремления к тому, чтобы завести хоть какие-то отношения с разумными, кроме потребительских, он заставил ученика уничтожить свою семью, он раз за разом вырывал ему сердце, пока оно не очерствело окончательно.
И тут такое…
Нет, что-то он чувствовал, связь «учитель-ученик» работала отлично, потом прибавились и кровные узы, пусть и работающие через раз. Но тут понятно… Сын его родился не в результате банального зачатия, а благодаря непонятному эксперименту, чудо и милость Силы, что они вообще хоть что-то чувствуют друг к другу!
Но внук… Малыш самим своим появлением выбил его из колеи. А потом оказалось, что кровная связь соединяет Императора и с ним… И сегодня он это прочувствовал в полной мере. Люк кричал… И он услышал.
Неожиданно Император вздрогнул от пришедшей в голову мысли и метнулся к голопередатчику. Если услышал он, то Вейдер тоже услышал. Силу обожгло чужой яростью, ужасом и бешенством — такой знакомый коктейль. Связь установилась, и Император горячо возблагодарил Силу за то, что «Истец» не в гипере.
— Сын.
— Отец!
Напряжённые взгляды столкнулись и переплелись, спаивая разумы воедино. Сидиус прищурился, складывая руки на груди:
— Не вздумай.
— Что? — попытался придать себе непонимающий вид Вейдер, но мало того, что у него это плохо получилось, так и Сила выдавала намерения ситха с головой. Резня. Это было самое мягкое определение, которое смог подобрать Палпатин для описания желаний, обуревающих в данный момент его сына.
— Именно это, — процедил Палпатин. — Не вздумай лететь к Люку. Он в безопасности, находится на борту «Мести», истощен, это да, но ничего опасного. Отчет я тебе уже переслал.
Вейдер дернулся, но вновь застыл, прикрывая глаза и стискивая зубы. Мужчина дрожал, словно застывший на месте хищник, которого остановили в момент атаки, его раздирало на части, Сила бешеным смерчем закручивалась вокруг бронированного тела. Он рвался туда, где сиял в Силе его ребенок… Но — приказ. Нельзя.
— Спокойствие, сын, — неторопливо, вбивая свою волю в сознание Вейдера, продолжил Император. — Спокойствие. Наши видения не сбылись, Люк избежал опасности, неблагоприятная линия отсечена. Он жив. Здоров. В безопасности. Сейчас он спит. Как только проснется и придет в себя, свяжется с тобой. Распоряжения я уже отдал.
Вейдер закрыл лицо руками, застонав в отчаянии. Невозможность сорваться с места… Ожидание его просто убивало.
— Энакин…
— Да… — прохрипел в ладони Вейдер.
— Люцифер в безопасности. СИБ готовит отчет.
Ситх резко отнял руки от лица, вскидывая голову. Сила бурлила, готовая атаковать, рвать на части.
— Я сам буду курировать расследование, — на лице Палпатина расползлась жуткая усмешка. — Сам.
Вейдер выдохнул, сжимая кулаки, постепенно приходя в себя. Как ему сейчас не хватало Люка! Вот кто мог его успокоить, забрать его ярость и безумие, даруя пусть не безмятежность, но равновесие.
— Сам?
— Сам, — подтвердил Император.
— Это хорошо. Хорошо… Хорошо! — твердо взглянул мужчина. — Я останусь здесь. Все равно операция еще не закончена...
— Вот и чудесно, — ласково улыбнулся Палпатин. — Закончи намеченное, спусти пар. Развейся. Это поможет. И не волнуйся — Люк свяжется с тобой первым.
Вейдер успокоенно кивнул, и Император прервал связь, сойдя с платформы, начиная анализ поведения сына. Что ж… Все прошло лучше, чем он рассчитывал. Он успел до того, как ученик бросился к Люку, успел задавить эти порывы и перевести энергию в более конструктивное русло. Жаль его противников… Вейдер церемониться не будет, снимая стресс и сбрасывая накопленное напряжение. Будет резня… Ничего, если что, это можно оправдать. Волнение за мальчика, покушение… Если правильно подать, галактика обрыдается.
Ситх цинично хмыкнул, покачав головой. Сколько проблем! И сколько возможностей!
* * *
Белтэйн проклинал тот день, когда на планету спустился внук Императора. Визит принес сплошные неприятности, причем не только для него лично, но и вообще для всей планеты.
Мало того что для начала их хорошо потряс отдел финансовых нарушений, это дело было привычное, естественное. Следователи перерыли все документы, залезли в каждый датапад, просмотрели все, до чего дотянулись их длинные цепкие лапы. Нервно, нудно… Знакомо. Каждый год одно и то же…
В целом, губернатор не слишком волновался, да, проверка заставляла нервничать, но не вызывала какого-то иррационального ужаса. Сам он был чист, не желая мараться ради сиюминутных прибылей, он и так был достаточно богат и избытком жадности не страдал. А подчиненные… Ну, кого-то же надо отдавать на растерзание?
И все бы было как всегда, но неожиданный визит спутал весь расклад, обернувшись неимоверными проблемами. На внука Императора совершили покушение.
Никто не знал — кто, никто не знал — как именно, но результат нервировал уже пятый день. Разрушители висели на орбите, не двигаясь с места, а возникшая чуть ли не из воздуха армия следователей по особо тяжким преступлениям сканировала каждую молекулу в поисках вещественных доказательств.
* * *
Окончательно пришел в себя Люк только на четвертый день. До этого он изредка просыпался, «осматривался» с помощью Силы, проверял связи с отцом и дедом… И вновь впадал в забытье. Назвать это сном было нельзя, сны ему не снились, да и не было ощущения хоть какого-то восстановления сил.
Тело болело, мышцы тянуло, словно он занимался тяжелым физическим трудом, долго, на пределе возможностей, шевелиться было невероятно тяжело. А еще чувствовалась усталость. Дикая усталость, как от занятий с Силой, когда выполняешь что-то очень энергозатратное. В общем, так плохо ему еще не было.
Глаза открылись с трудом, почему-то в голове настойчиво крутилась странная фраза: «Поднимите мне веки». Что за бред? И откуда? Проморгавшись, Люк осторожно осмотрелся, насколько это было возможно. Каюта. Его каюта на «Мести». В поле зрения тут же возникло лицо Райфа.
— Милорд, — в голосе гвардейца сквозило неприкрытое облегчение. Еще бы, тут его Люк прекрасно понимал: если бы с ним случилось что-то нехорошее, особенно летальное… Умирали бы его телохранители очень медленно и очень мучительно. Годами. Если не десятилетиями. Фантазия у Палпатина очень богатая…
— Как вы себя чувствуете?
Люк попытался что-то сказать и захрипел. Ему тут же протянули стакан с трубочкой. Жидкость впиталась в пересохшее, ободранное горло, как дождь в песок: с концами, словно и не было.
— Еще.
Капитан протянул еще один стакан, содержимое которого тут же провалилось в желудок. Смазанное горло саднило.
— Хреново… — просипел Люк, откашливаясь и осматриваясь более тщательно. Он лежал на медицинского вида койке, левая рука была исколота: внутривенное питание, судя по всему, рядом несколько непонятных приборов. По периметру стояли Тени, в полной боевой готовности, в углу нервничал пожилой человек в халате — медик, вытягивающий шею в попытках рассмотреть, что творится с его пациентом. Недовольно скривившись, Люк повернулся к Райфу.
— Капитан... — шепот был еле слышен, но гвардейца это не смутило. — Всю эту ерунду, — мальчик шевельнул рукой, — убрать. Меня — на нормальную кровать. Принесите еды. Печеное или отварное мясо. Орехи с медом. Бульон. Принесите голокрон, вы знаете, где он. Всех лишних — вон. Но сначала — организуйте мне сеанс связи с отцом. Немедленно.
* * *
Внешнее кольцо. Скопление Утроба. Клатуин.
Небо над планетой плакало огнем, осыпая ее поверхность сгорающими в атмосфере обломками кораблей. Имперский флот уничтожал противника, сначала как следует проредив пиратскую эскадру, а затем загнав остатки в ловушку возле Клатуина. Пираты сопротивлялись отчаянно, но все их попытки прорваться сквозь строй разрушителей были обречены с самого начала: совершенно озверевший в последние несколько дней Вейдер действовал жестоко и безжалостно.
Вначале никто не знал, чем вызвана такая бешеная, садистская ярость ситха, вроде предпосылок не было, однако через два дня после резкого изменения настроения Главкома кто-то шепнул, что на сына Вейдера было совершено покушение. Подробностей никто не знал, было известно только, что планируемое убийцами не удалось, что внушало надежду на то, что все изменится в лучшую сторону. Если до этого мужчина намеревался действовать более мягко, захватив в плен главарей, так как его смущала слишком хорошая для простых пиратов организация этой эскадры, то после… Никаких пленных, только истребление, что и повлекло за собой некоторую корректировку намеченных планов.
Все произошло быстро. И неотвратимо. Но этого было мало… Хотелось устроить резню. Ему необходима была резня.
И шанс получить желаемое ему представился.
Помимо флота, у слишком хорошо организованных пиратов оказалась и база на Клатуине. Засушливая планета была не очень привлекательна в качестве постоянного места жительства, но вот для того, чтобы переждать неприятности — в самый раз. Вейдер свалился на пиратов, как кара небесная, причем в самом прямом смысле этого слова. Нервничающий ситх, ощущающий, что его дитя находится в очень плохом состоянии, и не имеющий возможности прийти к нему на помощь, изливал на противящихся законам Империи все свое негодование и гнев.
Конечно, базу можно было уничтожить бомбардировкой, но это было слишком просто и нерационально. Поэтому на поверхность высадился десант, пока флот перемалывал остатки пиратской эскадры. Эвакуироваться пираты не успели, за этим ситх проследил, а десант не дал возможности будущим жертвам разбежаться по поверхности планеты.
Вейдер по-хозяйски осмотрел хорошо укрепленный вход в бункер и поднял руку в привычном жесте. Толстенные ворота с грохотом вылетели, после чего пошла потеха. Штурмовики не столько штурмовали, сколько не давали пиратам проскользнуть в щели и улизнуть.
Всю работу Вейдер сделал практически в одиночку.
Переждав шквальный огонь, ситх пошел в атаку, сознательно отпустив себя. Полностью. Даже привычные более-менее штурмовики с трудом сдерживали дрожь, идя следом за Главнокомандующим, за его спиной. От ярости ситха дрожали стены и крошился камень, а разумные просто впали в панику, жуткую, неостановимую. Некоторые попытались сопротивляться, но смотрелись эти попытки откровенно жалко. Невзирая на вооружение, пираты поддались источаемому Вейдером ужасу, с легкостью ломающему их волю. Мужчина прошел сквозь базу, как горячий нож сквозь масло, оставляя за собой только трупы. Единственная заминка возникла только один раз: несколько десятков пиратов, чья воля была покрепче, вместо того чтобы паниковать, впали в агрессивное состояние и оказали отчаянное сопротивление, чему ситх был только рад.
Алый меч запорхал с неимоверной скоростью, отбивая выстрелы прямо в стреляющих, раздались крики боли, ряды обороняющихся начали редеть. После краткого совещания выжившие, к которым неумолимо приближался Вейдер, пошли в атаку, надеясь если не прорваться, то хоть как-то зацепить кажущегося неуязвимым кошмарного воина.
— Вперед! — гаркнул предводитель, и нестройная толпа помчалась в атаку, паля из оружия с мужеством отчаявшихся. Вейдер счастливо рассмеялся и плавно шагнул вперед. Меч описал несколько восьмерок, отбивая выстрелы, пара быстрых шагов, разворот — и вот на пол начали падать трупы. Застывшие штурмовики в полном благоговения молчании смотрели, как ситх… танцует.
Это было настолько же прекрасно, насколько и внушало ужас. Неимоверно точные движения, изящные, ничего лишнего, исполненные смертоносной грации. Высокий мужчина в черной броне двигался словно призрак, скользя между нападавшими и с каждым движением уменьшая их количество. Сейбер гудел, рассекая тела, отражая редеющие на глазах выстрелы. Оставшийся в одиночестве предводитель пиратов, рослый тви'лек, тяжело дышал, прожигая Вейдера ненавидящим взглядом. Пощады он не ждал, но умереть вот так… Выхватив вибронож, он с отчаянным воплем бросился на спокойно идущего к нему ситха. Плавный взмах алого лезвия — и по полу запрыгала отрубленная голова. Вейдер погасил клинок и довольно расправил плечи. Кровавый угар медленно рассеивался, оставляя приятное расслабление, удовлетворение от хорошо выполненной работы.
