Лиара очень боялась, что её примут... как это говорят люди... за праздношатающуюся, за экскурсантку, за любопытствующую бездельницу. Очень боялась. Сюда не должны были ходить такие... В этом младшая Т'Сони была убеждена.
И была удивлена и обрадована тем, что никто из немногочисленных обитательниц этого крыла не посчитал её такой. Все они уже знали, что случилось в храме Атаме. Все они знали, что Лиара едва выкарабкалась, едва не погибла от потери крови. От массированной кровопотери. И смотрели на её костыли, на её неокрепшие ноги с уважением и пониманием. Мама снова оказалась права — они посчитали, что Лиара получила боевое ранение. Тяжёлое ранение. И имеет право не только быть здесь помощницей врачей и медсестёр, но и знать нечто большее.
Сюда не пускали журналистов, репортёров, писак и снимак. Их всех отлавливали на дальних подступах к таким помещениям. Домашняя обстановка, тишина, покой, истовая забота и полное внимание медперсонала делали чудеса. Добрые, необходимые чудеса. Лиара, стараясь не слишком громко и часто стучать костылями, помогала. Делала всё, что только могла, что позволяло её состояние. Помогала. Не стремясь завязать долгий разговор, но всегда стремясь выслушать. Понять. Посочувствовать.
И ей поверили. Поверили, что она — достойна знать. Ведать. А когда убедились в том, что она — единственная, кто летал на "Нормандии" ещё с Терума — открылись. И стали рассказывать. Врачи не препятствовали, понимали, что ей, Лиаре Т'Сони, выжившие могут и должны рассказать. Она поймёт так, как должно. И не будет выносить это за пределы госпиталя сразу. Не будет делать это всё достоянием гласности. Не будет пытаться зарабатывать на этом.
Рассказывали всё — о своих чувствах, эмоциях, ощущениях. О том, что видели, слышали, понимали. Рассказывали все — маленькие азари, девы, матроны и матриархи. Рассказывали тогда, когда она приходила к ним в палаты, когда помогала врачам. Рассказывали утром, днём, вечером. И из этих рассказов складывалась картина. Картина Подвига. Подвига азари, которые не считали, что делают что-либо особенное.
Лиаре поручили... Она когда в первый раз услышала просьбу... Не приказ, не распоряжение — просьбу... Она не поверила. Ей повторили. Мягко, спокойно, но настойчиво. Повторили просьбу. Вручить всем выжившим награды Республики Азари. Как той, кто хорошо знала нормандовцев, тех, кто спас её соотечественниц, выживших там, за Кровавым Ретранслятором. Как получившей тяжёлое боевое ранение и выжившей. Сумевшей почти восстановиться. Уйти от Грани. Как той, за которую просили те самые выжившие, понявшие, что она помогает им не для того, чтобы обогатиться за счёт дешёвых сенсаций и глупой популярности.
Получая укладки с наградами и дипломами, Лиара едва сдерживалась. Понимала, что ей плакать в такой момент нельзя и всё же едва сдерживала слёзы. В сопровождении лечащих врачей, медсестёр, санитарок, только тех медиков, которые лечили выживших и контактировали с ними постоянно, она прошла по всем палатам. Начиная от детских и кончая теми, где поселили матриархов.
Видела глаза маленьких азари, получавших из её рук настоящие, взрослые боевые и гражданские знаки почёта, награды. Видела слёзы в глазах дев, прижимавших к груди коробочки и папки с дипломами и поглаживавших металл и пластик орденов, приколотых к новым, чистым и отглаженным гражданским платьям. Платьям, в которых не стыдно было пойти на любой великосветский приём. Видела дрожь в пальцах матрон, видела и чувствовала смятение матриархов. Видела и чувствовала многое. Очень многое.
А потом её упросили поприсутствовать на праздничном обеде. И она увидела. Увидела выживших, уже осваивавших обычные и парадные одежды. Привыкавших к тому, что у них впереди — обычная, свободная жизнь. Жизнь, в которой они будут полноправными хозяйками своей собственной судьбы. Тогда впервые к выжившим допустили родственников и близких. И Лиара видела, как они обнимались, целовались, слышала, как они говорили, перебивая друг друга и не веря в то, что годы разлуки, годы страхов и волнений остались позади.
Лиара пыталась скромно жаться где-нибудь возле стен огромного зала, но её раз за разом находили, представляли, говорили о ней столько хороших слов, что ей было жутко неудобно, ведь она — совсем не героиня, она не имеет сколько-нибудь особого отношения к тому, что произошло там, за ретранслятором. Но её робких возражений никто не слушал — все уже знали, что она летала на "Нормандии", видела нормандовцев задолго до Заретрансляторного Похода, общалась с ними.
Никто не слушал её сбивчивых пояснений, что она тогда была слишком юна, глупа и мало что понимала. Все уже знали, что она получила боевое ранение, выкарабкалась, многие месяцы упорно восстанавливается. Все, большинство гостей и почти все выжившие смотрели на неё... Как на свою... Как на ту, кому можно доверять... Кто делом доказал своё отношение к происшедшему. К тем, кто выжил и сейчас делает первые шаги в обычной, свободной жизни в материнском мире.
А потом произошло то, чего она совсем не могла ожидать. Матриарх Дебора, та самая матриарх, которая видела Шепарда там, в бараке лагеря, где содержались азари, при всех вручила Лиаре две награды Азарийской Республики. Гражданскую медаль "Кристалл стойкости" и правительственный орден "Луч Тессии". Онемевшая Лиара смогла сказать только одно слово "Спасибо", точнее даже не сказать, а выдавить, слыша, как её голос, дрожащий от избытка чувств, тонет в аплодисментах спасённых и медиков. Её поздравляли, помогли прикрепить награды к парадному платью, корреспонденты попросили сняться на память со спасёнными, с матриархом Деборой и матроной Вастой, с Бенезией. От сверкания блицев немного заболели глаза, но Лиара терпела, понимая, что это всё нужно не ей, а её соплеменницам.
— Мама... Ты... — сказала младшая Т'Сони, когда наконец смогла сесть за столик где-то в углу, умостить на столешнице коробочки с папками и выпить два бокала травяного настоя.
— Я ничего такого не делала. — сказала Бенезия так, что Лиара ей поверила. Поверила сразу. — Это всё — твоё. Заслуженное. Спасённые ходатайствовали. И Дебора с Вастой — в первую очередь.
— И...
— Нормандовцы и волговцы только подтвердили детали представления и поддержали само представление. — сказала матриарх. — Поздравляю, дочка.
— Спасибо, мама. — Лиара прижалась к матери, спрятала лицо у неё на груди. — Это так... Это так неожиданно...
— Зато — заслуженно. — тихо сказала матриарх, обнимая свою дочь и гладя отростки. — Совершенно заслуженно. Я — рада и горда, Лиара.
Младшая Т'Сони только кивнула, не в силах вымолвить и слова. В этот день она уснула спокойно и свободно, без обычных кошмаров и долгих попыток забыться. Без лекарств и без гипноза.
Взгляд со стороны. Ария, Самара, Мирала
Ария вспомнила, как ещё до прибытия "Нормандии" к внешнему рейду станции "Омега" она четверть часа говорила по видеосвязи с Андерсоном. Убеждала в том, что она выдержит просмотр всего, что группа высадки увидела в том лагере, где содержались её соплеменницы. Андерсон упирался, сопротивлялся, раз за разом находил всё новые и новые аргументы. Она тоже не отступала. Настаивала. Просила. Требовала. И с каждой минутой чувствовала, что влюбляется в этого человека. По-страшному, глубоко и безответно влюбляется. Всё бы на свете отдала, чтобы он ответил на её любовь, на её чувства. Она знала — он ведает её боль, знает о Лизелль. Явик многое ему рассказал и даже показал.
Андерсон уступил ей. Самую малость уступил. Дал получасовую подборку. Эти полчаса просмотра видео, аудио, документов перепахали Арию. Перепахали её суть, душу.
Она, едва прошли финальные титры, отрывисто распорядилась выделить ещё один целый уровень, нарекла его Изоляционным и приказала обеспечивать всем необходимым. В самом приоритетном порядке. Для всех остальных — там был спецгоспиталь. Абсолютно недоступный для большинства обитателей Станции. Там, в этом госпитале, лечили выживших. Не только азари, нет. Были там и саларианцы, и кварианцы, и турианцы.
Ягов пришлось отправить на их родную планету. — Посредник очень просил. Не требовал — просил. Непривычно было слышать просьбу лучшего и сильнейшего Информационного Брокера Галактики. Обычно он приказывал. А тут — просил. Понимал, знал, что сделали нормандовцы, вытащив из узилища трёх его соплеменников. Просил. И не считал эту просьбу унижением своего статуса и себя самого. Распорядился и прислал целый фрегат. Агенты Посредника перевели ягов на борт корабля и тот ушёл. Где-то в одной из малых звёздных систем фрегат войдёт в неприметный ретранслятор и пойдёт к планете ягов. Главное — они живы. А на родине им помогут выздороветь. Помогут стабилизироваться.
Ария лично связалась с Самарой. Ведь в госпиталь Изоляционного уровня попали выжившая юстициар и сильная ардат-якши. Мирала смогла погрузить ардат в сон, дать возможность медикам Станции привести её в порядок после многолетнего стазиса. Или хотя бы начать приводить её в порядок. Кто их, медиков, поймёт правильно? Явик был в курсе, обещал помочь. Протеанина рвали на части, ждали в нескольких местах одновременно. Всем он был нужен и важен.
А юстициар была слаба. Очень слаба. Ария не стала ничего говорить Самаре по связи. Просто попросила прибыть на станцию. Элитный юстициар-консультант поняла властительницу "Омеги". И обещала прибыть. Пока у неё не было неотложных дел.
Самара уже виделась несколько дней назад с дочерьми — Рилой и Фалере. И теперь очень хотела повидаться с Миралой. Со своей старшей дочерью. Рила и Фалере сами связались с Арией. В обход Миралы. Сама Т'Лоак искренне сомневалась, что можно сделать что-либо в обход телепата-псионика. Но если они посчитали, что дело обстоит именно так — пусть сами разбираются. Сёстры всё же. А она, матриарх, вмешиваться в это дело не будет. Пусть Самара сама решает, как мать.
Пытались эти две сестрицы-телепаты упросить Арию принять их на Станции. Едва только узнали, что фрегат вернулся из "Омеги-четвёртой". Пришлось советоваться с Миралой и та сказала, что это можно сделать позже. Когда её мама лично разберётся в ситуации.
В том, что юстициару придётся показать остальных проблемных пациенток-азари, сама Ария не сомневалась. Она верила Самаре, потому что ей верил Шепард. Потому что ей верил Архангел и верил Патриарх. Даже Вэра, сверхчувствительная и сверхэмоциональная Вэра глубоко, точно и чётко верила юстициару-консультанту. Той, кто впервые освоила полный баланс между биотикой и специальной физической подготовкой. Раньше ведь юстициары были известны тем, что полагались в основном на силу биотики, а вот с оружием у них было... плоховато. Да и физическая подготовка страдала — не все азари были готовы воевать, совершенно не используя биотику.
Самара прибыла. Скоростным пассажирником через несколько часов. Прибыла. Вряд ли кто из органиков смог бы остановить в тот момент азари-матриарха, азари-юстициара-консультанта. Фактически — генерала Юстициаров. Перед ней, ступившей на палубу "Омеги", расступались все. Кроваво-красная боевая броня скафандра Самары сверкала и отсвечивала всполохами пламени.
Ария встретила её лично. Встретила в порту станции. И отчётливо ощущала, чувствовала, как Самара волнуется.
— Ардат-Якши... блокирована. Она безопасна. Явик приходил, усилил защиту. Мы выполнили все его рекомендации. Но пока что оставили её под блокировкой.
— Юстициар? — резко и тихо спросила Самара.
— Я не знаю многих деталей, но то, что сделали медики с помощью Явика и Миралы — это чудо. Она почти полностью восстановилась. Удалось даже немного снять с неё напряжение...
— Чувство вины за проваленное задание такого уровня. — тихо сказала юстициар-консультант. — Очень неприятное чувство и состояние.
— Самара, я должна вас предупредить. Явик... снял с неё психопрограмму Кодекса. Сказал, что иначе поступить не мог — после выхода из стазиса психопрограмма начала бы разрушать личность юстициара. Очень быстро разрушать. Почти моментально. Так что теперь...
— Моя коллега. Вторая юстициар после меня, кто теперь будет жить спокойно и свободно. — Самара подошла к двери палаты. — Одноместная?
— Да. Явик настоял. Мордин подтвердил. Чаквас заверила. Все работали. И нормандовцы, и волговцы. И медики турианцев и медики альянсовских воинов. Я с ней уже говорила, она знает, что вы придёте и знает, что вы уже тоже... без программы Кодекса. — Ария остановилась, пропуская Самару вперёд, открыла дверь, кивнула лежавшей на кровати юстициару. — Поговорите. Я подожду в коридоре.
Самара переступила порог, лёгкое движение воздуха позади обозначило закрытие двери. Юстициар приподнялась на локтях, увидела разрешающий жест гостьи, откинулась на подушки. Самара подошла к кровати, присела на край, провела рукой по шее коллеги.
— Обруч юстициара — рядом, в ящике тумбочки. — тихо сказала пострадавшая юстициар. — Мне объяснили, что он помешает лечению. И я знаю, что была на волосок от гибели. Если бы не стазис, в который нас обеих погрузили Коллекционеры, через несколько секунд ардат сломала бы мне шейные позвонки.
— Верю. — сказала Самара. — Ты помнишь, что случилось?
— Я преследовала её. Нашла на маленькой планете. Мы долго боролись. Несколько часов. А потом она замерла и я в тот же момент тоже почувствовала, что двинуться не смогу. Знаю, нам говорили на инструктаже о стазисе Коллекционеров. Но чувствовать такое. Знать, что ты слаба и послушна...
Юстициар-пострадавшая говорила долго. Говорила тихим голосом. Говорила обо всём. Коллекционеры не чистили ей память. Совсем немного, недолго пытали, потом свели с её врагом, поставили в витрину. Придали нужную позу. Почти такую, какая была тогда, при первом включении стазиса. При первой атаке Роя. Юстициар-пострадавшая сказала о том, что от Роя биотика её не защитила. Даже "полный купол". Несколько лёгких укусов — и прибывшие Жуки вертели ею так, как только хотели.
— Мне было так стыдно и так больно... Меня, юстициара, вели как обычную покорную пленницу. Даже не сковывали руки, не надевали кандалы. Я была подобна пластику — ваяй из меня то, что хочешь. Всё сделаю. Любой стану. Было... противно и больно. — всхлипывая, говорила юстициар своей старшей коллеге. — А ардат Коллекционеры куда-то унесли сразу. Только потом я её увидела, когда нас помещали в витрину. Где нас нашли нормандовцы. Такое унижение... Потом я очнулась здесь. Полностью очнулась. И мне сказали, что меня лечил... протеанин. Самара... Это... Это правда? Я его не видела, спала.
— Правда. Он и меня лечил... — тихо сказала юстициар-консультант.
— Богиня... Это значит...
— Мы с тобой вдвоём — почти единственные азари-юстициары, которые лишены психопрограммы Кодекса и сохранили свой статус вершителей азарийского Правосудия. Всё меняется и мы меняемся. — тихо сказала Самара.
— Но...
— Та ардат-якши, которую ты преследовала, она тоже прошла лечение у протеанина. Теперь она абсолютно безопасна. — Самара не стала уточнять, что ардат, которую преследовала эта молодая юстициар, была ненамного слабее Миралы. — И она изберёт правильный путь. Точнее — уже избрала.
