Турианцы... Им тоже сложно приходится. Одно дело — бряцать оружием, другое — реально воевать. Карин не знала в деталях, что побудило того турианского офицера улететь за пределы планеты. То ли он спасал знамя по собственной воле, то ли выполнял приказ. Где он его нашёл, при каких обстоятельствах — вряд ли теперь кто-либо сможет обоснованно ответить на эти вопросы — кругом война и проводить экспедиции для расследования даже этого, столь важного для турианцев, как расы, факта, никто не будет. Хорошо, что турианского офицера похоронили на военном кладбище на Цитадели. Хорошо, что его тело и душа обрели покой. Хорошо, что турианцы теперь знают, где он похоронен — не где-нибудь в безымянной могиле на планете, а на Цитадели, которую, как была убеждена Чаквас, разумные органики будут защищать до последнего. "Наши мёртвые — нас не оставят в беде. Наши павшие — как часовые". Хорошо, точно сказал поэт. Раз за разом разумные воевали между собой. Сотни. Тысячи лет. И теперь они воюют с врагом загалактического уровня.
Как-то Карин довелось в свободное время ознакомиться очень поверхностно с теориями относительно Тёмного Космоса. Конечно, там многое в лучшем случае на уровне гипотез, но хоть какая-то логика присутствует. Если придётся заканчивать войну, то лезть в Тёмный Космос придётся в любом случае. Там — средоточие сил Жнецов, там их основные ресурсы и основные резервы. Если их не уничтожить — Жатвы будут повторяться. А Тёмный Космос, если просуммировать всё, что о нём ныне известно — среда очень специфическая. Даже медики большинства рас убеждены — там многое по-другому. С виду, может быть, и обычно, а вот по сути... Может быть правы Андерсон и Шепард, когда в разговорах отмечают — финал войны будет необычным. Странно... Война только началась, а на фрегате уже многие говорят о её финале. Хотя... это очень по-человечески. Вначале думать о конце. Очень разумно и очень ответственно. И турианцы и саларианец и протеанин не вмешиваются в это понимание — осознают, что это только наше, человеческое.
А синтеты... Они вообще спокойно к этому относятся, поскольку для них важна логика и полное понимание ситуации в мельчайших деталях. Они никак не выражают своего отношения к этому пониманию, поскольку постоянно и круглосуточно заняты. Сейчас трудно даже представить себе Отряд без синтетов, без киборгов. Правильно сказал Рекс — они для отрядовцев являются огромной ценностью. Сила Отряда — в каждом бойце.
Карин до сих пор помнила, какой ступор овладел отрядовцами, когда Легион выразил ясное желание остаться на Раннохе. Особенно переживали члены группы высадки и члены десантной группы. Легион тоже переживал, хотя далеко не все разумные органики могли бы заметить эти переживания. Вполне могли и не заметить, не каждый имел возможность изучить мимику гета на протяжении долгого времени.
Не каждый, но отрядовцы — не не каждые. Они видели гета в самых разных ситуациях и научились с ним общаться, научились его воспринимать как партнёра, как равного. И им было очень тяжело свыкнуться с мыслью, что разведчик и снайпер теперь не будет рядом с ними на кораблях Отряда.
Теперь он защищает и обеспечивает Тали и других кварианцев, получивших в партнёры множество гетов, обретших индивидуальность. Наверное, так и должно быть, должно было быть с самого начала — кварианцы обязаны были увидеть в гетах не слуг, не рабов, а помощников и партнёров. Равных парнёров. И теперь геты раз за разом совершают чудеса, готовя Раннох к обороне от флотов Жнецов. Война только началась и без гетов кварианцы были бы обречены.
Сейчас, как знала Чаквас, кварианцы делают первые, робкие попытки обходиться без наглухо закрытых скафандров. Нет, конечно, скафандры они будут носить — не всё так быстро может меняться, а вот запаковываться вглухую на своей родной планете они уже не будут — протеане совершили настоящую революцию, дав кварианцам вакцину, резко укрепляющую и адаптирующую иммунитет.
Тали недавно прислала Карин письмо, в котором описала свой первый опыт суточного пребывания без скафандра. О, там было столько разнообразных эмоций. И она... она написала, что очень жалеет о том, что Шепард так и не увидел её лица полностью открытого, свободного и от забрала и от шлема. Она любит Джона. Любит и остаётся свободной. Как Джон сумел это сделать — Карин не знала.
Теперь молодая кварианка-адмирал погрузилась в работу с головой, теперь она уже не маленькая девочка, впервые выпорхнувшая в паломничество и едва не погибшая. Она поумнела, повзрослела, помудрела. Да, она по-прежнему молода и импульсивна, но теперь она разумна и опытна. Получится ли у неё с этим женихом или не получится — решать только ей. Сама Чаквас полагала, что между ним и Тали уже пролегла граница, на преодоление которой придётся потратить и время и ресурсы. Будет ли делать попытки преодолеть эту границу Тали? Вряд ли. Слишком ненадёжен этот кварианец оказался. Да, вполне возможно, он счастлив, получив возможность работать по своей профессии и по своей специальности. Многие мужчины независимо от расы слишком ценят свою личную свободу, слишком опасаются её потерять. Возможно, что пройдёт время и жених Тали насладится и работой и свободой, поймёт, что у него есть невеста. Всё возможно.
А она сама? Как она поступает с Андерсоном? Она ведь знает, ведает, чувствует, что он любит её. Любит по-настоящему, глубоко и полно. Любит и не хочет навязываться, не хочет навязывать ей свою любовь. Не хочет ограничивать её в возможности вести ту жизнь, к какой она привыкла за долгие годы. Потому он и медлит с объяснением. Он хочет сделать ей предложение, она убеждена, что хочет. И медлит. Несколько раз уже случались ситуации, когда они оказывались наедине и были все условия для объяснения. Андерсон медлил.
Как он смотрел на неё... Она чувствовала нежность, любовь, но одновременно чувствовала опасение Андерсона — он не хотел усложнять ей жизнь. Как можно усложнить жизнь тем, что является естественным для живого разумного существа? Да, она не молода. Но она не настолько стара, чтобы не родить хотя бы одного ребёнка. Она ведь понимает, что семья без детей... в какой-то мере ненормативна, даже ущербна. И понимает, что Андерсон медлит и по этой причине — он не хочет, чтобы она, Карин, чувствовала себя обязанной, связанной неким супружеским долгом.
Может быть, Дэвид готов даже переступить через традицию капитанского и командирского одиночества, но он не готов переступить через её, Карин, интересы и потребности. Чаквас ощущала, что Андерсон колеблется, что он хочет придти к ней и объясниться, но опасается. Слишком многого опасается. Слишком многого. В том числе и того, что она сама сделает первый шаг навстречу.
Странные у них двоих получаются взаимоотношения. Шаг вперёд — два шага назад, так, кажется, у одного из классиков политической эквилибристики было написано в одной из статей? Все нормандовцы и большинство волговцев знают об уровне их взаимоотношений, знают, что они уже далеко не служебно — иерархические. Знают и предоставляют им двоим возможность сохранить эти взаимоотношения в том виде и в той форме, в какой только им двоим эти взаимоотношения будут удобны.
Наверное, официально закрепить их взаимоотношения можно будет только после окончания войны с Жнецами. После Победы. А пока... Пока придётся вот так, опасаясь, сближаться. Может быть они оба найдут в этом что-то особое для себя? Может быть это станет именно тем скрепляющим веществом, придающим их союзу особую прочность и определённость? Карин чувствовала, что Дэвид любит её и знала, что любит Дэвида. Никого она ещё не любила столь глубоко, сильно и определённо. Никого из мужчин, привыкших, что майор астромедслужбы ВКС Альянса Систем Карин Чаквас замужем только за своей работой.
Протерев пальцы салфеткой, Чаквас встала, видя спешившего к её столику саларианца-официанта. Взглянув на инструментрон, она отметила, что её уже ждут в госпитале ВКС. Предстояло проконсультировать нескольких пациентов и принять участие в ряде хирургических операций. Работа продолжалась.
Наёмный флайер взмыл в небо Цитадели. Карин постепенно обретала вид и настройку профессионального военного хирурга, временно отодвинув в сторону все посторонние мысли, переживания и чувства.
Кайден Аленко
Эшли спешно приводила в порядок свою комнату. Через полчаса, всего лишь через полчаса в расположение батальона должен прибыть с борта "Нормандии" Кайден. Он уже прислал сообщение. Она его прочла со всем вниманием и теперь прибиралась в своей комнате, ведь одно дело — когда она здесь одна, а другое дело — когда несколько часов здесь будет её Кайден. Нет, теперь она точно не допустит, чтобы он пребывал где-то в другом месте, чтобы он воспользовался гостиничным номером. Она хочет быть постоянно рядом с ним, если возможно — всё время, которое Отряд проведёт на Цитадели. Она хочет надеяться, что ещё не раз Отряд вернётся на Цитадель и она вновь и вновь сможет побыть с Кайденом долгие и такие ёмкие и приятные часы.
Вроде бы и прибирать нечего — армейская обстановка, ничего лишнего, а Эшли нервничала и старалась навести ещё больший порядок. Кайден сообщил, что он уже уведомил Шепарда и Андерсона о том, где он будет всё это время, значит вопросов у командования корабля к лейтенанту-командиру десантной группы не будет. Всё законно и всё нормативно. "Господи, в пятый раз прибираю и всё равно кажется, что ещё не всё прибрала." — думала Эшли, мельтеша по небольшой комнате. — "Это же Кайден. Ему должно быть здесь удобно." — убеждала она себя, продолжая переставлять с места на место немногочисленные мелкие вещички и критически оглядывая получавшийся "интерьер".
Кайден вышел из наёмного флайера недалеко от ограды, очерчивавшей район расположения батальона, где служила Эшли. Предъявив на проходной документы, лейтенант прошёл в периметр и направился в жилую часть. Офицерский боевой тяжёлый скафандр, полный комплект оружия и лейтенантские знаки различия делали своё дело — встречные и обгонявшие офицеры, сержанты и рядовые козыряли, несколько удивлённо посматривая на яркий знак "Нормандии", украшавший левую сторону нагрудной пластины кирасы и находившийся выше наградных планок. Пожалуй, знак производил впечатление гораздо большее, чем весь вид офицера ВКС Альянса в целом. Нечасто в расположении батальона появлялись разумные, имевшие прямое отношение к одному из кораблей Отряда.
У входа в казарму его остановил патруль — мужчина и женщина в чинах штаб-старшин. Проверив документы, они козырнули и мужчина хотел было уже вызвать Эшли по рации, но Кайден остановил его скупым жестом:
— Не надо. Пусть это будет сюрпризом. — сказал он, делая шаг к казарме. Женщина кивнула, соглашаясь и её напарник убрал руку от рации, также кивнув.
— Кай, милый! — Эшли обернулась и спустя секунду повисла на шее у вошедшего в комнату Аленко. — Наконец-то ты пришёл!
Несколько минут — и они уже сидят за столом. Эшли накладывает на тарелку Кайдену большую порцию его любимого салата и улыбается счастливой улыбкой. Кайден смущённо улыбается в ответ, держа ложку наготове. Эшли удовлетворённо смотрела, как он наворачивает салат, стараясь не спешить.
— Эш, ты ешь, ешь. Тебе это надо. — он на секунду прервался, поднял взгляд на жену.
— Надо, Кай, надо. Ты прав. — Уильямс принялась за еду. — Маленькие обладают прекрасным аппетитом.
— Кстати, как...
— Да нормально всё, Кай. Нормально. Я не склонна тебя в этом обманывать, потом покажу ридеры с документами и всё подробно расскажу. А пока ешь и мы с тобой прогуляемся. Я тут взяла увольнительную на несколько суток. Так что если ничего особого не произойдёт — мы с тобой прогуляемся не только по базе, но и по Цитадели.
— Обязательно, Эш. — Кайден взял ложку и окунул её в тарелку с супом. — Наваристый.
— Старалась. — несколько смущённо сказала Эш. — Готовила по домашнему рецепту.
— Вкусно. — Кайден промокнул губы салфеткой и взялся за второе блюдо. — Умм... Говорят, Шепард картошку тоже уважает.
— Может быть, может быть. Во многом это — универсальная для землян еда. Без всяких там национально-культурных предпочтений. Всё же глобализация кое-чему людей научила.
— Угум. Научила. — Аленко отхлебнул глоток из бокала. — Ладно, Эш. Давай ридеры.
— Обычный вариант. — усмехнулась Уильямс. — Глава семьи за обеденным столом просматривает прессу, почту и документы. — Она подала ридеры и дождалась, пока Кайден не углубится в чтение их содержимого. — Картинка просто. — Она встала, собрала посуду и хотела было уже приступить к её мытью, как почувствовала, что Кайден тоже встал и обнял её, отодвигая от мойки. — Кай...
— Сядь, Эшли. И отдохни. А я помою. И приберу. — тихо сказал Аленко.
— Спасибо, Кай. — Эшли смотрела как он быстро, качественно и споро моет приборы, тарелки, сосуды, как чётко расставляет их на сушилке. Она знала, что Кайден не любит пользоваться посудомоечными машинами и находила это очень положительным качеством своего мужа и друга. Вернувшись к столу, Аленко сел и углубился в чтение. Эшли пересела к нему поближе, переставив стул и обняла за плечи. То, что было в этих ридерах, она знала на память — изучала со всем вниманием и со всей основательностью. Там действительно не было никаких настораживающих моментов.
— Дочитал? — она забрала ридеры, положила их на полку. — Собирайся, пойдём!
— Эш...
— Нет, Кай. Сидеть на базе тогда, когда ты рядом... Не комильфо, явно. Давай пройдёмся и по Цитадели, у нас ведь несколько суток увольнения.
— Ладно. — Кайден встал.
Они шли по дорожке, ведущей к КПП базы, козыряли встречным и обгоняющим, с пониманием относились к их вниманию к знаку "Нормандии" на кирасе Кайдена. Эшли была счастлива: её коллеги, сослуживцы, друзья и подруги в очередной раз могли убедиться — в семье Эшли и Кайдена всё нормально, они любят друг друга и они вместе.
Козырнув патрульным у входа на базу, Эшли опёрлась о руку Кайдена и устроилась на пассажирском сиденье рядом с пилотским креслом. Кайден всунул в прорезь своё офицерское удостоверение и машина дала доступ к ручному управлению.
Оказалось, что Кайден уже спланировал все эти несколько суток, учтя и возможные потребности и пожелания Эшли, так что теперь младшая Уильямс немо дивилась, как её муж и друг с лёгкостью достаёт билеты на самые престижные выставки, концерты и театральные постановки. Она могла бы и подумать, что здесь немалую роль играет принадлежность Кайдена к нормандовцам и к Отряду, но, как оказалось, Кайден меньше всего использует свой статус и просто знает как, что и где нужно делать.
Только в полночь они смогли уединиться в кабинете одного из ресторанов Цитадели и Эшли, сидя на коленях у Кайдена, целовалась с ним, забыв о службе и о большей части окружающего мира. На столике был роскошный ужин, который они оба почти что доели, стояли сосуды с безалкогольными напитками и звучала тихая спокойная музыка.
Эшли целовала своего Кайдена и тонула в глубинах полного счастья. У неё не было даже секунды, чтобы вспомнить всё увиденное за эти несколько часов, все эти выставки, концерты и музеи с презентациями. Кайден накупил ей самых разных безделушек, немного, но только тех, какие купила бы она сама и теперь они ждали своего часа в аккуратных коробочках на столике у входа в кабинет.
