Странно было находить взаимосвязи между обязанностью юстициара с особой жестокостью и постоянством преследовать руководителей преступных сообществ и обязанностью юстициара защищать несправедливо поступающее и действующее азарийское правительство.
Третья Присяга квалификации, Третья Присяга Отнесения давали юстициару право после освобождения от уз присяги убить тех, кому юстициар присягнула, если они сделали чрезвычайно постыдные вещи. Безусловно, что даже в Кодексе были статьи, автоматически и полностью исключающие из списков субъектов таких присяг правительствующие структуры азарийского общества.
Да, общеизвестные для азари личные жертвы юстициаров, их высококлассные воинские умения и главное — твёрдая приверженность Кодексу были чрезвычайно уважаемы в азарийской культуре. Не вникая в детали, юстициарами можно и должно было восхищаться, часто преувеличивая уровень их заслуг и святости.
Азарийские силы правопорядка, в первую очередь полиция, в чём уже успел убедиться Шепард на собственном опыте, весьма неоднозначно относились как к юстициарам, так и к их деятельности. Проще говоря — присутствие на территории, "на земле" юстициара напрягало полицейских, вынужденных позволять юстициару выполнять свои обязанности руководствуясь не законом, а моралью, действуя в рамках простого межличностного уважения. Полиция согласно закону имела право арестовать юстициара, задержать юстициара всего лишь на сутки, но потом юстициар имел право, уже руководствуясь собственным Кодексом, силой освободиться из под ареста, даже использовав элементарное насилие по отношению к правоохранителям. Такая схема взаимоотношений полиции и юстициаров противоречила общепринятым и общепризнанным публичным письменным законам, согласно которым любая азари должна быть законопослушна. Получалось, что юстициары имели право нарушать общепринятые законы и это не могло не снижать уровень их признания в среде правоохранителей.
Кодекс был жесток к носителям его норм. Он требовал совершения ритуального самоубийства от каждого юстициара, только почувствовавшего свою неспособность выполнить свои обязанности. Самара стала первым юстициаром, избежавшим необходимости совершать самоубийство, диктуемое Кодексом. В обычной ситуации иначе, как убив саму себя, Самара не смогла бы правомерно, согласно положениям Кодекса, урегулировать свои обязательства перед Корпусом Юстициаров и перед своей любовью к дочерям. Как понимал Шепард, сам Кодекс весьма завуалированно требовал от юстициаров самоликвидации в таких случаях. Прямой формулировки, требующей самоубийства в Кодексе в понимании человека и землянина не содержалось, что, как показывало общение с Самарой, совершенно не мешало требовать от юстициаров совершать добровольный уход из жизни при малейшей несогласованности с интересами и требованиями Кодекса.
Зная о том, что юстициары редко остаются в пределах столичной планеты, Шепард не сомневался — они вернутся на материнскую планету азари, чтобы помочь защитить её. Проблема состояла в том, что юстициаров было мало. Мало было воинов, имеющих уникально высокий уровень воинской подготовки и вынужденных заниматься не войной, а улаживанием противоречий в азарийском обществе. То, чем должны были заниматься полисмены, полицейские, занимались, как показывала вся совокупность известных Шепарду сведений о Корпусе, профессиональные воины, действующие часто силой оружия и силой крайней жестокости.
Да, юстициары, вершившие правосудие внесудебными методами и действующие почти исключительно на территории своей расы, были способны действовать и аккуратно и жестоко, они были сильными биотиками, обладали высоким уровнем находчивости, привыкли существовать в условиях крайнего аскетизма, при этом обладая способностью к абсолютной беспощадности. Действовали юстициары в одиночку, обладали высокоуровневым доступом к самой разной информации, потому их деятельность в большинстве случаев была крайне эффективна. В юстициары не брали малолеток-азари, каждая азари, вступавшая в Орден, обязана была иметь солидный опыт разведывательной работы, расследования преступлений и ведения боевых действий, исчисляемый чисто хронологически часто сотнями лет.
Предпочитающие независимость и редко когда нуждавшиеся в помощи и поддержке, юстициары склонны были отказываться от любого постороннего содействия, поддерживая в себе высочайший уровень губительного для них самомнения.
Слушая Самару, уже заканчивавшую вводную лекцию в вестибюле административного корпуса городка Юстициаров, Шепард отметил, что само общество азари, само правительство азари не вполне чётко и полно представляло, для чего юстициары были порождены и как они должны были действовать. Юстициары должны были преследовать руководителей и простых членов преступных сообществ, но при этом старательно не замечать преступных действий и намерений, если они были свойственны чиновникам азарийского правительства и его структур.
Третья Клятва Причастности способна была заставить юстициара предать собственный Кодекс в угоду сиюминутным, шкурным интересам правительственных чиновников. Весь этот беспредел оправдывался необходимостью проявления так называемой гибкости мышления. Зачем тогда было городить Кодекс, зачем было вводить его в саму суть юстициаров-азари с помощью калечащей психотехники? Вряд ли на эти вопросы он, капитан Шепард, получит чёткие и ясные ответы, побывав в средоточии Корпуса Юстициаров.
Похоже, Андерсон был прав. Нормандовцы не смогут выйти за пределы ознакомительного протокола. В состав группы высадки не вошли синтеты. Явик сохранял невидимость и полное молчание. Турианцы-Спектры не проявляли вовне никаких эмоций, что вполне могло означать их неудовольствие самим фактом пребывания у своих конкурентов. Было ведь хорошо известно, что Юстициары во многих ситуациях были эффективнее Спектров.
Познакомившись с Назарой, Жнецом-разведчиком, Шепард теперь, спустя месяцы, не сомневался — у сообщества Жнецов предостаточно информации о Юстициарах. И ведь действительно, для Жнецов, сориентированных на вырезание лучших и сильнейших органиков и целых их сообществ, не было альтернативного решения — они приходили в Галактику раз за разом уничтожать, а не сортировать своих оппонентов по степени соответствия критерию опасности для самих Жнецов. А юстициары-органики балансировали, вынужденные заниматься сортировкой и при этом не быть связанными общепринятыми нормами закона и морали.
Процедура отбора кандидатов в юстициары, показанная Самарой, впечатляла. Нет, конечно, нормандовцы были воинами, профессионалами, спецназовцами. Но то, что уже на вступительном цикле абитуриентка могла стать трупом, причём в большинстве случаев — гарантированным... Не казалось нормативным. Ни землянам, ни турианцам, ни даже Явику. Шепард слишком хорошо помнил его слова, слова воина древней расы, что желающих сравняться с протеанами представителей других рас сами протеане не уничтожали поголовно, не унижали, а просто и наглядно переводили в подчинённое положение, сохраняя им жизнь и возможность развиваться. В рамках Империи, конечно. Но — жить и развиваться. А тут на вступительных тестах за каких-то два часа — пять трупов азари. Не малолеток-дев, а вполне сформированных опытных матрон и матриархов. Причём проверка подготовленности кандидатки к физическим перегрузкам и к боевым действиям предшествовала всем другим проверкам, даже собеседованию. Полигон был виртуальным, да. Но там сразу был установлен высочайший уровень травматичности. Если же пользоваться более приемлемой и общепринятой терминологией, то речь шла об уровне "безумие". И это — на входном тестировании.
Тех, кто всё же выживал на полигоне, ждало медицинское обследование. Редко когда Шепарду удавалось видеть столь варварские методы исследований. По сравнению с тем, что ему пришлось наблюдать сейчас любые врачебные военные комиссии, даже дающие доступ к космическому пространству оказывались на уровне фельдшерского осмотра. Турианцы не впечатлились жестокостью азарийских медиков, у них, вполне возможно, были проверки и пожёстче — военная раса, сориентированная на войну изначально. А азари... Ну не были азари никогда военной расой. Исповедовали дипломатию, приспособление. Да, спецназ, да, разведка. Да, биотические мастера. А тут... Никакого уважения к тестируемым. Никакого. Только голый расчёт — соответствует или не соответствует требованиям. И если в результате обследования тестируемая умрёт — значит она сама и виновата. Сунулась в юстициары — отвечай по полной схеме.
Собеседование, проводимое с выжившими уже на двух кругах ада кандидатками впечатлило, пожалуй, всех членов группы высадки, кроме Явика. Такого уровня проникновения, такого уровня сканирования личности трудно было ожидать в нормативе, даже зная о слияниях разума. Тут было не слияние, тут было не только слияние, но и копание. Копание в деталях, не имевших ни малейшего отношения к тому, чем кандидатке придётся заниматься после получения статуса юстициара. Никакой личной информации. Полная обнажённость. Полная ясность. Компромата на каждую кандидатку накапывалось — любой полисмен просто обзавидуется чёрно-белой завистью.
Прошедшие собеседование помещались в условия... мягко говоря чрезмерно аскетичные. Прохождение собеседования вполне могло потянуть на прохождение третьего круга ада, а когда тебя опускают сразу на минимум, достойный профессионального выживальщика, да ещё крайне ограниченного в возможностях и ресурсах... Это напрягает. Два месяца жизни в почти полной изоляции в таких спартанских условиях были последним фильтром. Тут уже дело не ограничивалось простыми травмами, приводящими часто к смертельным исходам. Тут азари имели все возможности банально сойти с ума.
Самара решила показать всё. И, вероятно, пожелала, чтобы нормандовцы увидели старую, стандартную процедуру обучения. Которое, собственно, начиналось с подсадки психопрограммы. Медцентр у любого здорового мужика всегда вызывает негативные ощущения, а тут... Тут собрались мозговеды и мозголомы. Ещё одна реальная возможность для любой кандидатки-азари выйти отсюда умственно-отсталой или вообще превратиться в растение. Или овощ. После двух месяцев предельно аскетичного существования выдержать такое... Это надо было действительно быть профессионалом высочайшего класса. Не на словах, на деле быть профессионалом. Никакого ведь восстановительного периода — с каменной плиты, заменяющей постель — сразу в кресло. А там... как повезёт. Никто ведь из врачей медцентра никаких гарантий никому из абитуриенток не давал. Полчаса... сам Шепард даже не мог определить, где душевно находилась азари, проходившая в тот момент процедуру подсадки психопрограммы. Физически то вот, она здесь, в кресле. А душевно... Сложно даже предположить, не то что определить. Процедура работала. Действовала.
Затем начиналась зубрёжка. Пять тысяч сутр Кодекса Юстициаров каждая по сорок страниц формата А4, через один интервал мелким шрифтом. С любого места, с любого знака, в любом положении тела, в любом состоянии души. В любое время дня и ночи. С выражением, точно до знака, до буквы, до смысла. О том, что параллельно с зубрёжкой сутр слушательницы обязаны ежедневно проходить полигоны боевой биотической и боевой оружейной подготовки и говорить особо не приходилось — коктейль получался... А там, на этих полигонах — никаких скидок. Ни на возраст, ни на состояние.
Шепард видел страдание в глазах слушательниц-азари. Почти постоянное страдание. Трудно выдержать без любой связи с родными, трудно обходиться минимумом вещей — только броня и оружие. Трудно питаться по минимуму и работать как шахтёр. Шла перековка азари в служительниц Кодекса. Не закона азари — Кодекса. И в этом была проблема.
Сами азари привыкли лавировать, приспосабливаться, идти на компромиссы и на уступки. А юстициаров воспитывали в духе бескомпромиссности, желали, чтобы они делили мир только на два полярных цвета — чёрный и белый. Не обращая ни малейшего внимания на серый цвет. Не обращая ни малейшего внимания на его оттенки.
Передвигаться по территории учебного городка слушательницам разрешалось только бегом. Только бегом. Ни о какой особой строевой подготовке речи и быть не могло — бесконечные полигоны. Часто — сутками. Часто — без еды и даже без жидкости. На пределе истощения. На пределе обморока.
Самара, хранившая молчание, держалась сзади. Только один раз она уточнила вслух, что за исключением процедуры подсадки психопрограммы вся остальная подготовка осталась прежней. Теперь и те азари, которые проходили старую процедуру и те азари, которые обходились без психопрограммы, вынуждены были готовиться биться не только с использованием биотики, но и с использованием физической силы, практически — голыми руками.
Часы истекали стремительно. Никто из нормандовцев не замечал бега времени. Полигоны, аудитории, коридоры, аллеи. На них, явных чужаков, никто из слушательниц не обращал внимания. Преподаватели гостей игнорировали. Самара молчала как будто язык проглотила или в рот воды набрала. Шепард понимал — тут комментировать нечего. Всё можно было увидеть самим, осознать самим. А вот понять... Принять такое...
Постепенно Самара знакомила отрядовцев с жизнью всё более старших слушательниц. Старших в рамках ступеней обучения. Напоследок показала финальные испытания. Своеобразные экзамены. Получение брони и оружия, которые теперь всегда будут говорить окружающим разумным о том, что перед ними — юстициар.
Короткое ознакомление с жизнью действующих юстициаров, посещение жилых корпусов Штаба Корпуса, посещение Управляющего Центра Корпуса. Мало было юстициаров, очень мало. Поэтому редко кто из них после выполнения одного задания имел больше суток на отдых. А сейчас, в преддверии войны — особенно.
Возвращались нормандовцы на фрегат в полном молчании. Обдумывали, осознавали, переживали. Самара проводила их в космопорту. Попрощалась молча. Слова здесь не были нужны. И времени было только до прилёта на борт. А там — снова рутинная работа по исследованию очередных планет и звёздных систем.
Приняв челноки на борт, фрегат сразу же ушёл от Тессии. Вскоре к нему присоединилась "Волга", прервав странствия по окрестностям района столичной планеты.
Впереди была Куринт — планета, окутанная атмосферой из смеси водорода и метана. Названа была планета в честь азарийской богини охоты и войны. Синтеты привычно отметили, что добыча полезных ископаемых на Куринт никогда не отличалась масштабностью. Здесь, на орбите планеты были размещены также несколько научных станций. В остальном планета была заурядным небесным телом — Отряд в её районе надолго не задержался. Меньше двух часов дрейфа — и в путь.
Три часа, пока осуществлялся переход кораблей Отряда в систему Иалесса, располагавшую пятью планетами, Шепард и большинство нормандовцев спали. Только сон мог позволить справиться с таким валом информации не самого приятного характера. Можно было, конечно, обойтись и без сна, но впереди до момента прибытия к Цитадели было необходимо отработать ещё несколько звёздных систем, в каждой из которых было миниимум две-три планеты. Так что надо было как можно скорее переключиться на обычный рабочий режим и постараться сократить время исследований при неизменно высоком качестве работы.
