Тот посмотрел на неё, видимо, что-то ощутил, почувствовал, поэтому просто отступил в сторону, открывая проход в глубины корабля. Шепард, шедший следом, на несколько секунд остановился рядом с командиром, обменялся с ним несколькими фразами — Лиара даже не поняла, о чём они говорили. Она оглядывала ангар, узнавала и не узнавала его. Большой такой зал, сразу видно, трансформируемый, способный вместить в себе немало оборудования, несколько челноков, транспортёры. Вот они стоят, эти колёсные и летающие машины. Полностью заправленные, готовые к немедленному использованию. К войне, к боестолкновениям, к оказанию помощи дружественным разумным. Хлопотавшие вокруг нескольких машин техники не обращали на Лиару ни малейшего внимания. Они, возможно, знали, кто она и зачем прибыла на корабль, но большее их не интересовало. Они занимались своим делом.
— Идём. — мягко сказал подошедший и вставший чуть слева и позади Шепард. — Тебе выделена каюта, я провожу.
— Джон... — прошептала Лиара. — Если бы можно было сейчас надеть хиджаб и эту... паранджу... я бы моментом согласилась. Мне... мне так стыдно... — сказала Лиара, выходя из ангара. — И я даже сомневаюсь, что буду способна выйти из этой каюты куда-либо в ближайшие несколько часов, хотя понимаю, что Светлана прибудет на фрегат. Не сможет не прибыть. И мне придётся с ней увидеться...
— Э-э-э, Ли, да ты совсем расклеилась. — Шепард кивнул проходившему вахтенному, тот кивнул в ответ, передавая старпому ридер с очередными сводными докладами. — Ладно. Каюта подождёт, отведу я тебя к Чаквас. Карин посмотрит тебя...
— Джон, я... я здорова, ты не думай... — Лиара оглядывалась по сторонам затравленным взглядом, боясь встретиться глазами с проходившими и обгонявшими её нормандовцами. — Не, не надо меня запихивать в медотсек.
— Увы, Лиара, поздно. — Шепард открыл хорошо знакомую тяжёлую дверь. — Карин!
— Рада видеть вас в добром здравии, Джон. — врач фрегата встала со своего рабочего кресла и посмотрела на Лиару. — Да-а-а. На ней же лица нет, Джон. Что произошло? — Она нажала клавишу закрытия двери медотсека и Лиара поняла, что её отсюда точно уже никто не выпустит в ближайшее время.
— Предложил ей прокатиться на фрегат, в челноке она уже начала... гм, напрягаться, а потом вот... едва только сюда довёл. В каюту вести опасаюсь, она по дороге упасть может.
— Может. — врач подошла к Лиаре, взяла её за руку. — Иди, Джон. Я сама с ней разберусь. Посмотрю, поговорю, пролечу.
— Не сомневаюсь, Карин. — Шепард повернулся и вышел из медотсека, а Лиара, как в полусне, шла за врачом фрегата и не имела даже сил порадоваться, что она ещё в состоянии вот так, на собственных ногах передвигаться по фрегату, вызывавшему у неё сейчас оторопь, если не страх.
Азари и не заметила, как Чаквас усадила её на больничную кровать, сняла броню, разоружила, сняла укладки. Очень скоро Лиара ощутила, что к её губам приставлена какая-то чашка, из которой исходит аромат чего-то очень вкусного.
Сделав несколько глотков, она и не заметила, как осушила чашку до дна, почувствовав только, как тёплая струя прогревает её нутро, уходя к животу... В этот момент ей очень захотелось сделать всё, чтобы у неё от Джона были дети. Она сама изумилась этой мысли, ведь Джон, как она постоянно себе напоминала, женат и у него уже есть дети, а она ему практически никто, хорошо, если подруга.
— Ну-у. Если ты уже о детях от Джона подумала, милочка, то ты ещё далеко не истощена. — послышался тихий голос Чаквас. Чашка куда-то исчезла из поля зрения азари и Лиара подняла изумлённый взгляд на врача, стоявшую рядом с ней.
— Как?! Как вы узнали?! — пробормотала гостья.
— А что тут узнавать-то?! — чуть ворчливо ответила Чаквас. — Все мы, бабы, одинаковы. Если есть хороший и цельный мужик, то мы должны родить от него детей. И — никак иначе! Природа, милочка, так захотела. А против природы — не попрёшь, даже если очень захочешь!
— Но я... я не могу... Джон меня возненавидит, а Светлана... Светлана проклянёт меня... И хорошо ещё, если оставит в живых...
— Ты права, милочка. — наполнив чашку из термоса, Чаквас подала её Лиаре, но у неё так тряслись руки, что врач вынуждена была держать чашку своей рукой, пока Лиара мелкими глотками поглощала содержимое. — Светлана — она такая. Свою семью, своих детей она будет защищать всеми силами и средствами. Понимаю, чего ты боишься. Светлана обязательно прибудет на фрегат, увидеться с Джоном она не преминёт. Прошло достаточно времени, она там моталась на крейсере, воевала, стреляла, бомбила, преследовала, организовывала, уламывала, заставляла. — перечислила врач корабля мелкие намётки на деятельность Стрельцовой вдали от Тессии. — А здесь она — просто женщина, просто мать, просто жена. И Джон для неё — высшая ценность. Уж не знаю, до или после корабля и экипажа, может быть — и наравне с ними. Так что понимаю, почему ты дрожишь и так опасаешься. Несколько часов осталось. — врач поставила чашку на столик. — Знаю я, что ты не хочешь вторгаться в их взаимоотношения, в их семью. Знаю. Но ты же любишь Джона?! Любишь! Любишь так, что ты светишься, едва только подумаешь о нём...
— Это... так заметно?! — изумилась Лиара. Она, конечно знала и понимала, что её родители и сослуживцы с коллегами по фирме и по лаборатории видят её достаточно долго и потому волей-неволей научились отслеживать мельчайшие ньюансы её состояния, но чтобы это видела так точно и остро чувствовала землянка, врач корабля, которая и увидела-то её вблизи хорошо если второй раз в жизни... — Богиня, я пропала!
— Возможно, возможно. — пробурчала Чаквас. Если бы было что другое у тебя к Джону... Ты бы действительно пропала, а такая любовь... многое извиняет.
— П-п-правда? — Лиара, говоря это, в первый раз огляделась по сторонам: оказывается, её кровать была окружена ширмой со всех сторон, так что никто из разумных не мог её видеть, кроме, конечно, Чаквас.
— Правда. — серьёзно ответила врач корабля, включая инструментрон. — Хм... — Чаквас за несколько секунд схватила самую суть показаний, выданных умным прибором на небольшой экранчик. — Ты ведь работаешь на пределе, Лиара.
— Угум. — подтвердила младшая Т'Сони, понимая, что запираться, отрицать и храбриться перед Карин бесполезно. — По-другому — не умею. Мне было сказано, что если я буду лениться — то быстро и навсегда стану... инвалидом. Вот и приходится... тянуться.
— Понимаю. Азарийские медики иногда придерживаются этого тезиса. — кивнула Чаквас. — Работоспособный вариант. — врач критически оглядела выданные на экран новые строчки обозначений, понятные только ей. — Похоже, эта любовь тебе жизненно необходима.
— Я почему-то в этом убеждена, Карин. — тихо ответила младшая Т'Сони. — Я не могу, как ни пытаюсь, выдрать Джона из сердца и души. Я понимаю, что я могу стать угрозой для его взаимоотношений со Светланой, но сделать с собой ничего не могу. Вот... Прилетела сюда и понимаю, что случись что — мне будет легче в шлюз без скафандра...
— Ну-ну-ну. Не надо такой апокалиптики, Лиара.
— А что мне прикажете делать?! Я при Джоне млею, таю и испытываю такое счастье, за которое готова на Жнеца броситься, а потом... потом я понимаю, что я ворую у Светланы всё это. Ворую! Я люблю Джона, он любит меня и я самой своей сутью понимаю, что я делаю что-то очень не так, но ничего не могу с собой сделать! Что-то не разрешает мне, мне самой разорвать с ним эту связь! Я сама не понимаю, но без Джона я не смогу... — азари опустила голову. — Я пришла сюда, пришла на фрегат понимая, что могу отсюда не выйти живой... Потому что если я пойму и увижу, что я — угроза для Джона и Светланы, для их союза... мне будет только один путь — умереть... А я сейчас всё острее ощущаю, что я — угроза.
— Эк тебя заклинило, Лиара. — проговорила Чаквас, садясь рядом на койку. — Капитально заклинило.
— Угум. — кивнула азари. — Заклинило. Так что... если вы считаете, что я — угроза для Светланы, Джона и их детей... То...
— И думать об этом забудь, Лиара. — строго сказала разом посерьёзневшая Чаквас.
— Но ведь... даже Джон сдал меня вам... Вёл вроде бы в каюту, а привёл... в медотсек... — тихо сказала младшая Т'Сони. — Я понимаю, что он не стал бы пичкать меня препаратами, но ведь вы — другое дело.
— Совершенно другое, Лиара. — подтвердила Чаквас. — Я предпочитаю решать проблемы, а не создавать их. И в моём медотсеке проблемы гибнут, а не множатся. — жёстко заявила врач.
— Только вот с моей проблемой по-иному, видимо, не справиться. — прошептала Лиара. — Видимо, я порченная какая. С протеанами не смогла найти общего языка, представляла их совершенно другими, чем они оказались на самом деле. Разругалась с мамой на полсотни лет. С отцом, Мятежным Матриархом отношений вообще, как сейчас осознаю, не поддерживала почти что никаких. Влюбилась в землянина, в мужчину, для меня не предназначенного. И теперь я пытаюсь сохраниться, используя эту любовь... как гарантию... Лезу везде и ни в грош не ставлю авторитеты... От наград отказываюсь, от почёта — прячусь. Вместо того, чтобы сконцентрироваться на одном направлении — работаю сразу в четырёх и меняю их по несколько раз в сутки... Как только Джон меня терпит?!... Другой бы побил или убежал бы на край света от такой, как я... А Джон... он не просто меня терпит, он любит меня, расходует себя и своё верховное чувство на такую, как я! Недодаёт этого чувства и всего, что с ним связано, своей Светлане... Своим детям... Ну кто я такая, кроме как воровка?! Карин, может... может мне сдаться Юстициарам?!... Пусть найдут там в своём кодексе какую-нибудь статью, более-менее описывающую рамки моих прегрешений... Слова поперёк не скажу, сдамся и сяду в самую маленькую камеру на любой, самой страшной глубине... Только бы не вредить Джону и Светлане... А скажут, что надо умереть — умру. Потому что не хочу, чтобы страдала Светлана и страдали её и Джона дети, чтобы страдал Джон!
— Юстициары здесь, Лиара, ничего тебе сделать не смогут. В их Кодексе нет ничего, даже близко подходящего под твою ситуацию. — тихо сказала Чаквас, не пытаясь даже приобнять сидевшую рядом азари.
— Тогда — что мне делать, Карин? Я боюсь навредить Светлане и её детям, боюсь причинить лишние страдания Джону. Он не хочет со мной поступать обычным образом, не хочет мне говорить резкости, грубости, не хочет меня бить. Он не хочет меня оставлять... Нет, конечно, я понимаю, что Отряд прибыл к Тессии не ради меня одной, но всё же Джон бросил всё, высадился на Тессии и пришёл ко мне... Я была счастлива, я была рада, я была горда в тот момент, когда увидела его в своей комнатке, но... Я тогда же поняла, что я ворую его у Светланы. Особо остро поняла, хотя... понимала это и раньше. А тогда... я поняла, но ничего не смогла сделать, не смогла оттолкнуть его, не смогла вернуть Светлане, я даже не смогла дистанцироваться от него. Он пришёл ко мне, пришёл незаметно для всех. Его никто не видел из ополченцев... В боевых порядках он прошёл абсолютным невидимкой и только мне показался... Я провела с ним несколько дней... наверное, самых счастливых дней в моей жизни. Дней затишья... А теперь... теперь мне надо будет уплатить за эти дни счастья и радости... Что-ж. Я готова... Наверное, Светлана не примет моих извинений и пояснений... Это — её право. Право супруги, право жены, право матери детей Джона. Кто я такая? Малолетняя азари, едва оправившаяся от ранения, которое получила по своей глупости и тупости. Если бы я была чуточку умнее... то всё могло бы быть по-другому. А получилось вот так. Джон меня жалеет, я подозреваю, что меня жалеет и Светлана, но я вряд ли заслуживаю жалости... Я мечусь между наукой, ополчением и информацией, мечусь и понимаю, что я мечусь глупо, неэффективно, даже контрпродуктивно. Мечусь и чувствую, что если не буду метаться, то умру... Я понимаю, что если я увижу Светлану и Джона рядом сейчас, на фрегате... вряд ли это будет мне приятно и полезно... Я боюсь, Карин. Я теперь сомневаюсь слишком во многом, сомневаюсь глубоко и полно. Я получила Звезду Героя вместо множества других азари, которые сделали сказку из моего полуграмотного эскиза... Меня охраняет рота десанта как какого-нибудь генерала, а я не чувствую себя достойной такой охраны... Я едва не сунулась вперёд Джона на заминированный пляж... Сейчас-то я понимаю, что он бы рванулся за мной следом и мог... мог погибнуть из за моей глупости и тупости. Что стоило мне посмотреть на инструментрон?! А я не посмотрела! И — едва не стала причиной гибели Джона. Я знаю, что Светлана в ту же секунду прокляла бы меня за то, что я допустила гибель её мужа и главного друга, отца её детей! Мне не было бы прощения. Если бы не Джон... Я сейчас понимаю, что я ослеплена, Карин. Ослеплена любовью. Эта ослеплённость любовью, моя ослеплённость едва не стоила жизни не мне — Джону! Про себя я не говорю... Но как только он появляется рядом — я глупею, тупею и слепну, Карин! Я сама не знаю, не понимаю и, возможно, преступно даже не пытаюсь понять, что со мной происходит, когда он рядом. Часть меня протестует, часть меня говорит, что я должна сохранять холодную голову и чистый чёткий разум... Но я не могу... Я честно пыталась, но я не могу. Если бы меня привезли сейчас на "Волгу" и заперли в тюремную камеру... Наверное, я была бы более счастлива, потому что хоть попыталась бы уплатить за то счастье, какое обрушилось на меня, едва на Тессии несколько суток назад появился Джон. Если бы Светлана своей властью вышвырнула бы меня обратно на Тессию — всё равно как, пусть даже в одном скафандре, я была бы счастлива, потому что я бы поняла острее и глубже её боль и недовольство. Это помогло бы мне избавиться от этого морока... Возможно, помогло бы мне избавиться, но я и в этом не уверена, Карин. Я чувствую, что я не управляю этой ситуацией, что я своим бездействием наношу вред другим разумным... — она помолчала. — И... наверное, я впервые скажу это вслух... Мне, Карин, надо попытаться полюбить другого землянина. Другого человека... Я понимаю, что я, вероятнее всего, обречена всю свою жизнь любить Джона очень остро и полно... Но сейчас, когда идёт такая война, когда Джон женат и у него есть дети и есть дело, которое требует его всего... Я не могу требовать от него ещё и любить меня. Пусть лучше любовь ко мне он трансформирует в силу, которая поможет ему лучше руководить, лучше воевать, стать лучшим отцом для своих детей и лучшим мужем для своей Светланы... Я понимаю и догадываюсь, что даже в этом случае я далеко не сразу сближусь с этим другим человеком, с этим землянином. Я могу понять, что Джон... настолько совершенен и силён, что он всё равно будет хоть как-то любить меня, хоть я и не чувствую себя той, кто заслуживает такой его любви... Но я не хочу становиться между ним и Светланой, а всё равно ощущаю, что меня что-то заставляет встать между ними и заставляет и Светлану и Джона сейчас, когда у них обоих полно других, более важных проблем, делать выбор ещё и относительно меня... — Лиара сгорбилась, опустила голову ещё ниже. — Карин... Я прошу вас...
— Сейчас, Лиара, я вас обследую. Мне важно знать состояние вашего здоровья. — сказала Чаквас, вставая. — Потом вы отдохнёте здесь же, поспите...
