"Нормандия" подобрала челноки, затем — "Молот" и, к назначенному времени подошла в оговоренную точку. Моро отлично видел на экранах спешивший к месту эвакуации транспортёр Шепарда. Неуёмный в своём стремлении делать свою воинскую работу наилучшим образом капитан за считанные минуты сумел проверить едва ли не весь периметр базы и убедиться, что никаких спрятавшихся в глубоких норах батарианцев там нет и быть не может. В смысле — живых батарианцев.
Члены десантной группы, прибывшие на борт фрегата раньше капитана, уже устно доложились Андерсону, написали и передали командиру фрегата рапорта с изложением своего видения проведённой операции и теперь отдыхали, занимаясь привычными и обычными делами. Скользнув по аппарели, "Мако" занял своё место и Шепард козырнул подошедшему командиру фрегата:
— Задача выполнена, командир. — Шепард подождал, пока салон покинут турианцы. — База в безопасности, ракеты не стартовали. Батарианский десант полностью уничтожен без возможности восстановления.
— Рапорт принял. — козырнул Андерсон. — Отдыхайте. Мы уходим к планете Уотсон. Затем — к планетам Дарвин и Уоллес. Там у нас перегон в звёздную систему Мил. Займёт восемь часов. Не забудьте про сон. — Андерсон козырнул ещё раз, обозначив окончание уставного ритуала послеполётного доклада и первым покинул ангар.
Шепард написал свой рапорт, передал его Андерсону и связался со Светланой по видеосвязи. Она успокоилась, едва взглянула на Джона, была обрадована тем, что ей не пришлось первой выходить на связь с ним. Спокойно и с интересом выслушала его короткий рассказ, они обменялись понимающими взглядами и Шепард предоставил Светлане самой переключить каналы. Ей это понравилось. Она была удовлетворена. Экипаж её крейсера уничтожил четыре десантных транспорта синесветиловцев. Десять сотен вооружённых отнюдь не детскими водомётными пистолетами наёмников нашли свою смерть на орбите спутника, так и не сумев помочь своим компаньонам-батарам, так и не разжившись имуществом и оружием Альянса.
Персонал остальных баз находился всё это время в режиме полной боевой тревоги и в полной готовности к объявлению и реализации плана осадного положения, но, к счастью для командования и обитателей других баз, у батарианских десантников и синесветиловцев не нашлось на тот момент достаточных ресурсов, чтобы организовать массированное нападение сразу на несколько баз. К тому же "Дротики" стояли в полной готовности только на этой базе и именно они, став целью батарианских десантников, позволили персоналу остальных баз Альянса избежать участи быть атакованными.
Шепард. Работа, служба и думы о минувшем. Часть 1
Отдыхать пассивно не хотелось и Шепард занялся актуализацией своих знаний по планете, которая вскоре должна была встать под прицелы локаторов и сканеров кораблей Отряда. Уотсон, мир-сад, обнаруженный в две тысячи сто шестьдесят пятом году. Честь открытия новой планеты разделили между собой Евросоюз, Китайская Федерация и Североамериканские штаты. После долгих споров был достигнут компромисс — каждая коалиция получала право на организацию на планете сети своих городов, население которых должно было состоять из представителей только одной нации.
На настенных экранах выгородки высветились пейзажи планеты. Уотсон был холоднее Земли, его зона умеренного климата простиралась всего лишь на тридцать градусов широты в обоих направлениях, считая от эквартора. Эволюционный процесс на этой планете был также кардинально отличен от того. Что был знаком человечеству: на некоторых островах планеты до сих пор обитали существа, напоминавшие земных плацентарных млекопитающих, другие были населены разнообразными членистоногими. По предварительным оценкам для осуществления точной и полной классификации всех живых, пусть и не разумных обитателей этой планеты потребуются усилия как минимум двух поколений ксенозоологов.
Глядя на то, как на побережья островов и континентов накатываются волны прилива, Шепард подумал и о том, что на планете-саде действительно имеются огромные перспективы для организации прибыльного туризма — приливы производили на него, землянина, глубокое многогранное впечатление. А там, где появлялись земляне, там со временем появлялись и представители других, как минимум ключевых рас Пространства Млечного Пути. Пространства, стоящего перед угрозой Вторжения. Вторжения Жнецов.
Несколько часов корабли Отряда висели над планетой, осуществляя сканирование, лоцирование и картографирование как самого Уотсона, так и района его размещения. Шепард изредка взглядывал на настенные экраны выгородки, транслировавшие изображения с датчиков и камер многочисленных отрядных зондов и с горечью думал о том, что этот мир вскоре имеет все шансы гореть в огне войны. Оборона здесь была мягко сказать никакая. Точнее, никакой вменяемой оборонительной системы здесь вообще не было. Информация об этой проблеме была направлена командованием Отряда по длинному списку адресов за подписями всех четверых Спектров, но серьёзной и мощной реакции отрядовцы не ожидали. Они слишком хорошо знали косность и глупость чиновников галактических и расовых структур управленческой пирамиды.
Шепард остро ощущал, что мирное время приближается к финалу. Оно постепенно, неуклонно, незаметно, но совершенно определённо уступало место военному времени. Да, не для всех разумных органиков это было очевидно. Да, для многих было крайне важно продолжать ощущать себя в мирном времени. Для военного времени они не были подготовлены никоим образом. Да разве война спрашивает кого о готовности? Она просто приходит.
Планируемое столкновение с Левиафанами заставило Шепарда ещё несколько дней тому назад задуматься о том, что он уже успел сделать с момента назначения на борт фрегата. Хранимый в инструментроне ИИ, вёдший посекундную запись его личной истории, здесь, к сожалению, помочь в полной мере не мог. Его возможности здесь были ограничены. Да, он вытряс из систем корабля всё, что связано с деятельностью Шепарда — документы, ролики, отчёты... Но память человека для ИИ оставалась закрытой. Он, этот ИИ не был Миралой, не был способен читать мысли, не был способен видеть те картины, которые видел Шепард, которые хранил в своей памяти. Так что приходилось многое вспоминать самому. Пока ещё это было возможно.
Шепарду вспомнилось первое масштабное пробуждение его внеземных, внегалактических способностей. Пробуждение, прошедшее, как он теперь хорошо понимал, в мягком, даже очень мягком режиме. Пробуждение, изменившее и его, Джона Шепарда, и его судьбу. Первое осознание грядущих огромных и серьёзных неприятностей, грозящих захлестнуть не только Землю и Солнечную систему, но и всю Галактику. Первый удар Понимания о неготовности. Глобальной, вопиющей неготовности обитателей Галактики к Вторжению столь сильного и мощного врага. Неготовности, накрывшей и этот фрегат, порученный ему теперь как старшему помощнику командира корабля. И одновременно — командиру группы десанта.
Не то что он, Джон Шепард, не был готов к таким вот совмещениям профессий, специальностей и должностей. Его учили действовать эффективно и качественно и в более кошмарных и нестандартных условиях. Учили на совесть. Учили, понимая, что случись что — и они, эн-семёрки, и без того немногочисленные, вынуждены будут встать навстречу врагам тогда, когда все остальные системы защиты будут уже нейтрализованы. Да, эн-семёрки были приучены действовать в режиме полной автономности. В режиме глобальной нехватки ресурсов. Их учили взаимодействовать с другими подобными подразделениями, находящимися в распоряжении правительств других стран Земли. Их учили взаимодействовать со Спектрами, с ГОРовцами.
Их учили. Мало кто за пределами Академии знал, чему и как их, эн-семёрок учили. Учили и для того, чтобы они, выпускники Академии, смогли выполнить свою задачу даже противодействуя такому врагу, как Жнецы. Учили не бояться, не пасовать, не трусить. Учили действовать эффективно, быстро и качественно.
Потому в момент активации внегалактических возможностей и способностей для Шепарда окружающий мир стал подобен замедленному воспроизведению древнего плёночного фильма. Ему в тот момент сразу многое остро не понравилось. Не пришлось по душе. Двенадцать полисменов вместо положенной по штату десантной группы, прошедшей необходимую подготовку и боевое слаживание. И сама задача, которую должен был выполнять и фрегат и его экипаж под дудку малоизвестного широкому кругу землян Совета Цитадели. Совета инопланетян. В котором не было до сих пор, даже спустя тридцать календарных лет ни одного человека.
Тогда не только это раздражало Шепарда. Но и то, что ему поручили неполноценных заместителей — лейтенанта Аленко и капрала Дженкинса. Неполноценных и в физическом и в воинском смысле. Ну не может человек в чине унтер-офицера быть настолько по-детски настроенным. Желать непременно победить. Любыми путями. Такие настроения, как хорошо понимал Шепард, приводили гарантированно только к плохим результатам. И ни к каким положительным результатам такие настроения в большинстве случаев не приводили, что, впрочем, системой пропаганды не только человечества, но и системой пропаганды Цитадели, тщательно скрывалось. А не надо было скрывать. А не надо было выдавать желаемое за действительное. И тогда не пришлось бы страдать и применять запредельные методы реагирования.
То, что позволила ему, Джону Шепарду, узнать о корабле осуществлённая во многом против его человеческой воли активация внегалактических возможностей... Было вообще кошмаром. Показавшим за считанные секунды ему, капитану ВКС Альянса всю порочность до сих пор существующей чиновничьей системы. Независимой от того, есть ли на плечах чиновников погоны или их там никогда и не было. Независимой очень часто даже от элементарного здравого смысла. Смертный приговор восьмидесяти процентам населения Галактики — такова была цена отсутствию этого здравого смысла. Отсутствию уважения к этому здравому смыслу.
Когда-то и люди стали излишне увлекаться техникой. Постепенно перекладывая на технику, на её, как выражались писаки, плечи, всё то, что раньше приходилось делать людям руками с помощью бумажки, карандаша и головы, набитой самыми разнообразными знаниями, умениями и навыками. А теперь... Теперь впереди было столкновение с машинами. Тяжёлое столкновение. Ценой которого будут вне всякого сомнения многие жизни разумных органиков. Так и не понявших, что машине нельзя поручать слишком много. Людей учили использовать машины, но не учили воевать с машинами. Не учили воевать с машинами, не допускающими своего использования людьми. Не учили. И это была ещё одна строка в смертном приговоре. Смертном приговоре не только человечеству, но и другим расам пространства Цитадели.
Что и говорить, активация внегалактических способностей и для самого Шепарда произошла мало сказать неожиданно. И внешне и внутренне. И если бы не подготовка эн-семёрки. Пришлось бы капитану Андерсону искать другого старпома, швартовать фрегат к ближайшей большой космостанции, к тому же "Арктуру", наплевав на Спектра Найлуса Крайка.
Сам Шепард ощущал, что в тот момент он вовсе не был человеком. Рано было человечеству обладать такими возможностями и способностями, которые теперь активировались в нём, британце Джоне Шепарде. Рано. Но без них... Без них человечество бы погибло гарантированно. Без всякой надежды на выживание. Без любой надежды. Которая, как известно, умирает последней. Так привыкли считать люди, долгие годы запертые в изоляции на своей единственной материнской планете.
Для того, чтобы победить непокорную машину, людям придётся выложиться до конца, полностью. Страшное знание. Необходимое знание. Знание, подкреплённое изменениями, делавшими Шепарда в тот момент монстром. Сверхчеловеком и монстром в одном корпусе. Сверкавшие глаза в тот момент были способны кинуть вперёд на десятки и сотни метров лучи света, по силе сравнимые с лучшими военными зенитными прожекторами и при этом Шепард видел бы окружавшее его на те же сотни метров пространство во всех мыслимых деталях. С недоступной обычным людям точностью и уровнем детализации. Да, глаза Шепарда в тот момент сверкали, хотя по черноте были темнее, чем глаза азари и дреллов в известные моменты.
Потом пришло понимание недоступных уровней восприятия. И теперь Шепард имел резервы. Имел резервы, о которых даже в Академии Эн-семь, на Факультете Пионерных разработок говорили только в курилках и исключительно шёпотом, рискуя получить в форматки записи о мягкой неадекватности.
Инцидент с капралом Дженкинсом стал ещё одной ступенькой к пониманию происшедших с ним, Джоном Шепардом, изменений. Изменений, которые, как оказалось, под его, Шепарда, воздействием, произошли сначала с Дженкинсом, а потом и с остальными воинами, составившими экипаж и команду фрегата "Нормандия". Капрал станет, как понимал в тот момент Шепард, станет другим. Но капрал только в этом случае, когда станет другим... Только в этом случае капрал останется жить.
Аленко. Лейтенант Кайден Аленко стал следующим, попавшим под внимание изменившегося, фундаментально изменившегося Шепарда. Самому Джону было непривычно подменять собой целый комплекс диагностической и, так сказать, реабилитационной, лечебной аппаратуры. Но такой аппаратуры, с такими характеристиками не было даже в Академии Эн-Семь. А там, ниже, в заштатных клиниках её вообще быть не могло. И Шепард не только вынужден был провести в первый раз глубокую диагностику, но и впервые осуществить глубокое оперативное вмешательство, практически недоступное никому из землян и даже неизвестное саларианцам и батарианцам.
Шепарда бесило, что не имевший особой подготовки лейтенант-биотик по какой-то неведомой ему, Джону, причине, ошивается в пилотской кабине фрегата, пытаясь выполнять достаточно специфические обязанности второго пилота. Клубок противоречий рос и ширился, понимание также углублялось, но приходилось действовать строго избирательно. До ковровых методов дело пока, к счастью, не доходило.
Тогда, в тот момент Шепард уже знал: мирное время кончилось. Кончилось для всех обитателей Млечного Пути. Как исследованной так и не исследованной частей огромной галактики. Как хотелось разумным органикам мнить себя покорителями Галактики. Не избежали этого искушения даже азари. А уж о людях, способных из ничего сделать всё, способных... много на что способных... и говорить не приходилось. И тогда старпому фрегата хотелось, чтобы Кайден имел возможность, минимальную возможность выжить в том кошмаре, который мог начаться через несколько суток. Мог начаться. И быстрое, глубокое, эффективное оперативное вмешательство было произведено. Только потом, позже, лейтенант ВКС Альянса, офицер-биотик получил хоть какие-то удобоваримые доказательства причастности к изменениям, происшедшим с ним, Кайденом Аленко, того самого нового старпома фрегата.
Разговор с командиром фрегата уже после того, как вызванная изменениями Волна схлынула с тела и сути Шепарда, помог Джону. А Джон помог Андерсону. Помог кое-что увидеть и кое-что понять. Важное. Соответствующее статусу Андерсона, как одного из первых и лучших выпускников Академии Эн-Семь. Понять и увидеть Жнеца: ужас и легенду Галактики Млечный Путь. Что и говорить, глубина и разнообразность доказательства реальности легенды впечатлили Андерсона, вообще, казалось бы неспособного впечатляться. Да и Шепард в тот момент не был склонен впечатляться. Он был склонен работать. Действовать. И понимал, что без поддержки со стороны Андерсона его, Шепарда, даже запредельных ресурсов внеземного, внегалактического происхождения может не хватить. Ибо тогда уже не будет просто Джона Шепарда, а будет монстр. Монстр, которого обычные органики, да те же самые люди, человеки, как своего уже не воспримут в принципе. И постараются уничтожить. Всемерно постараются уничтожить. Как привыкли уничтожать всё непонятное, априори страшное и опасное. Не замечая, что одна опасность такого уровня тянет за собой опасности другие, перед которыми человечество будет слишком слабым и беспомощным. И в конце концов обретёт немалые шансы погибнуть. Исчезнуть.
