Она может... может посоветоваться с Явиком. Простая аналогия. Он помог уже стольким... Может, окажет помощь и ей, Светлане. Она согласится принять его помощь. Только бы отодвинуть этот срок. На возможно более дальнюю перспективу. Пусть это будет даже восемь лет, пусть. Но за восемь лет многое может измениться. Даже если будет война, даже если будут бои, это всё же восемь лет, а не восемь месяцев. Восемь месяцев предвойны.
А тогда это будет уже минимум шесть лет войны. Протеане воевали сотни лет с Жнецами, сотни лет сопротивлялись. Изыскивали любые возможности выстоять, сохраниться, не отступить. Может быть, он поймёт и поможет ей. Только отодвинуть этот срок. Только отодвинуть. Невозможно было поверить в то, что восемь лет превратились за несколько минут в восемь месяцев.
Да, она продолжает оставаться на посту командира крейсера, да, её заменяет, во многих случаях — полностью заменяет Титов. Но она никогда не согласится уйти с поста командира полностью. Не то сейчас время. Значит, она будет работать, будет служить, будет действовать, будет жить. И будет рядом с Джоном.
Рядом с Джоном. Стрельцова выпрямилась, взгляд коснулся экрана-карты. Скоро будет "площадка" — так называли командиры имперских кораблей малые звёздные системы, располагавшие несколькими ретрансляторами. Там будет несколько часов хода от одного ретранслятора до другого. И за эти несколько часов она сможет перелететь на челноке на "Нормандию". Остаться рядом с Джоном. Хотя бы на несколько часов. На несколько суток. На неделю. На декаду. Как получится. Пока Отряд не участвует в боях, пока нет частых высадок с фрегата на планеты или на станции или на корабли... Пока ещё не истекли эти проклятые восемь месяцев, превратившие восемь лет в ничто...
Она будет рядом с Джоном. Она знает, что рядом с ним год может превратиться в минуту, а может — в десять лет. Она любит своего Джона. Он любит её. Она это знает, чувствует. Он её любит. И больше ей ничего не надо, поскольку когда любишь, примешь другого всегда. Что бы ни случилось.
— Командир, скоро "площадка". "Волга" запрашивает приём шаттла с пассажиром. Каперанг Стрельцова. — доложил вахтенный офицер по спикеру.
— Передайте согласие и разрешение. Ляжем ненадолго в дрейф, примем кораблик, дадим возможность ему вернуться на крейсер. — ознакомившись с содержимым запроса на своём ридере, Андерсон отстучал на клавиатуре код допуска. — Сообщите, что рады принять.
— Есть, командир. — вахтенный переключил каналы.
В каюту Андерсона вошла Чаквас. Прикрыв за собой дверь каюты на защёлку, врач фрегата присела в кресло напротив рабочего стола.
— Карин? — Андерсон поднял взгляд, понял. Кратко выдохнул. — Говори.
— У Стрельцовой большие проблемы, Дэвид. — Чаквас молча положила перед Андерсоном ридер. — Формально я нарушаю медицинскую тайну, но не хочу рисковать больше необходимого. Ознакомься.
Андерсон пробежал короткий текст. Он знал, что Карин не будет грузить его излишними подробностями, сформулирует всё предельно кратко и чётко.
— Стрельцова на ближайшей "площадке" намеревается прибыть на борт фрегата. — произнёс командир корабля. — После того, что я узнал, мне понятна причина. Спасибо, что сказала. Как полагаешь, Джона следует поставить в известность сейчас при тебе или пусть Светлана сама ему скажет?
— Она не скажет, Дэвид. Показать без слов — сможет, но не скажет. И, насколько я знаю Шепарда, он не согласится рисковать Светланой. Значит, он будет настаивать на её списании на берег. До родов как минимум. Будет настаивать уже сейчас, если узнает такое от неё. Если мы не вмешаемся — будет.
— Джеф, сколько до "площадки"?
— Два часа двадцать шесть минут, командир. — отозвался пилот.
— Хорошо, спасибо. — Андерсон переключил каналы спикера. — У нас есть два часа, чтобы решить. Ты права. Если он узнает такое от неё — он будет делать всё, чтобы она как можно быстрее оказалась на территории России, на Земле. — набрав код, командир дождался сигнала соединения и сказал. — Джон, зайди ко мне. Есть разговор.
Выслушав ответ, Андерсон прервал связь и посмотрел на Карин. Через несколько минут на пороге каюты встал Шепард.
— Проходи. Закрой дверь на защёлку и садись. — сказал Андерсон.
— Что нибудь со Светой? — Шепард странно посмотрел на Чаквас.
— Да, Джон. — Андерсон кивнул и врач корабля передала старпому ридер.
Тот вчитался. Положил ридер на столешницу. Не меняя позы, посмотрел на Чаквас, на Андерсона.
Недолгое молчание прервал Андерсон.
— Через два часа двадцать минут с "Волги" прибудет шаттл. На его борту — Светлана. Одна. И прилетит она к тебе, Джон. Прилетит, скорее всего, именно поэтому. — офицер взглядом указал на ридер. — Другой причины её появления здесь, скорее всего, нет. Не та ситуация.
— Алла рискует. — тихо сказал Шепард. — Очень рискует. Многим рискует.
— Мы все рискуем, Джон. — так же тихо сказала Чаквас. — Думаю, что узнав об этом, Светлана пережила не самые лучшие минуты в своей жизни. Насколько я её знаю, она покопалась в себе. О многом подумала, многое примерила. Ко многому, насколько возможно, подготовилась. К разным вариантам подготовилась. И если она летит сейчас к тебе — это... шанс. Шанс удержать ситуацию под контролем и управлением. Шанс не дать Светлане совершить необдуманные поступки, о которых она впоследствии, скорее всего, будет очень жалеть. Как ты понимаешь, от тебя здесь зависит очень многое. Почти всё. Со своей стороны могу только сказать — мы сделаем всё, чтобы она родила детей здесь, на борту кораблей Отряда. Сделаем всё, чтобы у неё не было здесь сложностей и проблем. И сделаем всё, чтобы она могла быть спокойной за детей, что бы вокруг не происходило. Дети должны быть рядом с ней — подозреваю, она просчитала вариант детдома или дома малютки, просчитала вариант приёмной семьи, просчитала вариант оставить детей у своих родителей. Для неё эти варианты... мягко сказать — вредны, жёстче — неприемлемы по многим причинам. Дети должны быть рядом с матерью. Особенно сейчас.
— Джон, скорее всего Светлана прибудет сюда... надолго. На несколько дней, как минимум. — произнёс Андерсон. — Пока ещё возможно так поступить. Она знает, что впереди — Цитадель, знает и догадывается о вариантах дальнейшего развития событий. Может быть, даже не догадывается, а уже сейчас знает о многих таких вариантах. Я... я не дал тебе, Джон, тогда возможности побыть подольше рядом со Светланой... после вашей свадьбы... И сейчас я хочу, чтобы ты был рядом с ней постоянно. Круглосуточно. Максимально долго. Сейчас это — необходимо. — Андерсон сделал короткую паузу. — Аленко примет командование группой высадки. Ему пора вкусить полностью самостоятельной работы. Турианцы, Явик, Оливия и её партнёры ему окажут всемерную помощь. Мы все ему поможем. А ты... ты будь рядом со Светланой. Дай ей возможность побыть рядом с тобой долго. Остальное — не озвучиваю. Сам понимаешь и разумеешь. И в остальном — только тебе и ей решать. Больше никто вмешиваться не будет. Поможем — всем, чем сможем. В этом можешь быть уверен. Мы всё же — Отряд. — Андерсон не смотрел на своего старшего помощника, смотрел на погасший экран настольного инструментрона.
— Понимаю. — Шепард встал, выпрямился. — Разрешите идти?
— Иди. — Андерсон кивнул. За старпомом тихо закрылась дверь каюты, едва слышно щёлкнула задвижка.
— Даже не знаю, как реагировать. — произнёс через несколько минут командир фрегата. — Я ему сказал...
— То, что Аленко — только временный командир группы высадки, это Шепард понимает и сам. Хорошо понимает, Дэвид. Уверена и даже убеждена. — мягко сказала Чаквас. У нас ещё есть время до прилёта челнока, а там... там решать только им двоим. Так всегда было есть и будет. Наше дело будет действительно и реально помочь им обоим и их будущим совершенно реальным детям. — она вложила ридер в поясную планшетку, встала. — Я пойду, надо с Хлоей обсудить некоторые вопросы по закупкам медикаментов на Цитадели.
Андерсон кивнул, взглядом проводив Карин. Женщину, которую он любил. Знавшую о его любви к ней. И, может быть, любившую его.
Светлана и Джон. Несколько дней вместе и рядом
— Командир, зона безопасности выходного ретранслятора пройдена. — доложил Титов по спикеру, когда Светлана очнулась от дремоты. — Челнок готов к старту. "Нормандия" подтвердила готовность к приёму.
— Поняла, спасибо. — Стрельцова с усилием, опираясь на подлокотники кресла, встала. Собачата облизали ей руки. Они знали, чувствовали, что минимум несколько дней её на крейсере не будет. Привыкли к разлукам. Когда длительным, когда — не очень.
Она подхватила укладки с вещами и оружием, поправила лямки наспинной укладки. Прошлась по каюте, отмечая детали в своей памяти. Снова впереди изменения. Снова. Сколько их ещё будет...
Бросив взгляд на холл командирской каюты, Светлана позволила собачатам окружить себя "колечком" и пошла к ангару челноков, привычно отвечая на приветствия волговцев.
В ангаре её уже ждал Титов. Отдал полагающийся доклад, сообщил о последних изменениях и уточнениях в обстановке на корабле и в районе пребывания. Всё было более-менее штатно. Помог подняться на борт челнока, передал её заботам водителя. Подождал, пока проём перекроет крышка и челнок на платформе придвинется к зеву шлюза. Отдал уставное воинское приветствие. Знал, что Светлана внимательно будет смотреть на крейсер с борта челнока. Такая у неё была привычка.
Присев на скамью, в очередной раз нарушив рекомендации Аллы — проигнорировав полумягкие кресла, Светлана действительно смотрела на крейсер. На свою "Волгу". Корабль, который она знала ещё в проекте, ещё на стапеле, ещё в доке. Знала досконально. Это был её корабль. Она сроднилась с ним.
"Волга" уменьшалась в размерах, на экране уже появилась "Нормандия". Фрегат-крейсер ложился в дрейф. Ждал. Светился гирляндой приглушённых огней открытый зев ангар-шлюза. Там, на борту корабля — прототипа её ждал Джон. А она везёт ему такое известие... Дорого бы она дала, чтобы этого избежать. Вот этой необходимости сообщать дорогому и любимому человеку о себе такое. И вроде бы по всем мыслимым канонам она сама в этом не виновата. Так захотела природа. За всё приходится платить в этой жизни.
И почему ей всё сильнее кажется, что Джон не догадывается, а знает, точно знает о причине её появления на борту фрегат-крейсера. Знает точно. Алла?! Вполне могла сообщить Чаквас, ну а та... сообщить Андерсону. Карин и Дэвид любят друг друга и если бы Чаквас утаила такое... Дэвид бы не понял её. Очень не понял. И потому Карин, получив от Аллы такую вот информацию, вполне могла счесть необходимым поставить в известность Дэвида. Знала ведь и понимала — Андерсон тоже заботится о своих коллегах, которых никогда не называет и тем более не считает некими "подчинёнными". Да, формально они — его подчинённые. Субординация, всё такое. А фактически... Фактически они для него — коллеги и друзья.
И Карин даже больше чем коллега и друг для Андерсона. Для Дэвида она — подруга. Близкая подруга. Уж это Светлана знает точно. Какому-то умнику показалось оптимальным отделить командира или капитана от экипажа и от команды, вот и покатилась по хронологии дурная традиция, дурная установка. Ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак. Очень оптимально и очень эффективно. На словах. А не на деле.
Сколько же всего изменилось с момента вступления человечества в пределы Большого Космоса. Даже встреча с воинственными турианцами и та поспособствовала многим изменениям. Теперь люди знали — многие традиции и многие обычаи должны утратить свою непреложность. Конечно, можно ждать от командира и от капитана, что он погибнет вместе со своим кораблём, сделав всё для того, чтобы члены экипажа остались живы. Спаслись. Так или иначе спаслись. Но возводить такое требование к командиру или капитану в абсолют... Для этого нужно иметь железобетонные основания, коих, на поверку, часто просто не оказывалось.
О чём она думает?! О чём она думает, догадываясь, что Джон уже в ангаре, что он ждёт прибытия челнока, смотрит на экран, где Джеф Моро уже показывает приближающийся челнок во всей его машинной красе?! Совершенно не о том она сейчас думает! Не о том думает, о чём надо думать. Удумала анализировать статус командира и капитана, его права и обязанности. Она что, забивает одни думы другими?! Непорядок. Явный непорядок.
Впрочем, какой может быть в душе и разуме порядок после такого известия. Бьющего по её женской сути, известия. Она ведь не родилась с погонами на плечах. Ей тоже хочется быть для кого-то просто женщиной, просто любимой, просто женой. А не офицером и командиром корабля. И сейчас она должна предстать перед Джоном именно как женщина и как жена. Любимая. Всё остальное — вторично.
Водитель видел её на экранах своего пульта. Считывал весьма точно её настроение и состояние. Потому не стал привычно информировать о подходе на расстояние контрольной зоны вокруг фрегат-крейсера. Сейчас такая информация была излишней.
Светлана с усилием встала, схватившись за поручень. Нет, на ногах она ещё пока держится уверенно, хотя живот... уже большой. Третий и четвёртый месяцы. Почти половина срока. А у неё — двойня. Так что сейчас уже сложновато сохранять прежнюю чёткость и точность даже элементарных движений. Но надо. Надо сделать всё, чтобы и мальчик и девочка родились здоровыми. Нормальными. Придётся потерпеть тиранию Аллы. Придётся потерпеть увеличивающиеся количественно и качественно ограничения. Если действительно она сможет родить только двоих детей, то они, её дочка и сын, должны стать лучшими, самыми сильными. Наверное, каждая беременная женщина так себя безмолвно убеждает в такие вот минуты в похожей или аналогичной ситуации. Наверное.
Челнок плавно вдвинулся в захваты и те повлекли кораблик к платформе. Да, Джон здесь. Он уже ждёт её. С цветами ждёт. Где же он достал такие цветы, её любимые цветы?! Да, на "Нормандии" теперь есть оранжерея. Может, и попросил более знающих коллег вырастить.
Открылась дверь и у неё плавно и быстро забрали из рук укладки с оружием и вещами, расстегнули лямки наспинной укладки, сняли планшетки с пояса. Коллеги Джона сработали на пять баллов. Она и не заметила, как они появились на платформе.
Сама же Светлана оказалась на руках у Джона и была усыпана цветами. Прямо на платформе усыпана. И ощутила на своих губах губы Джона. Поцелуй Джона не дал ей сказать ни слова. Так, целуясь, они преодолели путь до каюты старшего помощника.
Джон не дал ей сказать ничего даже тогда, когда дверь старпомовской каюты закрылась за ними обоими на защёлку. Он просто молча, не прерывая поцелуя, положил её на кровать и через несколько минут они уже обнимались и целовались. Времени на то, чтобы о чём-то подумать ином практически не было. Не оставалось.
Отвечая на поцелуи и объятия Джона, Светлана ощутила, как расслабляется, как погружается в океан если не блаженства, то спокойствия. Как же ей не хватало этого всего! Несколько часов они целовались и обнимались. Не видя и не слыша и не чувствуя ничего вокруг себя.
