— Не знаю. — сказал Шепард по-прежнему твёрдо. — Я предпочитаю думать так, как я сказал: Жнеца победила Калрос.
— И всё же я позволю себе продолжить, Джон. Вы победили главную проблему нашей расы — генофаг. Только вы, как старпом смогли убедить экипаж действовать как единый организм. Поверьте, я, как вождь клана, достаточно хорошо осведомлён о вашем пути как одного из ключевых командиров Отряда. Без вас многое было бы сделано по-иному и с другим, менее реальным и менее полезным результатом. Вполне возможно, что не удалось бы сделать ничего. Вы, Джон, сумели объединить столь разных разумных. Не знаю, кто бы кроме вас смог всё это сделать именно так, как вы это сделали. Вы помогли нам, кроганам. И мы хотим, чтобы вы знали — у вас здесь есть друзья. Не только воины, к счастью. — Рекс с минуту помолчал. — Вот не думал, что скажу такое. Но теперь — скажу. Вы заставили меня дать волю кроганам, не желающим заниматься только военным делом, Джон. Вы и только вы. Не убеждая, не топя в словах и разговорах, только своей деятельностью, своей работой, своим поведением. Вы убедили меня, что мы, кроганы — не только тупые вояки, способные лишь резать, бить и стрелять. Я лично ощутил себя более живым и более разумным, более сильным не только физически, но и духовно только видя как вы, Джон, живёте и действуете. Вы подарили мне, старому крогану, возможность полюбить кроганку и поверить, что у меня с ней будут здоровые, сильные, крепкие дети. Разумные дети. Без вашей работы, без работы ваших коллег ничего бы этого ни у меня ни у других кроганов не было. Я скажу так, Джон. Только благодаря вам, вашему присутствию, кроганы... спокойно отнеслись к появлению Мордина. Мы очень не любим саларианцев. Они крайне редко задерживаются надолго на нашей планете. И крайне редко остаются в живых. И вы побудили многих кроганов понять, казалось бы, простую истину: саларианцы, так же как и мы, кроганы — разные. Могу предположить, что теперь мы сможем ощутить себя народом в большей степени, чем раньше. Ибо, как оказалось, сила — и в единстве, и в разнообразии. И побудили это особо глубоко понять нам, кроганам, вы, Джон. Вы и ваши нормандовцы. Я, наверное, не должен вам этого говорить, но то, что вы рискнули и разрешили прибыть на Тучанку вашей супруге — уже показало многим кроганам перспективу, о которой стоит задуматься. Светлана произвела фурор в женских кланах — мне об этом немало интересного и ценного рассказали. Благодаря ей вам, отрядовцам, поверили в большей степени, в гораздо большей, чем раньше, ведь она — командир экипажа и команды второго вашего корабля. Вы рискнули и вы открылись перед нами. Мы, кроганы, оценили эту открытость, Джон. Я скажу так — мы с огромным вниманием следили за вашей работой на Раннохе и в Мигрирующем флоте. Конечно, настолько, насколько это позволяли наши возможности. И мы убедились, Джон, что там, где появляется Отряд — там Жнецы получают сокрушительный удар. — Рекс поднял руку, останавливая готового возразить капитана. — Вы сделали то, на что не решились Жнецы и их создатели — Левиафаны. Вы доказали, что важно сосуществование, партнёрство, а не синтез органиков и синтетиков. Когда к нам прибыли протеанин и саларианец — это было очень ценно, но ещё более ценным было появление ваших синтетов. Знаю, Джон, вы в очередной раз рискнули, ведь ваши синтеты, ваши киборгессы для всех отрядовцев — огромная ценность. Да, все кроганы отметили, что они, ваши киборгессы, предстали в человеческом земном обличье и при этом они не скрывают, что они не люди, а роботы. Хотя, как мне пояснил мой начальник разведки, киборгесса Оливия — прирождённый агент глубокой разведки, агентурной разведки. Уж ему-то это сразу стало понятно. И, тем не менее, даже он был очень впечатлён её возможностями и способностями. То, что вы, отрядовцы, столько времени и с такой результативностью и эффективностью работаете с синтетами, лучше всех слов доказывает: мы можем победить Жнецов в союзе с искуственными интеллектами, имеющими все права гражданства, все права на свободу и собственный путь развития, Джон. И показали это всем вы и ваши отрядовцы. Увидев, как вы, нормандовцы, по-рыцарски, не побоюсь этого слова, относитесь к киборгессам, многие кроганы испытали, скажем так, культурный шок. Им пришлось многое переоценить в своём восприятии, принять иные установки для размышлений и для действий. Мы, кроганы, прекрасно знаем, что ваши киборги и киборгессы — Легион, Марк, Оливия и Аликс — профессиональные воины и против любого из них не каждый воин моей расы выстоит хотя бы несколько секунд. Мы охотно признаём их совершенство, Джон. И хотим сосуществовать, сотрудничать и общаться как партнёры и друзья и с вами, органиками, и с ними, синтетиками. Теперь мы знаем, что у нас, смею думать, у всех органиков появились союзники. И помогли родиться и укрепиться этому знанию вы, Джон. Вы и ваши отрядовцы.
— Спасибо, конечно. — Шепард помедлил. — Я передам ваши слова в точности всем отрядовцам, Рекс. А меня вы перехвалили. Я без Отряда мало что стою и мало что могу. Только с ними я силён и мощен. А без них — вряд ли я добился бы каких-либо значимых результатов. — капитан помолчал ещё несколько секунд. — Насчёт концерта... Мы, полагаю, задержимся ещё здесь на несколько суток. Всем надо отдохнуть. Завтра по Отряду командование объявило день отдыха. И потому завтра никаких концертов не будет. А послезавтра... Рекс, не хочу загадывать. Посмотрим.
— Вы сомневаетесь, поймут ли кроганы ваши песни? — Рекс испытующе посмотрел на Шепарда.
— И это тоже, Рекс. — честно ответил капитан. — У каждой расы — свои песни. Они накрепко связаны с историей расы, с её культурой. Я не против сыграть несколько мелодий, а если получится — то и спеть несколько песен... Но вряд ли все кроганы поймут их.
— Поймут. — убеждённо сказал Рекс. — Даже я многое понял, прослушивая записи из Экстранета. А если будет живое звучание... Согласен, вам после столь тяжёлой работы нужен хороший и длительный отдых. Мы со своей стороны постараемся обеспечить всё необходимое и все условия, Джон. Об этом можете не беспокоиться.
— Хорошо. — Шепард увидел снижавшийся челнок. — Тогда — мне надо встретиться со своими сокомандниками. Обсудить процесс и результаты.
— Успехов. — Рекс направился к подходившей к нему Бакаре. — Мы поговорили. Он... не со всем согласился, но я его несогласие понимаю и принимаю. Сейчас они должны отдохнуть... после такой работы. Кажется, у людей она называется великанской. Иногда так называется. — Рекс взглянул на Бакару, чуть улыбнувшуюся. — И почему мне кажется, что я его уболтал только что?
— Ты действительно говорил много, но говорил по делу. — ответила кроганка. — Идём. Тебя ждёт обед и несколько часов работы с просителями и документацией.
— Такова доля вождя. — кивнул Рекс и зашагал следом за Бакарой.
Приоритет — Тучанка. День отдыха. Тревожное ожидание
Возвратившись в апартаменты, Шепард приятно удивился, заметив, с какой скоростью несётся к нему его пыжак-компаньон. Зверёк вспрыгнул на плечо, умостился, замер и коснулся лапкой шлема капитана, словно говоря: "Снимай эту железяку, ты здесь вполне в безопасности.". Спектр прошёл в комнату, прикрыл дверь, огляделся и снял шлем, чем доставил пыжаку большое удовлетворение. Зверёк коснулся лапкой волос человека и, успокоившись, стал глядеть по сторонам. Шепард быстро снял скафандр, принял душ, вытерся и надел белье и скафандр снова: как бы там ни было, а он находился на опасной планете и забывать о необходимости соблюдать требования правил безопасности не мог ни на секунду.
Пыжак, покинувший плечо капитана перед самой душевой кабинкой, отнёсся к действиям капитана с пониманием и только тогда, когда Шепард приступил к приготовлению пайкового то ли обеда то ли ужина, проявил некоторую заинтересованность, а так был само спокойствие и безмятежность. Наблюдая за компаньоном, капитан всё больше убеждался, что высоколобые умники несколько недооценили потенциал пыжаков — они не только быстры, но и весьма разумны.
Предложив пыжаку часть пайка, Шепард с удовлетворением смотрел, как аристократично обезьянка кушает. Вместо травяного настоя Шепард налил пыжаку простой воды и зверёк воспринял это с благодарностью — его острый нюх страдал от ароматов настоя, а вот вода почти ничем не пахла и потому блюдце опустело в рекордные сроки. Поев, зверёк отправился на ставший уже его законным местом стул возле каменного ложа и завалился поспать.
Шепард усмехнулся, включая инструментрон и садясь за стол — надо было поработать с документами, получить последнюю информацию с бортов кораблей Отряда. И, конечно, подумать над предложением Рекса о небольшом концерте.
Несколько часов для капитана не существовало ничего, кроме экрана инструментрона, его клавиатуры и ридеров. Потому он не заметил, как в комнату очень тихо вошла Светлана, подошла сзади и обняла за плечи. Только тогда капитан отвлёкся от работы, положив свои руки поверх рук жены и подруги.
— Светлан. — нежно и мягко сказал Шепард, чувствуя, как она целует его в макушку. — Спасибо, что прилетела.
— Не за что, Джон. Ты правильно поступил, устроив нормандовцам день отдыха. Я уже побывала у многих, посмотрела что и как. Почти все отдыхают, многие спят. Инженеры, техники, сапёры общаются с кроганами, некоторые пообщались и с кроганками. — ответила Стрельцова. — Я не смогла усидеть на "Волге". Хочу побыть рядом с тобой эти свободные от дел часы.
— Ясно, Свет. — Шепард выключил инструментрон, свернул экран и осторожно встал. Пыжак сразу же оказался у него на плече. — Светлан... — капитан бережно обнял подругу, легонько прижимая к себе. — Я... я люблю тебя.
— И я тебя, Джон, очень, очень люблю. — тихо ответила Стрельцова, отвечая на объятия мужа и друга, нежно целуя его в губы. — Пойдём на ложе...
— Света... — настороженно сказал Шепард, идя рядом с женой к каменной кровати. — Не форсируй.
— Джон, пятый месяц по факту, пятый. Осталось четыре, но я постараюсь превратить их в три, а то и в два. — сказала Светлана, по молчаливому настоянию мужа первой опускаясь на широкое каменное ложе. — Очень хочу увидеть сына и дочку. — она подождала, пока Шепард сядет рядом, разрешила ему положить руку на свой живот, ощутить лёгкие толчки детей. — Видишь, им тоже там вдвоём тесновато становится.
— Вижу и чувствую, Свет. — Шепард поцеловал жену, обнял за плечи, прижал к себе. Так они просидели больше часа, наслаждаясь тем, что кругом тишина и они могут побыть вместе и рядом. — Не форсируй, прошу. Не надо. Сколько надо, столько и носи, не надо ускорять.
— Заботливый мой. — прошептала Светлана. — Ладно. Поступлю как ты хочешь. Посмотрим. Жутко хочу вернуться в Центральный как полноценный командир.
— Ты и сейчас полноценный командир, Свет. Титов и все волговцы это знают и признают. — заметил Шепард. — И теперь ты будешь командиром в нашей семье. Мать моих детей.
— И мужняя жена. — прошептала Светлана, проваливаясь в дремоту.
Убедившись, что подруга крепко и спокойно спит, Шепард дал себе возможность уснуть. Когда-то, как и большинство землян, он привык спать ночью, а потом пришлось привыкнуть спать в любое время и почти в любом положении, при любом шуме и при любом освещении. Сейчас всё это куда-то отступало на второй план: рядом была подруга, мать его детей и это давало возможность выспаться гораздо лучше — он всё равно бы почувствовал малейшие изменения в состоянии Светланы или малейшие изменения в окружающем пространстве — привычка бдить никуда не делась.
Пыжак сидел на каменном стуле, посверкивая глазёнками и с интересом глядя на двух землян. Вполне возможно, что он чувствовал, в каких взаимоотношениях они находятся. Это было столь заметно, что обезьянка сидела тихо-тихо, только вертела головой и стреляла взглядами в разные стороны.
Несколько часов спокойного сна рядом. На войне это очень дорого ценится. Особенно, если сон в тишине и относительном покое. Проснувшись первым, Шепард с нежностью посмотрел на Светлану. Она по-детски подложила ладонь под щёку, её лицо расслабилось, разгладилось, стало немного детским, совсем девчоночьим. И мало кто бы сказал в этот момент, что Светлана — командир, разведчик и снайпер, высокопоставленный офицер. Во сне, как давно знал и помнил Шепард, мы все истинные.
— Не разглядывай меня так внимательно, Джо. — прошептала Стрельцова, не открывая глаз. — Я в порядке, не беспокойся.
— Не могу не беспокоиться, Света. — ответил шёпотом Шепард, продолжая смотреть с нежностью на лицо подруги. — Ты красивая.
— Угум. Спасибо. — прошептала Светлана, устраиваясь поудобнее. — Ты давай, спи.
— Я уже поспал. Теперь хочу посмотреть на тебя. — ответил Шепард.
— Ну, смотри, смотри. — Светлана затихла, видимо, сон сморил её.
Ещё несколько часов. Шепард не жалел, что прободрствовал эти часы. Он смотрел на Светлану, отмечая в ней изменения, запечатлевая в глубинах памяти, сознания и души её образ.
Проснувшись, Светлана крепко обняла и поцеловала Шепарда, встала, легонько толкнув Джона в бок и дав ему понять, что он тоже может встать с каменного ложа. Вскоре они уже распаковывали свои пайки — наступал вечер.
Поев, Шепард прибрал посуду и обёртки, сел на стул, достал из укладки гитару, провёл по струнам пальцами, вспоминая позиции. Светлана, поняв, что последует дальше, тихо опустилась на соседний стул. Пыжак с интересом прикоснулся лапками к инструменту, склонил набок голову, наблюдая за действиями человека, а когда прозвучал пробный аккорд, мигом взобрался на плечо Шепарда и, казалось, обратился в слух, став удивительно незаметным.
Настраивая инструмент, Шепард думал, что ему сейчас лучше сыграть и спеть. Наконец он выбрал и взял вступительные аккорды, отметив, как напряглась Светлана. Это была старая народная украинская песня. Шепард решил спеть её, поскольку она в большей степени соответствовала его теперешнему настроению.
"Ніч яка місячна, зоряна, ясная!
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай.
Сядем укупочці тут під калиною —
І над панами я пан!
Глянь, моя рибонько, — срібною хвилею
Стелиться полем туман."
Слушая, как поёт Джон, Светлана задумалась, отметив, что он только изредка, мягко взглядывает на неё, не стремясь держать под своим всё подмечающим взглядом.
"Гай чарівний, ніби променем всипаний,
Чи загадався, чи спить:
Ген на стрункій та високій осичині
Листя пестливо тремтить.
Небо незміряне всипане зорями,
Що то за Божа краса!
Перлами ясними попід тополями
Грає краплиста роса."
Тихо открылась дверь и в комнату вошла Бакара. Остановившись у входа, кроганка замерла. Шепард продолжал играть и петь, только обезьянка бросила на гостью короткий оценивающий взгляд и снова стала смотреть на руки человека, перебиравшие струны.
"Ти не лякайся, що ніженьки босії
Вмочиш в холодну росу:
Я тебе, вірная, аж до хатиноньки
Сам на руках однесу.
Ти не лякайся, що змерзнеш, лебедонько,
Тепло — ні вітру, ні хмар...
