И для того чтобы остановить реализацию этого сценария Шепарду была архинеобходима поддержка и понимание Андерсона. И он её получил, хотя понимал уже в тот момент, что Андерсон балансировал на пределе своих обычных даже спецназовских, энсемёрковских возможностей и способностей.
Изменения на борту фрегата начались. Детали сейчас вспоминать не хотелось. Они были хорошо известны в том числе и ИИ, хранимому в инструментроне Шепарда. Пусть и на уровне сухих документов и многочасовых видеозаписей.
Столкновение с Найлусом Крайком тогда стало столкновением человечества с Корпусом Спектров — основным карательным инструментом Совета Цитадели. В котором, как всегда помнил Шепард, до сих пор не было представителя человечества. С того момента Шепард получил полную поддержку Андерсона, понявшего одну важную вещь — этот старпом не будет подсиживать его, командира фрегата, не будет его свергать и смещать с поста высшего офицера корабля. А будет работать на многих направлениях сам. Самостоятельно, автономно. Пользуясь стандартными и нестандартными возможностями и способностями своими во благо. Для высшего блага не только человечества.
Снабженца пришлось унизить и уволить, но это... Это была необходимость, стоявшая выше чем военная. И с момента смены интенданта фрегат и команда с экипажами забыли о том, чтобы испытывать в чём-то недостаток. Достаточно было сменить одного кадра на другого — и участок был полностью закрыт и обеспечен. Как всё это было просто и как, одновременно, сложно.
Получив поддержку мастера-сержанта Уитмена, Шепард обрёл ещё большую степень спокойствия: теперь деталями занимался хорошо знакомый полисменам военнослужащий и они не испытывали острой необходимости обращаться непосредственно к старпому фрегата. Благодаря Уитмену, а не ему, Шепарду, полисмены обрели вторую жизнь и вторую реализационную программу. Перестали быть просто статистами-манекенами. Стали профессионалами. Перекрыли множество участков работы не по приказу, а потому, что сами того пожелали.
Дженкинс впервые получил под своё начало солдат, готовых стать профессиональными десантниками. Впервые — готовых к тому, чтобы стать действительно профессионалами, а не исполнителями чужой воли. И сам Дженкинс тогда понял, что ему предстоит постоянно поддерживать свой собственный высочайший уровень подготовленности, чтобы просто иметь право командовать этими людьми, вошедшими в состав прямо и непосредственно подчинённого ему, капралу, подразделения. Что и говорить, мотивация для тех, кто понимал суть, железная. А Дженкинс быстро становился в ряды тех, кто понимал суть. И Шепарда тогда уже это очень радовало. Он видел в этом парне потенциал. И хотел его раскрыть. Потому что понимал — он один, даже будучи монстром, сверхчеловеком, нелюдем, не сможет победить всех Жнецов. Не сможет спасти в одиночку человечество.
Ему нужна была команда профессионалов и единомышленников. Которую невозможно было создать приказом или повелением. Которую нужно было воспитывать и готовить многие сутки подряд. Готовить явно и исподволь. Мастер-сержант Уитмен тогда правильно понял Шепарда. И засвидетельствовал ему, старпому фрегата, свою поддержку. А потом получил поддержку офицеров БИЦ, понявших, что полисмены — не меньшие профессионалы, чем они — кадровые офицеры групп управления космокораблями Альянса.
Разговор с навигатором Прессли получился профессиональным, доверительным и уважительным. Первая ниточка новой системы взаимопонимания была проложена между двумя старшими офицерами фрегата именно в тот момент. Разговор с командиром фрегата впоследствии подтвердил правильность линии поведения Шепарда.
А потом пришлось действовать. И тревоги, и тренировки, и напряжение всех сил и всех возможностей и способностей. Всё было брошено в бой для того, чтобы перед лицом Жнеца не спасовать. Не отступить. И не погибнуть. Не дать Жнецу размахивать своим лучевым оружием по пространству сельскохозяйственной планеты, где у населения ничего серьёзнее берданки и карабина не было никогда, поскольку флора и фауна на планете не были агрессивны к людям.
Разговор с Андерсоном о маяке был неприятным для обоих офицеров. Оба понимали, что их, воинов Альянса используют в своих грязных интересах гражданские политики Альянса и Цитадели. Используют, не учитывая многих важных деталей. Которые вполне способны привести к взрыву. Разговор о маяке был неприятен. Но он был необходим. Без него нельзя было действовать дальше, ведь Шепард уже тогда понимал, да и Андерсон тоже ощущал, что возвращаться к Арктуру или к Марсианским стапелям скорее всего уже не придётся: с момента проявления "Нормандии" над Иден-Праймом всё пойдёт по совершенно другому сценарному плану. По совершенно другому. Межзвёздная, межрасовая политика и дипломатия тоже изменятся. Неминуемо изменятся, независимо от желания ожиревших и окосневших политиканов и политиков, привыкших к безответственности и к безнаказанности.
Андерсон тогда многое рассказал о "Властелине" и о "Назаре", как ещё этот корабль назывался в узких кругах знающих разумных. Что-то о Властелине знал Шепард и раньше, несколько секунд, минут, десятков минут назад узнал благодаря активации внегалактических способностей и возможностей. Тем ценнее для него было то, что услышать довелось тогда от Андерсона.
Пришлось тогда повоспитывать Джефа Моро, дать ему в напарники немецкого пилота. Чтобы не скучал и не занимался в одиночестве в пилотской кабине ерундой. Не использовал, так сказать, служебное положение в сугубо личных целях. Эрих Гебен получил максимальные возможности для личной и профессиональной самореализации и стал надёжным союзником Шепарда, входящим в состав пилотского подразделения фрегата. Невозмутимый и педантичный Эрих создал для Моро сугубо рабочую обстановку и ввёл лейтенанта-инвалида в суровые рамки реальной действительности, отсекая большинство привычных и возможных вольностей.
Специалист РЭБ Ингвар Темпке его, Шепарда, приятно впечатлил. В успехе операции с Жнецом шестьдесят процентов — его заслуга. Его и его соратников, переставших быть просто военными полисменами. В том числе — артиллеристов. Сумевших сделать недоступное подавляющему большинству богов войны, принадлежавших к числу землян-людей.
Забота о людях стала ещё одним кирпичиком в фундаменте будущего успеха противостояния с гостем из загалактического пространства. Все нормандовцы были проинформированы о планах командования и о многих деталях предстоящей работы. Доверие в очередной раз принесло свои положительные результаты — люди поверили в успех и были настроены приложить для достижения успеха все силы. Даже распоряжение о постоянном ношении скафандров с готовностью к переходу на замкнутый цикл не застало нормандовцев врасплох — они уже внутренне были подготовлены к такому повороту событий. Проведённые тренировки дополнительно активировали обитателей фрегата.
Что и говорить, проведённые тренировки способствовали повышению уровня готовности экипажа. Хоть как-то способствовали. Но были, как уже тогда понимали и Андерсон и Шепард, явно недостаточны. И эта недостаточность сливалась с общим уровнем недостаточной готовности разумных органиков галактики в целом к встрече с таким злом, каким, безусловно, были Жнецы.
Противостояние с Найлусом показало всю запрограммированность этой недостаточности. Рассчитывая, что расы, имеющие за спиной тысячи лет дальних пилотируемых полётов с активнейшим использованием ретрансляторов, хотя бы являются более разумными и высокоорганизованными, человечество оказалось совершенно не готово к тому, что на самом деле ни о какой разумности, превышающей намного, на несколько, скажем, порядов, разумность самих гомо-сапиенсов, говорить не приходится в принципе. Не только говорить — рассчитывать на эту разумность более высокого уровня не приходилось. Теперь не приходилось.
Пришлось вспомнить о веках вооружённых противостояний, когда успех обеспечивался невероятно жёсткими и просчитанными до мелочей действиями. Удалось поставить тогда Найлуса в мягко сказать — неудобное некомфортное положение — и хорошо. Теперь Найлус — один из самых ценных членов команды и экипажа "Нормандии", профессиональный воин, Мастер Войны, Спектр. А тогда он ведь тоже был Спектром. Но — Спектром с другим пониманием своей роли и принципов и возможностей своей деятельности. Ролевой деятельности.
Ему пришлось пройти долгий путь к своему сегодняшнему уровню и состоянию. Трудный путь. Каким бы ни был сложным и тяжёлым этот Путь, он был необходим. Ведь Жнецы по-прежнему были перспективой, а не прошлым для всех обитателей Млечного Пути. Перспективой. А тогда они были ведь тоже перспективой. Ещё более, хотелось в это верить, очень хотелось, далёкой, чем ныне, перспективой.
Тогда, в ходе того тяжёлого разговора с Найлусом Крайком Шепард упомянул о России. Упомянул весьма... развёрнуто и уважительно. Ещё не зная, что пройдёт время — и он станет мужем россиянки, её законым супругом и отцом её ребёнка...
При мысли о Светлане в душе Шепарда поднялась волна нежности. Стрельцова, "Скала", недотрога, зубрила, заучка. Она стала для Шепарда всем. Всем, что было ему, Джону, необходимо, как личности, как человеку. Хотя... хотя путь к этому "стала всем" был сложен и долог и труден. Для него и для неё — труден, сложен и долог.
Тогда же Шепард заставил Найлуса уважать Андерсона. Заставил. И с тех пор Андерсон мог быть спокоен — при любых раскладах Найлус был на его, Дэвида, стороне. Явно или неявно — другой вопрос. Но то, что он стал союзником и соратником командира корабля, подтвердил и факт присвоения Дэвиду Андерсону когда-то отозванного статуса Спектра. В том числе и по рекомендации Спектра Найлуса Крайка. А рекомендация действующего Спектра стоила дорого. Очень дорого.
Затем началась обычная боевая работа. Увенчавшаяся победой над Жнецом. Ужасом и кошмаром, легендой многих тысячелетий и многих рас. Увенчалась обретением пусть временного, но всё же союзника в стане врага. Абсолютного врага. Тогда Шепард впервые подумал, насколько правильно думают имперцы, россияне. У России, постоянно и неустанно говорят они, только два союзника — российские армия и флот. Других союзников у России нет и никогда не было.
Первая победа. Первая крупнейшая победа над кораблём загалактического происхождения. Первая победа, подарившая основания для уверенности в своих силах и возможностях всем обитателям фрегата. Включая Найлуса Крайка, понявшего тогда, что с этими людьми играть следует только честно. Максимально честно. Иначе они реально спляшут на его могиле. Спляшут, в кратчайшие сроки обеспечив ему, Найлусу, эту могилу. И обеспечив те же могилы всем другим своим оппонентам.
С того момента, как теперь понимал Шепард, корабль и экипаж с командой стали приобретать статус легендарных. Становиться живыми легендами нового и новейшего времён истории Млечного Пути. А тогда они, органики, просто поверили в свои силы. Поверили и воспользовались этими силами в полной мере.
Картина пеленания Жнеца стояла сейчас перед внутренним взором, перед глазами Шепарда. Живая картина. Детальная картина. Картина, заставившая его, Джона Шепарда, британца Джона Шепарда, уверовать в то, что череду Циклов можно пресечь. А череду явлений Жнецов в Галактику можно прекратить. Самым жёстким и определённым образом. Удар фрегата был действительно страшен и эффективен. За этим ударом стояли минуты подготовки, минуты тренировок, минуты активации внутренних возможностей, способностей и ресурсов. Минуты понимания глубинного смысла существования и деятельности разведподразделений.
Спасательная операция стала откровением для капрала Дженкинса. Ричард, как догадывался Шепард, вполне определённо намылился уйти с корабля в кратчайшие сроки. То, как обошёлся с ним Шепард, получивший хорошую встряску после активации загалактических возможностей и способностей, Дженкинсу не понравилось. И капрал решил в кратчайшие сроки уйти с борта фрегата. Тем более, что Иден-Прайм была его родной планетой. Здесь жили его родители. Здесь была его родина. И здесь он мог бы остаться, даже сняв погоны и став сугубо гражданским лицом. Последующие события произошли настолько быстро и настолько были неординарны, что Дженкинс не смог претворить своё решение об уходе в жизнь. Просто не смог, а точнее — банально не успел.
Столкновение с десантом гетов, как оказалось, подчинённых Жнецом, показало экипажу и команде "Нормандии" ещё одну сторону сложной ситуации, в которую им пришлось вмешаться. Но с машинками-шагоходами удалось разобраться быстро. Даже с десантными кораблями гетов, малыми, к счастью, десантными кораблями.
Тогда многие нормандовцы впервые подумали о том, что важно жить собственным разумом. Каким бы он ни был, этот разум, он свой, собственный. Не следует слепо верить мнению других разумных. Следует всё воспринимать через свои фильтры, через свои особенности. Через свою собственную позицию.
Легенда о гетах стала рушиться, стала покрываться трещинами. Геты оказались не настолько самостоятельны. Если их подчинил Жнец, что пришлось увидеть и понять всем нормандовцам, значит громада службы пропаганды и агитации Цитадели лжёт напропалую на всё пространство Млечного Пути. Лжёт. А не говорит правду, которая состояла в том, что геты не являются однородными синтетами, одинаковыми, словно конфеты на конвейере кондитерской фабрики, словно машины на конвейере автозавода. Геты, носители совершенного ИИ, оказались, закономерно, разными. И эта разность оказалась смертельной для Жнецов. Смертельной, хотя тогда об этой смертельности Жнецы, вполне возможно, не задумывались. По многим причинам не задумывались.
Маяк пришлось брать на борт фрегата. Археологи, гражданские учёные-археологи с радостью передали артефакт нормандовцам, поняв, что он не попадёт в руки Советников Цитадели. Он останется принадлежать человечеству. Никто тогда и подумать не мог о том, что очень скоро рядом с нормандовцами встанет протеанин. Истинный владелец маяка, полномочный представитель расы-создателя таких маяков, разбросанных, как оказалось, по всему пространству Галактики. Лейтенант Аленко, избавленный от ежедневных жесточайших мигреней, выполнил задачу по контакту с учёными-археологами и забору маяка на борт фрегата на отлично, впервые поверив в то, что он не просто носит форму и погоны, но и является, действительно является, а не делает вид, что является, реальным офицером Альянса. Лейтенантом ВКС Альянса. Способным реально командовать профессиональными воинами и выполнять одиночные и групповые, но чаще всего — сложные задачи.
Самому Шепарду удалось побывать в чреве Жнеца. И получить первый контакт с его Пилотом. Забрать пилота, пусть и временно, на борт фрегата, окончательно обезопасив громаду внегалактического корабля.
Потом наступило время встречи с Сареном и Бенезией. Время их эвакуации на фрегат. Встреча с матриархом Азари, безусловно, потрясла не только Дженкинса. Человеку вообще сложно представить себе живое разумное существо, способное жить тысячу лет словно какие-нибудь человеческие восемьдесят-девяносто. Тогда Шепард совершенно справедливо сказал, что работа и общение с такими вот долгожителями — часть их теперешней и будущей деятельности. Новой деятельности, далеко выходившей за пределы полномочий экипажа и команды разведфрегата. Похоже, их корабль и его люди становились действительно слишком необычными, начавшими постепенно зарабатывать статус легендарных.
