Короткая вступительная беседа в одном из кабинетов так называемого предварительного ознакомления для Лиары проблемой не стала — здесь никто не акцентировал внимание на её ранении и на её общественных заслугах и награждённости. Младшая Т'Сони поняла, что этот этап для неё пройден, когда матриарх-служащая проштамповала её личный файл яркой надписью "предварительный допуск" и направила её в соседнее здание, куда пропускали только тех азари, в файлах которых стоял этот штамп.
Войдя внутрь, Лиара поняла, что здесь ей будет сложно. Очень сложно. Здесь было царство военной медицины, а кому, как не ей было хорошо известно, кто такие военные азарийские медики и каков уровень их профессиональной медицинской и военной подготовки. Она очень боялась, что встретит кого-нибудь из тех медиков, кто помогал ей выкарабкиваться из-под угрозы инвалидности, но, оказалось, что они уже давным-давно воевали далеко за пределами Тессии.
На короткое, очень короткое время она присела на какую-то лавку в вестибюле, нервно теребя файл и оглядываясь по сторонам. Да, кругом были одни азари, здесь не принимали в ополчение представителей иных рас. Ополчение было только азарийским. Существовали, конечно, подразделения местного ополчения, в которых служили постоянно жившие в азарийском пространстве турианцы и саларианцы. Для них существовали специализированные отборочные пункты.
Собравшись с духом, Лиара встала и подошла к двери, за которой были владения военных медиков. В предбаннике ей предложили раздеться донага — таков был армейский стандарт отбора, о котором Лиара была наслышана ещё в госпитале: военные медики-азари, лечившие её, часто говорили об отборочных процедурах и процедурах реабилитации, а там, как узнала младшая Т'Сони, бесполость азари позволяла идти на вот такие вот вольности. Раздевшись и прилепив к бедру файл, Лиара пересекла порог предбанника и оказалась в коридоре, где уже находились несколько десятков азари, ожидавших у дверей нескольких кабинетов своей очереди.
Чувствуя, как её начинает бить дрожь, Лиара сверилась с перечнем врачей и решила занять очередь к врачу общей практики. Да, она чувствовала на себе оценивающие взгляды других азари, но воспринимала это обычно: здесь не было чего стесняться — мало кто из неспециалистов смог бы заметить шрам на её шее, искусно замаскированный пластическими хирургами или отметки на плечах, оставленные клинками Ленга. Блюдя равновесие, она и сама бросала короткие взгляды на других нагих соискательниц — в основном здесь были молодые азари и азари средних лет. Вероятнее всего, сегодня был своеобразный "день дев", а матрон и матриархов приглашали в другие, специально определённые для них дни.
Проходя врачей-специалистов, Лиара нутром ощущала, как сгущаются над ней тучи, определяемые словом "недопуск". Она с трудом сдерживала себя, старалась не показать вида, но в последней комнате-зале, где заседала отборочная комиссия и куда её пригласили через полчаса после того, как она прошла последнего врача: обычно кандидатку туда приглашали быстро, ждать приходилось не более пяти минут, Лиара сразу почувствовала, что ещё немного — и в её файле появится штамп о "недопуске", который будет внесён во все базы азарийского пространства, так что пытаться пройти комиссию где-либо ещё даже не стоило.
Пребывание в этом зале вспоминать в деталях не хотелось, хотя ничего особенного там и не произошло: азари — гражданские и военные медики не разглядывали кандидатку, только переговаривались между собой, передавали друг другу какие-то ридеры. Лиаре сразу предложили присесть на стоявшее здесь же потёртое кресло и она согласилась, не пытаясь подслушать переговоры медиков.
Как пояснила глава комиссии, матриарх-медик, Лиара чуть-чуть не дотягивает до необходимых показателей готовности к службе в ополчении. Понимая её недовольство, матриарх сказала, что во второй половине дня ей могут предоставить право пройти усложнённую полосу препятствий. Лиара молча кивнула головой, соглашаясь и смутно ощущая, что это — последняя возможность вступить в ополчение.
Выйдя из зала комиссии, Лиара, не замечая никого и ничего вокруг, направилась в предбанник, оделась и пошла в кафе, расположенное неподалёку. Заняв столик в уголке, она открыла файл, но все медицинские сведения оказались зашифрованными и снабжёнными маловразумительными кодировками. Оставив попытки вскрыть защиту, Лиара заказала себе лёгкий обед, памятуя о возможности появления рвоты при физических нагрузках и, включив инструментрон, определила, где находится эта полоса препятствий. Время, какое ей назначили для прохождения испытаний, приближалось. Она сидела в кафе, помешивала палочкой напиток, гоняя нарезанные листья, и думала.
Думала она о Шепарде. Лиара не хотела быть для него обузой или содержанкой или приживалой. Она хотела понять на практике на доступном ей уровне то, чем занят Джон почти полные сутки и почти круглый год. Она вспоминала о Джоне многое, в её памяти всплывали самые разные картины. Возможно, подсознание помогало ей подготовиться к прохождению полосы препятствий. Младшая Т'Сони понимала, что здесь у неё только два выбора — либо пройти эту полосу и доказать, что она сильна и умела, либо погибнуть на этой полосе, ведь ей самой было известно, что это — форменная предельная перегрузка, ставящая под удар все старания врачей по нормализации её состояния.
Полосу она прошла. И в файле появилась запись о пригодности к службе в ополчении. Правда, после полосы пришлось лечь пластом и замереть на несколько минут, но Лиара ожидала гораздо худшего. Когда она вошла в свою квартиру и растянулась на кровати, стараясь максимально расслабить мышцы тела, она снова стала вспоминать Шепарда и всё, что с ним было связано. Сон не шёл, а вот дум было очень много. Лиара погрузилась в размышления.
С помощью загалактических возможностей Шепарда люди первыми среди рас Цитадели установили контакт с разведчиком Жнецов и избежали развёртывания и реализации гибельного сценария конфронтации и конфликта с расой разумных огромных Кораблей. Да, креветок, да приходивших раз за разом в Галактику с войной, выполнять свою программу Жатвы. Тем не менее, тогда на Иден-Прайме, люди не стали уничтожать разведчика Жнецов. И сейчас, как твёрдо знала младшая Т'Сони, Жнец-разведчик не принимал участия в боевых действиях против разумных органиков, населявших галактику.
Шепард вернул к жизни протеан. Да, Лиара убедилась в том, что Явик — не единственный протеанин — это же было так заметно и так понятно для тех разумных, кто желал в это поверить. А Лиара хотела поверить в то, что Явик далеко не одинок. Воин Старшей Расы поверил Шепарду, а поверив Джону, он поверил и многим другим нормандовцам. Сам поверил — это был только его собственный выбор и собственное решение. Поверив, он, Явик, обрёл надежду на то, что могильщики его расы — Жнецы, будут наконец-то покараны и наказаны за все злодеяния. Что они наконец-то станут историей и больше никогда не придут в Галактику.
Шепард был воином. В этом Лиара была убеждена стопроцентно. Для него армия стала жизнью, он нашёл в армии семью, нашёл своё призвание. А потом... потом он нашёл свою любовь. Любовь женщины-воина. Женщины-имперки, женщины-россиянки. Нашёл не только любовь, хотя и этого, как была убеждена Лиара, многим землянам хватило бы с головой для полного, всеобъемлющего счастья, но нашёл и всё, что обычно прилагается к этому всепоглощающему, поистине верховному земному чувству, земной страсти. Он нашёл в Светлане берег, нашёл звезду, к которой он всегда будет стремиться, сколько бы лет впереди у него не лежало. Нашёл космос, который стал для него, Джона Шепарда, предельно притягательным и неизбывно дорогим. Он нашёл в Светлане сестру... Да, сестру, которую всегда хотел иметь, будучи сиротой. И далеко не сразу позволил себе переступить черту, отделяющую платонические, чувственные взаимоотношения, от плотских, обернув эти плотские взаимоотношения в покров высшей ценности.
Лиара видела, как Светлана с гордостью преодолевает все неприятности, связанные с беременностью, ведь она носит под сердцем желанных детей. Желанных не только для неё самой, но и для самого дорогого для неё человека — её главного друга, её мужа, её половинки. Светлана решилась на то, на что решаются очень немногие женщины-военнослужащие — остаться в армии, остаться на должности командира, остаться выполнять свои функции и задачи, налагаемые службой. И Лиара понимала — она сделала это для Джона, потому что хотела быть рядом с ним всегда. Хотела, потому что он согласился с её желанием, с её правом иметь детей от горячо, исступлённо, полно любимого мужчины. Согласился, поверив ей и в неё. И сейчас Светлана по своей воле предельно сокращает срок беременности, чтобы как можно скорее увидеть детей вовне, воочию, чтобы передать их обоих в руки своего Джона. Передать, заранее зная, что Шепард будет восхищён, потрясён и обрадован именно так, как это должно. Передать, чтобы потом вдвоём воспитывать их на бортах кораблей Отряда. Воспитывать, вводить в океан Жизни, реальной, невыдуманной жизни.
Думая о Светлане и о Джоне, Лиара не могла не думать о том, как она сможет встать с ними рядом, стать второй женой для Шепарда. Она не хотела разрушать их союз, не хотела быть причиной разногласий между Шепардом и Стрельцовой, но она ничего не могла с собой сделать, не могла отказаться от желания стать для Шепарда женой и подругой. Конечно, как она всё острее понимала, реальное объединение, если таковое будет, придётся отложить до послевоенного времени. А пока Лиара просто хотела сохранить в себе любовь к Джону, сохранить желание помочь ему своей любовью, своим отношением. Да, на расстоянии, да, при редких встречах и нечастых аудио и видеоконтактах. Но всё равно помочь любовью, помочь всем, чем только она сможет.
Да, Отряд, как помнила младшая Т'Сони, снова в очередной раз вернулся на Цитадель, к своей главной Штаб-Квартире. Совсем недавно, считанные месяцы тому назад к Цитадели пришвартовался фрегат-прототип "Нормандия", о котором никто из большинства органиков, населявших Галактику, ничего особенного и сказать-то не мог. А теперь раз за разом к Цитадели приходил фрегат-крейсер, становящийся всё более легендарным. Деяния его экипажа занимали уже десятки страниц мелким шрифтом на любом из основных языков рас Пространства Цитадели. Фрегат, подаривший ключевым расам Млечного Пути сверхмощные крейсера протеан, воюющие теперь против креветок на равных — один такой протеанский крейсер, приписанный к Турианской Иерархии, недавно уничтожил в бою сразу три полуторакилометровых креветки и получил при этом минимальные повреждения.
О крейсере, базировавшемся на Марсе, в Солнечной Системе, у землян, вообще ходили настоящие легенды: там, где он появлялся, Жнецы начинали паническое отступление. На этом крейсере воевал интернациональный человеческий экипаж. Там были не только альянсовцы с имперцами, там были и представители большинства из трёх сотен стран планеты Земля. Альянсовцы и Имперцы воевали на его борту плечом к плечу, но давали своим менее опытным коллегам проявить свои лучшие качества и почувствовать полной мерой свою силу и значимость. Потому этот крейсер становился вестником гибели для Жнецов и их приспешников везде, где ни появлялся.
Протеанский крейсер, доставшийся азари, практически не выходил из боёв. И сейчас он воевал на дальних подступах к Тессии, защищая не столичную материнскую планету, а гораздо менее значимые планеты пространства Азари, давая их жительницам надежду на спасение и на выживание. "Путь Предназначения" воевал рядом, в одной эскадре, и командир дредноута не считала для себя зазорным учиться у экипажа и команды этого протеанского крейсера. Попасть в число членов его экипажа для любой военнослужащей-азари было великой честью, но не было, как доказывала практика, венцом её воинской карьеры. Крейсер выполнял и функции воюющей Академи Генштаба, готовя кадры командиров азарийских вооружённых космических и наземных сил среднего и высшего уровня.
Так же эффективно, качественно, беспощадно к врагам и их приспешникам воевали и три остальных крейсера, переданные в распоряжение турианцев и саларианцев с волусами. Смешные колобки были потрясены, когда получили в своё распоряжение столь мощный и совершенный корабль. Неудивительно, что волусы, ставшие членами экипажа и команды этого корабля, прошедшие суровый отбор и не менее суровую подготовку, воевали так, что становились персонифицированными легендами. Дредноут волусов "Квуну", его экипаж и команда считали великой честью сопровождать этот крейсер в его походах и боях, не говоря уже о том, что на участие в операциях, проводимых этим крейсером среди экипажей и команд других волусских кораблей ВКС стояла длиннейшая очередь и шло постоянное жестокое соревнование.
А ведь никаких этих протеанских крейсеров у жителей Галактики и не было бы, если бы Шепард и его нормандовцы не решились штурмовать заретрансляторное пространство "Омеги-четвёртой". Не было бы и десятков, сотен азари, турианцев, саларианцев, кварианцев, ханаров, ягов, которые были спасены из тюрьмы станции Коллекционеров. Вкусившие плена у прислужников Жнецов, эти разумные органики выдвигались в боях с креветками на самые сложные и тяжёлые посты и позиции, вели за собой собственным личным примером, а не цветистыми пустыми словами. Заставляли соратников и сослуживцев выкладываться по полной везде: и на поверхности планет, и на станциях, и в кабинах кораблей. Сколько гражданских кораблей в кратчайшие сроки были вооружены и отправлены на фронты — трудно было уже сейчас подсчитать. А с каждым днём их становилось всё больше и больше.
Воевали все разумные органики. Как прочла Лиара на одном из человеческих сайтов "Все, способные носить оружие". Здесь не было желания превознести заслуги и достижения землян — здесь у Лиары было желание сверить своеобразные "установки", которыми руководствовались азари с подобными же установками, которыми руководствовались люди. И, как оказалось, две расы были действительно очень близки и даже похожи, оставаясь уникальными и самобытными.
Земляне не просто проявляли вулканическую активность, они... Они объединяли доселе разрозненных и не желающих иногда даже разговаривать между собой представителей самых разных рас. Батарианцы, которые должны были быть оскорблены аннексией Бахака до глубины души и просто в связи с этим люто ненавидеть землян, а также всех остальных цитадельцев, теперь воевали с Жнецами, понимая, что истинными врагами батарианцев являются не земляне, не турианцы, не азари, не саларианцы, которые вроде бы в очередной раз проигнорировали потребности батаров, а именно Жнецы, для которых батары — тоже смертники, обречённые на гибель, на забвение.
Волусы, забыв о своей уязвимости и о том, что они вроде бы интеллигенты, белоручки, офисники, не останавливались перед массовым и индивидуальным самопожертвованием — часто теперь Экстранет приносил вести о том, что один или несколько волусов в очередной раз подорвали себя в гуще хасков, неся им смерть и становясь бессмертными в памяти спасённых разумных органиков.
