Тали смирилась с тем, что редким гостем в её квартире является Легион. Он — ИИ, он киборг, кибер, робот и здесь было легче понять его стремление отдаваться работе на сто процентов. Но Стефан... Как он мог?! Получается, что мог. Получается, что поддержка, присутствие рядом с ним Тали нужна была ему только тогда, когда судьба Флота, судьба всей кварианской расы висела на волоске, когда у кварианцев не было уверенности в том, что они вернутся на свою родную планету?!
Считается, что чувства проверяются расстоянием и временем. Опять это правило сработало и ударило по ней, по Тали. Если бы не память о Шепарде, она бы впала в отчаяние и наделала бы ошибок в своей адмиральской работе. Она сама работает, действует, служит, мотается по кораблям, по посёлкам, по подземным городкам и решает бесконечные задачи и проблемы. Но при этом она успевает и обиходить квартиру и поддерживать в ней уют и сохранять привлекательность. За ней многие, очень многие пытаются ухаживать. Многие кварианцы. Как старые, так и молодые.
Она пользуется успехом, но пытается, стремится, старается сохранять верность Стефану. Достоин ли он такой верности? Многое ли он понял, повидавшись с отрядовцами в том баре? Получается, что недостоин и Тали теперь делала всё, чтобы свести разрыв к мягкому варианту. Она не хотела тратить время своей жизни на кварианца, оказавшегося слабым и немощным. Она не хотела быть верной тому, кто не умел хранить верность. Она... многое чего она не хотела, поняв со всей определённостью, что Стефан ей не пара.
Она знала о том, что Легион уже поговорил со Стефаном. Поговорил по-мужски. Проще говоря, он избил Стефана, избил, наказав его за пренебрежение к Тали. Не дошло. Стефан не понял. Не осознал. Не проникся. Попытался устроить едва ли не судебное разбирательство из-за того, что его избил гет, избил киборг, избил робот. Хорошо, что другие кварианцы и кварианки слишком хорошо знали, кто такой Легион и что он сделал в недалёком и потому очень хорошо памятном прошлом для блага не только кварианцев, но и многих других рас Галактики.
Потому воплей Стефана никто не услышал, никто им не поверил и не внял. Избиение было честным: Легион не скрывал своей неприязни и своего неприятия по отношению к Стефану, он ему не верил изначально. На чём он там основывался — наверное, чётко и полно понимал только он сам. Для остальных кварианцев было достаточно видеть только результат. И результат был: Стефан озлился. Озлился, потому что понял — возврата к временам, когда геты будут слугами кварианцев — не будет больше никогда. Геты теперь и очень надолго — только партнёры и союзники кварианцев, но никак не слуги и не рабы.
А совсем недавно, несколько дней тому назад Тали узнала... что Стефан ненавидит её, младшую Зору, за то, что она успешна за пределами семейной и личной жизни. Успешна настолько, что её, эту успешность, признают большинство кварианцев и кварианок. Стефан ненавидел её за то, что она осталась гражданским лидером Молодёжного Союза Кварианцев, ненавидел за то, что она и в адмиральской должности стала делать большие и реальные успехи. Он не смог подняться выше уровня техника, вполне возможно, что и не мог подняться, но почему-то Тали казалось, что он и не хотел подниматься выше этого уровня, не хотел расти в профессиональном уровне, и это тогда, когда к Ранноху уже шли армады кораблей Флотов Жнецов и назревала битва за Раннох, битва за сохранение самой кварианской расы.
Уже большая часть кварианцев поняла, что геты совсем не просто так спешат, торопятся, работают круглосуточно и с максимальной нагрузкой. Времени до удара Жнецов по Ранноху оставалось слишком мало и геты знали об этом как никто. И вот Стефан, которого она имела неосторожность и глупость объявить во всеуслышание своим женихом, остался в меньшинстве, среди тех, кто напрягаться не желал категорически.
Глядя в едва теплившийся прожектор Легиона, пришедшего к ней позавчера, Тали молчала. Только что гет-снайпер, гет-лидер предложил ей воспользоваться страшной статьёй Кодекса Законов Кварианского Народа. Статьей, предусматривавшей ликвидацию вредных членов кварианского сообщества. Статьёй, действие которой допускалось только вот в такие критические моменты.
Тали молчала, потому что до прихода Легиона она посмотрела видеозапись о том, как Жнецы захватили посёлок кварианцев в отдалённой кварианской колонии. Маленькой пионерной колонии. Журналист, сделавший эту уникальную запись, остался неизвестен. Такова была практика, охраняющая безопасность тех, кто показывал жителям Млечного Пути правду о происходящем в Галактике. Только правду и ничего кроме правды.
Глядя, как первые путы индоктринации овладевают её соотечественниками и соотечественницами, Тали бледнела и старалась унять дрожь и возмущение. Это было то, что ждало население Ранноха в случае успеха атаки Жнецов на планету. Индоктринация, обезличивание. Превращение либо в хасков, либо в пасту. Она смотрела эту трёхчасовую запись и понимала, что это — весьма возможное будущее. Будущее, которое может кварианцам обеспечить сообщество таких, как Стефан.
Она стояла и молчала, хотя Легион предлагал ей выход. Слишком мало было ресурсов у гетов и кварианцев. Слишком мало. И тратить эти ресурсы на тех органиков, которые не желали идти вместе со всеми в бой за будущее... было бы неправильно. И одновременно — крайне жестоко, может быть, где-то даже и неприемлемо. Скажи сейчас адмирал Тали Зора слово — и Стефана мигом разложат на составляющие. В детали сего процесса она никогда не вдумывалась — смерть она и есть смерть, это прелюдия к смерти бывает разной. А смерть всегда одинакова.
Она стояла и молчала. И Легион, её Лег, понял её. Он понял, что она ещё на что-то в своих взаимоотношениях со Стефаном надеется, что она хочет сохранить честность в такой критический момент, когда разрыв является высшим благом. Он, может быть, просчитал и понял, что Тали хочет в последний раз увидеться со Стефаном. Поговорить с ним. Пообщаться. В последний раз перед тем, как они оба станут друг другу чужими людьми.
Попрощавшись своим обычным глубоким поклоном, Легион развернулся на месте и ушёл. Тали не стала удерживать его. Она сама многое поняла за эти десятки секунд, когда стояла перед своим другом-гетом. Гетом, который ради неё, ради её спокойствия и безопасности, остался на Раннохе. Хотя мог бы свободно и спокойно улететь с Отрядом.
Может быть Шепард заложил в неё, младшую Зору, слишком высокие стандарты восприятия и соответствия? А может быть, эти стандарты всегда были в ней самой изначально? Может быть, она, раз за разом спасавшая отца от самоубийства после смерти жены, уже тогда проявила вовне часть этих стандартов? Может быть. Всё может быть.
Она должна пойти и посмотреть на Стефана, заглянуть в его глаза, а если возможно — то и в душу. В последний раз перед тем, как он для неё перестанет быть важен, близок и дорог. И она ему когда-то пообещала, что даст поцеловать себя? Обещала тогда, когда о снятии забрала шлема, о снятии скафандров большинство кварианцев даже думать и мечтать не смели? Обещала тогда, когда объединение скафандров было знаком наивысшей приязни и доверия?
Как она могла?! Может быть она тогда надеялась на лучшее? На какое "лучшее"? На что "лучшее"? Казалось бы, что особенного в том, что Стефан не стал её мужем? Ведь не стал же! Он так и останется для всех несостоявшимся женихом Тали Зоры. Несостоявшимся женихом. Да, пятно, как выражаются люди, будет на нём. Кварианцы — не глупы, они многое понимают. И видят и раньше видели, что Стефан ей не пара. Совсем не пара. А она этого не видела и на что-то надеялась.
И сейчас надеется. Если бы не надеялась — не стала бы желать повидаться с ним. Вот так, непосредственно. Не по аудиосвязи и не по видеосвязи пообщаться в последний раз, а вот так, непосредственно. Она и сейчас понимает, что она надеется на лучшее, надеется, что это встряхнёт Стефана, заставит его измениться. Она по-прежнему пытается сохранить в себе самой любовь к нему. И хотя она не верит, что он продолжает любить её, она пока что продолжает любить его. Пока что продолжает. Хотя уже меньше, чем когда-то. Намного меньше. И понимает, что как бы она ни старалась, это не изменит её внутреннее решение, принятое уже сравнительно давно: Стефан ей не пара и он недостоин быть её мужем.
Она и сама была кварианкой очень строгих правил, а общение с Шепардом, общение с отрядовцами вообще сделало из младшей Зоры кварианку, стремящуюся к высшим проявлениям чести и совести всем своим существом. И она бы не могла сказать, что кто-то из отрядовцев ей что-либо в этом случае навязал — это был только её выбор. Она сама видела: война меняет разумных органиков. По-разному меняет. Проявляет скрытые до поры до времени доминанты. Хорошо скрытые. Надёжно скрытые.
С такими вот мыслями утром следующего дня Тали Зора собиралась повидаться со своим бывшим женихом и несостоявшимся мужем. Повидаться перед тем, как её существо, её сущность переведёт Стефана в разряд незнакомых ей личностей, не имеющих для неё никакой, кроме номинальной, ценности. Она просто хотела посмотреть ему в последний раз в глаза. Благо, теперь не было необходимости носить эти стеклянные толстостенковые забрала на шлемах. Всё будет видно хорошо, а ощущаться будет — ещё лучше. Хотя теперь она хотела посмотреть на него в щель, оставленную бронезаслонками. И никак иначе.
Она не хотела с ним много и долго говорить — не то что бы там у неё на это не было сил, просто не хотела, понимая всю бесполезность этих возможных разговоров. Если бы она хотя бы капельку, хотя бы чуточку верила в то, что Стефан образумится... Но нет, правило выбора здесь вариантов не оставляло: если уж он её возненавидел не только как самку, но и как должностное лицо, то говорить о каких-либо взаимоотношениях, выходящих хотя бы в малейшей степени за рамки сугубо служебных не придётся больше никогда. За неимением самого предмета разговора, ибо никаких выходов за жёсткие рамки сама Зора, немало услышавшая пересказов о перлах кварианской словесности, коими в изобилии награждал её, младшую Зору, Стефан, находившийся, между прочим вне всякого алкогольного или наркотического дурмана, больше допускать не намеревалась в принципе.
Она сама не знала, как начать разговор, как обратиться к нему, к своему бывшему жениху. Ведь со сменой угла восприятия меняется вся картинка, а для младшей Зоры она уже изменилась кардинально. Наверное, она изменилась и для Стефана. Не могла измениться, если он уже её, младшую Зору, адмирала Тали Зору крыл, не стесняясь особо в выражениях, крыл во всеуслышание.
Она пришла утром к проходной подземного завода, пришла за несколько минут до появления первых работников, спешивших занять свои места. Переговорила с охранниками. В этот раз она не надела адмиральский скафандр, надела простой, среднебронированный. Не хотела форсить своими адмиральскими знаками. Не было в этом никакой необходимости. Она так хотела стать для Стефана единственной... Не получилось. Наверное, правду говорят, когда утверждают, что в разрыве всегда виноваты двое и почти никогда — кто-то один. Наверное.
Стефан первым не подошёл к ней. Более того, он вознамерился прошмыгнуть в ворота проходной в числе других таких же кварианцев, прошмыгнуть, пытаясь остаться незамеченным и неузнанным. Не получилось. Совершив сложное перестроение и ухитрившись не задеть особо никого из спешивших к своим рабочим местам служащих и сотрудников, Зора встала перед Стефаном. Нет, она не стала царским жестом указывать бывшему жениху куда-то в сторону, чтобы тот, устыдившись, сошёл на обочину и дал возможность провести воспитательно-разъяснительную работу над собой в более комфортных условиях, чем середина дороги, ведущей к воротам промышленного предприятия. Она просто посмотрела на Стефана. Посмотрела из за забрала шлема, впервые в общении с ним подняв боевые щитки в рабочее положение. Щель, образованная тремя боевыми щитками, позволила ей сконцентрировать свой взгляд на его глазах, избежать необходимости разглядывать всё его лицо и фигуру. В тот момент она просто их ощущала — ей не нужно было их видеть. Она видела только глаза. Глаза несостоявшегося жениха. Зеркало души разумного органика.
Несколько минут они молчали, обтекаемые с двух сторон десятками кварианцев и кварианок. Кто-то их обоих узнавал, кто-то узнавал Тали, кто-то узнавал Стефана. Для неё, а быть может и для него это перестало иметь значение.
Тали понимала, что первым он разговор не начнёт. Ей хотелось развернуться и уйти молча, но она пыталась дать Стефану шанс. Последний из длинной череды шансов. Она смотрела на лицо своего бывшего жениха и пыталась справиться с волной овладевавших ею чувств, эмоций, ощущений. Справиться и не показать вида.
Стефан не стал медлить. Он просто сделал шаг в сторону, а затем — два шага вперёд. Нет, три шага вперёд — и обошёл Тали, вливаясь в поток кварианцев, уходивший в ворота предприятия. Он всё сказал этими тремя шагами. Сказал всё.
Тали несколько минут постояла, затем тихо выбралась из набравшего силу потока спешивших на рабочие места кварианцев и кварианок и, осторожно ступая, направилась к себе. Разрыв состоялся. Может быть, совершенно не так, как она этого сама хотела, но состоялся.
Придя к себе в четырёхкомнатную квариру на бывшей базе Жнецов, она зашла в дежурную часть и сообщила сидевшим там нескольким сотрудникам, что окончательно освобождает эту квартиру в связи с ожидаемой бомбардировкой поверхности Ранноха флотами Жнецов. Те кивнули — в эти часы многие кварианцы, ещё занимавшие квартиры на этой реконструированной наземной базе, делали то же самое — переезжали в подземные городки.
Пройдя в квартиру, Тали собрала в объёмистый контейнер все вещи, принадлежавшие Стефану. Да. Несколько дней он жил здесь, перевёз сюда достаточно много своего. Теперь здесь этому всему не место. Связавшись по инструментрону с группой обеспечения базы, Тали заказала перевозку контейнера на склад и распорядилась, чтобы информация о его местонахождении была отправлена на инструментрон Стефана сразу же, как только контейнер окажется на складе.
Убедившись, что её распоряжение исполняется, Тали приступила к сборам и очень скоро сформировала свой небольшой контейнер — в отличие от Стефана она избегала обзаводиться множеством вещей, стремилась к тому, чтобы всегда можно было обойтись минимумом. Часть вещей и одежды она передала в Службу вещевого довольствия базы — пусть ими воспользуются те кварианцы, которым они пригодятся больше, чем ей.
Распорядившись отправить контейнер в адрес её нынешнего подземного обиталища, Тали методично стёрла из инструментрона все данные о Стефане и ввела категорический запрет на любые виды связи с этим абонентом. Связавшись со службой Охраны общежития, где она теперь обитала большую часть времени суток, она распорядилась не пропускать к ней Стефана ни под каким видом. Её распоряжение было понято и выполнено. Теперь, по меньшей мере, ей не грозили неожиданные встречи с ним. Если он так себя повёл у проходной — он сделал выбор. Она сделала свой выбор.
