Не видят — очень хорошо, значит, расслабились, значит — не готовы. Потому Лиара, бледнея за секунды — она никак не могла заставить себя не бледнеть до восковой серости в такие моменты— всаживала в голову очередного бронированного хаска-церберовца или полухаска — кто их там разберёт, сортировать-то некогда всё равно — три заряда. Три заряда из каждого из двух пистолетов. А потом — ещё и ещё три заряда в голову. Только три заряда, но в каждого полухаска и хаска эти заряды попадали гарантированно.
Лиара понимала, что Жнецы и их сообщники ждут от неё, выглядевшей совершенно безобидной гражданской синекожей девой, заполошной стрельбы очередями, напрасно расходующей носимый боезапас. И раз за разом не могли они от Лиары этого дождаться. И не только от Лиары — к тому времени в Ополчение Тессии вступила большая часть населения материнской планеты, причём не только азари, но и турианцы, саларианцы, кварианцы, большая часть представителей других известных в пространстве Цитадели рас.
Лиара воевала, отдаваясь войне со всей страстью и со всем жаром молодости, мечтая о том времени, когда она сможет заниматься исключительно мирным трудом, мирной работой. Последнее, что, возможно, видели хасколюды, которых она, младшая Т'Сони, убивала, было лицо молодой азари, искажённое маской ненависти и презрения. Сама Лиара не искала никаких новых способов выражения своего неприятия — она немало читала о похожих ситуациях, случавшихся в ходе других вооружённых конфликтов. У неё в комнате была картинка, найденная ею на одном из полузадушенных Жнецами серверов, до которого она достучалась чудом — молодая землянка, девушка-колонистка в лёгком платье идёт к собравшимся у колосса — модифицированного гетского танка хасколюдам. Идёт, а под её платьем проступают бруски взрывчатки. Она идёт к врагам и держит одну руку за спиной. Палец этой руки лежит на кнопке спуска.
Сама Лиара не сомневалась: если будет необходимо, она сама скорее подорвёт себя гранатой, чем сдастся в плен или даст возможность направить на себя раструб индоктринатора. Чего-чего, а чувствовать присутствие и направление этого оружия Жнецов каждая азари училась теперь очень рано и в приоритетном порядке. Потому Лиара стреляла всегда первой и всегда только на поражение. Она хотела не просто выжить, она хотела жить нормальной жизнью, полной жизнью. Пусть это ранение, нанесённое Кай-Ленгом, и будет довлеть над ней тысячу лет, но она превратит эту тысячу лет в радугу смыслов и радугу чувств и радугу эмоций. Для того, чтобы эта радуга воссияла, надо победить Жнецов и уничтожить их пособников. Надо воевать.
Партизанская и ополченческая война с Жнецами не была единственным смыслом жизни младшей Т'Сони.
Война всегда связана с безвозвратными потерями — это Лиара понимала всегда. Всегда по-разному. Основное понимание пришло к ней только сейчас, когда на Тессию обрушились Жнецы, а предварительное она познала тогда, когда в госпиталь пришли медтранспорты со спасёнными из концлагеря на Базе Коллекционеров.
Сейчас списки погибших росли ежеминутно. Росли незаметно, но неуклонно. Война, а не только Жнецы собирала свою страшную Жатву. Забирала свою дань как плату за глупость, тупость, непрофессионализм и леность разумных органиков. Разрывала вдребезги судьбы, жизни, миры.
Лиара понимала, что даже нормандовцы и волговцы не вечны и очень боялась найти в этих списках предельно дорогие её сердцу и душе фамилии. Искала и, к своему ежедневному облегчению, не находила.
Кому как не ей, едва оправившейся от тяжёлого ранения, понимать, насколько она слаба перед океаном Информации. Да, она работает в информационно-посреднической фирме, может быть, многое знает, понимает и разумеет в этой сфере и в этой области. Но всё же океан информации для неё пока ещё слишком опасен и силён. Хорошо, если она действительно может что-то сделать в отдельном море информации, но никак не в океане. Противостоять негативу, которого в этом океане предостаточно, наверное, ещё сложнее, чем противостоять негативу в ходе боестолкновений на реальной войне с Жнецами. И если бы не возможность хотя бы на время уйти в науку, уйти в теоретические построения и в практические лабораторно-полигонные работы... Наверное, Лиара бы не выстояла и не сохранила бы разум в неприкосновенности. Слишком многое она узнала за последние месяцы, слишком многое поняла, слишком многое осознала глубоко и полно.
Она очень ценила именно эту полноту жизни, так как всегда помнила, с каким трудом и как медленно она оправилась с ценной посторонней помощью военмедиков азари от тяжёлого ранения, вернула себе способность не только сравнительно быстро, почти как раньше ходить, но и достаточно быстро бегать и даже прыгать. Если бы не помощь Отряда, не помощь нормандовцев, не помощь Явика, она стала бы глубоким и беспомощным инвалидом. Потому как бы ей ни хотелось отдохнуть, забыться коротким сном, почти дремотой, она находила в себе силы поработать в лаборатории, позаниматься очередным научным вопросом или научной проблемой. Много или мало ей удавалось — она сама не заостряла на этом своё внимание и не любила оценивать это слишком уж радужно. Но что-то ей внутренне подсказывало: она свой научный комбинезон и скафандр научной серии носит с полным правом и с полным основанием и ни у кого из разумных органиков в большинстве случаев не найдётся аргументов, которые заставят её усомниться и в этом своём праве и в этом основании. А значит, гражданская и ополченческая одежда для неё — далеко не единственные возможные одеяния. Верность науке следовало подтверждать регулярно и постоянно, равно как и верность ополчению и информации, а значи т, при любой малейшей возможности Лиара возвращалась в научные подразделения Пространства Азари и работала там с полной отдачей, справедливо полагая, что война — войной, а науку и исследования сражения и бои отменить не в состоянии.
Часто младшая Т'Сони дневала и ночевала в лабораториях. Работа часто казалась бесконечной, тягучей и обволакивающей и тело и разум. Едва держась на ногах, Лиара промокала платочком уставшие от чтения текстов на экранах ридеров и инструментронов глаза, всегда при этом напоминая себе, что очень многим разумным органикам сейчас намного тяжелее, чем ей. Она постоянно помнила себя на костылях: беспомощную и слабую.
Она уставала, ведь она не была ни роботом, ни кибером, ни киборгом. Она была живой. У неё временами опускались плечи, клонилась вперёд голова и взгляд против воли и против желания начинал что-то искать на плитах пола. Подступала сонливость, обволакивала разум дремота.
Лиара отслеживала эти моменты. Давала себе, если была возможность, самый небольшой отдых и заставляла себя возвращаться к прерванной работе.
Она хорошо помнила, что Кай Ленг был уничтожен без её участия. Это её немного раздражало, даже злило. Она очень желала самолично расправиться с этим негодяем, но что делать — не сложилось. Не попала она на Цитадель в тот момент, когда этого фантома-мстителя полукровку уничтожили Отрядовцы. Снова Отрядовцы. Тем не менее, Лиара не упускала из виду то простое обстоятельство, что Кай Ленг — не единственный преступник из своры, именуемой "Цербер". И потому она, едва одела форму ополченца, повела свою особую, личную войну с "Цербером", агенты которого, как и следовало ожидать, проникали и на Тессию, пытались вредить азари в их родном мире, на их родной материнской планете.
Допустить это даже в малейшей степени Лиара не могла чисто физически, а не только морально и потому она ежедневно уделяла внимание своей особой, личной войне со слугами трёхголовой собаки. Надо же им как-то именоваться — убеждала она саму себя — ну пусть и выбрали они такое не слишком удобное и удачное обозначение. Главное — не организация, главное — идея, а идея стандартна — немногие должны управлять многими. В очередной раз. Хотя само развитие отвергает нормативность такого варианта событий — либо выживают и благоденствуют все, либо погибают и страдают все.
Как ополченец, Лиара вычисляла агентов "Цербера" и стремилась их уничтожить силой оружия. Как информационный посредник — она использовала малейшие возможности, перелопачивая горы данных, чтобы указать азарийскому — и не только азарийскому — Сопротивлению на то, где можно обнаружить одиночных пособников или целые группы пособников трёхголового пса. Даже внешне она менялась, становилась похожей на статую, когда дело доходило до противодействия "Церберу", породившему монстра, едва не отправившего её, Лиару Т'Сони в безвозвратное путешествие за Грань.
Мало кто из разумных органиков, очень мало кто мог сказать, что видел Лиару, когда она плакала. Мало кто понимал причину, по которой она плакала. А она плакала, потому что постоянно, круглосуточно чувствовала себя слабой, чувствовала себя надломленной. Это ранение... Слишком многое оно изменило в самой сути молодой азари, чтобы можно было счесть простое пребывание в госпитале и тяжёлый восстановительный период гарантией для полного излечения. Она действительно обрела возможность и способность ходить без костылей, даже без палочки, но всегда чувствовала — сейчас, для такой войны — этого мало. И потому ей, едва не ставшей инвалидом, нельзя останавливаться, нельзя снижать нагрузку на разум и на тело, хотя она устаёт. Очень устаёт, потому что работает не в одном, а в четырёх направлениях. Лиара уставала и тем не менее тратила немало сил на то, чтобы тщательно скрывать от окружавших её коллег и сослуживцев, а если получалось — то и от родителей — свою неизбывную усталость и надломленность.
Она не хотела быть и казаться слабой, но прекрасно понимала, что она была, есть и будет простой азари. Без всяких там загалактических возможностей и способностей обычной азари. Которую, конечно, может полюбить и такой видный человек, как Джон Шепард. А может и не полюбить, а просто, в обычной своей манере, хорошо к ней относиться. Без всяких матримональных ожиданий и чаяний. Наверное, только перед ним Лиара хотела показаться настоящей, слабой и надломленной, но всегда опасалась, что именно этот показ навсегда отвернёт от неё Шепарда. Ему не нужна азари, стремящаяся повесить на него свои проблемы и вопросы. Ему нужна соратница, сподвижница.
А раз так — Лиара станет и соратницей и сподвижницей Отрядовцев. Это ранение, с которым, равно как и с последствиями которого она, видимо, обречена прожить всю оставшуюся жизнь, конечно, будет влиять не самым лучшим образом на её возможности, но если ей ничего не светит в азарийском десанте и в азарийских ВКС, то в ополчении она вполне сможет проявить себя в самой полной мере, ведь там нет армейских нормативов и нет сводов требований, без соответствия которым просто нельзя носить погоны.
Как всегда бывало, армия воевала где-то там, далеко, а Жнецы били по гораздо более малоподвижным и гораздо более многочисленным гражданским, которым, в конечном итоге, пришлось изыскать возможности защитить себя самим от непрекращающихся бомбардировок, атак диверсантов и саботажников, а также от нараставшего вала пропаганды, осуществлявшейся силами пособников Жнецов. И дело было даже не в том, что этих пособников было немного, а в том, что у этих пособников за плечами стояли Жнецы с их миллионом лет опыта подавления и уничтожения разумных органиков. Даже азари, вроде бы прирождённые дипломаты и переговорщики, понимали, что договориться с таким противником о чём-то, кроме как о своей безоговорочной азарийской расовой капитуляции невозможно в принципе.
Очень быстро фронт и война пришли в доселе мирные города и посёлки Тессии. И полигоны и стрельбища плавно переместились сначала на улицы совершенно реальных населённых пунктов, а потом, в силу разрушенности последних — и за их пределы, туда, где селились отдельные семьи или вообще азари-одиночки по натуре и по жизни. Теперь Лиара редко когда могла возвратиться к родителям в их квартиру, даже в свою квартиру в подземном жилом центре она возвращалась далеко не каждый день и не каждую декаду. Их подразделение на машинах, а часто и пешком перебрасывали из района в район, из области в область. "Воюют все." — так говорилось на одном из сайтов Экстранета. И Лиара, садясь в кузов очередного грузовоза с эмблемой ополчения на борту, понимала, что теперь действительно воюют все разумные органики.
Почти не осталось тех, кому удалось остаться вне войны. Как там говорили люди в таких ситуациях? "Пришла беда — отворяй ворота"?! Да, верно сказано. Но люди, всегда воевавшие между собой, не знавшие покоя от войн никогда в своей собственной истории, были, как оказалось, лучше подготовлены к тому, что почти любая азари назвала бы кошмарными условиями. А теперь эти условия стали обычной реальностью, обычной жизнью. Обычной, потому что война плавно перетекла из начальной фазы в основную и теперь противоборствующим сторонам приходилось тратить огромные ресурсы на то, чтобы ни в коем случае не дать слабину и не откатиться под ударами оппонента слишком далеко и слишком быстро.
Лиаре, как и другим азари, пришлось научиться выживать в таких кошмарных условиях. Она осталась ополченцем, но ей пришлось быстро и очень глубоко понять: армия от ополчения на такой войне отличается не сильно и далеко не всегда в исключительно лучшую сторону. Младшая Т'Сони быстро усвоила, что ополчение на такой войне очень быстро становится обычной армией, поэтому особой разницы между жизнью ополченца и жизнью десантницы-азари не отмечала уже очень давно. Ополченцы стреляли, ползали по-пластунски, маскировались, рыли окопы, штурмовали отвесные стены и скальные уступы, плавали и ныряли, если в том возникала военная необходимость.
Всё чаще на лицах ополченцев-азари застывали маски сосредоточенной ненависти, все чаще комбинезоны и скафандры покрывались слоями трудносмываемой грязи и крови, всё чаще в сознании стучала одна только мысль: "Это — война на уничтожение. Это уже война не на выживание.".
Информационные ресурсы землян, информационные ресурсы человечества оказались необычайно близки и понятны для азари именно в такой критический момент. Они говорили со своими зрителями и слушателями простыми словами, без красивостей, без витиеватости. Говорили всем, кто желал их слушать и понимать безотносительно к расовой и половой принадлежности. И от их спокойного тона, от их уверенности в грядущей победе над Жнецами многим разумным органикам становилось по-настоящему легче и спокойнее. Лиара уже привыкшая к этому влиянию в силу своей работы с информацией, видела, что многие другие её соотечественницы и современницы проникаются верой в гибель Жнецов и в их бесславный и скорый конец.
Материнская планета азари страдала под непрекращающимися бомбардировками и десантами Жнецов и их приспешников. Страдала, но не сдавалась, не капитулировала, не отступала. Война, вполне возможно, перестала быть лёгким делом даже для Жнецов при всей их сверхавтоматизированности, механизированности и опоре на ИИ и ВИ. Тем не менее, до победы, как ощущала младшая Т'Сони, было ещё очень и очень далеко. А потому надо было воевать и работать. Воевать и работать, забывая и о еде и об отдыхе. Лиара считала, что она достаточно отоспалась и отлежалась в госпитале, когда выходила из комы и когда излечивалась, насколько это было вообще возможно, от последствий того ранения.
