— Лиара хотела надеть паранджу...
— Вот, Джон. Наконец-то ты стал говорить по делу. Дело ведь не в парандже, Джон. Дело в том, что она волей-неволей просчитывает, насколько сумеет встроиться в жизнь Отряда, а затем, Джон, в нашу с тобой семейную жизнь. Её желание встать рядом со мной, встать в ранге твоей жены просматривается как остров на горизонте в океане в полный штиль — на полном автомате. Извини, может это и резко, но я не привыкла рисковать только потому, что мне нравится рисковать. Любой риск должен быть оправдан, Джон. Твой риск на Раннохе был оправдан, а вот твоё появление на Тессии сейчас, в последние несколько суток — ничем не оправданы. Согласись, что по рабочей логике ты мог бы вообще не появляться на Тессии никоим образом.
— Мог. Здесь ты права.
— Вот. А я подозреваю, Джон, уж прости мне эту мою женскую запрограммированность, что она уже и вопрос о детях от тебя обдумывает. Ну не может азари по-иному в этом направлении мыслить, не может! Сотни примеров этому могу привести не сходя с этого места. Им нужно генетическое разнообразие, а рожать они могут только азари. Ты забыл, кто такая Лиара? Она — чистокровная азари, дочь двух матриархов азари. Она не понимает на этом уровне, что такое дети от представителя другой расы, Джон. Не по-ни-ма-ет! Она думает, что это всё очень легко и просто. По той простой причине, что Этита ей не объяснила, каково приходится азари контактировать близко, к примеру с кроганами. А Лиара, если ты забыл, Джон, на четверть — кроган, если уж совсем в детали залезать, а ты знаешь, что я при случае люблю залезать в детали. Такое залезание жизнь спасти может и от многих проблем надёжно избавить. Ты забыл, что Лиара — не единственная дочь у этих матриархов, а судьба всех остальных дочек своих родителей до сих пор для Лиары — тайна покрытая мраком. Тебе это не кажется достойным настораживающей отметки, Джон?
— Кажется.
— И добавлю, Джон, что ты спас не Лиару. Ты спас Бенезию. Матриарха Бенезию, возраст которой перевалил за восемьсот лет. А Лиаре сколько? Сотня с гаком. Она — дева, Джон! То, что она там несколько успешна в науке и в информации — это всё ясно, но это всё — насилие, Джон. Она тянется, она пытается соответствовать нормам взрослой, но она — не взрослая, Джон! И потому она руководствуется стандартным сценарием, помогающим закрепиться на высоких позициях задолго до достижения соответствующего возраста. У нас в России говорят, Джон, жестокую фразу: каждому овощу — своё время. Ты не учитываешь, Джон, что Лиару даже в ополчение приняли со скрипом, что она едва не погибла на полосе препятствий при вступительной аттестации. Ты сам прекрасно знаешь, что детей не прогоняют через какие-либо взрослые нормативы, но и не требуют от них воевать так, как это должны делать взрослые воины. А Лиара постоянно прыгает выше головы почему... Потому что она изо всех сил пытается соответствовать стандартам взрослой азари. И объективно им продолжает не соответствовать, Джон. Я тебе также напомню, что у неё гарантированный срок жизни — тысяча лет. Тысяча, Джон. Три твоих жизни и сотня сверху при самых благоприятных условиях. Какой ей смысл так вкладываться в тебя, если ты проживёшь вполовину меньше, чем она в любом случае, Джон? Тебе самому не смешно об этом обстоятельстве начисто забыть? И напомню ещё одно обстоятельство, Джон. Твои дети — люди, земляне. А не азари. Потому что ты не азари и я не азари. Мы — я и Лиара — разные, Джон. Разные. А она, азари, хочет войти в нашу семью, встать вровень со мной, человеком, Джон. Это слишком разные ситуации. Одно дело — жить в разных звёздных системах, а другое дело — двадцать четыре часа в сутки иметь права полного исключительного практически неоспоримого доступа.
— Светлана, ты забыла ещё одно обстоятельство. — сказал Шепард.
— Да ничего я не забыла, Джон. — повела плечами Стрельцова с чисто женским презрением. — Любит она тебя. Так что я знаю и помню и учитываю этот факт и эту данность. И что с того? От тебя ей немного нужно — генетическое разнообразие для своей расы. Для своей, Джон. А не для нашей, человеческой. А любовь азари всегда была меркантильной — мне Служба внешней разведки до сих пор поставляет информацию, доказывающую это положение ежедневно. Ничего у азари не меняется, ни-че-го в этом направлении не изменилось, даже если началась и вошла в свою срединную фазу война с Жнецами. — она помолчала, затем продолжила. — Я тебя не осуждаю, Джон. Я понимаю. Сердце у тебя большое, ты способен любить очень многих разумных, в какие бы формы они обряжены ни были. И я ничего не имею против такой твоей любви к ним. Но только до того момента, Джон, как эти разумные пытаются использовать наши основы, основы человеческой цивилизации. До тех пор, Джон, пока они не пытаются влезть в наши семьи и стать нашими родственниками в массовом порядке. Если мы так защищаем свои семьи, Джон, то они защищают их в не меньшей степени. Никто из людей не будет возражать, если мы им поможем в науке, технике, технологии, культуре, искусстве. Но нельзя терять свою идентичность, нельзя безнаказанно попробовать раствориться в этом коктейле. Если ты забыл, Джон, то те же турианцы чуть не вкатали человечество в каменный век. А мы, человечество, для тех же азари долгие три десятка лет, пока не началась эта война с Жнецами были недоразумением. И только сейчас они немного, но пытаются отойти от такого понимания, но эта тысяча лет жизни не позволяет им сделать это быстро и надёжно. Они не хотят меняться, Джон. Не хотят. Хотят, чтобы мы менялись. Потому что живём в три раза меньше, чем те же азари и в два раза меньше, чем те же турианцы.
— И что... Значит, для тебя...
— Джон. Не надо. Прошу. Не надо говорить мне о ценности чувств, эмоций и всего прочего. Я сама кому хочешь могу годичный курс лекций в башку закатать в собственном исполнении по этой тематике.
— И её готовность...
— А вот об этом Джон, следует поговорить особо. Пусть она ищет себе менее загруженного землянина. Пусть. Я возражать не буду, поскольку это будет выбор Лиары и этого землянина. Им вдвоём и разбираться в этой проблеме. Я повторяю, Джон, она — дева, она ребёнок, пытающийся играть во взрослые игры. Да, в такую войну дети взрослеют рано, но у неё уже долгоиграющее ранение в активе имеется. Алла её вообще в инвалиды записала и совершенно обоснованно отказывается признать здоровой. Может быть, очень может быть, что после войны что-либо изменится. Были такие случаи, не спорю. Даже уточнять не надо. Но пусть Лиара пудрит мозги кому-нибудь другому, а не тебе. Она дева, руководствуется эмоциями, чувствами, а логика у неё в эти моменты отказывает напрочь, слабеет просто до нулевой отметки за секунды. Это всё — возрастное, Джон. Возрастное. В нормальных условиях должны пройти столетия, чтобы она поумнела до твоего уровня хотя бы приблизительно. Да, не спорю, иногда она являет просто образцы высококлассного и высокоуровневого понимания жизни, но в основе своей Лиара остаётся ребёнком, Джон. Ребёнком! Я понимаю, что она отказаться любить тебя не сможет. Понимаю. Понимаю, что она готова полюбить другого человека. Пусть полюбит. Никто ей запретить это не сможет и я тоже не смогу. Но пытаться встраиваться в нашу с тобой жизнь на таких основаниях я ей не позволю. Прости, но я не позволю ей сейчас встать между мной и тобой.
— И каково твоё решение?
— Пусть действует так, как решила. Влюбляется в другого землянина, выходит за него замуж, рожает от него детей. Пусть попробует, что это такое — реальная жизнь с человеком. Не на видео, а в реальности. Вряд ли это ей понравится. Но рядом с тобой и рядом с собой я её не вижу, Джон. И потому встать рядом в ближайшее время я ей не позволю. Извини, но ты забыл. Ты — во мне, а я — в тебе. И я просто так никому не позволю делить тебя на две части по принципу — одна мне, а другая кому-другому. Одно дело — любить. Другое дело — жить вместе и вести общее хозяйство. Я не уточняю вслух многие детали, Джон, но надеюсь, что ты поймёшь — в случае с Лиарой сейчас это невозможно. Если она хочет работать — убеждена, у неё будет предостаточно работы. Но играть с чувствами других я ей не позволю. Идём к Андерсону, надо сформировать единую позицию, чтобы экипажи и команды кораблей Отряда больше не трясло при упоминании имени младшей Т'Сони.
— Похоже, Джон, Светлана, вы обо всём уже договорились. — сказал Андерсон, вставая навстречу вошедшим в командирскую каюту старпому и его жене. — Присаживайтесь. Связь с Аллой нужна, Светлана?
— Нет. Позиция Аллы неизменна. И вы её знаете, Дэвид. — Светлана устроилась в кресле, приняла наиболее удобную для себя позу. — Мы действительно с Джоном в переговорной обсудили большинство моментов и я могу сформулировать приемлемое для нас обоих решение, которое, очень надеюсь, будет поддержано командованием фрегата.
— И каково же это решение, Светлана? — спросила Чаквас.
— Лиара должна дистанцироваться от Джона на период войны. Полюбить, если захочет и сможет, другого землянина, выйти за него замуж. Остальное — как уж они сами решат. Сценарии стандартны и вам, Карин, они хорошо известны. Но с Джоном она может поддерживать только дистанционные отношения. Я не против редких встреч по обстоятельствам, но я категорически против, чтобы Лиара пыталась прогнозировать, планировать и добиваться от Джона каких-то ситуаций, влекущих за собой ведение совместного хозяйства или рождение детей, а также установление брачных взаимоотношений.
— Джон? — Андерсон посмотрел на сидевшего рядом со Светланой Шепарда.
— Светлана изложила нашу общую позицию. Мне добавить нечего.
— Явик? — Андерсон перевёл взгляд на протеанина, хранившего молчание и даже не присевшего ни в одно из свободных кресел.
— Светлана права, Дэвид. Лиара — ребёнок. По всем мыслимым стандартам. И немыслимым — тоже. Да, она тянется, да, она прыгает выше головы, но для автономного существования при поддержке мамы с папой, при пребывании на родной материнской расовой планете — это нормативно, безопасно и допустимо. А вот если она захочет выйти за пределы этой скорлупы — тогда неминуемо начнутся сложности. Можно дать ей возможность работать над сложными проектами и вопросами — общую схему, Дэвид, вы знаете, поэтому повторяться не буду. Но не более того. У Джона и без того хватает сложностей, мы мотаемся по Галактике, иногда даже воюем, если уж совсем припрёт. Переходить на более близкий уровень взаимоотношений с Лиарой Т'Сони в данных условиях считаю контрпродуктивным и согласен с позицией Светланы. Мы рискуем стать инициаторами надрыва организма Лиары, а это, как подтвердит, вполне возможно, доктор Чаквас...
— Подтверждаю. Такая угроза существует, коллеги. — Чаквас ненадолго облачилась в психококон военного хирурга.
— ... что не является допустимым в сегодняшних условиях. Не спорю, по окончании столь тяжёлой войны можно будет сделать многое, чтобы Лиара не почувствовала себя брошенной или лишённой эмоционально-чувственной подпитки, но это — дело будущего, а нам нужно решать совершенно определённые современные и краткоперспективные задачи и проблемы.
— Карин, как предполагаете действовать? — спросил Андерсон.
— Лиара определённо пребывает на взводе, если говорить проще, коллеги. Поэтому я предполагаю, чтобы она поспала до завтрашнего утра. В полдень мы переговорим с ней в этом составе и к вечеру она вернётся к себе на Тессию, а мы сможем подготовиться к уходу к Цитадели.
— Возражений, если я правильно понял, нет? — Андерсон убедился, что никто из присутствующих при этом разговоре не спешит возразить. — Тогда, Карин, сделайте всё, чтобы она поспала до завтрашних одиннадцати часов. Вам виднее, что для этого следует сделать. А мы пока обсудим вопросы нашей будущей работы на Цитадели. — Андерсон разложил перед коллегами ридеры из аккуратной стопки. — Последние выдержки из радиоперехватов и компоновочные схемы ситуаций, сформированные нашими синтетами и специалистами БИЦ. Имеем вот такой расклад...
Чаквас вернулась в медотсек, сделала спящей Лиаре необходимые уколы, подключила следящие и диагностические системы, после чего вышла из палаты, задёрнув полог ширмы.
Совещание командного состава Отряда закончилось спустя четыре часа. Пообедав у Гарднера, офицеры разошлись по каютам. Светлана привычно устроилась в каюте у Джона и сразу погрузилась в работу над документами. Шепард отстоял старпомовскую вахту, совершил двухчасовой обход корабля, после чего вернулся в каюту.
— Давай спать, Светлан. Утро вполне может быть разумнее вечера.
— Давай спать. — согласилась Стрельцова. — Завтра вечером мы уже будем на пути к Цитадели.
— Будем, Светлан. — Шепард погасил свет в каюте, оставив только софит над прикроватной тумбочкой. — Спокойного отдыха.
— И тебе тоже, Джон.
Хоть и планировал Шепард встать в десять утра, но привычка вставать рано сработала и на этот раз. Светлана к этому раннему подъёму отнеслась с пониманием:
— Идём покушаем у Гарднера и пройдёмся по кораблю. Уверена, что нормандовцы уже в курсе наших решений относительно Лиары. Хотелось бы отследить реакцию.
— Уже, Светлана. Никаких изменений. Большинство только за то, чтобы Лиара и в дальнейшем работала на Тессии над посильными для неё проблемами.
— Верю, Джон, но хочу в этом сама убедиться. Да и время как-то надо убить до этого разговора. Вряд ли он займёт больше получаса, но ты сам знаешь — дело не в продолжительности, дело в насыщенности.
— Возможно.
Позавтракав в столовой у Гарднера, Джон и Светлана прошлись по фрегат-крейсеру, побывали на основных постах и в основных отсеках, переговорили со многими нормандовцами. Не только относительно Лиары, но и касательно многих других вопросов и проблем. Общение получилось продуктивным и результативным, так что к полудню, когда Карин прислала сообщение, что отоспавшаяся Лиара готова их принять в своей палате, Светлана и Джон как раз заканчивали разговор с Джефом по проблеме согласования при пилотировании в опасных районах.
— Идём. — сказала Светлана, когда дверь пилотской кабины осталась позади. — Прямо кожей ощущаю её недовольство, Джон. Знаю. Говорить будешь сам, а я и Карин только поприсутствуем. Если что будет надо — я подключусь. И не беспокойся, царапаться и кусаться я не буду — не та ситуация.
— Посмотрим. — Джон сохранял спокойствие, очень надеясь, что отоспавшаяся и отдохнувшая Лиара немного восстановила эмоциональное равновесие и не будет срываться на непредсказуемые поступки.
— Джон... Почему ты не предупредил меня о том, что я буду спать почти полтора дня? — Лиара, разместившись на кровати, уселась поудобнее и взглянула на вошедшего Шепарда несколько недовольным взглядом.
— Формально — полтора суток, Лиара. — сказала Чаквас, сидевшая на вращающемся медицинском табурете рядом с кроватью, на которой сидела Лиара.
— Потому что здесь — хозяйка Карин, а не я, Лиара. — сказал Шепард, присаживаясь на табурет. Светлана осталась стоять, всем своим видом показывая, что говорить ничего не будет.
— Понятно. И, если здесь ты и Светлана... то... Я же чувствую, что вы что-то всё это время решали относительно меня, Джон. Я тут сплю под наркотиками... а вы...
