Опять. Четвёртые схватки. Двадцать минут — взгляд привычно нашарил цифры на табло часов над входом в зал. Когда ещё она выйдет из этого зала?... Трудно сейчас сказать, да она и сама понимает, что на своих ногах она из этого зала не выйдет — Алла не даст. Выкатят её на каталке, переправят на каталке в палату, переложат на простыне на палатную больничную кровать. Алле ведь тоже придётся поработать, подчистить там всё.
Учили Светлану многому. Учили. Хорошо готовили к таким вот ситуациям. Подготовка теперь сказывалась, дарила спокойствие, уверенность. Конечно, далеко не полные, никакого шапкозакидательства, никакого равнодушия, никакой чрезмерной самоуспокоенности. Время схваток сокращается. Пока на пять минут плюс-минус минута, а потом интервалы полетят сокращаться на две, три, пять минут. Минимум, насколько помнила Светлана, по стандартам и по статистике составлял десять-пятнадцать минут. Значит, она сможет отдохнуть перед тем, как схватки сменятся потугами.
Когда придут потуги, давление в животе возрастёт, намного. Надо будет балансировать, надо будет помочь детям выйти в этот мир спокойно и безопасно. И она это сделает. Потому что эти дети — желанны. Желанны для неё. Желанны для её горячо и глубоко любимого Джона. Желанны и необходимы. Даже если... Даже если они станут единственными её детьми... Она... Она помнит о том. что может больше не забеременеть никогда. Помнит. Куда же она денется от такой памяти? Но эти двое детей, эти мальчик и девочка должны придти в этот мир спокойно и безопасно. Мир примет их руками Джона, которого она любит, которому она была, есть и будет всегда верна. Она очень хочет, чтобы высшие силы не лишали её возможности забеременеть и родить ещё не один раз и не два, много раз. Она очень этого хочет. Сейчас, в эти минуты — особенно остро хочет.
Пятые схватки. Снова двадцать минут. Если высшие силы дают ей возможность сохранить силы для потуг — это хорошо. Она благодарна им за эту... передышку. Живот снова как каменный, пусть и тридцать секунд — но сейчас его твёрдости и броня военных боевых космокораблей позавидовать может. Наверное, так природа напоминает женщине о её обязанности всемерно защищать рождающихся детей. Готовых родиться, готовых придти в этот мир.
Алла молодец, не приходит. Не надоедает своим присутствием. Она, конечно, всё видит и чувствует, приборы ей о многом докладывают. Хорошо, что благодаря аллиной подготовке, её опыту, её приборам она, Светлана, может не беспокоиться о том, что что-то как-то может обязательно пойти не так. Может, конечно, но Алла этого не допустит. Вот не допустит и всё. Она не только врач, она подруга Светланы. Хорошая, близкая подруга, а после того, как она примет её первенцев, она станет ближайшей подругой. Станет, обязательно. Уж Светлана-то об этом позаботится.
Уф. Можно взять ридер и постараться почитать. Расслабиться, успокоиться. Ей спокойствие очень скоро будет во как нужно. Очень нужно будет. Так. Берём ридер, включаем, находим место, на котором прервались. Спокойно, не мельтешить. Ага. Именно здесь прервались. Вчитываемся. Наконец-то есть признаки расслабления. Поймаем, усилим, упрочим. Уф. Ладно. Ждём. Могут быть схватки и через меньший промежуток времени. Сейчас надо ловить каждый момент. До пятнадцати минут осталось всего ничего. А там — пойдут потуги. Вообще... весело в кавычках будет.
Шестые схватки... Так и есть. Сокращение интервала на целую минуту. Ридер в сторону, не до него сейчас. Главное — не хвататься за живот. Да, больно, да, неприятно, да, напряжение растёт скачкообразно. Но главное — не хвататься. Не торопиться. Ещё есть время. Всего на минуту сокращён интервал. На этот раз и слизистые выделения с примесью крови есть. Значит, процесс идёт в нужном направлении.
Светлана и сама удивлялась, откуда у неё эта почти машинная способность отстранённо воспринимать то, что происходит сейчас не с кем-нибудь другим, а с ней самой. Наверное, всё же были правы инструкторы снайперской школы, когда говорили, что способности и возможности, привитые во время обучения снайперскому делу, помогут слушателям и в обычной жизни. Куда уж для неё обычнее — рожать. Самое женское дело. Самое женское. Опять живот как каменный, матка как барабан натянута. Очередное предупреждение природы ей, очередной роженице. Не расслабляйся, готовься, сделай всё, как надо.
Хм. Даже на "уф" сил не хватает. Так, легонько выдохнуть сквозь сжатые зубы. Потом, позже придёт расслабление. Сейчас не до расслаблений — природа делает своё и надо ей не мешать, а при возможности — и помогать. Как же тут поможешь... Опыта-то никакого, вот прям сейчас и приходится этот самый опыт нарабатывать. Не отходя далеко от средоточия процесса. Светлана грустно внутренне усмехнулась, сжав губы в ниточку. Взяла с полки флягу, открутила пробку, приникла, прополоскала рот. Пить нельзя — всё пойдёт ускоренным маршем на выход, а ей сейчас это ну совершенно лишнее.
Так. Теперь — потянуться за ридером. Эк она его отбросила. Испугалась, явно испугалась сильно. Бывает. Хорошо, что выключать не стала — взгляд сам нашёл место, на котором прервалось чтение текста. Спокойного такого текста, расслабляющего текста.
Так. Флягу на место, ридер взять поудобнее, а то не ровен час она его зафигарит куда-нибудь в угол зала. Бывало уже такое — бросалась всякими предметами в расстроенных чувствах. А сейчас она тем более пребывает не только в расстроенных, но даже очень в растрёпанных чувствах, что по её шкале гора-а-здо серьёзнее.
Хлобысть! Седьмые схватки. Взгляд на часы. Снова сокращение на целую минуту. Следует приготовиться, до пятнадцатиминутного интервала осталось всего ничего — один-два периода схваток. Эм-м... Живот снова как барабан. А вот и Алла подошла, спасибо, что протёрла лоб, сейчас главное рукам воли не давать, не заставлять их искать живот даже с боков, а не только спереди. Какое там лежать навзничь... Если она сейчас так ляжет — она кончиться может....
Только не думать о смерти. Не думать. Джону и ей нужны дети, необходимы. А детям нужны и мать и отец. Так что она не погибнет, не умрёт. Джон этого не допустит. Алла этого не допустит. Никто из медиков, никто из волговцев, никто из отрядовцев этого не допустит. Х-м-м-м. Отпустило. Тридцать секунд такого напряжения... дорогого стоят. Она это запомнит надолго. Не только она — её суть, её тело это запомнят. Хорошенечко запомнят. Опыт... он такой. Нет, она, слава высшим силам, не совершила пока никаких ошибок. Может быть какие-то мелкие и совершила, она ведь не без греха, не святая.
Хотя... Для Джона она — святая. Он и относится-то к ней как к святой. Это так... так приятно. Он постоянен в своём отношении к ней и это тоже очень радует. Радует, что для него она, беременная, подурневшая, раздавшаяся, с вот такенным животом осталась самой красивой, самой ценной, самой лучшей и самой-самой. Осталась. И, наверное, всегда будет. По-другому быть просто не может, теперь у неё будут дети, двое и они тоже должны видеть свою маму сильной и красивой. Она обязательно будет именно такой. Будет, потому что она этого хочет и потому что этого хочет её Джон.
Любимый до беспамятства Джон. Давший ей столько всего полезного, нужного важного... Вряд ли она от кого могла бы получить больше. Джон для неё — вне любой конкуренции, вне любых списков. У неё, после того, как она встретила Джона... и списков-то как таковых не осталось. Она отказалась от них. Не сразу, но отказалась. Поверила только ему и теперь эта вера помогает ей справиться с самым важным и самым нужным и ей и Джону делом — рождением детей.
Она — справится. Не может не справиться. Потому что чувствует, потому что знает, что Джон уже сейчас волнуется, беспокоится, не находит себе места. Она чётко ощущает — он сейчас в её командирской каюте, именно в этой каюте, где она стала женщиной, где она познала впервые в своей жизни счастье материнства, счастье, о котором и не задумывалась долгие годы, пока шла к креслу командира крейсера.
Шла. Наверное, в награду за этот поход высшие силы и подарили ей счастье видеть, чувствовать, общаться и быть рядом с Джоном. Да, она знает, она чувствует, что Джон пытался читать что-то в ридере, но только пытался. Он постоянно думает о ней, беспокоится о ней, волнуется. Ещё несколько минут, может быть — десятков минут и он не утерпит, он придёт в медотсек...
Обязательно придёт. Время схваток истекает. Эм. Рука нащупывает ридер, нажимает сенсор. Она ещё способна читать в такой момент? Нет, определённо, Джон ей очень помогает выстоять. Она, конечно, и сама не очень ослабела, но помощь Джона ей уже сейчас нужна, а чуть позднее, когда схватки сменятся потугами — помощь Джона ей будет просто необходима. И она эту помощь получит. Она в этом уверена.
Та-а-к. Взгляд опять нащупал место прерывания чтения и побежал, побежал по строчкам. Это успокаивает. Снова расслабляет и успокаивает. Ей надо успокоиться и расслабиться. Когда потуги придут — мало времени будет для спокойствия и для расслабления. Вот только губу закусывать не надо. Не надо. Для этого время ещё не пришло. Не пришло. Почитай текстики... пока можно. Пока на это есть время и силы...
У-м-м-м. восьмые схватки, что называется, не замедлили. Надо теперь думать, в темпе думать, что для неё будет лучше. Рожать на корточках или на карачках. При Джоне... Нет, корточки отпадают, она понимает, что не удержится только на ногах — она же в первый раз рожает, а не в пятый. Хорошо ещё, спасибо Алле, что не настаивает, чтобы она ложилась в привычную для врачей всей Земли позу навзничь, на спину. Нет, она, конечно, может доставить Алле и даже Джону такое удовольствие — привычка — великое дело, в какой-то мере и вторая натура, но сейчас она хочет по-другому. И она сделает по другому. Итак, решено, "корточки" отпадают. Алле, конечно, всё равно, она, как врач, и не такое привыкла лицезреть с олимпийским спокойствием истукана с острова Пасхи, но для Джона её видок на корточках будет неслабым раздражителем. Ассоциации, куда же от них денешься. Джон, конечно, и так согласится её видеть, но лучше она сделает приятное и ему и себе. Так что корточки окончательно опадают. И остаются карачки. Это уже ближе к истине. Она сможет опереться руками и сможет опереться коленями, да и поза менее богата нездоровыми ассоциациями, а в такие моменты у мужчин всякие такие "нижние" ассоциации прорываются. Джон, конечно, кремень, но лучше его не грузить.
Так. Живот снова как барабан. Не помнит она, вот не помнит, турецкий или ещё какой. В общем, тридцатисекундное напряжение барабанного типа, если выражаться более-менее научно. Она, конечно, уже притерпелась к таким вот весьма необычным... ощущениям, но главное — не пропустить момент перехода от схваток к потугам. Там, если верить изученному материалу, вообще весело будет.
Хм. Расслабляемся понемногу, даже ридер не понадобился. Во всяком случае рука её на автомате к прибору уже не тянется, значит допинг в виде привычного скольжения взгляда по тексту уже не особо и нужен. Это — радует. Уф. Наконец-то можно осторожно, сквозь сжатые зубы выдохнуть, немного расслабиться пополнее. Взгляд уже ищет циферблат часов, а затем переходит на стол. А вот и Алла.
— Уже решила? — спросила подруга, щупая привычной хваткой пульс и взирая заинтересованно то на лицо командира крейсера, то на экран своего супернавороченного и ставшего гораздо больше в размерах инструментрона. — Относительно позы. — уточнила Селезнева.
— Решила. — утвердительный кивок. — Навзничь — ни-ни. На корточках — ни-ни, а вот на карачках — вполне пойдёт. Для меня это будет... нормально.
— Ладно. Я так и думала, но главное — ты сама решила. И для Джона будет... привычнее.
— Я это делаю и для него и для себя. — уточнила Светлана. — В первую очередь — для него. Он ведь будет сам не свой. Волноваться будет.
— Будет. Он уже волнуется. Но сейчас такое волнение — допустимо и необходимо. А если бы оно проявилось так в другие моменты — я бы его моментом в медотсек списала.
— Так волнуется? — Светлана с интересом взглянула в лицо подруге.
— Более чем. Нервничает, беспокоится. Очень беспокоится.
— Считаешь, что со схватками всё? — новый взгляд вперила Светлана в глаза своей лучшей подруги.
— Подозреваю, причём — очень обоснованно, что именно так. У тебя почти всё происходит так, словно по учебнику.
— Почти всё? — недоверчиво протянула Стрельцова.
— Ну так ты же не персонаж из книги, а реальный человек. Так что все твои, скажу так, особенности — в пределах нормы.
— Ал, можно тебя попросить?
— Можно. — лёгкий кивок и понимающий взгляд врача понравились Светлане.
— Когда придёт момент... Пусть Джон поможет мне взобраться туда. — взглядом командир указала на стол. — Это мне поможет и его успокоит.
— Если ты так считаешь — я не возражаю. — утвердительный кивок. — Как только — так сразу.
— Рада. Спасибо. — Светлана опёрлась спиной о стенку зала. — Полагаешь, надо ждать... главной схватки?
— Да. — Селезнева кивнула едва заметно. — Слизистые у тебя два или даже три раза отходили, теперь нужно, чтобы отошли воды. Последний цикл схваток будет тяжёлым. Так что приготовься. И не бросайся ридером, он тебе вряд ли уже потребуется. — врач уложила прибор в ящик стола. — Потом, когда всё закончится, дочитаешь.
— По меньшей мере у меня будет дело, которым я смогу заняться за пределами этого зала. — чуточку устало произнесла Стрельцова.
— У тебя за пределами этого зала будет очень много дел. — подтвердила врач.
— Ой. Как твёрдо. — Светлана выгнулась. — Немного печёт и живот хуже чем барабан. — она радовалась, что Алла не ушла из зала минуту назад и сейчас находится рядом с ней. — Я опять теку. По-привычному.
— Слизисто-кровяные. — тихо подтвердила Алла, помогая подруге занять более удобное положение и подкладывая клеёнку. — А сейчас не пугайся, будут отходить воды. Сначала — нижние, которые поддерживают головы детей, амортизируют их... Защищают. — врач направила струю в накопитель. — Вот так. Теперь всё, до родов осталось очень мало времени. Считай и отметь себе, что воды у тебя, подруга, уже отошли. Будешь рожать, теперь уже отступать некуда.
— А остальные воды?
— Вот родятся сын и дочь — и они отойдут. — успокаивающе проговорила врач, убирая клеёнку. — Будешь рожать, Света. Родовые пути уже открыты и готовы к прохождению через них ребёнка.
— Кто же первый?...
— По всем данным — сын. — сообщила Алла, вглядываясь в малый экран своего инструментрона. — Как истый джентльмен, как мужчина, он берёт на себя функции первопроходца. И страхует свою сестру. — одними губами усмехнулась Алла.
— Хм. Наконец-то я знаю, кто в нашей паре лучших будет старшим. — успокоенно выдохнула Светлана.
— Теперь тебе нельзя много ходить, Света. — оторвав взгляд от экрана, заметила врач. — Надо тебе перебираться на стол.
— Джон...
— Я здесь, Свет. — к кровати приблизился Шепард. Момент его появления в зале Стрельцова так и не заметила. — Теперь тебе ничего не грозит и всё будет в порядке. — он приобнял подругу и помог ей встать на ноги. — Давай, осторожненько, шаг за шагом.
