— Иду. — Шепард развернулся и покинул пилотскую кабину.
Андерсон уже разложил большой экран инструментрона и планировал дальнейшие действия, не садясь в своё рабочее кресло, только чуть склонившись над столешницей и набирая на клавиатуре очередной текст.
— Пока мы идём через ретранслятор, капитан, у нас будет время подготовиться. Боюсь, что теперь нам предстоит делать многое очень быстро и очень точно. Мы вернём военный десант турианцев и альянсовцев на его транспортники, а спасённых пленников погрузим на пассажирники. Все эти суда уже идут к рейдам "Омеги", информация получена в результате заретрансляторного сканирования. Спасибо опыту Иден-Прайма. Передадим десантников "Волги" на их родной корабль. Сформируем экипажи для захваченных нами трёх протеанских крейсеров. Теперь — это точно протеанские машины. А не машины каких-нибудь Коллекционеров. До сих пор не могу свыкнуться окончательно с мыслью, что три огромных крейсера низложенной марионеточной расы теперь находятся в распоряжении нас, органиков и синтетиков Млечного Пути. Мы определим места их стоянки, сделаем всё, чтобы полностью освоить эти машины в кратчайшие сроки, перегоним новые боевые единицы Объединённого флота Галактики к местам постоянного базирования.
— Командир... — сказал Шепард, подходя к стоявшему у рабочего стола Андерсону. — У нас...
— Да, я помню, Джон... Трое погибших. — кулаки командира фрегата сжались, он опёрся о столешницу, замер, глядя в одну точку. — Первые потери. Первые невозвратные потери Отряда. Аленко ходит мрачнее тучи, молчит. Ни улыбки, ни спокойствия. Дженкинс — он вообще как потерянный. Сидит, как статуя. Молчит могильно. Лицо — белое, зубы скрипят, до того сильно он сжимает челюсти. Винит во всём себя. — Андерсон помолчал. -Война показала нам, отрядовцам, первые острые настоящие зубы. Этих зубов... будет очень много. Впереди. — Новая пауза. Шепард физически ощущал, насколько командиру фрегата нелегко сейчас озвучивать свои мысли. — Мы передадим тела родственникам. Добьемся награждения всех погибших настоящими боевыми орденами. Хотя... что... какая награда может... может сравниться с невозвратностью такой потери. — Новая короткая пауза. — Понимаю. У нас будут теперь стоять очереди из желающих служить на борту кораблей Отряда. Но для начала... Для начала мы должны придти к "Омеге", встать на рейд. — Андерсон прошёлся по каюте от стены к стене. — Три потери. Три человека. Кто-то может и скажет, что мы легко отделались, но я... я ещё не привык к тому, что из состава экипажа и команды кораблей Отряда выдирают тех, с кем я работал долгие месяцы. Кого знал очень хорошо. Кому вы, Шепард, поверили, дав возможность поверить им и мне. Поверить в то, что они не только военные полисмены, но и профессионалы-воины. Коллекционеры заплатили за их гибель низложением своей расы-марионетки. Теперь за их гибель будут платить Жнецы. — Андерсон выпрямился. — Знаю, Джон. У нас будут теперь невозвратные потери. Но за каждую такую потерю наши противники будут платить страшную, огромную цену. Будут платить обязательно. Мы все, все отрядовцы позаботимся об этом. Я позабочусь об этом. Они будут платить настоящую полную цену. Мы действительно вступаем в войну. Теперь уже окончательно. До победы. До нашей победы, Джон. Спасибо. Идите к себе. Теперь мы поработаем. Вы своё дело сделали. Нужно подготовиться к тому, что мы будем делать у "Омеги". Никогда бы не подумал, что эта станция станет нашей базой. Одной из ценнейших наших баз, настоящим оплотом Отряда. А теперь это — реальность. Уверен, что Жнецы используют церберовцев в качестве тех, кто нападёт на эту станцию. Постарается прибрать её к своим рукам. Есть у меня такое чувство, Джон. Есть. Но прежде нам нужно разобраться в одной проблеме. — командир фрегата достал из сейфа два ридера. — Ознакомьтесь. Пришло по кодированному заретрансляторному каналу.
Шепард взял в руки ридеры, включил, взглянул на экран, вчитался, механически опустился в близстоящее свободное кресло и забыл обо всём окружающем. В его руках была самая полная информация о расе Левиафанов. С предварительным доказательством того, что именно они стояли над Жнецами. Собранная по самым разным источникам.
Полтора часа пролетели как одно мгновение.
— Наша следующая задача, Джон. — сказал Андерсон. — Да, я тоже прочёл. Внимательно прочёл. Может быть, это — шанс облегчить наше положение на любом этапе будущей войны с Жнецами. В какой-то мере облегчить. Не знаю. Слишком всё неточно, нечётко.
— М-да, над этим следует подумать. — Шепард отложил ридеры в сторону. — Хорошо, Дэвид.
— Идите. Через час мы сможем выйти за пределы зоны активности ретранслятора уже в нашем пространстве, Джон. Предстоит стоянка. Потом — уходим к Цитадели.
Час, отведённый пилотами фрегата на прохождение ретранслятора, был наполнен самыми разными заботами и событиями. На фрегате и крейсерах продолжалась напряжённая работа — все готовились к стоянке у "Омеги", понимая, что теперь предстояло очень многое делать в режиме военного времени. Медики работали в три смены, стремясь облегчить состояние измождённых бывших заключённых лагеря-тюрьмы Базы Коллекционеров. Если бы не добровольные помощники — многих пострадавших не удалось бы вернуть в норму. Техники корабля исследовали захваченные на Базе оборудование и приборы, составляли описания, инструкции, рекомендации по использованию, правила техники безопасности. Мордин не выходил из своей лаборатории, создавая всё новые и новые препараты, исследуя образцы, поставляемые с бортов крейсеров, проводя бесконечные опыты. Синтеты все втроём погрузились в лавины данных, поддерживая многоканальную шифрованную связь с бортами крейсеров, отслеживая малейшие изменения в обстановке и выдавая рекомендации и советы.
Шепард в своей каюте просматривал то, что удалось заснять дронам Отряда. Не всё, конечно, воспринималось в точности также, как запомнил он сам, будучи непосредственным участником многих событий, но главное — это была документальная база для множества фильмов, убеждавших органиков Млечного пути в серьёзности складывавшейся ситуации. Старпом понимал — эти кадры взорвут Экстранет Галактики, со всей определённостью докажут — мирное время Млечного Пути окончательно подошло к концу.
И теперь, сбросив с себя большую часть боевого напряжения, он очень беспокоился о Светлане. Знал, понимал, помнил, что она волнуется, думает о нём, переживает, боится. И верит ему и в него. Верит, что он вернётся к ней. Вернётся из этого адского ретранслятора. Чтобы снова быть рядом. С ней и детьми.
Стоя над капсулами, в которых упокоились трое полисменов-десантников, Шепард молчал. Три человека потеряла его группа высадки. Троих профессионалов. В ридере старпома уже лежали тексты писем, адресованные родственникам погибших. Тяжело было писать эти строки. Долго они рождались, трудно ложились на электронную бумагу. Тем не менее, Шепард продолжал писать, зачёркивал, стирал, снова писал. Кроме него это никто не сделает. Он — командир группы высадки, руководитель десантной группы фрегата. Даже если непосредственными командирами этих полисменов-десантников были лейтенант Аленко и капрал Дженкинс, всё равно он, как старший офицер корабля, как старпом обязан написать сам. Лично. И не стандартное письмо-отписку, а что-то большее. Намного большее. Эти люди поверили ему и в него. Они стали профессионалами, получили возможность реализоваться в новой для себя сфере деятельности. И знали, что он их никогда не бросит. Никогда не оставит, никогда не предаст.
Теперь предстояло сделать всё, чтобы их родные и близкие не чувствовали себя покинутыми в столь критический момент. Необходимые документы о награждении были уже подготовлены. Документы о пенсиях и пособиях — составлены и подписаны Андерсоном. Документы, дающие право на бесплатное захоронение с полными воинскими почестями в местах, указанных самыми ближайшими родственниками — оформлены. Как только фрегат выйдет, как всегда, первым, из ретранслятора — эти документы уйдут по "золотому" каналу в Штаб ВКС Альянса. Все эти документы шли под подписями всех четверых Спектров и остановить или замедлить их прохождение — означало нарушить закон и предстать перед Трибуналом. По законам теперь уже военного времени. С соответствующими санкциями. Жестокими санкциями.
Чаквас с огромным трудом изловила старпома и принудила явиться в медотсек. Не слушала его сбивчивых объяснений, что, де, это всего лишь царапины, не стоящие её врачебного внимания. Доктор Мишель осталась на крейсере, вывозившем бывших заключенных — она там была нужнее. Майорские погоны Чаквас ни для кого не были секретом, а Мишель была гражданским специалистом и бывшие узники ей доверяли больше.
— Джон, это не мелочи. Да, это травмы, да, это не ранения. Но это — только начало. Если вы не будете их лечить так, как надо, то будут ещё большие неприятности. Довольно скоро они проявятся. И тогда мне придётся списать вас со службы и перевести в медотсек как пациента. — говорила Чаквас, оформляя на экране настольного инструментрона медицинские "форматки". — Поймите, ни для кого не будет секретом там, в нашем Пространстве, что вы реально воевали. Воевали с врагом, который, вне всяких сомнений, кардинально отличается от всех наших привычных врагов. И у вас впереди — ещё более сложные задачи, миссии. Вы должны быть в форме, Джон.
— Карин...
— Не надо, Джон. Знаю, Светлана вся извелась, а в её положении ваше наплевательское отношение к собственному здоровью только усугубляет состояние Светы. Не надо доставлять ей лишних забот, хлопот и волнений. Для неё, можете мне поверить, ваши травмы уже не являются тайной, хотя мы ещё не прошли выходной ретранслятор. Так уж устроены мы, женщины, что чувствуем это автоматически. На любом расстоянии, даже космическом. Она знает, что вам пришлось нелегко. Многие её десантники также получили травмы разной степени тяжести. Но с ними разберётся Селезнева. А Светлана позаботится о том, чтобы вы восстановились, Джон, позаботится даже лучше, чем любая врач, включая меня или Мишель. Не надо, Джон, храбриться. Не то сейчас время, чтобы бравировать.
— Карин, я не могу...
— Перед Светланой, Джон, вы открыты, как книга. Можете мне поверить. Я в таких вещах понимаю больше. Да, вы не хотите её волновать, беспокоить, напрягать. Всё это понятно и даже очень естественно. Но для неё главное, что вы вернётесь к ней, Джон. Вернётесь живым. Не сопротивляйтесь её заботе, Джон, это ей необходимо. Больше чем вам. Она — в вас, вы — в ней. Она очень надеется, что теперь её крейсер будет рядом с вами, с вашим фрегатом. И она сможет помочь вам силой своего корабля, своего экипажа. Ей это необходимо, Джон. У нас впереди — столкновение с Предтечами.
— Карин?
— Я также старший офицер корабля и обязана подготовиться со своей стороны к тому, чтобы противодействовать попыткам нанести вред членам экипажа и команды фрегата в сфере, за которую несу прямую ответственность, Джон. Так что я знаю о Левиафанах. Знаю достаточно. Андерсон передал мне материалы. Не все, часть, но я поняла предостаточно. Вполне возможно, что это — те, кто создал Жнецов и теперь пытается выжить, понимая, что Жнецы могут уничтожить и их. Да, Левиафаны существуют, Джон, я в этом убеждена. И столкновение с ними будет сложным и болезненным — они не привыкли отвечать перед Младшими Расами за свои ошибки, а теперь им придётся ответить. И встать на нашу сторону, ввязаться в бой с Жнецами уже на нашей с вами стороне — тоже придётся. Поэтому... я, как врач, вам говорю — всю стоянку вы должны быть рядом со Светланой. Какой бы короткой стоянка ни была. Я согласовала это с Андерсоном, он в курсе. Будьте с ней рядом. Успокойте её. Дайте ей убедиться в том, что происшедшее там, в заретрансляторном пространстве, вас не изменило сколько-нибудь опасно. Дайте Алле осмотреть вас, Джон. Для Светланы это важно. Она доверяет Селезневой больше, чем мне. По вполне понятным причинам.
— Хорошо, Карин. Какова ситуация с нашими спасёнными?
— Вот, прочтите. — врач пододвинула к присевшему в свободное кресло старпому три ридера. — Чтение напрягающее, но в целом — сможем сделать немало. Только очень многих придётся упрятать на глубокую реабилитацию под замок в закрытые части госпиталей и больниц. Без любой связи с родственниками и знакомыми. Без любых посещений. Если бы не Мордин — я вообще не знала бы, как подступиться ко многим моментам. Саларианец-врач, это одно, но саларианец-спецназовец плюс врач — это убийственное сочетание, позволившее мне и Мишель найти решения, причём — работоспособные решения многих вопросов и проблем, связанных с восстановлением здоровья наших спасённых. Сложных спасённых. Мы многих вернём в их родные миры — там с ними умеют обращаться лучше. Ягов — в первую очередь. Троих. Одного — очень слабого и двух — сохранивших большую часть здоровья.
— А неизвестные расы?
— Увы. Я говорила с Явиком, просмотрела все материалы. Похоже, где-то в Галактике есть ещё базы Коллекционеров. Скорее всего — основные работы с такими узниками ведутся там. При самом непосредственном контроле Жнецов. За закрытыми деактивированными ретрансляторами. Почему-то мне кажется, что в открытых частях Галактики таких баз больше нет. Но в том, что эта база — не единственная, я убеждена.
— Хорошо, Карин. — Шепард встал, положил ридеры. — Разрешите идти?
— Идите, Джон. И помните — всю стоянку вы должны быть рядом со Светланой. На "Омеге" или на "Волге" — всё равно. Знаю, что вам не удастся постоянно быть только вдвоём, но и ситуация слишком уж необычная. Так что почёт, слава и уважение тоже будут. И Светлане это будет приятно. Её люди тоже участвовали в этом. А воспитывала и готовила их, своих десантников крейсера, она — командир корабля. Так что они воевали и за неё. Так же как и вы, Джон. Но вы воевали и за своих детей. Идите.
Завершение операции "Омега-4". Короткий период затишья перед вторжением Жнецов
Станислав Романович Титов сидел в кресле старпома в Центральном Посту "Волги". Крейсер находился на внешнем рейде "Омеги" в полной готовности к выходу к "Омеге-4". Шли минуты четырёхчасового старпомовского дежурства, привычно именуемого вахтой. На часах на самом верхнем экране Поста цифры показывали второй час ночи по корабельному времени. Большинство членов экипажа корабля отдыхали, чаще всего — самым привычным и обычным способом — спали.
Титов только что вернулся с обхода. В десантной части корабля было непривычно тихо, а в грузовых отсеках — непривычно пусто. Многое, очень многое пришлось передать на "Нормандию". Людей, технику, оружие, оборудование. Перегруженный фрегат нырнул в этот кроваво-красный ретранслятор. И — как отрезало. Ни крейсеров Коллекционеров, ни фрегатов и грузовиков "Цербера".
Вахтенные принесли Титову информацию радиоперехвата — фрегат несколько десятков минут назад включил системы заретрансляторного контура разведывательной аппаратуры, как сказал старший вахтенный — прощупал обстановку в обычном пространстве. Значит, они живы и возвращаются: в одиночку такую аппаратуру включить и использовать почти невозможно — нужно участие очень многих членов экипажа корабля. Пока что Титов не давал команду включить аппаратуру заретрансляторного слежения, установленную на крейсере — не хотелось провоцировать церберовцев. Ни на удар по крейсеру, ни на удар по возвращавшемуся фрегату.
