— Брезгуешь, что ли? — Она ехидно оскалилась, и отпустила очередную шпильку в адрес наивного юноши. — Я ничем не болею, не беспокойся. Да и сама подцепить ничего не боюсь, здоровье у меня крепкое. — В качестве доказательства, Джил пару раз стукнула себя кулаком в грудь. — Разве что твою недалёкость. Но она, вроде, не заразная.
— Аэбм. — Юноша подавился собственными словами из-за проявленного в его сторону нахальства, но быстро сообразил, что на этот раз правда оказалась на его стороне. — Вообще-то, лучше перебдеть, чем недобдеть. — Осёкшись, Кель понял, что в очередной раз вместо остроумного ответного выпада на колкость сморозил какую-то глупость, поставив себя в невыгодное положение.
— Да не нервничай ты так, — артистка примирительно покачала рукой, — я же просто пошутила. Но, признаю, получилось грубовато. Прошу прощения.
Нежданные извинения девушки только вогнали лекаря в ещё больший ступор. Он так и стоял, то поднимая, то опуская брови, не зная, как реагировать.
Поднявшись на цыпочки, Джил выглянула из-за плеча лекаря, и обратилась к старшему привратнику, который все это время с интересом наблюдал за их беседой, пока молодой, в свою очередь, наблюдал за улицей скучающим взглядом:
— Здарова, Мал! Выпустишь нас из города-то?
— Привет, Джил! — Кивнул стражник. — Это правда, чтоль, что вы с этим пареньком первый день знакомы? Общаетесь уже как старые приятели. — Он шутливо-недоверчиво прищурил один глаз.
— Правда. — Спокойно ответила артистка. — Подцепила его пару часов назад в "Солёной русалке". Договорились вместе до Кориделя дойти.
Старший тяжело вздохнул:
— Ну, коль так, не смею вас задерживать. — Он пригласительно указал на дверцу, вырезанную в воротах, но не удержался, чтобы неодобрительно поцокать языком и посетовать. — А всё-таки, подождали бы, пока всё выясниться, или, хотя бы, со следующим караваном отправились. Под защитой наших-то всяко надёжней, чем вдвоём.
Шагнув в сторону, чтобы привратник мог её видеть, Джил самоуверенно заявила:
— Не переживай за нас, Мал, у нас всё схвачено! — Она пару раз стукнула себя кончиком указательного пальца по лбу — И продумано до мелочей, на сколько шагов вперёд.
Тому оставалось только обессилено развести руками:
— Ну, что же, вы уже взрослые. Сами можете такие решения принимать. Главное, я вас предупредил. — Развернувшись на месте, он промаршировал несколько шагов, выдвинул из паза широкую деревянную щеколду, и отворил дверь. — Удачи в дороге. Она вам пригодится.
Артистка немедленно направилась к выходу. Кель, не поверив, что им так легко позволили уйти, без дополнительных расспросов, замешкался, но затем сразу же поспешил вдогонку за девушкой. Когда они поравнялись с Малом, он вдруг улыбнулся и сказал:
— Думаю, не возьму на себя слишком много, если от лица всех горожан объявлю тебе благодарность за то, что целую неделю не давала нам скучать, Джил! Как выучишь пару новых трюков — скорей возвращайся, с удовольствием поглядим.
Молодой солдат же не удостоил их даже мимолётным взглядом.
Артистка помахала привратнику на прощание:
— Спасибо, Мал, надеюсь, скоро с вами снова увидимся! И с вашими кошельками!
Стражник коротко хохотнул, и обратился к лекарю:
— Думаю, Кель, с тобой мы тоже ненадолго прощаемся. Берегите друг друга. — Он подмигнул и затворил дверцу
Лекарь недоумённо скривился и успел поднять руку, пока стражник ещё находился в зоне видимости.
Так они оказались за пределами Раута.
* * *
Очутившись за воротами, Кель оглянулся. Оказалось, что снаружи, в дополнение к остальным мерам безопасности, покой граждан охраняла ещё и тяжёлая железная решётка, в данный момент поднятая. Пара стражников, что стояли по эту сторону стены, коротко осмотрели выходцев из Раута и не произнесли ни слова. Осмотрев окрестности, он понял, что то, что в городе называли "бараками" на поверку, оказалось целым посёлком-за-стеной. Пригород находился в низине по отношению к городу, поэтому отсюда он просматривался очень хорошо, и на первый взгляд казался даже больше самого Раута, не исключено, что реальность и начальное впечатление совпадали. То тут то там стояли небольшие деревянные домишки с собственными огородами, колодцами и двориками. Сами "бараки" выглядели скорее, как длинные, широкие многокомнатные дома общего проживания в несколько этажей с пышными, куполообразными соломенными крышами. Зоркий глаз лекаря сразу приметил, что все последующие этажи, после первого, достроили намного позже, так как древесина на стыках отличалась по цвету и возрасту. Повсюду бегали ребятишки, зачастую босые, одетые в одни лишь длинные хлопковые рубашки, настолько безразмерные, что полностью скрывали руки, и закрывали даже коленки. Мужчины и молодые парни работали в огородах, перестилали крыши, или что-то починяли по дому. Почти все они носили такие же штаны с верёвкой, которые Кель видел ранее у грузчиков. Некоторым помогали женщины, которые одевались как служанки из города, только без передников, а кое-где представительницы прекрасной половины человечества и вовсе трудились в одиночестве. Юные девушки, в аккуратных длинных светлых платьях, носили воду в вёдрах на коромысле или что-то вышивали, а старики сидели на лавках, грелись на солнышке, наблюдая абсолютно за всем, что происходило вокруг них, и немедленно принимались обсуждать любое событие. Можно сказать, жизнь здесь била ключом, а в сравнение с Раутом и, вовсе походила на необузданную бурлящую реку. В этот момент юноша испытал странное чувство — город, его люди и атмосфера казались ему тем местом, к которому он поистине принадлежал и куда стремился попасть. Зато очутившись здесь, он ощутил себя как дома.
Наконец, в поле зрения Келя попал колодец, доступный для всеобщего пользования, который находился совсем рядом, и, о чудо, без какой-либо очереди, несмотря на знойный, душный день и резвящихся вокруг детей, которые, судя по всему, пришли сюда пораньше, и уже утолили свою жажду.
В этот самый миг весь остальной мир для лекаря буквально испарился. Он видел перед собой лишь окружённый непроглядным мраком колодец, наверняка наполненный чистой, освежающей, столь желанной прохладной водицей. Из замутнённой головы в один миг выветрились все остальные мысли, кроме той, которая помогала телу юноши проложить наиболее оптимальный маршрут к заветному каменному другу. Он невольно попытался сглотнуть слюну, но его обезвоженный организм не собирался растрачивать дефицитную влагу на подобные пустяковые и ненужные вещи, и от создавшейся натуги в горле, кадык Келя едва не стукнулся о подбородок. Вместо этого ему пришлось облизнуть шершавим языком ссохшиеся губы. Он широко раскрыл глаза, опасаясь того, что колодец окажется миражом и, если упустить его из виду лишь на одно мгновение, моргнув, тот тут же раствориться в небытии. Забыв обо всём на свете, не говоря ни слова, словно завороженный, лекарь поплёлся к этому колодцу, глядя на него с открытым ртом, бормоча какие-то нечленораздельные звуки, вытянув вперёд одну руку, и не обращая внимания на окружающих, и даже не смотря под ноги.
Джил, которая в это время тоже наслаждалась открывшимся перед ними пейзажем, уткнув кулак в бок, заметив неестественную, развалистую, расхлябанную походку юноши, наклонила голову, приподняв одну бровь, и посмотрела ему вслед с недоумением. А Кель, из памяти которого сейчас стёрлись все мысли в том числе и о его компаньоне, продолжал шагать в сторону колодца, будто его туда влекла неведомая сила. Пожав плечами, она усмехнулась, и, подумав: "Да уж, с этим парнем точно скучать не придётся", — медленно пошла за лекарем, с интересом ожидая, что же случится дальше.
Таким образом они вдвоём и дошаркали до точки назначения. Колодец оказался старым, обшарпанным, покосившимся и поросшим мхом. Видимо, его вырыли и поставили здесь, когда Раут только-только закладывался. Традиционно, его выложили из камня, а на обод установили стандартную деревянную конструкцию их пары деревянных опор, и цилиндрической перекладины с железными ручками по обе стороны и намотанной верёвкой, к концу которой привязали старое, помятое металлическое ведро, больше смахивавшее на лохань. Кель не помнил, ни как он бросил ведро в колодец, ни как оно плюхнуло, ударившись о водную гладь, ни как крутил ручку, точно одержимый, наматывая верёвку на перекладину, чтобы его поднять. Самосознание вернулось к нему только тогда, когда он увидел своё мутное отражение в поверхности чистой, прозрачной живительной влаге. Ему безудержно захотелось немедленно окунуть туда всю голову целиком. Собственно, так он и поступил. И как только его лицо обволокла приятная, освежающая прохлада, мыслительные процессы сразу же начали проясняться. Лекарь невольно закатил глаза, испытав внеземное блаженство, и выпустил воздух через ноздри. Пузырьки, игриво обволокли его щёки и лоб, но довольно быстро оказались на поверхности, где моментально полопались. Раскрыв рот настолько широко, насколько ему позволяли объёмы ведра, юноша начал жадно заглатывать воду, яростно щёлкая зубами, точно пытался откусить от неё кусок побольше.
Джил стояла рядом, заведя носок одной ноги за пятку другой, и наблюдала за происходящим, не скрывая ехидной ухмылки. Заметив пузыри на поверхности воды, она даже слегка обеспокоилась, не решился ли Кель утопиться прямо здесь и сейчас, выразив таким образом непонятный протест против чего-то неочевидного. Однако она поняла, что даже столь нелепая смерть не наступит настолько быстро, и решила посмотреть, чем всё это закончится. Почему-то в этот момент артистке захотелось схватить его за волосы, резко вытянуть на воздух, и спросить: "Где деньги, Доран?". Но когда жидкость в ведре начала убывать с рекордной скоростью, она окончательно успокоилась.
Наконец выдернув голову из ведра так, будто его держали там насильно, Кель произвёл на свет настолько глубокий спазматический вдох, точно до сего момент не дышал тысячу лет. Его намокшие волосы, описав дугу в воздухе, забрызгали каплями всё вокруг. Отойдя от колодца на шаг, он вытер влагу с лица рукавом, и выжал воду из волос. После чего вылил из ведра то немногое, что в нём оставалось и наполнил ещё разок. А затем снял перчатку, чтобы не намочить её, взял флягу с пояса, и окунул её в воду. Весело забулькав, сосуд скоро наполнился до краёв. Лекарь почувствовал, как приятный, леденящий холодок окутывает его запястье, и разливается всё выше и выше по руке, постепенно передаваясь на всё тело.
Юноша развернулся на месте, и присел на край колодца. Тут, неожиданно он вспомнил, что молодой привратник упоминал "понос", скорее всего, имя ввиду "дизентерию". Осёкшись, Кель оглянулся и посмотрел через плечо на тёмные глубины колодца, вспомнив при этом о самом типичном методе распространения сей пренеприятнейшей хвори. С опаской взглянув на флягу, он задумался. Но, шмыгнув носом, лекарь пожал плечами, и подумал: "Всё равно уже поздно. Так я в любом случае мне грозит смерть от обезвоживания". Всего секунду назад ему казалось, что он уже утолил свою жажду, но как только его взгляд упал на отверстие фляги, сухость в горле накатила с новой силой, и, закинув голову назад, он с новой силой припал к вожделенному источнику влаги. Каждый жадный глоток доставлял лекарю непередаваемое наслаждение, и даже когда ему казалось, что он уже напился, он отпивал ещё немного, и ещё, и ещё, и так продолжалось до тех пор, пока юноша не осушил флягу наполовину. В конечном итоге, теперь уже точно напившись, Кель наклонился вперёд и вылил на затылок, который остался сухим, так как не влез в ведро, всё, что оставалось в сосуде. Он резко распрямился, потянулся, и, вдохнув полную грудь свежего воздуха, почувствовал ясность и невероятный прилив сил. Сию же минуту из его головы ушла вся мучительная тяжесть: "Пусть меня бесы раздерут, если я ещё хоть раз в жизни забуду первым делом попросить воды в трактире в жаркий день", — зарёкся про себя лекарь.
Только теперь юноша смог думать о чём-то другом, и он вспомнил, что артистка как раз собиралась зайти в ратушу, чтобы узнать последние новости: "Ну, раз мы без лишних разговоров отправились в путь, значит, скорее всего, ей там сказали что-то хорошее" — сделал вполне логичный вывод Кель, но всё равно решил уточнить, так, на всякий случай:
— Так что, Джил, удалось тебе выяснить в ратуше что-нибудь новенькое по ситуации на нашей дороге? — С этими словами он вновь наполнил флягу до краёв, вернул её на пояс, и натянул перчатку обратно на руку.
Выражение лица артистки, до этого беззаботное, резко сменилось на предельно серьёзное:
— Да, кое-что, что известно далеко не всем. Например то, что пропавший караванщик торговал пивом.
Лекарь совсем не понял, какое отношение имел к делу предпочитаемый исчезнувшим торговцем вид товара для реализации, и она сказала это, чтобы просто подтвердить свои слова фактом, поэтому он перешёл к следующему волновавшему его вопросу:
— Слушай, ещё там, в таверне, ты не хотела отметать версию о том, что в округе орудует банда грабителей. Но и Сол и Мал в один голос заверяли меня, что это просто не могли совершить люди. И они оба выглядели абсолютно уверенными в своей правоте, и настаивали на версии с дикими животными. Они живут тут намного дольше нас, и, как мне кажется, знают о чём говорят. Ты так не считаешь?
Хмуро сдвинув брови, девушка сердито затопала ногой:
— Нет, и на то есть веская причина — вообще-то, в ратуше мне удалось выудить кое-что, о чём эти двое не знают. Как и почти все жители Раута. И теперь я точно уверена, что тут постаралась существа с руками и ногами.
Кель напрягся:
— Что же это?
— Как оказалось, следы, которые должны были остаться от колёс телеги, замели едва ли не до самого города. — Она с прищуром взглянула на лекаря. — Что скажешь теперь? Может, тут постарался медведь с метлой? Расчистил дорогу, чтобы скрыть своё присутствие? Лично мне кажется — нет. — Следующее предложение она произнесла с таким сарказмом, что в его несерьёзности даже не стоило сомневаться. — Разве что жители Раута столкнулись с первой в истории Раута бандой дрессировщиков диких зверей. — Кель, в свою очередь, предположил про себя, что это также могла оказаться криминальная группа магов-перевёртышей, но решил на всякий случай не озвучивать свои мысли. Артистка, тем временем, продолжала. — Но и это ещё не всё. Недавно разведчикам всё же удалось обнаружить в лесу следы от колёс, которые уже почти успели исчезнуть. Но, что самое странное, они обрываются посреди леса, и в округе нет даже намёка на присутствие телеги или бочонков с пивом — ни поцарапанной коры, ни притоптанной травы, ни поломанной ветки, ничего! Даже если бы грабители разгрузили телегу, им не удалось бы протащить её сквозь весь лес бесследно. Но по всему периметру на опушках так же не удалось ничего найти. О чём нам это говорит?
— О чём же? — Кель только похлопал глазами.
— Во-первых, — девушка начала загибать пальцы, — исключает версию о том, что телегу угнали какие-то счастливчики, которые лишь поживились плодами нападения на караван диких зверей. Тут поработал кто-то опытный, кто хорошо знает эти леса и как в них укрыться. Во-вторых, я почти уверена, что этот кто-то всё ещё находится в лесу. В-третьих, тут не обошлось без магии. А уж если у них есть маг, не исключено, что на самом деле грабители уже давно сбыли награбленное в какой-нибудь деревне или пригороде, скрыв следы при помощи каких-то колдовских трюков. Но! Как ни крути, а не так-то просто незаметно протащить мимо стражи бочки с пивом, но я не слышала новостей о взявшемся из неоткуда контрафактном алкоголе. Не исключено, конечно, что охрана с ними в доле, что лишний раз говорит в пользу того, что грабители орудуют опытные. А, может, они просто сидят в лесу, укрывшись какими-нибудь там вашими шарами невидимости. Понятия не имею, как там это правильно называется в вашей магии. В общем, история мутная, слишком много тёмных пятен. Но одно могу сказать наверняка — это дело человеческих рук.
