Однако бурное воображение лекаря тут же унесло его куда-то далеко за пределы лесной крепости. Он начал представлять всевозможные места, в которые артистка могла бы спрятать свой самый последний и важный нож. Но голос разума подсказывал, что с точек зрения физиологии и анатомии это казалось, как минимум, совсем некомфортным, а как максимум — невозможным. Кроме того, обида за наплевательское отношение к его фаланге ушла ещё не полностью: "Возиться ей, значит, неудобно, а оставлять меня без пальца — нормально", — посетовал про себя юноша, хотя всё ещё чётко осознавал, что девушка поступила правильно.
Закатив глаза и тихонько выпустив воздух через ноздри, артистка щёлкнула пальцами перед самым носом лекаря.
И это вернуло его на землю. Тряханув головой, юноша отогнал абсолютно все неуместные мысли, так как прекрасно понимал, что в тот момент его жизнь зависела от того, насколько внимательно он выслушает, поймёт и запомнит план побега.
Дождавшись, пока Кель обратит на неё свой взор, и кивнёт, Джил начала:
— Значит так, мы немного подождём, пока остальные члены банды нажрутся до беспамятства. — Она пожала плечами. — Всё равно торопиться нам некуда. Затем, под каким-нибудь надуманным предлогом попросим охранника подойти к нам как можно ближе. Когда он окажется на расстоянии вытянутой руки — я выстрелю ему в глаз ножом. — Лекарь скривился, но перебивать не решился. Сдвинув брови, артистка ненадолго задумалась. — Нет, в глаз нельзя. Скорее всего, он не умрёт сразу, успеет заорать, и тогда поднимется тревога. Придётся бить в горло. — Она посмотрела на юношу. — Ну-ка, ты же у нас тут знаменитый лекарь, в какую часть мне нужно попасть, чтобы получилось эффективнее всего?
Сведя брови, Кель немного помедлил, прежде чем нехотя очертил двумя пальцами область между кадыком и основанием подбородка:
— Вот сюда. Это самая мягкая часть горла. Если твой механизм стреляет достаточно мощно, то нож сразу же перережет голосовые связки и вызовет обильное кровотечение. Тогда Кинтон не сможет издавать звуков и довольно быстро захлебнётся.
Джил досадливо поморщилась:
— Бесы, на весу, да ещё и в темноте будет сложно прицелиться в такой маленький участок. А если я попаду ниже?
Лекарь слегка задумался:
— Ну, это зависит от того, насколько крепкий кадык у Кинтона, и насколько высока скорость полёта твоего ножа. Но, раз ты так уверена, что выстрел в глаз, — он рефлекторно указал на свою скулу, — прикончит его мгновенно, то клинок должен без проблем пробивать кость. Поэтому, в любом случае, даже если ты попадёшь в верхнюю часть грудной кости — этого должно хватить, чтобы Кинтон потерял возможность дышать, кричать, и довольно стремительно скончался. Самое главное — это перерезать трахею, а, значит, тебе нужно попасть по центру шеи, отклонение влево или вправо повредит сонную артерию, отчего он тоже скоропостижно умрёт, но всё ещё сможет заорать. А если ударишь слишком низко — то пробьёшь лёгкое, и умирать он будет чересчур громко, и намного дольше, чем мы можем себе позволить.
Джил коротко кивнула:
— Поняла, высота не слишком важна, главное попасть по центру, тогда ублюдок захлебнётся собственной кровью, даже пискнуть не успеет. — Она очень въедливо посмотрела на юношу. — И вот тут в дело вступаешь ты. — Кель навострил уши. — Ты будешь меня подстраховывать, поэтому тебе нужно быть предельно сосредоточенным. Как только я его прикончу, ты должен успеть схватить его любой ценой, если этого не успею сделать я. Не важно, за волосы, за одежду, да хоть пальцы ему в рот запихай и держи за челюсть. Главное— не дать телу упасть. Хотя нет, даже не так. Когда ты поймёшь, что он оказался на расстоянии твоей вытянутой руки — сразу же попытайся его сцапать — так будет надёжней, а я в это же мгновение перережу ему глотку, понял?
— Понял. А зачем нам его хватать? — Лекарь посмотрел вниз. — Под нами же мягкая трава, да и он не каменный — даже если упадёт — никто не услышит ни звука.
Артистка повертела головой:
— Дело не в этом. С помощью этого ножа мы выберемся из ловушки, поэтому нам любой ценой нужно успеть достать его из горла Кинтона.
— Ага. — Юноша погладил подбородок. — А зачем нам так рисковать? Если вдруг кто-то выйдет из палатки справить нужду и увидит, как мы держим обмякшее тело своего охранника возле сети — нам несдобровать. А если мы его сразу уроним — то если кто-то и заметит его отсутствие, то могут подумать, что он сам просто отошёл до ветру, например. В конце концов, у тебя же останется запасной нож?
Прикрыв глаза, девушка отрицательно помотала головой:
— Так не пойдёт. Во-первых, как я уже упомянула — он очень надёжно спрятан, а лишняя возня может привлечь внимание, а оно нам ни к чему, поэтому я его достану только в самом крайнем случае. — Джил явно не нравилось повторяться по нескольку раз. — А, во-вторых, он метательный. — Она начала говорить так, будто в сотый раз объясняла что-то непонятливому ребёнку. — А метательные ножи предназначены для того, чтобы наносить колющий урон, а не режущий. Конечно, у моих по бокам есть заточка, но она не шибко острая, и нужна только для того, чтобы использовать их в ближнем бою только в крайнем случае, потому у них рукоять банально не приспособлена, чтобы что-то кромсать. Метательным ножом, конечно, тоже можно разрезать сеть, но это отнимет у нас в десять, а то и в двадцать раз больше времени, что увеличит наши шансы попасться. — Она подёргала одну из верёвочек, словно струну. — Поэтому, если мы не успеем поймать тело Кинтона — ставки резко возрастут, и уж поверь мне, не в нашу пользу. — Кель понимающе кивнул, Джил ответила ему тем же, и продолжила разъяснение. — Когда я вырву нож из его глотки, ты отпустишь тело и начнёшь придерживать верёвки, чтобы я могла разрезать их как можно скорее, чтобы минимизировать вероятность того, что кто-то заметит, что Кинтон отсутствует. Как только окажемся на земле -первым делом убеждаемся, что нас не засекли, и потом сразу засунем его тело в сеть, чтобы она не казалось пустой. Уверена, в темноте никто ничего не разглядит и не заподозрит.
Как бы лекарю не хотелось этого избежать, но тут ему пришлось перебить артистку:
— Это плохая идея.
Резко умолкнув, девушка вопросительно посмотрела на юношу:
— Что не так?
Кель косо глянул на часового. Идея с убийством ему совсем не нравилась, но и предложить чего-то получше он не мог. Потому как ему едва-едва удавалось смириться с тем, что ему предстояло обменять свою жизнь на чью-то ещё, так как всё его нутро протестовало против этого:
— Если мы запихаем его тело в сеть, то они, — он мотнул головой в сторону костра, вокруг которого собрались разбойники, — очень скоро обнаружат пропажу часового, и, наверняка, бросятся в погоню. А я не уверен, что нам удастся убраться отсюда достаточно быстро и далеко настолько, чтобы они нас не догнали. Они могли расставить ловушки вокруг крепости, кроме того, кто знает, может, у них припасены какие-нибудь магические штучки, и опять же, этот непонятный "Ворон". Поэтому, я считаю, что мы должны как-нибудь приладить труп к дереву, чтобы со стороны выглядело так, что он стоит и продолжает нас сторожить. А в сеть мы можем положить сумку того другого лекаря, и до утра никто не заметит подмены, а к тому моменту нас уже и след простынет.
Отрешённо глядя куда-то мимо лекаря, артистка согласилась:
— Действительно. Так будет лучше. Так и поступим. — Задумчиво пробормотала она. — Тогда так: выберемся из ловушки и пригвоздим труп Кинтона к дереву его же мечом таким образом, чтобы, глядя от костра и палаток невозможно было увидеть клинок. После этого хватаем свои шмотки, и драпаем отсюда, что есть дури, но как можно тише. — Девушка самодовольно посмотрела на свёрток, который соорудили из её плаща. — Нам крупно повезло, что они поленились сразу рассортировать наши вещи, это многое упрощает. — Она глубоко вдохнула через нос, резко выдохнула через рот, и строго взглянула на юношу. — Всё ясно? Вопросы есть?
У Келя ушло совсем немного времени, чтобы как следует перебрать в голове немногочисленные пункты плана Джил:
— Да, кристально. В общем-то, моя роль сводиться к тому, чтобы поймать Кинтона, и не шуметь.
— В целом, так и есть. Но ты ещё поможешь мне закрепить труп на дереве. Ты будешь его придерживать, а я вонжу меч в ствол сквозь тело, тебе может силёнок на это не хватить.
— Мхм. — Лекарь кивнул. Тем не менее, последняя искорка его человеколюбивой натуры ещё угасла не совсем, и он попытался разжечь из неё хотя бы небольшой костерок. Юноша оглянулся на стражника, виновато потупился, и, запинаясь, робко зашептал. — Слушай, Джил... а может мы... ну... сможем обойтись как-нибудь... это, ну... без кровопролития?
Злобно скорчившись, артистка натужно выпустила воздух через ноздри и выпалила сквозь зубы:
— Твою же мать, Кель! Мы уже обо всём договорились! Какого беса ты решил передумать в самый последний момент? И вообще, как ты себе это представляешь?! Попробуем его уговорить, что ли? Мол, дяинька, отпустите погулять на полчасика, а то ножки затекли, а мы вернёмся, правда-правда? — Несложно догадаться, какую интонацию она использовала для этого предложения. — Или что?
Пропесоченный по самые уши, Кель не нашёлся, что ответить, и потому затушил ту самую последнюю искорку, чтобы покорно согласиться:
— Да. — Он тяжело вздохнул. — Ты права. В таком случае, всё решено, больше вопросов не имею.
Девушка сразу успокоилась:
— Хорошо. Тогда ждём удобной возможности, чтобы начать. Я скажу тебе, когда улучу наилучший момент.
Юноша кивнул и обмяк, смирившись с судьбой. Он провел в таком положении некоторое время, морально готовясь к тому, что им предстояло исполнить. И, в конечном итоге, его размышления над тем, насколько кровожадный план составила Джил, и насколько хладнокровно и быстро ей это удалось, невольно подтолкнули его к воспоминанию о том, в чём артистка призналась ему на дороге, аккурат перед тем, как их захватили. Чуть взбудоражившись, он приподнялся, вперился в артситку внимательным взглядом, откашлялся для того, чтобы прочистить горло и заодно привлечь внимание, и постарался коснуться этой темы настолько вкрадчиво и осторожно, насколько позволяло всё его красноречие:
— Слушай, Джил раз уж нам всё равно больше нечем заняться, может, расскажешь поподробнее, что ты имела ввиду, когда рассказала, что тебе приходилось "охотиться за головами"? — Он смущённо отвёл взгляд и нервно хихикнул. — Ну, знаешь, чтобы как-то время там скоротать?
Артистка стремительно метнула на лекаря вопросительно-гневный взгляд, но в следующий же миг стушевалась, и поведала как-то сбивчиво:
— Ну, я...
Но дать какого-либо внятного ответа она не успела, потому как её речь перебил приятный, с едва заметной скрипотцой, старческий голос, который донёсся со стороны того странного, непонятного серого мешка, что всё это время висел по соседству, и на который путники не обращали и малейшего внимания:
— Добрый вечер, молодые люди.
И испугал обоих: от неожиданности девушка широко распахнула глаза и поперхнулась собственными словами, а лекарь икнул и подпрыгнул на месте.
* * *
Кель рассматривал человека, который, как оказалось, всё это время делил с ними одну ветку. То, что поначалу выглядело как серый мешок — оказалось такой же сетью, в которой Келя и Джил притащили в лагерь. Дополнительный эффект иллюзии придавала одежда старика — он носил огромную, бесформенную светло-серую мантию, с подкладкой цвета фисташкового ореха, которая являлась традиционной одеждой магов-целителей.
Кель начал догадываться, что этот старик как раз и являлся тем самым "лекарем", которого упомянули разбойники. Но на самом деле он являлся "целителем", но, похоже, головорезы не видели разницы: "Но почему его держат в сети? Я думал, он один из них" — никак не мог взять в толк юноша.
Лекарь попытался разглядеть лицо старика в тусклом свете, что доходил до них от лагерного костра, но юноша с трудом-то собственную руку мог рассмотреть, не то, что загадочного соседа.
Живя на острове с ДонАлланом, Кель повидал магов всех специализаций и возрастов. Обычно он смотрел на них издалека, так как в моменты, когда учитель принимал у себя очередного необычного гостя, вся посильная работа ложилась на плечи юного ученика легендарного целителя, и из-за этого ему зачастую не удавалось не то, что как следует поговорить с гостями, но даже хотя бы перекинуться с ними парой слов. Кроме того, юноше казалось, что учитель намеренно постоянно нагружал его работой в такие моменты, что бы он не имел даже малейшей возможности пообщаться с другими магами, и не начал вновь тешить себя ложными надеждами обрести магические способности.
Так вот, этот старик, висевший напротив, смахивал на любого другого мага-целителя преклонного возраста. Всё его лицо покрывали глубокие морщины. Он носил не особо длинную, всклоченную седую бороду. Его посеребрённые временем, зачёсанные на затылок волосы открывали всеобщему обозрению широкий лоб с густыми бровями, зато полностью закрывали уши на висках. Этот человек отрастил себе настолько длинную шевелюру, что большая её часть пряталась в капюшоне мантии. Небесно-голубая, с зеленоватым отливом радужка глаз довольно ярко светилась в темноте, что выдавало в старце весьма и весьма опытного и умелого мага с большим стажем.
Кель знал, что чем дольше и усерднее человек практиковался в том или ином виде магии, тем сильнее изменялись его глаза. Например, у магов земли, в преклонном возрасте цвет глаз менялся на тёмно-зелёный или матовый коричневый, в зависимости от специализации, а у магов воды радужка становилась сапфировой или цвета морской волны. Исключением являлись только маги света и тьмы — чем умелее становился маг одной из этих школ, тем светлее, или, соответственно, темнее, становился его собственный цвет глаз. Кроме того, маги-целители, по сравнению с остальными, обычно жили настолько долго, что их глаза зачастую начинали источать лёгкий свет, правда, едва заметный даже в ночи, а если в своё учение слишком глубоко погружался маг тьмы, то его радужная оболочка выглядела как один гигантский зрачок, что навевало жути на многих людей. Человек напротив стал исключением — его глаза светились достаточно ярко, чтобы в темноте его можно было спутать с кошкой.
Следующим, что привлекло внимание Келя, стали чересчур большие уши и нос старца. Изучая медицину, лекарь узнал, что эти органы росли у человека всю жизнь. Юноша мог поклясться, что перечисленные органы подобного размера он раньше видел только у ДонАллана, что означало, что человек, который сейчас находился перед ним, возрастом не уступал его учителю.
С того момента, как старик поприветствовал невезучих путешественников, они продолжали молча пялиться на него, а тот, напротив, не терял времени зазря, и внимательно изучал своих будущих собеседников.
Наконец, откашлявшись, чтобы прервать неловкую паузу, целитель зашептал:
— Я искренне прошу меня простить, молодые люди, но, так уж вышло, что я невольно стал соучастником вашего разговора, совершенно случайно его подслушав. Но, в своё оправдание, должен заметить, что инициаторами данной цепочки событий являетесь вы, потому как именно вы потревожили мой сон, раскачав ветку, которая, так сказать, в данный момент является нашим общим пристанищем, что и привело к указанным последствиям. Поэтому, я выражаю искреннюю надежду, что вы сможете войти в моё положение, тем более, — он провёл рукой перед собой, — что, к сожалению, деться куда-нибудь ещё для меня банально не представляется возможным. Тем не менее, должен признать, что я искренне рад вашему появлению здесь, потому как считаю, что мы способны помочь друг другу найти выход из сложившейся непростой ситуации.
