Выслушивая тираду старухи, Кель ошарашенно уставился на люк: "Если я с трудом его поднял, то какой же силой обладают эти твари, что могут выходить и входить, когда им вздумается?!".
Лекарь немного струхнул, но от своих намерений не отказался.
Наклонившись над колодцем, чтобы, в конце концов, выяснить судьбу кинжала, юноша ощутил полный букет ароматов городских нечистот.
Кель, ещё не ожидая подвоха, сделал полноценный вдох. Через мгновение, выпучив глаза, и надув щёки он уже ставил свой собственный жизненный рекорд по задержанию дыхания на длительное время с "низкого" старта.
Тем не менее, за эти пару мгновений ему удалось рассмотреть тёмный силуэт кинжала, лежавшего на самом краю плиты, совсем рядом с водой.
Отвернувшись от колодца, Кель резко выдохнул, выпустив из лёгких весь воздух. Он спрятал обе руки под плащ, а в следующую секунду вытянул наружу тряпицу, сделанную из наволочки и пробирку с прозрачной жидкостью, испарения которой с таким удовольствием вдыхал в их комнате.
"Так, пузырёк номер семь, всё должно быть правильно", — лекарь решил вести счёт пузырьков от живота к спине, от левой руки к правой, таким образом, первый и второй содержали яд, третий и четвёртый газ, пятый и шестой — пропитку, седьмой — прозрачную жидкость, а восьмой — противоядие, сваренное на всякий случай.
Обильно смочив тряпицу, юноша закрепил её у себя на лице так, чтобы прикрыть пространство между подбородком и глазами. Концы на затылке он завязал в крепкий узелок.
В нос ударил приятный, сладковатый, возможно, самую малость терпкий, аромат. Лекарь зажмурился от удовольствия: "Лаванда! Обожаю лаванду. Надеюсь, пропитки хватит до конца путешествия", — он заглянул в колодец, чтобы испытать надёжность защиты повязки от неприятного запаха и заодно лучше рассмотреть лестницу.
К удовольствию Келя, лавандовая пропитка подействовала идеально — она не пропускала и толику неприятного запаха из внешнего мира.
А вот с лестницей дела обстояли несколько хуже. Во-первых, она оказалась деревянной. Во-вторых, лекарь подумал, в условиях постоянной влажности, дерево могло прогнить насквозь настолько, что на виду оставалась, буквально, одна оболочка: "Можно даже сказать, рисунок лестницы", — констатировал Кель.
Опустившись на четвереньки, лекарь повернулся к колодцу задом, и, для начала, решил опробовать прочность лестницы одной ногой. Осторожно опустив ступню на первую ступеньку, юноша постепенно перенёс на неё вес своего тела. Вопреки ожиданиям, деревяшка не лопнула и даже не скрипнула. Вторую ногу Кель опускал уже гораздо увереннее. И даже теперь ступеньки сумели сохранить свой первозданный вид. Обрадованный, Кель спокойно опустился в канализацию, бросив прощальный взгляд на люк. Он решил его не закрывать, поняв, что после дела лучше всего лучше будет выбираться именно отсюда.
По пути он понял, в чём был секрет долговечности местных лестниц — под собой они имели прочный каркас, из сплавленных вместе стальных труб, а сами деревяшки обили тонкими металлическими пластинами: "Прикреплёнными заклёпками с квадратными головками. — Вдруг, Келя осенило. — Мхм, — лекарь нахмурился, — Джил точно подхватила какую-нибудь заразу. Если... когда вернусь, нужно будет очень внимательно следить за её состоянием. Кстати, о Джил, главное, не пнуть случайно кинжал в воду", — это мысль пришла в голову лекарю очень своевременно, потому что именно так и случилось бы, не оглянись он в последний момент на место своего приземления.
Аккуратно спустившись на монолитную плиту, юноша, в первую очередь, нагнулся, чтобы подобрать кинжал Джил. И только спрятав его на место, Кель осмотрелся.
Стены в канализации представляли собой абсолютно гладкую, с выступающими по всей поверхности выпуклыми, отшлифованными до идеала, камнями, напоминавшими мозоли вперемешку с пузырями от ожогов. "Сразу видно работу магов земли — только они умеют сращивать земную породу без какого-либо соединительного материала", — восхитился про себя лекарь монументальности труда чародеев.
Сам юноша сейчас стоял на плите, которую маги специально сделали шершавой, чтобы никто из рабочих случайно не поскользнулся и не плюхнулся в воду. Подобный "пирс" находился и на противоположной стороне речки-вонючки.
Кель не знал даже какой примерно глубины бывают каналы для сточных вод в канализации. И проверять ему не хотелось: "Надеюсь, что не придётся. Хотя, в экстренной ситуации, кто знает? Бр-р-р", — от этих мыслей лекарь поёжился, выпустив воздух через плотно сжатые губы.
Под конец осмотра, юноша обратил внимание, что через ливневые решётки начал просачиваться хоть и слабый, но какой-никакой свет: "Отлично, значит, луна взошла. А то не видно ни зги".
Кель глубоко вздохнул, чтобы привести мысли в порядок, в очередной раз порадовавшись своей предусмотрительности: "Значит, так. Когда я спускался, вода находилась у меня за спиной. Теперь, чтобы не потеряться, я, относительно начального положения, пойду налево, касаясь правой рукой стены — так я точно смогу найти выход. Что ж, да помогут мне освободители".
Коснувшись кончиками пальцев гладких камней, Кель медленно двинулся в обозначенную сторону.
Пройдя около пятнадцати метров, лекарь добрался до первого поворота. Зайдя за угол, юноша обнаружил перед собой тупиковую стену, с огромным, размером с человеческий рост, сливным отверстием, из которого тонким ручейком бежала жидкость неизвестного цвета. Какого именно, лекарю в темноте разглядеть не удалось. Но, по сути, для юноши это был тупик.
"Так, меняем план. Теперь буду идти, держась за стену левой рукой", — Кель немедленно приступил к исполнению новой задумки и неспешно пошёл в обратную сторону.
Как только юноша вышел из-за угла, он краем глаза заметил, что-то на самой верхней ступеньке лестницы: "Крысолюд!" — остолбенел он, и видение тут же исчезло.
Затаив дыхание, очень осторожно, чтобы случайно не шаркнуть о плиту, Кель задом наперёд вернулся за угол.
Понаблюдав за колодцем около пяти минут, Кель осторожно вышел из-за угла и, встав на цыпочки, двинулся вперёд.
Добравшись, таким образом, до лестницы, лекарь остановился, чтобы посмотреть наверх, в надежде, однако, ничего там не обнаружить.
С неба на юношу глядела лишь неполная луна: "Наверное, показалось. Сейчас мне уж точно неохота видеть никого. Даже людей".
Опустив голову, Кель прошёлся взглядом по тому месту, где совсем недавно валялся кинжал Джил.
Решив, что лучшего момента не найдётся, лекарь достал свой колюще-режущий рычаг, чтобы рассмотреть его под светом луны.
На клинке и эфесе не было ни единой царапины или даже щербинки: "Ого! — мысленно, чтобы не привлечь лишнего внимания, присвистнул юноша, — А работа-то действительно мастерская! Это хорошо. Похожу без новых синяков от Джил какое-то время".
Сам не понимая, зачем, юноша спросил, громким шёпотом: "Эй! Есть здесь кто-нибудь?". Эхо, гулко отражаясь от канализационных стен, задало тот же вопрос всем тем, кто мог бы находиться от лекаря в радиусе двадцати метров.
Кель сжался, прищурив один глаз. Его губы растянулись в неловкой улыбке.
Когда, в очередной раз, никто не отозвался, юноша принял решение, в дальнейшем, держать рот на замке.
Он постоял над выходом ещё около минуты, а затем двинулся в путь, коснувшись камней левой рукой.
Пройдя около тридцати метров, Кель очутился на Т-образном перекрёстке. Помимо того, что чтобы продолжить движение прямо, пришлось бы оторвать руку от стены, так ещё и переходить поток сточных вод вброд.
Недолго думая, лекарь свернул.
Перед его взором предстал темный коридор, не освещаемый даже лунным светом из сточных решёток, что заставило юношу усомниться в правильности принятого решения.
"Но, ведь, если сюда течёт вода, то тупика здесь просто быть не может, правильно?", — Кель сильно сощурил глаза, что позволило ему заметить, что в самом конце коридор поворачивал направо.
Юноша продолжил идти.
Пройдя Г-образный коридор, лекарь вышел к длинному туннелю, которому не было видно конца и края.
Вздохнув, Кель подумал: "До самого конца", — и, с этой мыслью, двинулся вперёд.
Звук журчащей воды эхом отражался от влажных стен канализации.
Поплутав, таким образом, по коллектору около получаса, лекарь прошёл по нескольким Х-, Y-, и Т-образным перекрёсткам, преодолел с десяток коридоров и бесчисленное количество поворотов и, в очередной раз, невольно, вспомнил о лабиринте мифического Руслатавра: "Ха, знали бы все его жертвы мой способ — непременно выбрались бы и жизнь сохранили! А так их всех пожрало злобное чудовище! Неудачники!" — подбадривал Кель сам себя, довольно ухмыльнувшись своей сообразительности.
Приближаясь к очередному четырёхстороннему перекрёстку, юноша вспомнил о своих друзьях, понурив голову: "Интересно, Монарх уже обнаружил, что я сбежал? Или вообще не заходил в комнату? Ну да, наверняка не заходил, он ведь и на расстоянии может всё прощупать. А мою душу лучший медиум днём с огнём не сыщет. Чего он забыл в нашей комнате? А Джилли? Инкубационный период болезни ещё не прошёл, поэтому, спит ещё, и в ус не дует. А может, жар уже начался. Или общее недомогание, но она его ещё не чувствует. Не может чувствовать".
Когда Кель почти совсем дошёл до угла и уже собирался завернуть, его остановило, внезапно, донёсшееся издалека, мерзкое, непрерывающееся хихиканье.
Глаза лекаря расширились.
Не теряя времени, он прижался к стене и обмер, широко расставив руки и ноги. Дыхание юноши замедлилось. Только глаза всё ещё бегали из стороны в сторону, пытаясь определить источник звука.
Через минуту, из коридора, в который Кель собирался завернуть, показалась парочка крысолюдов. Они шли по "пирсу", располагавшемуся по ту сторону речки-вонючки.
Силуэтами крысолюды ничуть не отличались от своего собрата, увиденного лекарем сегодняшним днём у лавки Содри.
Но когда они проходили под ливневой решёткой, Кель смог разглядеть некоторые детали их снаряжения в лунном свете.
Один из них, тот, что непрерывно хихикал, в дополнение к этому бзику, ещё и постоянно дёргал головой и шевелил носом из стороны в сторону, словно его без остановки шарахало молнией. Выглядело это так, будто он постоянно пытался что-то вынюхать. Одет Хихикающий был в, бывшую когда-то белоснежной, грязную простыню. Её концы мерзопакостная тварь завязала в узелок на шее и поясе, отчего выглядела как мохнатая наволочка, с торчащими головой и двумя ногами, и огромным разрезом прямо в самом центре подушки, роль которой выполнял сам крысолюд. В отличие от своего товарища, Хихикающий передвигался на четырёх конечностях, переваливаясь с задних лап на передние, по змеиному извиваясь всем телом и размахивая лысым хвостом.
Патрульные скрылись в тени. Кель продолжал дышать очень спокойно.
Когда крысолюды вновь оказались под решёткой, юноше удалось рассмотреть партнёра Хихикающего монстра.
Только лекарь успел бросить на него короткий взгляд, как кровь тут же застыла в жилах. По спине пробежался, ставший как родной за эти два дня, замогильных холодок. Кель тихонько сглотнул.
Второй крысолюд носил бежевый, украшенный золотыми пуговицами и вышивкой камзол, с тёмными полосками, явно до недавнего времени принадлежавший ребёнку, лет десяти-двенадцати.
"Безжалостные уроды", — пронеслось в голове юноши.
Камзольщик ходил на двух ногах-лапах, слегка пружиня при каждом шаге. В маленьких ручонках крысы-разведчика виднелся небольшой, по человеческим меркам, самодельный заряженный арбалет. Голова, нос и глаза его смотрели строго вперёд, по направлению движения.
Крысолюды вновь покинули пятачок света.
Когда разведчики уже почти добрались до самого перекрёстка, Кель решил, что его пронесло, но не тут-то было.
Дойдя до угла, Хихикающий резко остановился. Он выпрямился, встав на задние лапы, высоко подняв нос. На теле твари обнаружился пояс, с заткнутой за него железякой, отдалённо напоминавшей нож. Поводя мордой в воздухе, Хихикающий спросил у своего товарища:
— Хе-хе. Слышь, Баклан. Хе-хе. — Разговаривал крысолюд быстро и отрывисто, короткими предложениями, можно даже сказать, словосочетаниями, будто его кто-то постоянно, после каждой фразы, дёргал за хвост. Голос резал ухо. — Ты не чуешь? Хе-хе-хи. — Хихикающий ощерил жёлтые зубы.
Кель ожидал, что с речью, как и с нервишками, у Камзольшика будет получше, но ошибся:
— Чего? Жрачка рядом? — Ответил он сородичу с точно такой же интонацией и манерой разговора.
— Да не. Хе-хе. Как-будто рядом. Хе-хе. Разлили воду. Ха-хэ. Цветочную. Хи-хе-хи! Которой самки человечков себя поливают. Хе-хе. Чтобы свой запах скрыть. Хе-хе. Натуральный. — Хихикающий сложил друг на друга ручки, оканчивающиеся острыми коготками, точно пытался унять вечно дрожащие руки.
— Чё? Не. — Камзольщик поднял конусовидную морду, пару разу дёрнув в воздухе влажным носом. — Терь да.
Зрачки лекаря черепашьим ходом поползли к переносице. Скосив глаза, Кель с каменным лицом рассматривал свою повязку из наволочки. Тихонько вдохнув терпкий, до этого момента обожаемый, аромат лаванды, он понял, как на самом деле пахнет предательство.
Юноша перевёл взгляд обратно на крысолюдов.
Душа ушла в пятки.
Хихикающий смотрел прямо на него.
Кель, очень медленно, чтобы даже мимолётным шелестом одежды или плаща не выдать себя, потянулся к кинжалу трясущейся рукой.
Твари продолжали дискутировать:
— Хи-хи. Откуда? Хе. Здесь? — С этими словами крысолюд принялся вертеть головой, пытаясь обнаружить источник цветочного запаха.
Когда Хихикающий дёрнул носом в сторону лекаря, тот облегчённо вздохнул — второй, скрытый до этого момента от взора юноши, глаз крысолюда дёргался, как и все остальные конечности монстра.
На этот раз Келю удалось разглядеть едва заметное бельмо на обращённом к нему глазу мерзостной твари.
— Наверно. Человеческие самки разлили. Случайно. К нам. Сюда. Они ж тупые!
Хихикающий возликовал:
— Точно! Хе-хе. Тупые! Хе. Тупые! Совсем тупые! Хи-хи-ха! Поливаются цветочной водой! Хе-хе. — Крысолюд продолжал поглаживать трясущиеся руки. — Хотят скрыть. Хе-хе. Свой естественный запах. Хи-хи. Совсем тупые! Ха-ха-хи! Все ведь на одну морду! Хе. Как один! Ха-ха-хе-хи-хе-хе-хе! — Крысолюд рассмеялся так, что Кель было понадеялся, что у того случился припадок. Но ошибся. — Как потомм. Хех-хе. Отличить свою самку. Хи-хи. От чужой? Хи-ха! Тупые!
— Не то. Что мы! Всех своих по запаху знаем! — Вторил ему Камзольщик.
— Точно! Хе-хе. Они тупые. Хи-ха-хе. Человеки! Хи-ха! А мы нет! Хе-хе. Мы умные! Хе-хи. У-у-умные! Хи-ха-ха! Мы-то всех своих. Ха-хи. По запаху узнаем! Хи-хе.
Камзольщик оскалился:
— Ну. Всё! Пошли!
— Двинули! Хе-хе. — Ответил Хихикающий, опускаясь на все четыре лапы. — Найдём кого-то! Хи-хе. И убьём его! Хи-хе! Заберём его еду! Хе-хе. Вкусную, сочную еду! Ха-хи. Его мясо! Хе-ха-ха. И одежду! Одежду тоже! Хе-хи-ха! Пошли— Пошли! Хе-хе.
Когда крысолюды дошли до поворота и оказались повёрнуты к Келю спинами, тот выдохнул и моргнул, как ему показалось, впервые за целую вечность.
