Крысиный правитель затих. Из лопнувшего живота, просачиваясь через петельки и остальные отверстия в рубашке, хлынул густой, желтый, смешанный с кровью, отвратительный подкожный жир.
Впервые за вечер, к горлу Келя подкатил комок. Кое-как сдержав рвотный рефлекс, лекарь приготовился бежать в Арену.
Пальцы стражника разжались. Набалдашник рукояти глухо стукнулся о каменный пол.
Арен сделал шаг. Упал на колено. Опёршись рукой на другое, попытался встать. Удалось приподняться. Но в следующий миг, человек-крепость, будто внутри него что-то оборвалось, грохнулся на пол, громко прогремев латными доспехами на весь зал.
— Арен! — Кель побежал к Крепости.
Но как только лекарь начал движение, он краем глаза заметил, что от стены, совсем рядом с поверженным стражником, отделилась тень.
От неожиданности, юноша затормозил. Присмотревшись, он с ужасом распознал того самого воришку в голубой курточке, которого немного ранее ныне почивший король за кражу отстранил от обеда.
Бунтарь прыгучими шагами крался к Арену. На ходу он достал с пояса свою железную заточку и, оскалив желтые зубы, направился к незащищённой голове человека-крепости.
Кель немедленно возобновил движение, положив руку на эфес кинжала, но понял, что не успевает. Лекарь бросил короткий взгляд на арбалет Крысюка, который всё это время сжимал в руке. Не мешкая, юноша присел на одно колено и прицелился, прикрыв один глаз.
Воришка успел встать над латным воротом стражника и, найдя уязвимое место, занести свой грязный нож над своими ушами, целясь в шею валяющегося без сознания Арена.
Рука Келя дрогнула: "А что, если я промахнусь? — Лекарь тряхнул головой — Нет! Не сейчас! Возьми себя в руки, тряпка!"
Резко распрямив локоть, лекарь выстрелил, наведя оружие на голову крысолюда.
Раздался свист.
Заклёпка угодила крысолюду в самый центр его мерзкого, чёрного глаза. Воришка разжал пальцы. Нож, стукнувшись о мохнатую голову несостоявшегося палача, с громким звоном упал крысолюду за спину. Воришка заорал. Он пытался своими маленькими лапками поймать быстро вытекавший, вперемешку с кровью, глаз и запихать его обратно. Но тщетно. Водянистая, тягучая жидкость, просачиваясь сквозь пальцы, продолжала безостановочно капать на пол. Крысолюд отчаянно завыл.
Кель, не смотря на то, что ему стало неимоверно жалко воришку в голубой курточке, достал кинжал и, откинув в сторону разряженный арбалет, понёсся на крысолюда.
Воришка, заслышав быстрые шаги, дёрнул ушами, но к тому моменту, как он развернулся, лекарь успел сбить его с ног и придавить всем своим весом к земле, коленями зажав когтистые лапы твари.
Крысолюд беспомощно вертел головой, силясь разглядеть здоровым глазом того, кто на него напал:
— Не убивай! Слышь! Прошу тебя! Только не убива ...
Мольбы о пощаде стали последними словами крысолюда.
Кель, схватив тварь за продолговатую часть морды, вывернул её так, чтобы здоровый глаз крысолюда смотрел строго в пол. Прицелившись в сонную артерию, юноша засадил кинжал в шею крысолюда по самую рукоять.
Перчатку смочила горячая, совсем свежая, ярко-красная артериальная кровь. Кель чувствовал, как с каждым мгновением сердце крысолюда билось всё медленнее и медленнее, с каждым сокращением выдавливая из раны на шеё всё меньше и меньше жизненно-необходимой жидкости. Пока, наконец, крысолюд совсем не перестал дёргаться.
Кель поднялся. Половина правой перчатки и штанины побагровели от крови подземного создания. Но сейчас это было абсолютно неважно.
Лекарь развернулся на месте и присел перед обездвиженным стражником. Первым делом юноша проверил пульс человека-крепости: "Отлично, сердце бьётся, хоть и медленно". После этого, Кель попытался просунуть пальцы под латы стражника, чтобы перевернуть его. Но, даже задействовав всю силу своих самых среднестатистических мышц, лекарю удалось только лишь слегка приподнять громадную тушу единственного сына легендарного кузнеца, издав при этом жалостный, сдавленный стон.
Вздохнув, Кель понял, что у него ничего не получится:
— Арен! — Лекарь принялся трясти стражника за плечо. — Арен! Если ты так будешь валяться, я не смогу тебе помочь! Сначала ты должен помочь себе сам! Постарайся перевернуться! — Мольбы юноши гулким эхом отразились от стен новообразованного крысиного кладбища.
Неожиданно, Арен сжал правую руку в кулак. Собравшись с силами, Крепость потянул трясущуюся кисть к своему плечу. Кель, чтобы упростить стражнику задачу, обхватил его запястье, для чего ему пришлось задействовать обе руки, и помог довести кулак до точки назначения. Когда тот оказался в нужном месте, Арен упёрся костяшками пальцев в землю. Его рука заходила ходуном от напряжения. Глаза лекаря расширились. Стражник, не смотря на смертельное для любого другого человека отравление, не только оставался в сознании, но ещё и умудрился, будучи закованным в полный комплект латных доспехов, отжаться от земли одной рукой, поднимая вес собственного тела и обмундирования!
Юноша растеряно глядел на потуги стражника, поражаясь его физической подготовке и силе воли.
Арен полностью распрямил руку. Он дрожал всем своим телом.
Затормозив самую малость, Кель помог человеку-крепости перевернуться на спину, и аккуратно опуститься обратно на землю:
— Если бы я не знал, кто твой отец, то непременно подумал бы, что ты сын Ультона. — Ошарашенно прошептал лекарь.
Но Арен не обратил на слова Келя никакого внимания. Он продолжал лежать, наполовину прикрыв веки, закатив глаза. Кожа лица начала приобретать синеватый оттенок. Тяжело дыша, стражник сипел, что свидетельствовало о том, что дыхательные пути сильно сжались, и перестали пропускать в лёгкие достаточное для нормальной жизнедеятельности количество воздуха.
Кель быстро достал и откупорил пробирку номер восемь.
Приподняв голову Арена, Кель принялся вливать противоядие в полуоткрытый рот стражника, приговаривая:
— Пей, Арен, пей скорее! Чем больше за один раз проглотишь — тем лучше.
Споив Крепости большую часть противоядия, лекарь решил оставить пару капель на следующий раз. На всякий случай.
Закупорив склянку, юноша спрятал её на место, взамен достав с пояса Джил белую повязку, изготовленную из наволочки старого целителя, и светло-голубую пропитку.
Наспех смочив тряпицу, истратив явно большее количество пропитки, чем следовало, Кель закрепил её на лице стражника.
Закончив процедуру, он снова приподнял голову Арена, обхватив её за затылок:
— Давай же, давай! Ты сражался, будучи отравленным! После такой сокрушительной победы просто нельзя умирать!
Стражник не отвечал.
"Бесы! Джил хотя бы стонала! Какие никакие, а признаки жизни!"
Лекарь, стянув зубами перчатку с левой руки, осторожно опустил голову Крепости на пол, а правой, испачканной в крови крысолюда, растянул Арену веки. Щёлкнув пальцами в воздухе несколько раз, юноша облегчённо вздохнул — зрачок стражника дёрнулся в сторону раздражителя:
— С мозгом всё в порядке. Остаётся только ждать. — Обречённо прошептал лекарь.
Он снова приподнял голову стражника.
Они так и сидели вдвоём, в абсолютной тишине.
Снаружи доносился тихий звук журчащей сточной воды.
Келю вдруг стало невыносимо одиноко.
* * *
Джи наблюдала за двумя людьми, которые умудрились в мгновение ока уничтожить почти весь крысолюдский род, ворвавшись в их тихое, подземное убежище.
Крысолюдка, в пурпурном платочке с синими цветочками, молча смотрела на людей, стоя внутри небольшого тоннеля, сокрытом от чужих глаз за мешками с награбленным золотом. Из того самого тоннеля, через который она и все её сородичи должны были скрыться, в случае возникновения чрезвычайной ситуации.
Но сейчас она стояла здесь одна:
— Ну вот. Всё случилось так, как я и говорила. — Тихо, почти не слыша саму себя, пробормотала она. — Я ведь их предупреждала, а они меня не послушали.
Джи бросила короткий взгляд на человека в плаще, цвета коры дуба. Сейчас он сидел над своим павшим товарищем и пытался спасти его жизнь.
Джи могла бы подкрасться сзади и убить человека, погубившего всех её родных и друзей, тем самым отомстив за всех разом, но не стала:
— Именно это и привело нас к такому плачевному результату. Именно такое отношение и погубило нас всех. — Крысолюдка окинула отчаянным взглядом зал, где весь пол был усеяян трупами её сородичей. Её глаза остановились на кучках тряпья, что лежали вдоль левой стены. — Ах, если бы я только могла помочь и вам. Но люди не дадут мне этого сделать. Они не поверят мне, не поймут. Простите меня, простите. — По нижнему веку крысолюдки, описав дугу, скатилась слеза. Она сразу же затерялась в густой шерсти печального подземного создания.
Глаза Джи опустились вниз.
В каждой своей небольшой, но сильной лапке, она держала по два маленьких, всё ещё слеповато щурящихся детёныша. Все малыши отличались друг от друга цветом шерсти и формой уха. Два мальчика и две девочки. "И ведь только один из них мой, — с тоской подумала крысолюдка, — но так надо", — убеждала она себя в правильности своего поступка.
Джи бросила последний взгляд на свой дом:
— Простите меня. — Крысолюдка в пурпурном платочке с синими цветочками посмотрела на, ставших своими, деток. — Что ж, здесь нам делать больше нечего, дорогие мои. Теперь нам нужно найти новый дом. Но не беспокойтесь, я о вас как следует позабочусь.
С этой мыслью Джи, не оборачиваясь, прыгучими шагами, скрылась в тени.
На долгие, долгие годы.
До самой Второй Великой Войны.
* * *
Кель сидел, не выпуская головы Арена из руки. Находясь в таком положении, лекарь уже успел натянуть обратно свою перчатку и вытащить из шеи воришки кинжал Джил.
Отчаяние лекаря понемногу отступало — с каждой минутой, проведённой на его руке, кожа стражника всё больше приобретала свой естественный, розоватый оттенок.
Наконец, в какой-то момент, Арен неожиданно резко открыл глаза, жадно и шумно втянув воздух ртом. В его глазах сверкнули молнии. По крайней мере, так показалось лекарю.
Кель, испугавшись странного пробуждения стражника, отпрыгнул, больно приземлившись на пятую точку.
Арен, ошарашено распахнув глаза, завертел головой. Закончив осмотр, он выпалил:
— Что?! Все мертвы?!
Кель, недовольный тем, что его напугали, обиженно ответил:
— Все, все! Чего ты так орешь?
— Что? Я? Разве? Извини, просто я... ну, мне показалось, что я уже... короче, что это за бормотуха была у тебя в банках?
— Не в банках, а в пробирках. — Нахмурившись, поправил лекарь.
— Да без разницы, чем таким ты их тут всех напичкал?
Прежде чем ответить, лекарь встал и отряхнулся, спрятав руки под плащ:
— Очень нестабильная смесь. При контакте с воздухом, начинает усиленно испаряться, выделяя, при этом, газ настолько ядовитый, что за пяток вдохов способно убить даже слона.
— Слона это чего такое?
— Про слонов никогда не читал что ли?
— Не-а. — Арен поднялся и пошёл поднимать с земли свой молот. — Я как-то, знаешь, всё больше по мышцам, а не по мозгам. — С этими словами человек-крепость водрузил своё грозное оружие на плечо.
— Понятно. — Коротко ответил Кель. — В общем, слон — это такое огромное животное, с толстой шкурой и длинным-предлинным носом, через который он пьёт и моется, набрав в рот воды. Высотой как два тебя, а весом как шесть быков.
— Здоровенная животина.
— Ага.
— И что? Говоришь, этот газ и шесть быков завалил бы?
— Хм. Ты немного исказил мои вычисления, но да.
— И для чего столько усилий? Они ж обычные крысы, только чуть побольше.
— Для надёжности. — Мрачно ответил лекарь. Вопросы стражника начинали его доставать. — А что?
— Да так. Я как вдохнул немного этого розового дыма — так в голове всё как в тумане сразу. Чувствую, дыхание сперло, а мысль только одна: "Убить, убить, убить!". И ни о чём другом думать не могу — ярость просто переполняла!
— Обычное помутнение рассудка. Такой бывает, когда отравляешь смертельно опасным газом — Улыбнулся Кель.
— Ну, ясно. — Арен, улыбнувшись в ответ, поправил молот. — Хорошо, что ты рядом был. Кстати, о надёжности. Ты точно уверен, что всё они мертвы? — Стражник мотнул головой себе за спину.
— Нет. Кто-то, совершенно случайно, мог пережить и яд и газ.
— Понятно. — Пожал плечами стражник. — Тогда я пройдусь тут, проверю.
— Давай. — Опустил голову лекарь.
— Слышь? — Веко Келя нервно дёрнулось. — А чего тут так темно стало вдруг? Когда начинали — ещё светло было.
— Потом объясню, на обратном пути.
— Договорились.
Закончив разговор, Арен, перехватив молот обеими руками, отправился добивать выживших.
Кель бросил короткий взгляд на книгу. В его поле зрения случайно попало тело крысиного короля, изуродованное зверским ударом молота: "Ладно, мой томик теперь точно никуда не убежит".
Решив для начала удовлетворить своё любопытство, Кель направился к кучам тряпья, лежавшим вдоль левой стены: "Сколько они убили людей в итоге? Если пересчитать все комплекты одежды, можно будет составить хотя бы примерную статистику о потерях. Авось, зачем-нибудь да пригодиться".
Пока Кель шёл до места, за спиной раздался громкий, хриплый, но короткий единичный кашель, настолько сильный, будто на него ушёл весь воздух из лёгких. Лекарь поёжился, но оборачиваться не стал. Следом, раздался второй, сиплый, словно огромное количество воздуха разом выдавили через узкую трубочку.
Юноша не выдержал. Он бросил взгляд на воришку, которого собственноручно прирезал совсем недавно. Затем, Кель посмотрел на свою окровавленную штанину и перчатку. Он тяжело вздохнул: "У меня не было выбора. Либо он, либо Арен. — Лекарь опустил глаза на пол, усеянный трупами крысолюдов с выцарапанными глазами, и поморщился. — Наверное, стоило приготовить что-то, что принесло им лёгкую смерть, а не столь ужасающую. И что только на меня нашло? — В его голове молнией пронеслись воспоминания об антикваре, подворотне, книге и Джил, которая чуть не рассталась с жизнью. Лекарь горько усмехнулся. — Ну да, точно".
За спиной Келя раздавались глухие, чавкающие удары.
— Эй, Кель!
Лекарь обернулся:
— Чего?
— А отрава-то твоя — ого-го! Я пока только двоих выживших нашёл.
— Спасибо, наверное? Сочту за комплемент.
— Да я это, ну, знаешь, мы их и травить пробовали, но обычным, крысиным ядом — а им хоть бы хны! А твой — если и не убил, то в отключку ввёл это точно!
Кель лишь пожал плечами в ответ.
Каждый продолжил заниматься своим делом.
Не доходя пары шагов до тряпья, юноша услышал тихий, жалобный писк.
— Не может быть. — Растеряно прошептал Кель.
Юноша тут же кинулся в ближайшему вороху наваленной друг на друга одежды. Упав перед ним на колени, лекарь немедленно одёрнул платок, лежавший на самом верху.
Увиденное повергло его в шок.
Внутри груды всего этого тряпья, оказавшегося, на самом деле, гнездом, плотно прижавшись друг к другу, лежали маленькие, завёрнутые в чистые пелёнки, детёныши крысолюдов. Как только Кель отдёрнул тряпицу, служившую малышам общим одеялом, один из них поёжился от холода, а другой, слеповато щурясь, и прикрывая крохотной лапкой черненькие глазки-пуговки, посмотрел прямо на лекаря. Оба бодрствовавших детёныша тихонько запищали. Кель, чтобы ничего не повредить, очень осторожно достал одного крысолюдёныша из кроватки. Лекарю периодически приходилось принимать роды, когда существовала вероятность, что они пройдут тяжело для плода или для матери, поэтому он знал, каково это — держать на руках новорожденного человечка. Но чувство, которое ему довелось испытать сейчас, нельзя было сравнить ни с одним другим:
