Сухой кивнул и добавил, обвернувшись на пленников:
— Кстати, по поводу девчонки — я решил, что раз она носит при себе столько оружия, значит, явно не пальцем деланная, поэтому решил, что будет лучше, если мы не позволим им идти самим до лагеря, а дотащим в сети.
— Правильно. Молодец, Сухой, далеко пойдёшь. — Великан поднял указательный палец вверх, не меняя выражения лица, видимо, таким образом он выражал похвалу. — Много золота у них было с собой?
Сухой замялся:
— Не могу знать. Как я уже говорил, мы не стали тщательно осматривать их барахло — темень, да и Раутовский патруль уже маячил на горизонте, боялись, как бы они нас не сцапали из-за проволочки.
— Верное решение, Сухой. Хорошо, хорошо. Ладно, тащите их вместе с добычей к деревьям, — вожак махнул рукой в указанном направлении, — утром поглядим, что они там прячут в своих сумках. А потом возвращайтесь, возьмите себе бочонок на двоих и присоединяйтесь к пирушке — хоть и не положено вам сегодня, но заслужили.
Сухой как будто только этого и ждал. С довольным видом, он уже собрался дать сигнал Псу, но осёкся, и, виновато понурившись, поведал вожаку:
— Ультон, тут такое дело. Мы замешкались, пока фиксировали сеть на высоте, поэтому они успели порезать несколько верёвок.
Великан нахмурился:
— Показывайте. — Властно изрёк он.
Сухой повернул голову к Келю:
— Пацан, а ну, предъяви-ка главному, чего вы там наворотили.
Кель послушно взялся за сетку по краям от разреза, и продемонстрировал размер отверстия Ультону.
Тот взмахнул рукой, и гневно выпалил:
— Такую полезную вещь испоганили, бесовские малолетки! Ну ничего, мы с вас спросим за неё сторицей. — Великан повернулся к подчинённым, насупившись. — А вы, остолопы, могли бы и поживей шевелиться! — Сухой и Пёс опасливо переглянулись, приготовившись отвечать за свою нерасторопность, но, внезапно, ко всеобщему удивлению и явному облегчению медлительных разбойников, главарь успокоился, но его губы исказила кривая недовольная ухмылка. — Ладно, что сделано, то сделано. Просто запихайте их в ещё одну сеть, поверх этой, и оставьте на дереве до утра. Но оплошность ваша — вам её и исправлять, а как — это уже меня не волнует. Но чтобы сесть починили и отчитались, я понятно изъясняюсь?
Сухой, обрадованный реакцией вожака, вытянулся по стойке "смирно", кивнул, и дал рукой отмашку Псу. В этот раз напарник, наверное, испытав эйфорию от того, что всё обошлось, даже не стал возмущаться, а наоборот, молча и расторопно схватился за верёвку, после чего потянул пленников на противоположную сторону лагеря. Худощавый бандит, упаковав добычу обратно, последовал за ним.
Пока пленников тащили к дереву, каждый разбойник посчитал своим долгом одарить Джил полным похоти взглядом, а некоторые ещё и показать Келю неприличный жест. Отчего лекарю было обидно и неприятно, и он начал испытывать к бандитам ещё большую неприязнь, чем прежде: "Мало того, что лишили свободы, так ещё и издеваются" — мстительно подумал юноша.
Охранник, что стоял поодаль от веселья, опёршись на ствол дерева, скрестив руки на груди, оказался таким же, как и остальные — ничем не примечательным разбойником, за исключением того, что ему тоже по какой-то причине досталась пурпурная накидка и меч солдат Раута в качестве оружия. Рядом с ним, под деревом, Кель приметил лекарскую сумку, очень похожую на его собственную: "Видимо, здесь неведомый "старик" хранит их медицинские припасы", — метко подметил лекарь.
Не здороваясь, охранник кивнул на пленников:
— Кого это вы припёрли?
Сухой, на удивление, оказался немного более воспитанным:
— Здорово, Кинтон. Да вот, по наводке Ворона поймали. И улов, должен тебе сказать, сочнее некуда. Если дальше дела пойдут так же хорошо — у нас тут прорастёт целый урожай из таких вот наливных яблочек. — Сухой обвёл рукой кроны деревьев.
Охранник, однако, не разделял энтузиазма соратника:
— И на кой нам здесь столько народу?
Худощавый бандит постучал себе пальцем по виску:
— Э-э-э, соображать же надо! Ну как "на кой"? За знатных людей можно требовать выкуп!
— А за обычных?
— А с обычными у нас разговор короткий. — Сухой провёл ногтем большого пальца поперёк горла.
Кинтон повёл бровью и самодовольно усмехнулся:
— Чё мы тогда пивовару кровь пустили?
— Сам же знаешь, что его случайно порешили. Сгоряча. — Тощий бандит раздражённо отмахнулся от назойливых вопросов охранника.
Кинтон выглянул из-за плеча худощавого товарища, и критически оглядел пленников:
— А эти чем такие особенные? На купцов не похожи. На детей знати тоже не смахивают. — Всё не унимался охранник.
— Чёт ты вдруг такой разговорчивый стал, а, Кинтон? В дозоре скучно стоять, что ли? — Мстительно огрызнулся Сухой. — Ты же всё сам прекрасно слышал, чай, не в километре от лагеря стоишь.
Охранник явно намеревался ещё немного подействовать на нервы тощему, как, внезапно, в разговор вмешался Пёс:
— Так куда нам их повесить? — Толстопузому бандиту явно нетерпелось вернуться к костру, чтобы как можно скорее залить зенки хмелем, заслуженным столь тяжким трудом.
Сухой и Кинтон переглянулись. Из-за вмешательства Пса всё их настроение вести дискуссию куда-то улетучилось.
Охранник мотнул подбородком в сторону мешка, который уже находился над землей:
— Рядом с этим и вешайте, я всю ночь бегать туда-сюда не собираюсь.
Пёс подтащил пленников под ветку, указанную Кинтоном, взял другую сеть, что лежала тут же, и принялся упаковывать в неё узников, как приказал Ультон. Сухой же аккуратно опустил добычу по соседству с другой лекарской сумкой.
Кинтон не оставил этот момент без внимания:
— Это что?
— Добыча.
— На кой она мне здесь? Кинь её в общак.
Сухой в ответ только досадливо цокнул языком:
— Кончай выпендриваться, Кинтон, тут есть медикометы, а ты сам знаешь, что от них нужно отгонять наших любителей "полетать", иначе они всё раздербанят и наглотаются, в надежде словить приход. Не переломишься. Кроме того, это приказ Ультона, хочешь оспорить — милости прошу. — Худощавый слегка наклонился на бок и издевательски-пригласительно указал обеими руками на костёр, точно услужливый дворецкий. Перспективы дискутировать с громилой заставили охранника прикусить язык.
Кель никак не мог понять, действительно ли между грабителями затесалась настоящая вражда, или же на самом деле они дружили, и таким образом всего лишь друг друга подначивали ради развлечения.
Довольный собой, Сухой уже собрался возвращаться к костру, и успел развернулся, но Кинтон его остановил:
— А если ночью дождь пойдёт? Откуда мне знать, что там внутри нет ничего, что вода легко уничтожит? Вдруг ты хочешь меня подставить? Если мне придётся покинуть пост, чтобы укрыть твой хабар под брезентом — Ультону это не понравится. А если я останусь на месте, но из-за этого мы потеряем часть добра, все стрелки переведут на меня. В любом случае, Ультон из меня всё говно вытряхнет из-за тебя.
Очевидно, эти двое всё-таки испытывали друг к другу немалую неприязнь, если не самую настоящую ненависть. Скорее всего, из-за каких-то инцидентов в прошлом, Кинтон совсем не хотел нести хоть какой-либо ответственности за добычу Сухого.
Скорчив недовольную мину, тощий обернулся:
— Вообще всё не получится — для этого придётся потратить неделю, а то и две. — Съязвил худосочный разбойник. — Не веди себя как последняя мразь, Кинтон. Никому не нравится работать, пока остальные отдыхают. Но сегодня твоя очередь стоять в охране, а завтра наступит чья-то ещё. Вот тогда и нажрёшься до поросячьего визга с остальным. По-другому никак — такой порядок. И не нужно выдумывать детские отмазки, чтобы создать проблемы остальным только потому, что тебя что-то не устраивает.
Кинтон оттолкнулся лопатками от дерева, и, угрожающе наклонив голову, процедил:
— Ты это меня сейчас мразью назвал? Чё, зубы лишние отрастил? Прошлого раза маловато оказалось, да?
Сухому явно не хотелось ввязываться в потасовку, да и, как показалось Келю, он слегка побаивался Кинтона, несмотря на свою браваду, но, видимо, горделивая натура худощавого бандита не позволила ему ретироваться, или, возможно, он просто опасался потерять лицо перед товарищами, или ещё по какой-то причине, но, судя по его набычившемуся виду, он совершенно точно уже собирался что-то ответить охраннику, когда внезапно Пёс выручил своего товарища, впервые за всё это время, вновь перебив их диспут:
— Чего это вы там языками чешете, пока я тут один спину надрываю, а? Помогайте давайте! — Как всегда, обиженно, и как-то жалостливо пропыхтел толстопузый разбойник.
Оба оглянулись на товарища. Пёс успел успешно натянуть вторую сеть поверх первой, и даже закинуть верёвку на ветку, а вот добиться успеха в том, чтобы в одиночку поднять пленников над землей, ему не удалось. Спорщики молча переглянулись друг на друг исподлобья, мысленно обозначив, что конфликт не исчерпан, и поспешили на помощь грузному соратнику.
Схватившись за верёвку втроём, они легко подняли Келя с Джил на высоту человеческого роста над землёй. Из-за скачкообразных движений лекарь и артистка болтались в сети, словно парочка варёных яиц в кульке, и даже пару раз случайно стукнулись друг об друга.
Как только бандиты надёжно закрепили верёвку, обвязав её вокруг ствола, Пёс тут же собрался подорваться обратно к костру, но его остановило то, что Сухой и Кинтон ещё стояли на месте, задрав головы кверху, оценивающе глядя на получившуюся конструкцию. Худощавый бандит уточнил с сомнением в голосе:
— А ветка выдержит?
Охранник почесал затылок и погладил подбородок, прежде чем коротко резюмировал:
— Выдержит. — Судя по голосу, он самую малость в этом сомневался.
— Не смею сомневаться. — Съехидничал Сухой. — В конце концов, если что не так — решение это твоё, и отвечать за него тебе. — Он хлопнул толстяка по плечу. — Ладно, Пёс, пошли, промочим горло. Мы заслужили.
Лицо собакообразного растянулось в блаженной улыбке, и он спешно кивнул. Кинтон же одарил парочку презрительным взглядом — учитывая их далеко не самые тёплые отношения, он и надеяться не мог, что эти двое помогли бы ему перевесить пленников на соседнюю ветку, чтобы скинуть вес с этой. Однако это подстегнуло его возвратиться к выяснению отношений насчёт местоположения добычи, но прежде, чем страж успел это сделать, напарники быстрым длинным шагом направились в сторону телеги с пивом.
Мрачно выдохнув через ноздри, Кинтон безразлично осмотрел пленников. На удивление взгляд, которым он одарил Джил, оказался намного менее распутным, чем у остальных разбойников. Затем он подошёл к плащу артистки, в котором находилась вся добыча, и, сердито крякнув, от души лягнул его. По звукам звякающего стекла Кель определил, что охранник попал по его сумке: "Уф, хорошо, что я все свои препараты и реагенты расфасовал по походным баночкам и склянкам, с толстым, прочным стеклом" — утерев испарину со лба, подумал лекарь. Выместив гнев на ни в чём неповинном хабаре, и удовлетворившись результатом, Кинтон вернулся на своё прежнее место, приняв ту же самую позу, в которой его застали пленники.
Кель смотрел в спину удалявшимся всё дальше похитителям: "По крайней мере, нас не убили сразу". Он старался сохранять оптимизм, подбадривая себя так, как только мог. Получалось не очень.
* * *
Дождавшись, пока Пёс и Сухой скрылись из виду, Кель решил выяснить мысли Джил о сложившейся ситуации.
Но та его опередила:
— Ты идиот! — Воскликнула артистка злобно.
— Чего? — Опешил лекарь, и от неожиданности втянул голову в плечи.
— Ты думаешь...
Начала было девушка, но её перебил Кинтон:
— А ну, заткнулись там, сопляки! Продолжите трепаться — языки вырежу. — Он угрожающе хлопнул по эфесу меча.
Повернув голову, Джил недобро посмотрела на охранника, но не стала ничего отвечать. Вместо этого она продолжила отчитывать Келя, теперь совсем едва слышным шёпотом, чтобы никто за пределами этой сети не уловил их разговора, однако, из-за напора, теперь её голос звучал ещё более зловеще:
— Думаешь, я не заметила, что ты собирался вытворить там, на дороге?
Лекарь виновато потупился, а артистка всё не унималась:
— Ну накинулся бы ты на Пса, и что дальше? Попытался бы избить его? Да у него масса тела раза в два, если не в три больше, чем у тебя. А ты сам-то, когда последний раз поднимал что-то тяжелее своего... любимого томика? Толстяк бы тебя с лёгкостью переборол, разве что тебе не удалось бы по-быстрому выдавить ему глаза, но что-то мне подсказывает, что тебе бы духу не хватило на подобное. — Окатив лекаря осуждающим взглядом, артистка продолжила нагнетать. — Ну ладно, допустим, тебе удалось обезвредить Пса на несколько секунд. А что дальше? Даже если бы мне и повезло, и я успела бы сориентироваться, и проткнуть Сухому горло, а если бы не успела?.. — Её возмущение было настолько велико, что воздух в её легких закончился раньше, чем она успела выразить свою спутавшуюся мысль. — А что, если бы Сухой оказался немного проворнее, чем я? Он-то там стоял наготове! Что, если бы он тебе одним взмахом полголовы снёс? Ну, прикончила бы я их двоих, а трупов в итоге оказалось бы три. — Келю показалось, что, если бы в этот момент откуда-нибудь взялась бы даже крошечная искра, Джил рванула бы с такой силой, что в радиусе двух километров от эпицентра не осталась бы ничего, кроме выжженной земли. — Короче, в следующий раз десять раз трезво оцени ситуацию, прежде чем предпринимать хоть что-то. Даже я понимала, что шансы для нас двоих найти выход невредимыми из того положения были настолько малы, что не стоило и пытаться. А, вроде как, я здесь всего лишь телохранитель, а умник — ты, но ты чуть не совершил невероятно тупую ошибку, которая могла стоить твоей глупой жизни.
Хоть артистка и завелась не на шутку, лекарь всё же подметил, что её мелодичный, пусть и серьёзно-взбешённый, шёпот звучал крайне успокаивающе, почти убаюкивающе:
— Душить. — Потупившись пролепетал юноша.
— Чего? — Неожиданное и неуместное слово выбило девушку из колеи настолько, что она потеряла мысль, и даже перестала отчитывать собеседника.
— Я не собирался его избивать, я хотел его придушить. — Хлопая ресницами, уточнил лекарь.
Артистка закатила глаза:
— Ох, во имя Освободителей, зачем?
— Ну, Пёс грязно приставал к тебе. Кто знает, как далеко он зашёл бы? А я просто не мог позволить этому произойти.
Почему-то такой ответ заставил Джил несколько умерить свой пыл. Устало вздохнув, девушка поудобнее развалилась в сетке, настолько, насколько получилось, и попыталась расслабиться:
— Что ж, ты же у нас лекарь, в том числе и хирург, а, значит, пальцы должен иметь крепкие, чтобы скальпель не дрожал, да? — Она невесело усмехнулась. — А значит, могло бы и сработать. — Хоть сказанное девушкой, похоже, подразумевалось, как шутка, прозвучала она скорее, как упрёк. Джил с отрешённым видом ощупала свою талию в том месте, где совсем недавно располагался целый арсенал её любимых метательных ножей. — И всё-таки, какой же ты наивный дурачок.
