— Кель, не хочется грубить, но это, совершенно точно, я бы даже сказала, абсолютно тебя не касается.
Юноша понял, что попытался прыгнуть выше того уровня доверия, который на данный момент установился между ними:
— Хорошо, извини, я просто спросил. Ты не обязана отвечать.
— И не собиралась. — Грубо ответила Джил, оборвав всякие попытки к дальнейшему разговору.
Выплюнув травинку, Кель отвернулся, притворившись, что ищет новую, и, чтобы хоть как-то остудить ситуацию, попытался увести разговор в совершенно другую сторону:
— Кстати, носить рюкзак на одной лямке — вредно для позвоночника. Лучше использовать сразу обе.
Джил процедила сквозь зубы:
— Без тебя знаю. У меня крепкие мышцы спины. Ничего со мной не случиться.
С сожалением, лекарь констатировал про себя, что финт ушами не удался.
Дальше они шли молча. До самого привала.
* * *
Когда начало темнеть, артистка практически перестала смотреть на дорогу и начала что-то тщательно выискивать среди деревьев.
Келю стало любопытно:
— Джил?
— Чего? — Буркнула она таким тоном, будто её отвлекали от очень срочного и важного дела.
"Даже головы не повернула", — подумал Кель, и спросил:
— А что ты ищешь?
— По пути в Раут я где-то здесь устраивалась на привал в удобном местечке. По моим ощущениям, мы уже должны были оказаться где-то рядом с ним.
Лекарь оглянулся. Участок леса, в котором они находились сейчас, по крайне мере, для него, особо ничем не отличался от остальных:
— А чем оно настолько лучше остальных, что ты так тщательно высматриваешь именно его? — Продолжил допрос юноша.
— Там в центре стоит здоровенный пень, а вокруг него ещё три штуки поменьше, ну натурально — стол и табуретки. Кроме того, там есть специальное место для костра. Перекусим, передохнём немного и пойдём дальше.
— Хм, а не будет ли логичнее идти до тех пор, пока не выбьемся из сил, а потом поесть, и завалиться спать? — Наивно уточнил юноша.
— Конечно логичней, но не умней. — Артистка подарила лекарю взгляд полный чувства собственного превосходства. — Во-первых, перед сном есть вредно, ты не знал?
Кель недовольно поморщился: "Зато, чтобы поставить меня на место, голову она повернуть не поленилась".
Джил тем временем отвернулась к кустам, и продолжила:
— А, во-вторых, если мы начнём жечь костёр, готовить еду и ещё как-то шуметь возле места нашей ночёвки — то выдадим своё местоположение как людям, так и зверям светом, запахами и звуками, поэтому, как только стемнеет — мы сразу же заползём в какую-нибудь закрытую со всех сторон дыру, разложим спальные мешки, и завалимся дрыхнуть без задних ног, оставив позади все улики. Не знаю, как ты, а я бы всё-таки не отказалась перед этим поесть, и, если ты продолжишь меня отвлекать своими глупыми предложениями, мы вот-вот пропустим последнее удобное и пригодное для всего этого дела место. О, я чуть не забыла рассказать тебе что-то ужасно важное!.. — Она скорчила страшную морду, и взглянула на лекаря так, будто действительно собиралась открыть ему какую-то жуткую тайну, он прямо-таки весь проникся атмосферой этого момента, и полностью обратился в слух, а артистка, оглянувшись, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, приложив ребро ладони к щеке, волнительно прошептала. — ... Если есть руками в полной темноте — можно ненароком оттяпать собственный палец! — Несколько секунд после сказанного девушке ещё удалось сохранить серьёзный вид лица. Но вид скисшей вмиг физиономии юноши заставил её щёки надуться, а веки сузиться. В конечном итоге, не выдержав, она прыснула, и расхохоталась, хлопнув себя по коленке. После чего, по мнению Келя, совсем невежливо показала на него указательным пальцем, и выпалила, запинаясь от смеха. — Ха-ха! Видел... ха! Бы ты своё... Ой! Лицо сейчас! Вот умора!
Им даже пришлось остановиться, чтобы артистка могла навеселиться вдоволь. А лекарь, тем временем, поражался, как легко ей удалось его надуть. Но юноша не мог ни злиться, ни обижаться на девушку, когда слышал её чудесный, мелодичный смех. Поэтому он тоже улыбался, хотя и весьма сдержанно.
Наконец, успокоившись, Джил утёрла слезу, и оглянулась:
— Кстати, а вот и оно!
Обнаружив то, что искала, артистка без объяснений нырнула в близлежащие кусты.
Кель последовал за ней.
Когда он прошёл через густые заросли, перед ним предстала полянка, похожая на маленький песчаный остров, лежащий в бесконечном, зелёном океане травы и деревьев. Как и упоминала Джил, здесь действительно находились четыре пенька, правда, расставлены они были немного по-иному. Тех, которые походили на стол со стульями, оказалось всего три, и они стояли ближе к лесу, а последний расположился возле центра лагеря — рядом с местом для костра, выложенным из камней.
Пока Кель осматривал поляну, Джил успела усесться на один из "стульев", поставила рядом рюкзак, сняла перчатки, и накрывала на стол нехитрый ужин. Когда лекарь подошёл, снял свою сумку, поставил её рядом, и занял второй пенёк, она уже начала нарезать копчёную ветчину:
— Ты чего там так долго копошишься? — Уточнила она скорее из интереса, чем из недовольства.
— Любовался видом. — Простодушно ответил юноша. — Я уже упоминал, что лес на Джане не слишком-то густой. Там не получиться углубиться в чащу, чтобы романтично пообедать в гордом одиночестве. — Он подпёр щёку кулаком. — Чего уж, там и заблудиться-то почти нереально — почти отовсюду видно, где дома, а где берег моря.
— Ах да, ты же у нас дикарь с равнины. — Джил отрезала кусок хлеба и сделала себе бутерброд с ветчиной. Откусила, и продолжила, уже с набитым ртом. — Я взяла нам сыра, копчёную свинину, хлеба, немного овощей и несколько яиц. Я бы предложила тебе заварить чаю, но, во-первых, чаепитие отнимет слишком много времени, а я предпочла бы не задерживаться на одном месте, а во-вторых, я бы предпочла не разводить костёр без крайней надобности, даже далеко от места ночлега. — Пережевав, она проглотила очередной кусок, и добавила более разборчиво. — Угощайся, и ни в чём себе не отказывай, — и добавила саркастично, — в конце концов, наш ужин оплачен из твоего кармана. — Лекарь ответил ей ироничным взглядом исподлобья. — Можешь хоть всё подчистую смести, если хочется — на утро у меня ещё небольшой перекус припасён в рюкзаке. Если что, то специи в этих баночках из бересты — соль в светлой, перец в тёмной. — Пальцем свободной от еды руки, она указала на местоположение, пожалуй, самой распространённой приправы для еды.
Держа в одной руке бутерброд, другой она сделала пригласительный жест. Кель с тоской вспомнил обед у Сола, придвинулся поближе к импровизированному столу, тоже снял перчатки, и принялся осматривать находившуюся на нём снедь. "Немного овощей" включали в себя: две морковки, пару огурцов, три помидора и одну большую луковицу. Заметив яйца, лекарь с радостью обнаружил, что артистка вязала оба вида — три из них имели традиционную, терракотовую окраску, а скорлупа трёх других была полупрозрачной, благодаря чему имелась возможность рассмотреть его внутренности. Юноша взял одно такое яйцо и, по привычке, попытался разглядеть его на том тусклом свету, что проникал на эту полянку, в надежде увидеть аппетитный зеленоватый желток. Вместо этого он обнаружил сплошной, непроницаемый, как следует проваренный белок и почувствовал себя глупо: "Верно, сырые яйца в поход не берут" — рассудил он, и принялся за очистку скорлупы. Джил внимательно наблюдала за этим действом, затем не переставая жевать, спросила:
— Тогда, у Сола, ты заказал двойную яичницу — блюдо, которое далеко не всем приходится по вкусу. Я правильно поняла, что тебе и те и те яйца нравятся одинаково?
— Ты и это запомнила? — Удивился Кель, посолил верхушку яйца, и надкусил белок так, что наружу показалась зеленоватая сердцевина. — Да, большинство предпочитают что-то одно, и их воротит от другого, но мне нравиться, как вкусы контрастируют, особенно когда ешь одно за другим. Но вот если их смешать, то и вправду получается какая-то гадость. — Лекарь недовольно поморщился, вспомнив тот свой неудачный гастрономический эксперимент, добавил ещё немного соли и откусил яйцо до половины, прожевал, наслаждаясь солоноватым привкусом зелёного желтка и добавил. — Кстати, а ты знаешь, что куриные яйца начали употреблять в пищу гораздо раньше всех остальных, и именно поэтому сердцевины всех других яиц продолжают называть "желтком" несмотря на то, что они могут иметь совершенно иную окраску? Просто название прижилось. — Закончив разъяснения, юноша опустил взгляд, и тут же погрузился в мысли о том, сколько же людей до него ели за эти пеньком. Он начал завороженно поглаживать его деревянную поверхность свободной рукой.
— Мхм. Теперь знаю. — Без особого энтузиазма ответила артистка, продолжая монотонно пережёвывать свой паёк.
Кель слушал ответ вполуха, продолжая водить ладонью по шершавой поверхности стола. Тем не менее, в какой-то момент ему на руку прилетели крошки, которые вылетели изо рта Джил. Лекарь тут же вспомнил ситуацию в трактире, когда артистка вспылила после того, как он представился по-простецки, нарушив тем самым нормы этикета. Юноша тут же решил в отместку подколоть её, напомнив о правилах достойного поведения:
— Между прочим, в приличном обществе считается, что говорить с набитым ртом неприемлемо и некрасиво. — Сказал он шутливо-надменно, комично задрав подбородок и прикрыв глаза.
Джил язвительно скривилась. И на этот раз тщательно прожевала и проглотила всё, прежде чем ответить:
— Ох, и правда. Даже не представляют, что на меня нашло. Кстати, раз уж мы заговорили об этикете — как невежливо с моей стороны не предложить тебе нож!
Кель успел только поднять голову, как Джил уже схватила острый столовый прибор, молниеносно занесла его над плечом, и метнула так, что он воткнулся прямо между средним и безымянным пальцами лекаря. Юноша, едва не подавившись, перестал жевать, и теперь только удивлённо таращился по очереди то на нож, то на артистку, не успев понять, что же произошло. А девушка, тем временем, выпрямила спину, положила руку на талию, кокетливо приподняла одну бровь, и произнесла заносчиво:
— Порядочный мужчина, считающий себя настоящим рыцарем, не должен прямо указывать леди на незнание этикета, ему полагается тонко намекнуть или незаметно передать ей записочку. — Издевательски-доброжелательная улыбка едва не касалась её ушей.
Когда глаза Келя вернулись в глазницы в достаточной мере для того, чтобы он снова мог полностью закрыть их веками, он проглотил то, что оставалось от первого яйца, и принялся очищать другое, куриное, обиженно пробурчав себе под нос:
— И где ж я, по-твоему, отыщу в лесу бумагу, и перо с чернилами?
— Ради соблюдения правил хорошего тона мог бы что-нибудь придумать. Ведь приличия — это так важно! — Поддразнила Джил, показав язык.
Артистка закончила со своим бутербродом и взяла себе пару оставшихся куриных яиц.
Прикончив следующее яйцо, Кель не без усилий вытащил нож из пенька, и, перехватив его левой рукой, сварганил себе трёхслойную закуску из хлеба, ветчины и сыра. Лекарь подумал, что есть всухомятку — удовольствие весьма сомнительного характера, но сразу же вспомнил, что на поясе у него висела замечательная большая фляга, доверху наполненная водой. Он немедленно откинул плащ, снял ёмкость с пояса, и положил её на стол. Артистка продолжала жевать яйцо, когда бросила скучающий взгляд на сосуд и флегматично спросила, теперь уже проглотив пищу, как полагается:
— Ты же не просто так купил флягу именно со знаком школы света, верно?
Юноша непонимающе взглянул на девушку, она продолжила:
— Тогда, в трактире, когда ты рассказывал про магию, у тебя глаза горели так, что я думала, ты ненароком стол подожжешь. — Она спросила гораздо более серьёзно. — Зачем ты отправился в эту экспедицию? Это как-то связано с магией, да?
— Мы отправились на поиски храма, который, возможно, является гробницей первых в мире магов, — Кель усмехнулся, и положил локти на столик, — разумеется, экспедиция связана с магией.
Артистка добавила намного более настойчиво:
— Не вешай мне лапшу на уши. Ты понял, о чём я. Я ещё могу поверить, что кто-то вроде тебя готов ввязаться в нечто подобное, чтобы принести пользу всему человечеству. Но тебе ни за что не удастся меня убедить в том, что вообще кто угодно подпишется на что-то такое, не имея эгоистичных мотивов. А в твоём случае сразу становится понятно, что в данной ситуации деньги для тебя не главное, тогда что же?
Лекарь усмехнулся через нос:
— Что ж, ты меня раскусила. На самом деле, я рассчитываю, что данная экспедиция сможет обеспечить магией меня.
Бровь девушки непроизвольно приподнялась:
— Не поняла?
— Видишь ли, поначалу, я изучал медицину, чтобы отблагодарить ДонАллана, но со временем...
— Если у меня случится несварение от очередной неоправданно долгой истории — я тебя стукну. — Пригрозила Джил кулком.
— Нет-нет, здесь всё гораздо проще. — Вообще-то Кель и вправду собирался рассказать более длинную версию этой истории, но, памятуя о прошлом больнючем ударе в плечо небольшим, но крепким кулачком артистки, не быть стукнутым он хотел гораздо больше. — Так вот, со временем я понял, что мне нравиться помогать людям, но не так, как помогает пекарь или садовник, а именно так, как может помочь только лекарь. Чем старше я становился, тем лучше понимал, что здоровье — это почти самое важное для любого человека, ведь каждый готов отдать почти всё, лишь бы оставаться в норме. — Кель откусил бутерброд, прожевал, запил и продолжил. — Если фермер не может работать из-за больной спины — это для него равносильно смерти, если швея теряет зрение — она начинает медленнее работать, а значит, рано или поздно, ей придётся голодать. Если у художника начала отсыхать рука — ему приходится делать выбор между любимым делом и работоспособностью конечности. Таких примеров сотни и тысячи. Конечно, лекарь-травник и, по совместительству, хирург, вроде меня, может помочь в большинстве случаев, но ты знаешь, кто помогает людям всегда, но при этом гораздо эффективнее и быстрее?
— Полагаю, это маг-целитель? — Озвучила довольно очевидный ответ артистка.
Кель воспользовался ответом Джил, чтобы дожевать ещё один кусочек:
— Совершенно верно! — Он приложился к фляге. — ДонАллан понимает работу человеческого тела намного лучше меня не только потому, что он может прочувствовать её с помощью магии, но ещё и потому, что он во много раз старше почти любого другого человека на всём материке, и у него, можно сказать, было несколько жизней, чтобы в подробностях изучить столько всего, на что остальным банально не хватило бы времени. Всем известно, что маги-целители умеют продлевать собственную жизнь на огромный срок, по сравнению с другими магами и, тем более, обычными людьми. Маги-целители умеют не только орудовать скальпелем и готовить лекарства, но ещё и управлять и манипулировать собственной и чужими душами, чтобы помогать другим. Предположим, у старика заболели коленные суставы. Что в таком случае могу сделать я, простой лекарь? Назначу ему мазь и посоветую побольше отдыхать. Конечно же, это поможет, но лишь на время. Позже, боль вернётся и начнутся осложнения, с этого момента лекарства смогут лишь облегчить состояние пациента, но никак его не улучшить. Со временем, в лучшем случае, он сможет передвигаться лишь с помощью трости, а, в худшем, перейдёт на сидяче-лежачий образ жизни. Конечно, я всё равно принесу пользу, и сделаю всё, что в моих силах, зато маг-целитель может направить потоки души пациента так, что они будут постоянно поддерживать суставы в приемлемом состоянии, исцеляя и обновляя их, используя при этом ту небольшую магическую энергию, которую пациент иначе в жизни больше вообще никак бы не использовал!
