Сухой искренне не понимал, почему все эти претензии великан высказывал именно ему — последнему, кто до сих пор умудрился устоять на ногах, да, к тому же, остался один против двоих. Поэтому он попытался вразумить главаря:
— Ультон, всё это мы можем обсудить и потом! Ну сам посуди — что будет, если ты останешься один?
В глазах главаря вспыхнул огонь, он даже слегка повысил голос:
— Ты сомневаешься во мне? Думаешь, что я, прямо как вы, горстка слабаков, не смогу одолеть соплячку и полуразложившегося старика? — Каждое слово, произнесённое Ультоном, прямо таки сквозило надменностью.
Глаз Сухого дёрнулся, а рот скривился, отчего сквозь губы сумел прорваться нервный смешок. Худосочный головорез понял, что помощи можно было не ждать, и ему оставалось надеяться только на себя.
Монарх, вернув контроль над своим телом, на удивление легко, но не очень резво поднялся на ноги, обеими руками опираясь на посох:
— Ультон, я настаиваю. Во-первых, ни единый сантиметр моего тела ещё не подвергся процессу разложения. — Маг всё же ещё не до конца пришёл в себя, так как ему было довольно тяжело говорить, его голос надрывался и дрожал, а ноги периодически подкашивались, поэтому ему приходилось всецело полагаться на стойкость своего посоха. — А во-вторых, это было весьма и весьма невежливо называть меня, как ты соизволил выразиться, "старым пердуном", как минимум, когда я мог это услышать.
Великан напыщенно хмыкнул:
— Посмотрите на него — уже полумёртв, а всё ещё языком чешет похлеще, чем наша Её Величество, Королева. — Главарь как-то неопределённо махнул рукой на целителя. — Мы относились к тебе с уважением, как к родному отцу, а ты ответил нам обманом. — Не то, чтобы с презрением, но с некоторой неприязнью и даже разочарованием отметил Ультон.
Тут уже даже крайне уравновешенный Монарх не смог удержаться от ехидства:
— То есть, ты хочешь сказать, чтобы если бы твой отец был лекарем, ты и его каждый день кормил объедками с общего стола, да вдобавок ещё и пользовался бы его бесценными медикаментами без спроса? — Тяжело дыша, проговорил маг.
— Заткнись, старик. — Невесело усмехнувшись, только и бросил в ответ главарь.
Монарх не стал возражать, так как ему следовало сохранять как можно больше сил, не растрачивая их даже на разговоры.
А великан продолжил поглощать кабанью ногу, наблюдая за боем своего последнего оставшегося в сознании подчинённого, и артистки, которую тот совсем недавно захватил в плен, на свою беду.
Сухой не оставлял попыток причинить Джил хоть какой-нибудь вред. Напротив, после того, как Ультон донёс до его сведения, что, скорее всего, его не то, что не убьют, а даже совсем напротив, постараются оставить его худощавое тело в как можно большей целости и сохранности, головорез только усилил напор.
В этот раз он попытался нанести рубящий удар по диагонали сверху. Но Джил молниеносно отреагировала встречным выпадом, отведя меч Сухого клинком кинжала. Оружие разбойника соскользнуло по металлу, словно шелковый платок по гладкой ножке молоденькой девушки, и оказался над соседним плечом бандита.
Разбойник тут же попытался использовать получившийся замах для ещё одной атаки, который Джил отбила играючи, просто выставив свой кинжал над головой. Раздался металлический стук. Меч разбойника отскочил, будто резиновый.
Сухой отшатнулся.
Для достижения такого эффекта артистка должна была напрячь руку, которой отбила удар, однако со стороны всё выглядело так, будто она не прилагала каких-то особых усилий. В черепушке головореза пронеслось: "Да сколько же сил в этой молокососке?" — оторопел бандит, и ещё больше его оконфуживал тот факт, что у него с девушкой имелась довольно значимая разница в росте, в пользу Сухого, разумеется, которая не давала ему совершенно никакого преимущества, в отличие от других схожих ситуаций. Собравшись и злобно ухмыльнувшись, разбойник занёс руку над головой так, словно собирался нанести ещё один рубящий удар, и, когда Джил уже приготовилась его отбить, быстро перегруппировался. Опустив руку с оружием на уровень груди, выставив кончик меча в направлении девушки, после чего Сухой, самодовольно ухмыльнувшись оттого, что ему так легко удалось обдурить артистку, незамедлительно попытался нанести ей колющее ранение, целясь прямиком в сердце. Однако ликование его длилось совсем недолго — буквально несколько мгновений.
По скорости движения, как физического, так и мысли, Джил была гораздо быстрее Сухого, да и выпитое бандитом пиво давало о себе знать, поэтому артистка, легко разгадав обманный манёвр разбойника, увернулась — заведя одну ногу за другую, она развернулась телом на девяносто градусов так, чтобы её торс стал параллелен движению меча бандита. Сухой настолько ошалел от подобных финтов Джил, в дополнение к тому, как просто они ей давались, что у него глаза полезли из орбит.
Однако разбойник не растерялся — не меняя позы, он развернул лезвие меча так, чтобы оно целилось остриём точно в шею девушки, и взмахнул оружием в направлении последней. Сухой понимал, что столь короткого расстояния, пройденного клинком, ему не хватило бы, чтобы снести голову Джил, но уж точно было бы достаточно, чтобы нанести смертельную рану. Чтобы уйти из-под атаки, артистка элементарно пригнулась, отчего меч рассёк воздух высоко над её макушкой. Воспользовавшись положением своего тела, девушка отпрыгнула от разбойника как можно дальше, во-первых, для того, чтобы увеличить расстояние между ними, во-вторых, чтобы сделать небольшую передышку, а в-третьих, чтобы прервать серию атак Сухого и сбить его с ритма. Тряханув головой, артистка приняла боевую позу, и как ни в чём ни бывало, попрыгала на месте, чтобы показать оппоненту, что совсем не устала:
— Не ожидала такой прыти от престарелого алкаша. — Поддразнила бандита Джил, издевательски улыбаясь. — Ты своим упорством начинаешь меня утомлять.
— Ты сейчас у меня ещё вспотеешь похлеще портовой шлюхи в рыбный день. — Огрызнулся в ответ бандит, обжигая артистку взглядом, полным ненависти.
Ультон одобрительно хмыкнул.
А Кель в этот момент подумал о том, что у Джил уходило подозрительно много времени на то, чтобы расправиться с Сухим. Вначале лекарь предположил, что артистке элементарно хотелось испытать новые возможности своего тела, которые дал ей Монарх, но юноша сразу же подметил, что девушка явно не относилась к любителям растрачивать время и энергию впустую. После этого он решил, что она просто развлекалась таким необычным образом, но, сославшись на предыдущий аргумент, сам же и опроверг эту теорию. И только затем он пришёл к выводу, который показался ему самым близким к истине: "Она что, хочет дать ему ложную надежду на победу, а потом с крахом обрушить её? То есть, она просто хочет заставить Сухого страдать как можно больше?" — с некоторой опаской пришёл к выводу о несколько чрезмерной жестокости Джил Кель.
С этого момента бандит, раззадоренный насмешками артистки, начал вести себя, и поступать ещё хитрее. Он немедля попытался провернуть обманный манёвр, намеренно выполнив финт, который Джил смогла бы с лёгкостью отразить.
Разбойник в два прыжка оказался рядом с девушкой, замахнулся мечом, и попытался провести вертикальную рубящую атаку. Скрестив клинки кинжалов, Джил подняла руки высоко над головой, чтобы принять удар на лезвия своих оружий. Сухой вложил немало силы в этот замах, отчего руки артистки согнулись в локтях, чтобы погасить получившуюся инерцию.
Раздался скрежет металла о металл. Полетели искры.
Бандит воспользовался сложившейся ситуацией, и, сделав шаг вперёд, сложил пальцы свободной руки в кулак, который и попытался прислать девушке в голову, пока обе руки её были заняты, и, казалось, деваться ей было особо некуда.
Но Джил, молниеносно оценив перспективы, наклонила голову, и присела на одно колено, не размыкая кинжалов, ловко нырнув под удар Сухого.
Таким образом, кисть разбойника пролетела мимо, пройдя над головой артистки прямиком в пустоту арки, образованной её руками.
Сухой потерял равновесие, ослабил хватку.
Джил моментально поняла это, ощутив, как резко ослаб напор бандита. Она решила воспользоваться ситуацией, чтобы контратаковать. Вложив немало силы в следующее движения, артистка с силой вскинула руки вверх, из-за чего меч, до сих пор покоившийся на кинжалах девушки, едва не выскользнул у Сухого из пальцев. Взбрыкнув, бандит замахал руками, и даже встал на одну ногу, чтобы удержать равновесие и при этом не выпустить оружие в свободный полёт. Девушка же стремительно распрямилась в направлении торса бандита, и врезалась головой тому в живот, заодно выбив у головореза их лёгких весь имевшийся там в данный момент воздух.
Сухой отшатнулся. Вылупив глаза, он, непроизвольно вдохнул так, будто у него приключилась конвульсия, и, зайдясь в приступе кашля, согнулся, инстинктивно схватившись свободной рукой за больное место. Рука, в которой он держал оружие, безвольно болталась в воздухе.
Но Джил совсем не собиралась останавливаться на достигнутом. Не теряя времени, она преподнесла разбойнику правый хук, целясь в висок. Но Сухой вовремя заметил приближавшуюся к его лицу угрозу, поэтому успел немного приподнять голову, и получил в скулу.
Перед глазами бандита весело заплясали разноцветные круги, однако почему-то им не удалось поднять настроения головорезу. Разбойник развернулся на сто восемьдесят вокруг своей оси, чудом удержав равновесие, он вновь оказался лицом к артистке, но сам он совершенно потерял ориентацию в пространстве, и перестал понимать, где находился он, а где его противник.
Джил воспользовалась тем, что ей удалось оглушить оппонента, быстро переместившись к нему, чтобы нанести ещё один удар. Сухой, почему-то решив, что артистка решила всенепременно врезать ему по виску, не имея лучшей возможности увернуться, дёрнул головой, чтобы опять подставить твёрдую скулу. Но Джил и не думала повторяться. В этот раз она поделилась с Сухим мощнейшим апперкотом, который пришёлся как раз на тот момент, когда головорез пошире раскрыл рот, чтобы наконец-то нормально вдохнуть полную грудь воздуха, и прийти в себя.
Разбойник клацнул челюстями, зажмурившись от боли. Звук был такой, будто кто-то сел на фарфоровую тарелку, и раздавил её. Черепушка Сухого зашаталась, словно цветущий одуванчик, по которому щёлкнули ногтем, только вместо невесомых, белоснежных зонтиков в воздух полетели корявые, желтые зубы головореза.
Сухой распрямился, и тут же выгнулся, сделав несколько неуклюжих шагов задом наперёд.
Он ошарашенно смотрел на Джил, а точнее сказать, сквозь неё, макая ладонь в кровь, сочившуюся у него изо рта.
В полной мере осознав случившееся, разбойник быстро запихал в рот свои грязные пальцы, и начал истерично там шариться пытаясь понять, каких именно зубов лишился в этот раз. Забыв обо всём на свете, он всё продолжал вести хаотичный, беспорядочный счёт, постоянно сбиваясь и начиная заново, но ни разу новый результат так и не сошёлся с предыдущим.
С сожалением ощупав все новоприобретённые ямы в дёснах, он с ненавистью посмотрел на Джил, его глаза наливались кровью, хотя для Келя осталось загадкой, откуда она там взялась, ведь весомая её часть в тот момент находилась у бандита во рту:
— Падла. После того, как я тебя продырявлю — я сразу же тебя отымею. И пока твоё дрянное тельце будет остывать — я буду вырывать у тебя зуб за зубом. Чтобы в последний миг перед смертью ты сама прочувствовала, каково это. — Сухой выплёвывал каждое слово, точно змея свой самый смертельный яд. Одновременно с этим, видимо, для большей наглядности, он отхаркивался кровью вперемешку со слюной и зубной крошкой, периодически утирая губы.
— Ха. Ну попробуй. — Кровожадно улыбнувшись краешком рта, хладнокровно ответила Джил.
— Мелкая сука. — С ненавистью, но и с примесью беспомощности и отчаяния прошептал Сухой, а затем заорал, и ринулся в атаку.
Придя в ярость, головорез начал осыпал артистку градом ударов.
Джил раз за разом уворачивалась, или отбивала их. Сухой не останавливался, преумножая натиск с каждым новым взмахом. Пот уже застилал ему глаза, а изо рта во все стороны брызгали капли крови, но он всё продолжал размахивать мечом, превозмогая любые помехи, не замечая ничего вокруг. Похоже, в тот момент в его жизни была одна-единственная цель, и он вложил все оставшиеся у него силы, чтобы воплотить её в реальность.
В какой-то момент на лбу у Джил тоже начала проступать испарина.
Кель забеспокоился: "Неужели, Сухой действительно ей ровня?". Но потом сообразил, что ситуация сложилась таким образом именно потому, что он сам же попросил её никого не убивать: "У неё уже было много возможностей пырнуть Сухого кинжалом, просто она ими не пользовалась. Наверняка, если бы Джил можно было просто прирезать его — она бы давно так и поступила, и сейчас ей не пришлось бы так изворачиваться из-за меня" — тут лекарь почувствовал довольно ощутимый укол вины, но ничего поделать с этим не мог, а поменять план уже не было никакой возможности.
Наконец Сухой, улучив подходящий момент, замахнулся так, что меч оказался аж у него за спиной, и тогда головорез нанес самый мощный удар, на какой только был способен. Джил успела подставить один из своих кинжалов, но совершенно не рассчитывала, что в запасе у запыхавшегося бандита остались силы, чтобы провести подобную атаку. Именно поэтому она успела отбить удар, но рука артистки отскочила в сторону, а её саму повело куда-то назад. Падая на спину, девушка успела сгруппироваться, и кувыркнуться через голову, но этого оказалось недостаточно, чтобы погасить движущую энергию, которую ей передал разбойник. И для того, чтобы не завалиться набок, чтобы было крайне чревато нехорошими последствиями, Джил пришлось воткнуть оба своих кинжала в землю, чтобы зафиксироваться в одной позиции, прекратив ненужное передвижение.
Оба тяжело дышали. Артистка от осознания того, что бандиту впервые за всё время едва не удалось по-настоящему её достать, а сам головорез от того, что находился в крайней степени изнурения. Тем не менее, вдруг почувствовав превосходство, Сухой возликовал:
— Ну, что, *судорожный вдох* дрянь, *тяжёлых выдох* поняла, кто тут *сиплый вдох* из нас главный? — Что больше всего заинтриговало Келя, что разбойника не смущали ни лихорадочная отдышка, ни то, что он буквально истекал кровью.
Взяв себя в руки, девушка на миг прикрыла глаза, и, сделав глубокий вдох и выдох, вернула себе контроль над дыханием. А затем, приподняв одну бровь, ехидно ухмыльнувшись, Джил подняла голову, и наградила Сухого взглядом, полным глумления:
— А ты что, на этот раз действительно пытался? А я что-то совсем не почувствовала. — Издевательски парировала артистка.
Головорез попытался оскалиться от вскипевшей в нём злобы, но лишь болезненно скривился, потому как ему помешали напомнившие о своём отсутствии зубы.
И тогда Джил прошептала с металлической ноткой в голосе:
— Пора с тобой заканчивать. — Никто, кроме Сухого, не услышал, что именно она сказала, но каждый понял, что в тот момент лучше было не попадаться артистке на пути.
