Глава разбойников рыкнул, но как-то неубедительно, а скорее, жалостливо. Его повреждённая нога подкосилась, но он успел своевременно, хоть и рефлекторно, перенести вес тела на другую ногу, и, поэтому, сумел сохранить вертикальное, но неустойчивое положение тела. Джил закатила глаза — с одной стороны, она зауважала Ультона: всё-таки, настолько стойких людей встретишь не часто, но с другой, его упёртость достала её сверх всякой меры. Разозлившись, артистка подняла ногу, и смачно, со всей силы, врезала каблуком сапога главарю по обратной стороне соседней коленки. И только тогда разбойник рухнул, но лишь на колени, а своими безразмерными кулаками он всё ещё продолжал упираться в землю. Что примечательно, кортик из левой кисти он так и не выпустил.
Келю понадобилось некоторое время, чтобы обнаружить, что его перестали преследовать. И до самого момента осознания он продолжал непрерывно кататься по земле. На всякий случай он откатился подальше, на безопасное расстояние, и только тогда поднял голову, чтобы осмотреться, и увидел, что Ультон теперь стоял на четвереньках. Лекарь никак не мог до конца осознать, что же произошло, пока не увидел выглянувшую из-за спины великана Джил. Вымученно улыбнувшись артистке, юноша поднялся.
Ультон тяжело дышал, широко раскрыв рот и глаза. Голова его была низко опущена, можно сказать, она попросту тупо болталась у него на шее. Его лоб покрывали огромные капли холодного пота, которые, пробежав по носу, вискам, и щекам великана, капали не землю. Ткань его рубахи, насытилась кровью настолько, что была уже не в силах принять в себя ни грамма, и, поэтому, кровь главаря бандитов, не желая засыхать, капала вниз, точно песок в стеклянных часах, словно бы отсчитывая последние секунды, отведённые Ультону на свободе. А земля с большим удовольствием принимала дары главаря бандитов, жадно впитывая в себя всё, что только он мог ей дать, хоть и против своей воли.
Кель принялся обдумывать план финальных действий. Он понимал, что самый лучший его удар был не способен окончательно вырубить здоровяка, кроме того, несмотря ни на что, лекарь всё ещё опасался приближаться к низвергнутому великану: "Хотя, учитывая его нынешнее состояние... но уж лучше наверняка", — и тут юношу посетила одна замечательная идея.
Лекарь ехидно улыбнулся, отставив одну ногу за спину, приготовился к бегу, и крикнул:
— Эй, Ультон!
Главарь, сам не понимая зачем, видимо, потеряв всякую связь с реальностью, с огромным трудом и дрожью в шее поднял голову. Половину его лица закрывали слипшиеся от пота длинные, толстые, сальные патлы.
Кель, дождавшись, пока Ультон полностью поднимет голову, отступил на два шага назад, как следует разбежался, подпрыгнул, резко выкинув обе ноги вперёд, и, придав телу горизонтальное положение в воздухе, со всей дури заехал обеими подошвами великану в рожу, после чего триумфально шлёпнулся на землю. Лекарю захотелось расправиться с главарём разбойников так же красиво, как это сделала артистка с Сухим, но, даже несмотря на наличие плаща, без которого ранее осталась девушка, скинув его для удобства, Келю не удалось стать похожим даже на прозаичного крылатого ангела смерти. Скорее, со стороны он больше походил на неровное, несуразное бревно, обвязанное грязной тряпкой, которое кто-то метнул в лицо предводителю головорезов.
Раздался хруст.
Веса тела юноши хватило, чтобы Ультон, зажмурившись, скривившись, разбрызгивая кровь из носу, и раскидывая зубы по окрестности, в беспамятстве завалился на спину, широко раскинув руки.
Кель, испытав приступ какого-то дурацкого счастья, лежал на земле — он понимал, что всё наконец-то закончилось, но никак не мог полностью этого осознать. Лекарь глядел на звёзды, улыбаясь, как умалишённый, и размышлял: "Обильное артериальное кровотечение, резаная рана левого подколенного сухожилия, и сильный перелом носа, скорее всего, с искривлением перегородки".
* * *
Кель поднялся с земли, и огляделся. Все бандиты были повержены. Он щенячьими глазами посмотрел на артистку, и восторженно воскликнул:
— Джил, мы... мы сделали это! — Радости лекаря просто не находила границ. Но он тут же добавил, несколько отстранённо. — Хотя, честно сказать, у меня душа в пятки ушла, когда пришлось вонзить нож в живого человека, не с целью ему помочь.
В ответ артистка слабо улыбнулась, покачав головой:
— Да, Кель. А ещё, ты спас мою шкуру, спасибо. — Она вернула кинжал в ножны.
Юноша истерично захохотал, и обнял девушку. Та зашипела от боли:
— Придурок! Плечо!
— Ой, точно, прости. — Осторожно освободив Джил из объятий, Кель неловко отстранился. — Мы справились! — Лекарь вновь посмотрел во все стороны, чтобы убедиться в своих словах наверняка. — Даже не верится.
— Не верится, что всё пошло настолько отвратно. — Парировала Джил.
— Но мы хотя бы живы! — Не унимался Кель.
— Это уж точно. Жаль, что не совсем целы. — Джил очень нежно потёрла ушибленное плечо. На удивление, после объятий лекаря оно начало болеть как будто бы немного меньше, совсем капельку. Задумавшись о том, чем это могло быть вызвано, артистка пришла к неоднозначному выводу, и оттого немного засмущалась своих чувств.
Вдруг со стороны послышались аплодисменты. Оба опасливо обернулись. Оказалось, что в ладоши хлопал Монарх:
— Молодцы, мои юные друзья, вы просто молодцы! Великолепная командная работа! — Маг довольно резво поднялся, неожиданно, от его вялости не осталось и следа. Кель с Джил немало удивились столь резкой перемене в состоянии целителя, но расспрашивать не стали, так как запас восторженных эмоций у обоих уже подходил к концу. А старец добавил. — Но, боюсь, жизни Ультона прямо сейчас угрожает серьёзная опасность.
Кель помрачнел, и посмотрел на главаря. Кровавое пятно просочилось уже до конца рукава рубахи великана, и расползлось на всю боковую часть его одежды. Медлить было нельзя. Лекарь выпалил приказным тоном:
— Джил! Скорее, принеси мою сумку! — Одновременно с этим он присел на колено рядом с пациентом, на ходу стянув грязные перчатки, и заткнув их за пояс, чтобы работать более-менее чистыми руками, и пережал пальцами артерию по обе стороны от места ранения.
— Что?! Ты собрался его спасать?! — Возмущению Джил не было предела. Тут она краем глаза поймала на себе взгляд Монарха. Обернувшись, артистка убедилась, что целитель смотрел на неё не то, чтобы с укором, но, скорее так, как смотрят на человека, который должен без подсказки сам понять, как ему правильно поступить. Девушка почувствовала себя так, будто в тот момент старец её проверял. Артистка всплеснула здоровой рукой, и повысила голос, не веря в серьёзность намерений её товарищей. — Серьёзно?! Вы оба хотите сохранить Ультону жизнь?! Да вы вообще слышали, что он собирался со мной сотворить?! — Девушка упёрла здоровую руку в бок, собравшись твёрдо отстаивать свою позицию.
— Джил, прошу тебя! — Чуть ли не с отчаянием возопил Кель, с мольбой в глазах взглянув на артистку.
А она, в ответ, сдвинув брови, пристально уставилась на лекаря: во взгляде девушки юноша увидел крепкую, но не нерушимую стену, которую ему предстояло проломить, чтобы Джил хотя бы задумалась о том, чтобы начать помогать. В знак протеста артистка попыталась скрестить руки на груди, но у неё, естественно, ничего не вышло. Тогда она просто обхватила кистью здоровой руки локоть повреждённой, и завела носок одной ноги за пятку другой, чуть наклонив голову набок.
Поджав губы, Кель с натугой выпустил воздух через ноздри:
— Ладно! Тогда подумай вот о чём — как долго мы будем добираться до города, если придётся на себе тащить его тушу? А если мы сохраним ему жизнь — он сможет хоть кое-как, но доковылять до Кориделя на своих двоих. — Джил приподняла одну бровь, на весах жизни главаря разбойников её ненависть к Ультону явно перевешивала её же нежелание тащить на своей спине его массивную тушу. Отвернувшись, Кель закатил глаза, его губы невольно скривились. Повернувшись обратно, он на одном дыхании выпалил свой второй, последний, но в то же время и самый весомый аргумент. — Тогда подумай о том, сколько золота мы потеряем, если он умрёт!
И в тот же миг человеколюбие восторжествовало над ненавистью. Чаша весов с надписью "жизнь", придавленная страстью Джил к золоту, триумфально грохнулась на пол. Стена, отделявшая добро от зла рухнула сей же миг:
— С этого стоило начинать. — Улыбнувшись краешком рта, ехидно хмыкнула девушка.
Джил побежала к деревьям, на одном из которых она ещё недавно болталась с Келем.
Сумка лежала там, где её оставили. Чтобы поднять её, не потревожив при этом больное плечо, артистке пришлось опуститься на колено.
Когда она вернулась, Монарх уже стоял рядом с побеждённым главарём. Маг почему-то очень внимательно следил за пальцами, которыми лекарь пережал артерию разбойника, и не очень-то торопился приступать непосредственно к лечению.
Кель с надеждой посмотрел на старца, и спросил достаточно громко, чтобы вывести того из задумчивости:
— Монарх! Вы же ему поможете? Боюсь, традиционными методами спасти Ультона уже практически нереально! — Он бросил через плечо. — Джил, пожалуйста, открой сумку и поставь её рядом.
Артистка, посмотрев на свою раненую руку, бросила на лекаря испепеляющий взгляд, которого он, разумеется, не увидел, и даже не почувствовал, так как его голова была занята совершенно другими вещами. И всё же, девушка выполнила указание, но для этого ей пришлось взять лямку сумки в зубы, и пальцами здоровой руки раскрыть её. Сноровка артистки дала о себе, знать, и всё это она проделала довольно ловко и быстро, после чего взяла сумку в здоровую руку и поставила её поближе к лекарю. Тот, приметив её краем глаза, поблагодарил Джил.
Наконец Монарх, не обращая внимания ни на какие увещевания, сам вышел из транса, и, осмотрев Ультона, ответил:
— Конечно, мальчик мой, я могу помочь залатать Ультона, но не стану делать этого...
Только услышав отказ, Кель моментально на него отреагировал, перебив целителя:
— Что?! Но почему?! — Кель обескуражено уставился на старца.
Монарх выставил вперёд ладонь левой руки, призвав юношу замолчать, и успокоиться:
— Не спеши с выводами, мальчик мой, ведь ты меня не дослушал. — Он спрятал свободную руку за спину. — Я не собираюсь исцелять Ультона полностью. Его ногу я залечу таким образом, чтобы он сильно хромал, но, при этом, мог ходить самостоятельно, без посторонней помощи. Что же касается его руки — я сращу его артерию обратно, чтобы он не истёк кровью, разумеется, но, что до мягких тканей, я хотел бы оставить всё, как есть, чтобы на случай, если нашему не достопочтенному главарю банды придёт в голову снова помахать кулаками — то у него ничего бы не вышло. По крайней мере, до тех пор, пока мы не доберёмся до города. Проще говоря, я хочу оставить Ультону серьёзные, но несмертельные раны, чтобы его жизнь оказалась вне опасности, но, в тоже время, чтобы обезопасить нас с вами. — Целитель обвёл взглядом всех присутствовавших, из тех, кто ещё оставался в сознании. — Все согласны с моей позицией?
Джил недобро усмехнулась:
— Хах. Ещё как. — С этими словами артистка попыталась как можно нежнее потереть ушибленное плечо здоровой рукой, но оно тут же отозвалось мгновенным и сильным, хоть и коротким, приступом боли. Тут же отдёрнув руку, девушка непроизвольно зажмурила один глаз, шумно втянув воздух через сжатые зубы.
Кель вздохнул с облегчением. Однако, как только он взглянул на побледневшее лицо великана, в нём тут же взыграло чувство долга, которое стремилось не позволить ему обойтись полумерами, в то время как у него имелась возможность приложить максимум усилий для оздоровления пациента. В глазах юноши проявилось сочувствие, и с таким вот выражением лица он посмотрел на Монарха:
— Но Ультон потерял очень много крови, он итак слаб, вы уверены, что это хорошая затея?
Не стремясь привлечь внимание, или быть услышанной, Джил злобно пробормотала себе под нос:
— Как по мне — так просто отличная.
Целитель посмотрел в глаза лекаря, приподняв одну бровь. После чего, одобрительно усмехнувшись, ответил:
— Об этом можешь не беспокоиться, мой юный друг, у нашего знакомого её ещё столько, что я готов едва ли не биться об заклад, что он оправиться быстрее остальных, да ещё и дошагает до Кориделя без передышек.
Джил встрепенулась. Ей как-то не верилось в слова старца, хотя тот уже успел доказать, что вполне был способен за них ответить, помимо того, что он всегда очень пристально следил за тем, что говорил:
— Вы хотите сказать, что даже после всего того, что мы тут с ним сотворили, он ещё и очухается быстрее остальных?
Целитель пожал плечами:
— Я бы не стал утверждать с полной уверенностью, но так же и не исключаю, что очнётся он одним из первых.
— Оу. — Кель вздрогнул, и, теперь уже с опаской, покосился на Ультона. — Ну, в таком случае, думаю, у нас не остаётся иного выбора.
Джил скривилась:
— Сразу бы так.
Монарх кивнул:
— Что ж, мальчик мой, раз уж ты уже взялся за руку Ультона — можешь пока начинать делать все необходимые перевязки, а я займусь его ногой. — С этими словами, целитель, что удивительно, воткнул посох в землю, и, без какой-либо помощи со стороны своего артефакта, да не использовав его в качестве опоры или костыля, сел на колени, и начал подробнее изучать ранение главаря бандитов.
Нехотя отняв пальцы от артерии Ультона, Кель порылся в сумке. Достав из недр какую-то баночку с прозрачным содержимым и небольшую чистую тряпочку, лекарь торопливо смочил её содержимым пузырька, и протёр по очереди вначале одну руку, а потом другую. После чего снова опустил руку в сумку, но тут же опомнился:
— Бесы, жгута-то у меня с собой нет. — С досадой пробормотал юноша, и, осмотревшись по сторонам, бросил через плечо. — Джил, подай мне, пожалуйста, дубинку Пса.
Скривившись от того, что из неё сделали девочку на побегушках, артистка наклонила голову набок, но всё же пошла выполнять поручение.
Когда девушка достигла своей цели, она заметила, что Пёс, лежа там, где его оставили, и обильно пускал слюни во сне. Хмыкнув, Джил от всей души саданула обрюзгшему бандиту носком сапога в район поясницы. Пёс заскулил, но в сознание так и не пришёл. Проворчав себе под нос несколько нелестных отзывов в адрес толстяка, артистка присела на корточки, чтобы забрать его оружие.
Когда она вернулась, Кель уже перевязывал подмышку Ультона полоской ткани, которую оторвал от рубахи великана. Окровавленный метательный нож, которым юноша и нанёс великану рану, лежал рядом. Джил пока решила его не забирать, чтобы не лезть лекарю под руку. Монарх лечил подколенное сухожилие бандита с применением магии. Руки целителя, и область, на которую он воздействовал, светились бледно-зелёным светом, который при свете дня, пожалуй, можно было бы и вовсе не заметить, но в сумерках он виднелся довольно отчётливо.
Лекарь очень внимательно занимался своими обязанностями, поэтому, чтобы обратить на себя внимание, артистке пришлось сунуть дубинку ему чуть ли не под нос.
