Кель инстинктивно отступил на шаг назад:
— Да. Теперь это очевидно. — Он обернулся, чтобы взглянуть на городские стены. — Но почему в Рауте это скрывают? Какой смысл пугать местных жителей байками о диких зверях, если на самом деле ситуация в разы страшнее?
Джил с видом знатока пожала плечами:
— Лично у меня две версии. Первая — за много лет в безопасности они настолько изнежились и уверились в своей неприкосновенности, что даже просто представить себе не могут, что настоящая угроза исходит от других людей, которые прекрасно осведомлены о мощи Раута. Вторая — подумай, какой это будет удар по репутации военных, если кто-то узнает, что их элитных, лучших из лучших солдат перерезала горстка каких-то оборванцев? Им намного выгоднее закончить это дело по-тихому, и оставить версию с нападением животных как официальную, чтобы скрыть свой провал.
Лекарь не на шутку встревожился. Он глядел то на город, то на артистку, и, наконец, выдал:
— Может, в таком случае, нам и вправду стоит послушаться совета Мала, вернуться, и обождать, пока всё разрешится? Как говориться — бережёного сама судьба бережёт.
На что девушка ответила моментально:
— Нет, я уже над этим думала, и вот до чего додумалась. Прошло слишком мало времени с момента предыдущего нападения, наверняка банда сейчас залегла на дно — отсиживаются где-то, пока по всему лесу рыщут разыскные отряды. Кроме того, торговец катился на телеге, которая, небось, под весом бочек скрипела на всю округу. А мы с тобой вдвоём прошмыгнём, как мышки. — Она распрямила ладонь, и разрезала ею воздух параллельно земле. — Ну и время для выхода мы подобрали самое удачное, но это я тебе уже объясняла. — Она отмахнулась. — Зато если мы отсидимся в городе, и следопыты ничего не найдут, но соврут, что проблема решена, чтобы не ударить в грязь лицом, и только тогда двинем в дорогу — следующую пару надгробных камней могут украсить уже наши имена. — Юноша поёжился от картины, которую нарисовало ему его воображение. — И не забывай о том, что даже если Сол даст тебе скидку, жизнь в Рауте влетит тебе в медячок. А у тебя каждый вятый на счету. Конечно, можно снять комнату в бараке в пригороде, но пока головорезов не поймали, по-настоящему безопасно только за городскими стенами. Не говоря уж о том, что, следуя нашему уговору, тебе придётся раскошеливаться ещё и за меня. Может, конечно, ты сумеешь найти какую-то подработку, но я совсем не уверена, что она покроет твои расходы. А я в это время буду сидеть без дела и плевать в потолок, потому что интерес к моим представлениям иссяк. Следовательно, выходить нужно сейчас. Ни у тебя, ни у меня нет никакого резона оставаться.
Но Джил всё-таки не удалось до конца убедить Келя. Чтобы потянуть время, лекарь отхлебнул из ведра, и гонял воду из щеки в щёку. Понурившись, он полоскал рот, глядя неуверенным взглядом на артистку.
Та сражу же всё поняла. Она закатила глаза, вздохнула, доброжелательно улыбнулась, и положила руку на плечо юноше, чтобы его приободрить:
— Слушай, Кель, я знаю, что права. Так уж вышло, что мне во время странствий пришлось пообщаться с разного рода сбродом и мерзавцами, я понимаю, как они мыслят, и поэтому уверена в том, что говорю. Я истоптала немало опасных дорог, где орудовали негодяи всех сортов и мастей, и, как видишь, ничего! И разу не попалась! Цела и здорова! — На этих словах артистки лекарь невольно недвусмысленно взглянул на повязку, закрывавшую одну из её глазниц. Девушка сразу же это заметила, и подарила юноше такой взгляд, которым можно было плавить камни, давая понять, что это никак не связано с её утверждениями. Тот в ответ лишь виновато улыбнулся от уха до уха и нервно хихикнул. Усмирив свой гнев, Джил опустила голову, выпустила воздух через ноздри, и продолжила. — Не переживай. Ты в надёжных руках. Всё будет в порядке. А если почему-то не будет, мы возьмём, и всё исправим.
Она говорила всё это с настолько непререкаемым авторитетом и спокойствием, что все сомнения юноши тут же куда-то подевались. Кель снова облокотился на обод колодца, и, скрестив руки, отрешённо уставился в землю. Затем, всё обдумав, поднялся, и объявил торжественно:
— Я верю тебе, Джил, дочь охотника РозХивана! — Он всплеснул руками. — Давай же скорее отправляться в путь!
Артистка довольно хэкнула — таким лекарь ей нравился гораздо больше. Однако, девушка проявила себя намного сдержанней:
— Пошли, нас же никто не держит. — Сказала она миролюбиво, и указала в нужном направлении рукой. И уже успела сделать целый шаг, но вдруг осеклась, вспомнив о чём-то, остановилась, и снова обратилась к юноше. — Кстати, я тут подумала, раз нам придётся ночевать в лесу, то неплохо было бы приобрести для тебя спальный мешок. — Она взглянула на сумку Келя. — Своего-то у тебя, судя по всему, нет. Ну и вот я зашла в нормальную лавку, где продают снаряжение для путешествий, и прикупила тебе один. — Она тряхнула своим рюкзаком, видимо, чтобы продемонстрировать лекарю, насколько тяжелее он стал благодаря её заботе о нём, и тут же требовательно протянула руку. — Не благодари. С тебя десять вятых.
Сделав брови домиком, Кель стоял столбом, пока приходил в себя от напористости Джил. Когда он сообразил, что деваться некуда, и его просто поставили перед фактом, он опустил одну руку в сумку, нашарил там кошелёк, и, не доставая его наружу, не глядя отсчитал ровно десять монет, вытащил их наружу и передал артистке, но уточнил с недоверием:
— Как-то десять вятых многовато за спальный мешок, не находишь?
Та обезоруживающе пожала плечами:
— Не май месяц на дворе. Ночью похолодает. А уж в лесу тем более. Пришлось взять утеплённый. — И добавила чуть надменно. — Хм, а знаешь, что? Я передумала, пока не скажешь "спасибо", ты его не получишь! Околеешь, заснув на земле! И не забудь поблагодарить за то, что я тащу его вместо тебя.
Поразмышляв самую малость, лекарь пришёл к выводу, что он только что заплатил за этот спальный мешок, и теперь он полностью принадлежал ему, поэтому, по сути, его только что ограбили. Но всё же ради веселья решил подыграть артистке:
— Да, всё верно. Ты позаботилась обо мне, я в ответ поступил как свинья. Поэтому приношу тебе свои искренние извинения и выражаю мою безграничную благодарность. — На добивку он даже изобразил кривоногий книксен.
Девушка оценила жест одобрительным смешком:
— То-то же! Ладно, хватит терять время, идём! — Она махнула рукой и, не дожидаясь реакции, зашагала в направлении леса.
Кель поспешил за ней, и поравнявшись, понаблюдал за её лицом и сказал:
— Кстати, Джил?
— Да? — Артистка повернула к нему голову.
— Хвост идёт тебе гораздо больше чёлки. — В непринуждённой манере сделал комплимент лекарь. — С ним ты выглядишь такой уверенной!
Впервые Келю довелось увидеть, как Джил смутилась. На мгновение её глаза расширились, а на щеках проступил едва заметный румянец, она отвела взгляд, и тихонько проговорила в сторону:
— Спасибо.
Кель улыбнулся, довольный получившейся проделкой, хотя и говорил действительно искренне. Он взглянул в направлении их движения. Лекарь знал, что в народе его прозвали "Тихий Лес", но не потому, что там не пели птицы, не шуршала трава, не хрустели ветки, или не шумели животные, а как раз потому, что с тех пор, как Раут построили и заселили в него целый гарнизон солдат — здесь не произошло ни одного разбойного нападения.
По пути Кель с интересом разглядывал посёлок. Он представлял, что Джан выглядел точно так же в те времена, когда там ещё не поселился ДонАллан. Лекарь взглянул на артистку — та чему-то блаженно ухмылялась, похоже, комплимент неплохо поднял ей настроение, поэтому юноша решил спросить её просто так, дурачась:
— Джил, а какое именно из этих зданий бордель?
Чуть наклонив голову, артистка взглянула на лекаря с некоторым недовольством, но тут же самодовольно коротко хохотнула и стукнула юношу кулаком по плечу — ему не удалось бы пронять её настолько просто:
— Мне-то почём знать? — Ответила она с наигранной наивностью. — Для меня подобные заведения не представляют никакого интереса. — Она немного помолчала, но потом, оглянувшись, согнула свободную руку в локте, и указала большим пальцем себе за спину, куда-то вправо. — Но, вообще-то мы его уже прошли. Во-о-он тот барак. Ты его вряд ли заметишь на фоне остальных, потому что внешне он ничем не выделяется. — Она высокомерно усмехнулась. — Ну, разве что только тем, что по вечерам там ошивается необычайное количество приезжих, неженатых, а зачастую и женатых мужиков.
Кель нянчил место удара, так как удар девушки хоть и покрывал небольшую площадь, от этого оказался только ещё более больнючим. Вытянув шею, лекарь оглянулся, надеясь хоть по каким-то особым приметам вычислить указанное здание, пока они не слишком от него отдалились, но потерпел неудачу — действительно, все строения выглядели одинаково. Безразлично скривившись и пожав плечами, он уставился себе под ноги. Но на всякий случай постарался запомнить расстояние от ворот и особую примету.
До самого леса Кель и Джил шли с хорошим настроением — Кель радовался, что, наконец, отправился в экспедицию, с помощью которой мог воплотить свою мечту в реальность, а Джил предвкушала награду, которую получит несмотря на результаты их путешествия, ну, и, разумеется, комплимент до сих пор согревал ей душу.
Тогда артистке казалось, что ей перепала довольно лёгкая, но прибыльная работёнка.
* * *
Пригород Раута уже давным-давно скрылся из виду, а Кель и Джил до сих пор не обмолвились даже словом. Артистка задумалась о чём-то своём, а лекарь разглядывал растущие здесь деревья и птиц с белками, которые сидели на ветках, и со страхом и интересом наблюдали за путниками с безопасного расстояния. Кель очень хорошо разбирался в деревьях. Ещё в детстве он выучил названия и свойства листвы, коры, кореньев, древесины, а также её сока, которые могли потребоваться ему для работы. Лес оказался смешанным. Деревья здесь были тонкие и толстые, с шарообразными и конусовидными кронами, густые и почти "лысые", с бурой, белой и серой корой. Кроме того, вдоль всей дороги, образовывая естественный зелёный коридор — на всём её протяжении росли кусты будто специально посаженые здесь, чтобы никто случайно не свернул с дороги в темноте, и не заблудился. С названиями кустов у Келя ситуация была такая же, как и с деревьями — он знал о них всё необходимое. Кроме того, он вспомнил породы почти всех птиц, которых увидел по пути. Он разглядывал их молча, наслаждаясь мелодичными песнями, пока не увидел берчика, свою любимую птичку. Лекарь и сам не знал, почему ему так нравился именно этот вид. Берчик представлял из себя что-то среднее между дятлом и снегирём — продолговатое тельце на длинных ножках, выпирающее красное брюшко и большое, овальное, коричневое пятно от макушки головы до хвоста. Он понимал, что артистка, скорее всего, видела их уже тысячу раз, но сам он до этого момента разглядывал их только в книжках, и, увидев своего любимца впервые в жизни, разволновался не по-детски, чем захотел немедленно поделиться с девушкой. Для привлечения внимания артистки, он подёргал её за рукав:
— Смотри, Джил, берчик! — Кель потыкал пальцем в сторону ветки, где сидела птичка.
— Ага, и что? — Артистка с непониманием уставилась на предмет обсуждения. — Ты чего, уже проголодался?
Но юноша находился в состоянии такого лютого восторга, что пропустил вопросы девушки мимо ушей:
— Понимаешь, это моя самая любимая птица. Правда, они предпочитают густой лес, и поэтому на материке их полно, и по той же причине они не обитают у нас на Джане, и потому до этого я мог рассматривать их только на картинках! И вот, впервые увидал вживую! Как всегда мечтал!
Джил согласно кивнула:
— Да, хорошая птица. Поют приятно. — Здесь Кель едва не сорвался, ляпнув: "Но я уверен, что ты намного лучше!". Но вовремя стушевался. — И на вкус... ммм... — она подняла в воздух руку со всеми совмещёнными кончиками пальцев, и добавила, запрокинув голову, — просто великолепны.
Лекарь невольно отшатнулся:
— Ты что, ешь берчиков?! — Он не мог поверить, что хоть кто-то решился бы употребить в пищу подобное великолепие и красоту.
Зато артистка отвечала вполне обыденно:
— Иногда так случается, что припасы на исходе, а есть-то что-то надо, — она совершила в направлении птички такое движение, будто метнула в неё нож, — настреляешь десяток, и можно сварганить вполне неплохой суп.
Манёвр девушки оказался настолько молниеносным, что юноша нехотя проверил, не полетел ли в действительности клинок в бедного берчика. С одной стороны Кель в очередной раз порадовался мастерству Джил в метании ножей, с другой, его немного опечалил тот факт, что она ценила его обожаемых птичек в больше степени за вкусовые свойства, нежели за эстетическое удовольствие от их внешней красоты и за прекрасного голоса:
— Ясно. — Только и смог вымолвить он в ответ.
Джил почувствовала себя немного неловко, но не стала этого показывать, а наоборот, нацепила на лицо привычное отрешённое выражение.
Они всё продолжали идти по лесу, а Кель всё никак не мог отделаться от ощущения, что вот-вот ещё буквально пара шагов, и деревья останутся позади, а они вдвоём выйдут прямиком к морю. Но они всё шли и шли, а этого всё не происходило и не происходило. И только теперь лекарь сумел ощутить настоящую свободу. Конечно, и на острове он не испытывал какой-то особой скованности в действиях, но осознание того, что ты постоянно окружён непроглядной толщей воды, и не можешь в любой момент взять, и уйти туда, куда тебе хочется, в определённой степени угнетало юношу. И только понимание того, что он может всё идти и идти по прямой, часами, днями, неделям, да бес ещё знает сколько! И так и не выйти, в конечном итоге, к солёной пенной воде до самого горизонта, подарило ему ощущение истинной вседозволенности. Это чувство оказалось для него настолько новым, что он просто не мог отвлечься от него, и просто продолжал шагать, и наслаждаться им.
И всё же, в определённый момент Келя начало беспокоить то, что они с Джил всё время молчали вместо того, чтобы общаться и узнавать друг друга получше. В конце концов, им простояло пройти вдвоём не такой уж и короткий путь. Задумавшись, лекарь спрятал руки за спину, и, глядя куда-то вдаль, начал выдумывать хоть какой-нибудь повод, чтобы завязать разговор, когда обнаружил, что он всё это время валялся у него под ногами. Он повернул голову к артистке:
— Джил?
— Хм? — Промычала она, не поворачивая головы.
Кель, приподнял руку, и указал пальцем на землю:
— А у этой дороги, по которой мы сейчас идём, есть какое-нибудь название?
Прежде чем ответить, она на мгновение опустила голову:
— А как же? Конечно есть — "ноздря".
Кель невольно хрюкнул:
— Ноздря? — Ему даже как-то не верилось. — А почему именно так?
Девушка продолжала смотреть на дорогу, в то время как юноша уставился на неё во все глаза:
— Ну, в общем-то, Раут называют "Городом На Кончике Носа", если ты не знал. — Она стрельнула на Келя насмешливым взглядом. — Хотя, ты-то как раз выглядишь так, будто знаешь вообще всё. — Лекарь самодовольно улыбнулся, ибо Джил оказалась весьма близка к правде, и неофициальное название Раута действительно было ему известно, однако, он никогда не изучал название ведущих к нему дорог, и поэтому предпочёл промолчать, и с интересом слушал артистку. — Когда его только заложили, строители приезжали и приходили со всех уголков материка, и, таким образом, натоптали целую кучу дорог. А так как побережье в этом месте имеет форму человеческого профиля, дороги начали называть в соответствии с их расположением. Начиная с той, что на карте находится выше всех — "волосня" — ведёт на север, потом "лобешник", "висок", "глазница", "ноздря", "скула", и "глотка" — по ней ходят на юг. Конечно, дорог намного больше, но это самые крупные и основные.
