Всего лекарь набрал ингредиентов на двенадцать вятых, и это учитывая то, что каждая баночка с вытяжкой из корня мандрагоры обошлась ему в два вятых плюс два серебряных : "Мда. Если Джил узнает, сколько я трачу, чисто гипотетически, её денег — закопала бы на месте", — думал Кель, с ехидным видом расплачиваясь с аптекарем.
Прямо перед тем, как лекарь собирался попрощаться, Моне, подозрительно оглядевшись, поинтересовался, что именно о нём говорил Монарх.
Кель ответил, что целитель упоминал некие "нелегальные ингредиенты". Но юноша тут же уточнил, что он сам видел в этом определении нечто другое.
Внимательно посмотрев на лекаря, аптекарь, перейдя на шёпот, предложил тому взглянуть на один, весьма редкий, не совсем законный и довольно таки дорогой экземпляр.
Юноша, заинтригованный столь резкой переменой поведения аптекаря, согласился.
Заперев дверь лаборатории на ключ, Моне, встав на четвереньки, полез под свой рабочий стол. Со стороны сие действие выглядело довольно таки комично. Что-то дважды щёлкнуло. Обратно аптекарь вылез, уже держа в руках самую простую деревянную коробочку, по внешнему виду настолько напоминавшую поверхность стола, что если бы её водрузили на столешницу, то невооружённым глазом заметить её было бы непросто.
Лекарь стоял столбом, как завороженный, и наблюдал за действиями аптекаря.
Моне, встав спиной к окну, приблизился к юноше почти в упор и, ещё раз осмотревшись, открыл коробочку.
Глаза Келя расширились: "Волчьи Клыки!".
Именно так назывались белые, конусовидные, слегка выгнутые в дугу плоды, завёрнутые в кожуру из тонких зелёных листочков. Отличительной чертой волчьих клыков, возводившей их в ранг "вне закона", был сок, обильно выделяемый созревшими плодами. По сути, он, сам по себе, не представлял никакой опасности. Но, если знать, как с ним обращаться, то на выходе можно получить сильнейший яд, который может убить человека за считаные секунды. При этом, он не оставляет после себя никаких внешних или заметных глазу признаков отравления, в дополнение к тому, что не имеет вкуса и запаха.
Когда-то, против этого, совершенно безопасного, на первый взгляд растения, развернули полноценную компанию: кустарники вырывали и сжигали целыми горами повсеместно, за аптекарями и травниками, находившимися в непосредственной близости к столице или королю, устанавливали жесточайший контроль. Ну, и, конечно же, королевским указом на них был наложен запрет настолько строгий, что, совершенно случайно собрав в лесу небольшую горсточку, можно было остаться без головы.
Даже самые благодарные пациенты ДонАллана не имели возможности или желания связываться с этим опаснейшим цветком и прислать на остров хотя бы пару штучек, контрабандой или замаскировав их среди сотни других корешков и растений.
Кель совершенно не понимал, для чего они могли бы ему понадобиться, но его влекло неумолимое желание купить хотя бы один экземпляр, просто чтобы иметь его в своей коллекции.
Моне заранее предупредил, что лекарю придётся носить их с собой на свой страх и риск, а так же уточнил, что обычно за одну ягодку берёт до сорока пяти вятых. Цена сильно смутила лекарь. Но аптекарь его тут же успокоил, добавив, что только из уважения и доверия к мастеру Монарху, отдаст каждую по двадцать вятых за штуку.
Кель стушевался. Ему казалось, что за столь опасную вещь и цена должна быть соответствующая, но, зная, какие сложные операции нужно над ними провести, чтобы получить необходимый яд, решил: "Наверно, сама работа над процессом приготовления и риск стоят гораздо дороже, чем исходный материал. Точно! Это как дом — работа и материалы стоят недорого, а всё готовое — гораздо дороже".
Немного помявшись, лекарь высказал желание приобрести три штуки.
Моне, не дожидаясь оплаты, отсыпал три плода юноше и тут же полез под стол, вставлять на место свою коробочку.
Кель немедленно спрятал волчьи клыки в мешочек с Венериными Ноготками, обильно присыпав их сверху, не представляющими никакой опасности, жёлтыми лепесточками. Только после этого он вытащил кошелёк.
Аптекарь же, как ни в чём не бывало, стоял перед лекарем с протянутой рукой, ожидая свои монеты.
Когда Кель отсыпал причитавшееся Моне золото, тот скромно поинтересовался, не может ли он помочь чем-нибудь ещё.
Лекарь вежливо ответил, что приобрёл всё необходимое, кроме мерной посуды
Аптекарь подарил ему мерные стаканчики в честь знакомства.
На этом травники и распрощались. Весьма дружелюбно, несмотря на всю щекотливость ситуации.
Прежде чем выйти на улицу, Кель решил поступить очень предусмотрительно, на свой взгляд — он, предпочёл содрать со всех баночек опознавательные знаки и этикеточки, а мешочек с Венериными Ноготками спрятать подальше. "Уж лучше запомнить всё самому, чем штрафы платить. А то и вообще без головы остаться", — именно так и рассудил юноша.
Помахав на прощание аптекарю, который в ответ мило улыбнулся, Кель вновь погрузился в бурный поток людских тел.
* * *
Рынок было не узнать.
Хоть порванные, развивающиеся по ветру брезенты всё ещё оставались таковыми, зато всё остальное сильно переменилось. На прилавках, ранее пустых, покрытых песком и пылью, сейчас лежали чистые, разноцветные скатерти, полотна и покрывала. Табличек "Закрыто до конца эпидемии" больше нигде не было видно. А те торговцы, что намалевали эти надписи на своих вывесках, теперь наспех закрасили их первой попавшейся под руку краской, поверх которой снова написали название своего торгового местечка или общую характеристику предлагаемого товара, вроде "рыба", "мясо" или "одежда". И, конечно же, каждый лавочник не забыл обезопасить себя соответствующими амулетами. Даже несмотря на то, что далеко не все палатки были заняты, рынок выглядел в тысячу раз живей, чем раньше: "Наверное, ещё не все узнали, что мы с Ареном расправились с крысолюдами. Или просто не успели приехать из своей деревни", — размышлял юноша бродя промеж рядов.
По всей торговой площади сновали люди, хоть и не в таких огромных количествах, как по улицам города. Тут и там стояли неимоверные очереди за свежей едой. Со всех сторон слышались похожие подобные диалоги:
— Сто десять!
— Девяносто!
— Сто пять!
— Девяносто пять!
— Сто!
— По рукам! Сто медяков, всё равно, что двадцать серебряных, или два вятых и два серебряных!
Люди, сталкиваясь друг с другом в этой толкучке, в грубой форме советовали друг другу смотреть под ноги, глядеть куда прешь и предлагать выйти, разобраться.
Пока лекарь ходил между рядов, каждый продавец считал своим долгом предложить ему фруктов, украшений, овощей, курицу, рыбу, мяса, деревянные игрушки, безделушки, фарфоровые статуэтки, свистки, воздушных змей и ещё десяток наименований, из тех, что его совершенно не интересовали: "Мда. Уж недостатка в торгашах они здесь не испытывают. Интересно, а что будет, когда все палатки снова найдут своих хозяев?", — подумал Кель. На острове все покупали всё друг у друга или привозили с материка, а те, у кого больше не оставалось лодки, просили своих знакомых доставить на Джан то, в чём они нуждались. Тем не менее, лекарь, заметив у продавца фруктов свой любимый сорт яблок всего по три медяка за килограмм, не удержался, и купил для себя четыре штучки. При этом, он расплатился, не доставая кошелька из сумки. Так любимый им пепин шафранный — зелёные, кисло-сладкие яблочки с упругой кожурой, были большой редкостью на Джане — на самом острове росли, в основном, красные сладкие сорта, а когда пепин шафранный привозили с материка — его либо сразу разбирали остальные островитяне, либо заламывали нехилую цену. Конечно, второй вариант оказывался выгодней для Келя, так как зачастую, если что-то плохо продавалось, то это, обычно, передавали ДонАллану в качестве подарка. Казалось бы, можно было обидеться на такое отношению, но слишком много замечательных лакомств удалось попробовать юноше, благодаря таким гостинцам.
Прежде чем начать есть, юноша достал из сумки один из последних лоскутов ткани, сделанных из наволочки Монарха. Причем, судя по всему, целитель, на сегодняшний день, всё ещё не заметил потери: "Значит, он до сих пор не ночевал в нашей комнате". Закончив протирку яблока куском ткани, Кель немедленно впился зумами в тугую кожурку. Раздался сочных хруст. Сладкий, прозрачный, липкий сок брызнул на подбородок: "А! Бесы!". Лекарь вытер беспорядок перчаткой и продолжил свой путь, весело похрустывая белой мякотью яблока.
Пройдя мимо пяти лавок, торговавших одеждой, Келю, наконец-то, удалось наткнуться на лавочника, предлагавшего одежду для путешественников, причём, точно такую же, какую носила Джил.
Юноша бросил короткий взгляд на торговца издалека. Им оказался высокий мужчина, лет тридцати, с острой бородой на подбородке, но с гладко выбритым остальным лицом. Одет он был в длинную, доходившую до самых ног тунику, цвета морской волны, цилиндрическую шапку такого же цвета и золотые, загнутые на носках туфли.
Закончив первое яблоко, Кель, выплюнув семечки на землю, достал из сумки новое и приблизился к продавцу. Тот повернул голову в сторону потенциального покупателя и с интересом посмотрел на него. Лекарь приветственно поднял руку, улыбнулся и поздоровался:
— Здравствуйте!
— День добрый. — Слегка поклонился торговец. — Что-то заинтересовало?
— Да, знаете, вы продаёте одежду, очень похожую на ту, что носит моя знакомая. — Он стрельнул глазами на рубаху, кремового цвета. — Она, случайно, не у вас её покупала? Просто я хотел бы приобрести то же самое.
Хозяин лавки с подозрением взглянул на юношу:
— Знаете ли, молодой человек, я не могу запомнить абсолютно всех своих клиенток. Может быть, назовёте какие-то более конкретные признаки? Или, хотя бы, особые приметы?
Кель замялся. С одной стороны, он догадывался, по какому признаку торговец мог бы опознать Джил, но юноше очень не хотелось лишний раз упоминать её повязку на глазу. Кроме того, он почувствовал бы себя очень неловко, если бы о нём подумали, что неполноценность это то, на что он обращает внимание в первую очередь:
— Ну, ей восемнадцать лет. При вас она, скорее всего, носила распущенные волосы, зачёсанные на глаза, а может, и стянутые в конский хвост на затылке. Ростом она чуть пониже меня.
— Пока что звучит очень... обще.
— Хм. — Кель погладил подбородок свободной рукой. — Знаете, у неё, ну... — лекарь, закусив яблоко зубами, поставил руки напротив своей груди, примерно на расстоянии в один сантиметр от своей рубахи, — падимаеэ? — Фруктовый сильно кляп мешал говорить
— А вы, случайно, не о Джил говорите? Девушке, с повязкой на глазу? — Торговец прикрыл ладонью правую половину лица.
Кель слегка смешался:
— Да, о ней. А как вы догадались? — Скривился лекарь, выпуская яблоко на свободу.
— Молодые девушки предпочитают более нарядную одежду, нежели простую, для путешествий, но, конечно, попадаются и такие. А из путешественниц с маленькой грудью, рубаху такого цвета покупала только Джил. Мы с ней знакомы. Она заходила ко мне недавно. Говорила, что собирается отправиться в Раут, подзаработать. Хотела обновить гардероб. Так что, отвечая на ваш вопрос — главную роль сыграл цвет одежды. — Лавочник обвёл взглядом свой ассортимент. — Я почти уверен, что хорошо запомнил её размеры. Вам всё тоже самое что покупала она? Один в один?
— Да, пожалуйста. Штаны, рубаху и плащ.
Торговец зашёл за прилавок, чтобы снять с растяжек запрошенный товар, и, разложив его на столешнице, принялся аккуратно складывать:
— Кстати, а как она поживает?
Кель опустил глаза:
— Приболела, но идёт на поправку.
Лавочник закачал головой:
— Так, получается, это подарок? — Спросил он вкрадчиво.
— Вроде того.
— Хм. — Торговец застыл со штанами в руках. — Я, конечно, не враг сам себе, но, раз уж это подарок для девушки, тем более, захворавшей, не лучше ли купить ей что-нибудь посимпатичнее? У меня, конечно, ничего такого не найдётся, но могу подсказать, где можно взять нарядное повседневное платье по хорошей цене. — Пожал он плечами.
Предложение лавочника заставило лекаря крепко задуматься. Скрестив руки на груди, и перенеся вес на одну ногу, он размышлял, упершись взглядом в землю и поигрывая яблоком.
Наконец, придя к некоторым выводам, юноша ответил:
— Знаете, если судить по тому, что известно мне — она весьма обеспеченная барышня, и может купить себе такую одежду, какую только захочет. А раз она приобретает обновки именно у вас — значит, что-то в этом есть и ей нравится. — Кель улыбнулся. — Поэтому, продолжайте, пожалуйста.
Торговец хмыкнул, улыбнувшись краешком рта:
— Что ж, сочту за комплимент. — И продолжил складывать брюки. В процессе, он сверкнул бровями. — А что случилось со старыми вещами? Она покупала их не очень-то и давно. Неужели, уже сносила?
— Не совсем. — Лекарь отвёл взгляд. — У нас в последнее время было множество, скажем так, приключений. Не совсем приятного толка.
Закончив со штанами, лавочник взялся сворачивать плащ. Услышав про приключения, он с прищуром взглянул на клиента:
— А вы, случайно... не тот самый КельДоран? Парень, что избавил Коридель от крысолюдов?
Самомнение юноши мгновенно разбухло до величины крупного бычка:
— Да, это я. — Подтвердил он, с гордо поднятой головой.
— Ого. Вот это да. Я был на площади в тот день, когда градоначальник объявлял об избавлении от крысолюдов, но стоял слишком далеко, чтобы разглядеть хоть кого-то, кроме Арена. Уж его-то с любого расстояния видно. — Торговец поднял руку высоко над головой. — Знаете, а ведь вы спасли мою семью от голода. Приходилось торговать из дома, а лишний раз выходить на улицу, чтобы купить новую одежду для похода — не хотелось никому. А самим ходить по клиентам и предлагать — тоже идя не фонтан, слишком опасно, знаете ли. — Хозяин лавки мотнул головой в сторону городских переулков. — И вот, когда сбережения уже начали подходить к концу — такая радостная весть! — Он закончил с упаковкой одежды, но отдавать её не торопился. — Меня, кстати, зовут Цейз. — Лавочник протянул лекарю руку.
— Приятно познакомиться. — Кель пожал руку Цейза, задумавшись о том, как прошло знакомство этого торговца с Джил: "Интересно, а ему пришлось представляться полностью, в итоге?".
Лавочник положил обе руки на столешницу:
— Знаете, Кель, я не могу подарить вам эти вещи, как бы мне не хотелось. Но, в качестве признательности, я готов предоставить вам хорошую скидку. — Цейз поднял глаза на брезентовый потолок. — Итак, рубаха — один вятый и пять серебряных, брюки — вятый и три серебряных, плащ — два вятых. Итого — четыре вятых и восемь серебряных. Вам я скидываю восемь серебряных, поэтому, с вас, в сумме, четыре вятых. — Лавочник протянул юноше хлопковый кубик — настолько компактно ему удалось упаковать брюки и рубашку в плащ.
Кель смутился — ему не слишком удобно было принимать скидку от человека, который буквально только что рассказал о бедственном положении своей семьи:
