Для Бейтона тогда прошла целая вечность. Со стороны же это выглядело так, будто брат главаря бандитов по какой-то непонятной причине замер на месте, как вкопанный, а через пару мгновений закинул голову назад, и захрипел.
Девка, которую, как оказалось, звали Джил, не сразу заметила странное состояние бандита, но когда сообразила, что происходило, тут же испуганно дёрнула головой, и зажмурилась. А когда снова открыла глаза, её радужка вращалась гораздо быстрее, чем до этого, но в обратную сторону, и, при этом, теперь источала тёмно-синий, непроницаемый свет, который не имел ничего общего с тем, что занимал место до него.
Бейтон ощутил, как невидимые оковы начали ослабевать и таять. Каждая мышца разбойника расслабилась, а по телу снова начало разливаться столь привычное тепло жизни. Судорожно вдохнув, он закашлялся, опершись ладонями на колени. Душа бандита, почувствовав свободу и облегчение, снова расправилась до привычных размеров.
Очухавшись, Бейтон никак не мог понять, почему его внезапно пощадили, но одно он знал наверняка: "Или сейчас или никогда". Он понял, что это вышло случайно, и второго шанса ему уже точно не дадут. Он вполне здраво рассудил, что, если не воспользоваться выпавшей ему возможностью, и не зарубить девку, его схватят, обезоружат, свяжут, и передадут под стражу. И тогда у него и его товарищей исчезнет последняя надежда на то, чтобы остаться на свободе. Поэтому-то он и занёс саблю над головой, готовясь применить её по назначению. И в этот самый миг предчувствие буквально взбунтовалось против решения, принятого своим носителем. Почувствовав неодобрение, бандит немедленно покорился, помня, чем для него только что обернулось то, что он всего единожды ослушался дара. Он уже даже было собрался опустить оружие, и придумать какой-то иной выход из ситуации, но ...
Отразив свет от остатков костра, что-то металлические мелькнуло в самом краешке глаза Бейтона.
Душа разбойника взвилась, дав понять, что он совершенно, абсолютно неправильно истолковал её предыдущий посыл.
... но Джил, придя в себя после случившегося инцидента гораздо быстрее брата главаря, немедленно потянулась к своему поясу. Поначалу она подумала, что полученной взбучки Бейтону хватило бы либо на то, чтобы полностью потерять боеспособность, либо на то, чтобы он понял, с кем связался, сложил оружие, и сдался. Но головорез совершенно не оценил её усилий по спасению его от кошмарной, мучительной смерти от магии, и вместо того, чтобы успокоиться, напротив, занёс саблю над головой, чтобы довершить начатое. И тогда Джил, уже без малейших раздумий, заметив одно-единственное неверное движение, молниеносно метнула в бандита один из своих ножей.
Разбойник почувствовал, как по его шее заструилась кровь. Горячая, липкая, она лилась непрерывным потоком, до нестерпимой боли обжигая кожу. По крайней мере, в тот момент ему показалось именно так.
Полностью уверенная в результате девка не стала даже смотреть, поразил ли её ножик цель. Вместо этого она как ни в чём ни бывало поспешно натянула повязку на место.
Рука с саблей начала медленно опускаться вниз сама собой. Свободной ладонью Бейтон зажал свежую рану на шее. Спустя пару мгновений, бандит отнял её, чтобы посмотреть на свои окровавленные пальцы, как будто бы ему понадобилось убедиться, что всё это ему не примерещилось. Поначалу только рука, а потом и всё тело Бейтона задрожало, и тогда он понял, что ему пришла крышка.
В глазах младшего брата постепенно становилось всё темнее, а сознание начало покидать разум. В последний момент Бейтон бросил жалостливый, полный отчаянной надежды взгляд на старика-целителя. Он смотрел на него, надеясь, что сейчас закроет глаза, а когда откроет, первым делом увидит морщинистое лицо старца, который латал бандитов всё это время, несмотря ни на что, хоть и под угрозой расправы.
Но вместо этого он почувствовал мощный толчок откуда-то сбоку. А за ним — падение.
Как ни странно, в этот момент душа не слала Бейтону совершенно никаких сигналов. Но он ощутил, что чем сильнее ему хотелось спать, тем больше она приходила в ярость. Пока, наконец, не взбесилась до такой степени, что даже ..: "... закричала?".
Поняв, что за него непременно отомстят, Бейтон, полный чувством какого-то странного, извращённого удовлетворения, провалился во тьму.
* * *
— Так вот почему "глаза". — Утвердительно, как бы для самого себя, сказал Дон'Аллан, и, поболтав кружку с пивом, будто у него в руке сейчас был бокал с вином, немедленно к ней приложился.
— Что, прости? — Не уловил сути ремарки Доран.
Хозяин дома пояснил со спокойным, обыденным видом, как будто только что совершил одно из многих своих ежедневных, маленьких открытий:
— Что касается этой твоей девчушки, относительно неё ты постоянно употребляешь слово "глаза", а не "глаз", хотя до этого момента ни разу не упоминал, что всё это время у неё их было два.
— О. — Разноглазый мечтательно уставился в потолок. — Откровенно говоря, я уже настолько привык к тому, что у Джил всегда оба глаза присутствовали на своих местах, что говорю об этом, как-то особо и не задумываясь. — Пожал плечами гость.
Учитель кивнул:
— Понятно, продолжай.
Ученик прочистил горло:
— Итак, Бейтон получил ранение, которое на первый взгляд не казалось настолько опасным, каковым оно являлось на самом деле.
* * *
Кель находился прямо напротив Джил, когда заметил, как из-за бревна выскочил какой-то человек.
Лекарь немедленно распознал в нём брата Ультона. Только тогда юноша сообразил, почему главарь бандитов, пока сидел на бревне, постоянно оборачивался. В дополнение, Кель понял, что во время заварушки Ультон постоянно пытался оттеснить Джил как можно дальше от своего начального положения, вплоть до того, что едва ли не прижал её к противоположной стенке: "Он прикрывал брата!" — озарило лекаря.
Разбойник обнажил свою саблю и, не теряя ни секунды, помчался прямо на Джил.
Даже в самом лучшем случае Кель не успел бы предпринять ничего такого, что помогло бы остановить бандита. Поэтому он сделал единственное, чем мог действительно помешать разбойнику — просто заорал, что было мочи:
— Сзади! Джи-ы-ыл!
Артистка успела обернуться, и даже ринуться вперёд, чтобы нанести упреждающий удар, но разбойник оказался шустрее, и успел вмазать ей по лбу эфесом, да так, что она начала заваливаться на спину. Падая, Джил случайно сдернула свою повязку.
Разбойник замер в ужасе.
Кель, поняв, что Джил нуждалась в помощи, рванул к ней со всех ног.
Лекарь находился по левую руку от Джил, поэтому он не мог видеть, что так напугало разбойника. Но ему с огромным трудом верилось, что пустая глазница могла заставить человека буквально оцепенеть от страха: "Неужели там что-то настолько отвратительное?" — мелькнуло у юноши в голове. Спустя ещё мгновение, Бейтон побледнел, и, закинув голову, пронзительно захрипел: "Освободители Всемогущие! Да что же не так с её лицом, что он аж заорать-то даже нормально не смог?!", — пронеслось в мыслях лекаря. Кель бросил мимолётный взгляд на Монарха — тот сидел, наблюдая за ситуацией с широко раскрытыми глазами, но ничего не предпринимал, видимо потому, что ещё не успел набраться сил, чтобы помочь девушке хотя бы простеньким заклятьем, хотя находился к ней в разы ближе.
Джил уже успела прийти в себя после полученного ранения, и незаметно для окружающих потянулась к своим метательным ножам, а Бейтон всё продолжал стоять, таращась куда-то в пустоту.
И как только бандит зашевелился вновь, явно не с миротворческими намерениями — его тут же полоснуло лезвием по шее.
Кель находился с другой стороны, поэтому не увидел, достиг ли ножик своей цели, или нет, поэтому не перестал бежать, всё ещё воображая себя последней надеждой Джил на спасение: "Почти добрался!".
Когда до разбойника оставалось около двух метров, шаги лекаря стали настолько широкими, что со стороны могло показаться, что он едва ли не перешёл на прыжки. В последний момент юноша выставил вперёд плечо, и, как следует оттолкнувшись от земли, боднул головореза куда-то в район рёбер.
Бейтон даже не дёрнулся, чтобы попытаться устоять на ногах. Не оказав никакого сопротивления, он, взбрыкнув руками, выпустил саблю из рук, и безжизненно завалился на бок.
Убедившись, что бандит больше не представлял никакой опасности, юноша, ведомый несдерживаемым любопытством, обернулся, чтобы самому увидеть, что же напугало бандита аж до столбняка. Но, к его большому сожалению, к этому времени артистка уже успела вернуть повязку обратно. При этом её лицо выражало некую смесь испуга, растерянности, и негодования.
Кель наклонился, и протянул Джил руку, чтобы помочь подняться:
— С тобой всё хорошо? Ты не ранена? Голова не кружится? — В голосе лекаря звучала искренняя обеспокоенность.
Но артистка далеко не сразу приняла его помощь. Более того, она неотрывно смотрела на Бейтона, пока юноша не привлёк её внимания, подав голос. Дёрнув головой, Джил одарила Келя тем же обжигающим взглядом, но уже через мгновение, когда она поняла, кто перед ней, гнев её немного сгладился, но, при этом, совсем хмуриться она не перестала. Моментально собравшись с мыслями, артистка взяла лекаря за руку, и с его помощью встала на ноги. Однако прежде чем ответить, она ещё раз потёрла рану ладонью, прикрыв глаза, и едва заметно повращав головой:
— Да... да, всё нормально. — Необычайно тихо проговорила артистка, бросив очередной рассеянный взгляд на брата Ультона. — Спасибо.
Не выпуская её руки из своей, лекарь обернулся, чтобы тоже посмотреть на Бейтона, который внезапно, но так не вовремя, неудачно, и некстати отыскался как-то сам собой, застав их врасплох. Не адресуя свой вопрос никому конкретному, юноша спросил задумчиво:
— Но что его так напугало?
Вдруг став самой собой, Джил, сдвинув брови, бросила на Келя полный неприязни взгляд, и тут же демонстративно выдернула свою ладонь из его пальцев.
Изумившись столь скорой метаморфозе, лекарь подумал, широко распахнув веки: "Я что, опять что-то не то ляпнул, что ли?".
Скрестив руки на груди, Джил злобно процедила сквозь зубы:
— Вместо того чтобы лезть не в свои дела, лучше побыстрее осмотри его, — он кивнула головой в сторону Бейтона, — пока его кровь не вылилась нам в потерю золота. — Чуть поостыв, артистка добавила. — Я ему шею зацепила, может быть что-то серьёзное. — И отвела взгляд.
Тут лекарь заметил, что рана артистки была куда как серьёзней, чем могло показаться на первый взгляд, потому, как Бейтон рассёк ей лоб достаточно глубоко. Юноша прекрасно помнил свой прошлый промах, когда, закончив латать Ультона, он занялся не плечом девушки, а, вместо этого, продолжил оперировать других бандитов. На этот раз Кель решил загладить свою вину, правильно расставив приоритеты, и в первую очередь заняться артисткой:
— Джил, тебе ведь тоже нужна помощь! — Запротестовал лекарь.
— Ему нужнее. — Коротко констатировала артистка, и указала пальцем на кровь, растекавшуюся под головой поверженного разбойника настолько стремительно, что даже земля не успевала её впитывать.
Теперь Келю стало не до споров:
— Да помогут мне Освободители, что же за день-то сегодня такой?! — Развернувшись на каблуках, лекарь метнулся к брату главаря, и, плюхнувшись на колени в лужу крови, немедленно прижал двумя пальцами ниже места ранения. — Монарх, скорее! Мне тут пригодилась бы лишняя пара рук!
Целитель всё так же продолжал витать в облаках, с того самого момента, как Бейтон напал на Джил, будто пытался осознать, что же и почему здесь всё-таки произошло, но никак не мог прийти в себя, и потому смотрел куда-то в пустоту. И только возглас лекаря вывел его из транса:
— Что? — Старец растерянно вертел головой, пока не разобрался в ситуации, обнаружив источник проблемы. — А, да-да, конечно, мальчик мой, разумеется, я уже иду. — Протараторил маг, и поднялся, использовав в качестве опоры свой посох.
Не доходя нескольких шагов до раненого, Монарх вдруг остановился и пробормотал, словно одержимый:
— Ох, дерьмо ...
Впервые услышав от целителя более или менее неприличное слово, Кель немало поразился. Тем не менее, он не стал тщательно анализировать столь разительную перемену в лексиконе старца, потому как понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее, и на это попросту не имелось времени. Хотя сам лекарь не видел никаких явных причин для паники:
— Что-то случилось? — Уточнил юноша с опаской.
Воздев руки к небу, Монарх повысил голос:
— Душа! Душа Бейтона покидает тело! Она переходит в землю! — В этот момент он сделался похож на безумного пророка, что беспрестанно вещает о неизбежном наступлении конца света.
— Что?! Н-но, как такое возможно?! — От изумления Кель даже запнулся, потому как знал, что этот процесс должен быть начаться не раньше, чем организм разбойника полностью перестал бы функционировать. — Рана не настолько серьёзная! Он что, умирает?!
— Хуже! Он превращается в земляного элементаля! — Прокричал целитель таким голосом, которым обычно предупреждают о большой опасности, с нотками угрюмости.
— Нам кранты. — Невесело и почти безэмоционально подытожила Джил.
Лекарь немало удивился тому, что даже почти совсем несведущая, и не интересующаяся магией артистка понимала, в насколько плачевном положении они оказались, и какими крупными, если не фатальными, неприятностями им грозила сложившаяся ситуация, но он закинул эту мысль в долгий ящик, так как теперь не мог отвлекаться ни на что другое:
— Но почему это вообще происходит?! — Громко уточнил юноша, с некоторым отчаянием. — Он ведь ещё жив!
— Сейчас это неважно! Бейтон обладает крайне мощной душой — из неё получится элементаль высотой с трёхэтажный дом, не меньше! — Торопливо воскликнул старец. — Если это случится — он впадёт в ярость, и разнесёт в щепки всё в радиусе нескольких километров! А от нас не оставит даже мокрого места! — Голос целителя задрожал от напряжения. — А разобравшись с нами, он, скорее всего, не сумеет утолить свою жажду мести, и тогда отправиться вымещать свою злобу на ближайшем городе: Рауте, или Кориделе! — Монарх продолжал кричать. — Он не оставит от них камня на камне! Мы не можем этого допустить! — Воткнув посох в землю, Монарх, прикрыв глаза на несколько мгновений, быстро собрался с мыслями, выглядел он крайне серьёзно. — Быстро! Кель! Каков диагноз?
Лекарь немедленно осмотрел рану, мельком:
— Кажется, рассекло несколько некрупных, кровоснабжающих сосудов мышц шеи. И, хотя кровотечение довольно интенсивное, думаю, сонную артерию задело едва-едва. Угроза жизни имеется, но средняя. Так что, думаю, что, скорее всего, он упал в обморок не из-за кровопотери, а потому, что слишком сильно испугался, и распереживался. Или, как вариант, из-за того, что я его толкнул. — Ему не хватало света, чтобы с большей точностью определить серьёзность повреждений, и он добавил вполголоса, самому себе. — Никогда бы не подумал, что бывают настолько мнительные головорезы.
