Джил утомлённо-недовольно пробурчала:
— Я бы не сильно расстроилась, если бы всё это случилось не со мной. — Она усмехнулась. — Больше скажу, да я бы ни секунды не раздумывала, если бы мне предложили обменять всё вот это вот, — она обвела взглядом поляну, — на тихий, одинокий вечер в самом замшелом, дрянном в мире трактире в компании пары кружечек выдохшегося пива.
А Монарх лишь многозначительно протянул из солидарности с артисткой:
— Да-а-а.
Немного поразмыслив, маг спросил:
— Кель, к сожалению, я был немного занят, поэтому упустил из виду, какой рукой ты прижигал рану Бейтона? Тебя не затруднит уточнить сей небольшой момент?
Казалось, Келя ничуть не удивил подобный, казалось бы, взявшийся из неоткуда, и пришедшийся совершенно не к месту, вопрос:
— Правой. — Ответил он как ни в чём ни бывало, будто всю жизнь готовился ответить на этот конкретный вопрос.
Джил же поспешила опровергнуть данное утверждение:
— Не-а. — Бросила она небрежно. — Левой.
Кель с недоверием уставился на собственные руки. Увидев что одна из них всё ещё была обмотана пропитанной пивом повязкой, он вспомнил про ожёг:
— Точно, левой. — Из его груди вырвался неловкий смешок. — С детства путаю стороны.
Ткань успела ссохнуться с ладонью, поэтому лекарь неторопливо, очень аккуратно, чтобы не содрать кожу с волдырей, и не полопать их, размотал тряпицу, чтобы ещё разок, уже более спокойным взглядом, оценить степень обожённости руки. Как выяснилось, на самом деле, всё оказалось не так уж и плохо, как ему сперва показалось. Он придвинул ладонь поближе к лицу: "Сильное покраснение и несколько мелких волдырей. За два-три дня должно пройти. А если мазать барсучьим или гусиным жиром — то вообще за день сойдёт. — Юноша хмыкнул. — И почему вначале мне привиделась облезшая кожа? — Он сам себе пожал плечами. — Видимо, просто показалось. У страха глаза велики", — резонно решил лекарь.
А Монарх, в это время, перешёл к закономерному продолжению своего допроса:
— Послушай, Кель, мальчик мой, я не мог не заметить, что для аналогичных действий ты постоянно используешь разные руки. Ты что, левша?
— Не-е, не совсем. — Протянул лекарь, и докончил, опёршись локтями на колени. — Я амбидекстр.
Джил показалось, что она неверно расслышала:
— Что-что?
— Амбидекстр. — Ровно повторил юноша.
— А что это такое? — Приподняв одну бровь, уточнила девушка.
Целитель ответил вместо лекаря:
— Это значит, моя дорогая Джил, что Кель во всём управляется обеими своими руками одинаково хорошо, и для него не существует никакой разницы между правой и левой, как для остальных людей. То есть, он может совершать двигательные действия и правой и левой рукой с одинаковой скоростью и эффективностью.
— Понятно. — Кивнула артистка, и, подняв обе руки, сладко потянулась, выкинув ноги вперёд. После чего добавила слегка язвительно, ни к кому особо не обращаясь. — Уникальный паренёк, с какой стороны не посмотри. И угораздило же меня снюхаться именно с ним, из всех остальных людей на свете.
Монарх пристально посмотрел на Джил. Та, не поняв причину, ответила ему вопросительным взглядом, с наклоном головы. Но, вместо того, чтобы сказать что-то конкретное, целитель лишь многозначительно произнёс:
— Воистину, вы оба весьма и весьма необычные молодые люди.
Троица ещё некоторое время помолчала. Молодёжь истолковала слова старца по-своему, по-иному, в более простом русле, нежели это сделал сам Монарх. Кель подумал об отличной физической подготовке Джил. А артистка вспомнила о недюжих познаниях лекаря в медицине, а так же магии, и ещё в истории, в общем, практически во всём. Поэтому дальнейших расспросов и не последовало.
Тишину нарушил Кель довольно логичным вопросом:
— Монарх, а они ещё долго не придут в себя? — Он обвёл рукой штабеля валявшихся без сознания бандитов. — Мы успеем поесть? Мне кажется, я быка целиком готов проглотить.
Глаза старика остекленели на пару мгновений:
— Да, успеем, у нас ещё предостаточно времени. Должно хватить, чтобы поесть, отдохнуть, и подготовиться к дальнейшему путешествию до Кориделя, а так же к конвоированию туда же наших ново-пленённых, кхм, нарушителей закона. — Он повернулся к артистке. — И, кстати, об отдыхе, кажется, Джил, моя дорогая, в этой суете мы вновь совсем забыли про тебя и твой лоб.
Неодобрительно хмыкнув, девушка потёрла предмет обсуждения кончиками пальцев, прижав отслоившуюся кожу обратно к мясу, на секунду зажмурившись от боли.
В полной мере оценив глубину рассечения, Кель подскочил, как ужаленный, и схватился за голову:
— О, бесы, Джил! — Он повернулся в старцу и выпалил. — Монарх, у вас есть силы, чтобы исцелить её рану? — Он спросил это так торопливо, с такой надеждой в голосе, будто жизни артистки грозила неотвратимая смерть в случае промедления, или отрицательного ответа.
Старик немного помялся, прислушиваясь к внутренним ощущениям:
— К сожалению, мне нужно ещё немного отдохнуть, прежде чем я снова смогу колдовать, мой юный друг. — Целитель сделал пригласительный жест. — Не мог бы ты пока обработать рану нашей дорогой Джил более традиционными методами? Это бы сильно упростило мне работу.
— Конечно. — Не секунды не сомневаясь согласился лекарь.
Не мешкая, юноша направился к своей сумке. Порывшись в ней, он достал зелёный пузырёк с обеззараживающей смесью. Вспомнив, что у него не было с собой не то, что бинта или ваты, но даже ткани для жгута, лекарь оглянулся на Бейтона.
Разбойник начал слабо ворочаться со стороны на сторону, и всё так же постанывал. Кель пожал плечами, подошёл к нему поближе, и оторвал от рубашки разбойника ещё один солидный лоскуток, оголив тем самым нижнюю часть живота бандита, тот заскулил, сжавшись. От созерцания подобного зрелища взгляд лекаря сделался жалостливым, и теперь уже он не смог противиться чувству долга:
— Монарх, судя по тому, что Бейтон настолько неспокойно ведёт себя даже во сне, он испытывает сильный болевой шок. Вы можете что-нибудь сделать, чтобы облегчить его страдания?
Опередив целителя, Джил кисло отшутилась:
— Я могу. — Похлопав по своему кинжалу, под неодобрительные взгляды лекаря и старца. Заметив повышенное внимание к своей персоне, артистка тут же безразлично отмахнулась, заявив отрешённым тоном, чтобы от неё побыстрее отстали. — Да не смотрите вы на меня так, я же шучу. Я не совсем ополоумела, чтобы резать гусака, который должен вот-вот снести мне золотое яйцо. — Девушка потёрла теперь уже здоровое плечо, для пущей убедительности. — Тем более, которое досталось мне такой ценой.
— М-м-х-м-м. Та-ак во-от. — Протянул Монарх, чтобы плавно вернуть разговор в прежнее русло. — Мой мальчик, я могу ему помочь, но обо всём по порядку. Как бы там ни было, для начала, мне нужно отдохнуть. Но я буду пристально следить за состоянием Бейтона, просто на всякий случай.
Кивнув, Кель вернулся к сумке, вытащил тот же пузырёк, и обильно смочил ткань. Потом он вернул бутылёк на место, снова покопался в сумке, и в этот раз извлёк на свет пару пригоршней каких-то трав.
Вернувшись к Джил, он присел на колено и принялся протирать рану смоченной тканью, которую держал в правой руке, а травы он зажал в кулак левой, и положил его на плечо артистки. Перед началом процедуры лекарь предупредил:
— Сиди ровно. Сейчас будет немножко щипать.
Но, как и всегда, когда подобные заверения исходят от докторов — это оказалась ложью. Щипало сильно. Джил зашипела, прикрыв один глаз, и едва не отстранилась, но всё-таки сдержалась. Никаких комментариев по поводу небольшого вранья Келя она давать не стала. Вместо этого артистка спросила, обращаясь к старику:
— Монарх, вы, кажется, упоминали каких-то лошадей?
Старец кивнул:
— Да, снаружи, за стеной, привязано несколько. — Целитель указал примерное направление рукой. — Ультон и его шайка присвоили их себе вместе с обозом бедняги пивовара.
Артистка кивнула, из-за чего следующее движение лекаря получилось крайне неосторожным, и он случайно надавил на рану девушки. Джил шумно втянула воздух через сжатые зубы, но, понимая, что была виновата сама, опять же, промолчала, недовольно скривившись, и продолжила беседу с Монархом:
— Как думаете, получится у нас ими воспользоваться, чтобы побыстрее добраться до города?
Целитель задумчиво погладил бороду:
— Думаю, да. Насколько мне известно, характер у них весьма и весьма покладистый. Кроме того, это тягловые лошади, ранее принадлежавшие торговцу, поэтому, я уверен, что должны были обучить быстро привыкать к чужим людям, чтобы они не нервничал каждый раз и при виде новых охранников.
Закончив первый этап, Кель положил полоску ткани на бревно. Теперь он, орудуя обеими руками, принялся мять и растирать травы, пока они не дошли до состояния однородной разноцветной кашицы.
Подняв глаза кверху, Джил попыталась рассмотреть, что же там происходило с её лбом, но, естественно, ничего не увидела. Тогда она потянулась к месту ранения пальцами, всё ещё одетыми в грязную перчатку, чтобы потрогать его, но Кель, вовремя заметив несогласованные телодвижения артистки, пресёк их одним суровым взглядом и отрицательным мотанием головы. Остановившись на полпути, Джил послушно опустила руку, и опёрлась ей на бревно. Затем, закинув ногу на ногу, артистка водрузила сверху свободную ладонь, и поинтересовалась, мотнув подбородком в сторону рук лекаря:
— Что это?
— Вообще, это смесь из двух трав, но основной ингредиент — это трава-метун. — Подняв голову, Кель утомлённо вздохнул, и устало улыбнулся.
Джил, припомнив из рассказа юноши, что же потом нужно будет сделать с этой травой, перед непосредственным применением, немного повеселела, уголок её губ непроизвольно потянулся вверх.
Лекарь был счастлив снова увидеть улыбку артистки, особенно после всего, что с ними только что произошло:
— Ну что, сама смочишь слюной, или мне? — Кель озорно прищурился.
Джил хмыкнула с видом человека, принявшего вызов, и, не церемонясь, набрав в лёгкие побольше воздуха, смачно плюнула на кашицу. Лекарь, не ожидая такого поворота, посмотрел на горку перетёртых трав с некоторой обескураженностью, но потом, самоуверенно ухмыльнувшись, и посмотрев артистке прямо в глаза, как бы говоря "и не с таким приходилось дело иметь", не брезгуя, смял их в кулак, чтобы вся смесь как следует пропиталась, и приложил её к ране девушки.
Джил хихикнула:
— Фу-фу-фу. — И с крайне наигранным видом притворилась, что ей стало противно.
Тогда Кель нежно взял руку Джил, осторожно стянул с неё перчатку, и проникновенно посмотрел ей в глаза. Но не успела артистка удивиться, смутиться, или подумать о чём-то неуместном, как лекарь тут же положил её ладонь поверх своей, той, которая держал смесь, и, ловко вытянув её, прижал травы уже рукой девушки:
— Сама плюнула — сама и держи. — Наказал Кель, не переставая улыбаться, и выпрямился.
Картинно опустив уголки губ, Джил покачала головой, как бы с горем признав, что этот раунд остался за оппонентом.
Подняв взгляд, и немного помассировав лоб, артистка сказала:
— Да уж, никогда раньше такого не случалось, чтобы за один день противникам удавалось застать меня врасплох дважды. — Девушка горьковато-презрительно усмехнулась. — Даже один раз для них мог считаться большой удачей, но, чаще всего, я не оставляла никому и шанса, а тут. — Она с некоторой благоговейностью посмотрела на лекаря. — А тебе, Кель, ещё и пришлось дважды помогать мне с ними справиться, а потом ещё столько же раз лечить последствия. — Вздохнув, артистка улыбнулась, и добавила. — Спасибо.
Дружелюбно ухмыльнувшись, лекарь закивал:
— Да не стоит благодарностей, мы же команда, мы должны выручать друг друга. Кроме того, — юноша коротко взглянул на целителя, — Монарх, пожалуй, сделал для нашего успеха и безопасности гораздо больше, чем я. Вот уж кому действительно стоит сказать спасибо. — Старец кивнул, в знак принятия похвалы. — Тем более, я действовал, согласно плану, который придумала ты. — Теперь Кель посмотрел на Джил. — Да и, кроме того, я уверен, что на моём месте так поступил бы каждый.
Услыхав это, артистка немедленно посерьёзнела, раздражённо скривилась, и высказалась с некоторым негодованием, и даже ненавистью, но не повышая голоса:
— На твоём чудо-острове, может быть, так бы и произошло. Но здесь у нас, в реальном мире, всё работает совсем по-другому. — Тут в её глазах всего не мгновение, но сверкнуло презрение. — Либо ты, либо тебя. — Подвела девушка черту в негативной манере, опустив нахмуренный взгляд.
Кель и Монарх озадаченно переглянулись, на что целитель неуверенно пожал плечами.
Неловко кашлянув, лекарь присел на одно колено перед артисткой и заговорил:
— Ладно, как бы там ни было, Джил? — Девушка сердито взглянула на него исподлобья, и юноша, слегка струхнув, продолжил, мямля, пряча глаза и потирая руки. — Слушай, после всех этих невзгод и суеты, которые мы пережили, мне очень сильно захотелось у тебя кое-что спросить.
Кель произнёс это всё так, что у Джил комок подкатил к горлу, сердце начало стучать немного чаще, а лицо слегка налилось краской:
— Д-да?.. — Кротко произнесла она.
И тут лекарь резко выпрямился, развернулся, и, схватившись за края плаща с обеих сторон, широко развернул его перед лицом девушки, после чего бесцеремонно брякнул:
— Можешь глянуть, у меня после всего этого дыры в плаще не протёрлись?
Опешив, Джил ещё некоторое время безмолвно хлопала глазами, растерянно озираясь по сторонам. Но когда до неё всё же дошло, она тут же взъярилась, и закричала:
— Серьёзно?! Ты о своём плаще сейчас беспокоишься?! И именно об этом ты решил спросить меня таким тоном?! — Выпуская пар, артистка не переставала размахивать свободной рукой.
Наклонив голову набок, Кель опечаленно вздохнул:
— Вот так и знал, что ты разозлишься, поэтому и боялся спрашивать. — И тут девушка резко умолкла, поняв, что сама загнала себя в такую нелепую ситуацию, постоянно подначивая и пристыжая лекаря. А тот начал оправдываться. — Ну а что в этом такого? С основными проблемами мы успешно разобрались, можно и о мелочах подумать.
Поджав губы и грозно сдвинув брови, артистка демонстративно отвернулась. Но, спустя мгновение, краем глаза на секундочку всё же оценила состояние плаща юноши, и буркнула:
— Да, всё в порядке. Вроде.
— Отлично! — Радостным тоном заключил Кель, затем развернулся к магу, и продолжил разговор уже с ним. — Кстати, Монарх, по поводу Бейтона. Я впервые слышу, чтобы душа человека могла перетекать в природную среду до непосредственной смерти носителя. Что такого особенного в этом Бейтоне?
Старец бросил на брата главаря короткий взгляд — тот всё продолжал стонать — и изрёк, как-то неопределённо покачав головой:
— Вообще-то, во время войны Бейтон прослыл довольно экстравагантной личностью, и слава о его способностях распространилась по всему материку. Но, после того как он и его брат решили жить за чертой закона, все упоминания о них попытались вымарать из памяти людей. Собственно, это случилось весьма и весьма давно, поэтому, я не удивлён, что вы двое о них никогда не слышали. До сегодняшнего дня. А всё дело в том, что Бейтон с рождения был предрасположен к магии. Особенно хорошо он владеет предвиденьем, которое, кстати, является одним из самых крупных ответвлений нейтральной школы магии. — Целитель печально вздохнул. — Видимо, его связь с душой настолько крепка, чиста, и прямолинейна, что она, ещё до того, как жизнь полностью покинула тело Бейтона, поняла, что организм её владельца постепенно клонился к смерти, и оттого сильно заранее попыталась сохранить своё физическое воплощение. Хм, — старец задумчиво погладил бороду, — я бы посмел даже предположить, что его душа каким-то образом осознала, что ранение получилось не такое уж и фатальное, а также то, что рядом всё ещё находились противники её носителя, и, что его ещё можно было спасти. Собственно, потому она и попыталась покинуть тело, чтобы расправиться с нами, и, таким образом, устранить дальнейшую угрозу для своего владельца, чтобы потом благополучно вернуться обратно в тело. — Услыхав теорию Монарха, Кель даже присвистнул от изумления. — Но мне никогда прежде не доводилось встречать настолько разумные души, а, смею вас заверить, их я повидал немало, поэтому я бы пометил сей вариант, как "крайне маловероятный". — Теперь Целитель огорчённо поцокал языком. — Но, что бы там не говорили, Бейтон — настоящий магический гений! Иными словами, он мог бы стать легендой, медиумом, по уровню могущества сопоставимым разве что с самими Освободителями! Но, воистину глаголют: чужая душа — тёмный лес! — Он как-то слишком энергично для того, кто несколько минут назад находился на грани смерти, взмахнул руками с досады, но тут же понуро их опустил. — Гильдия многое потеряла в его лице. Сколько пользы он мог принести всему миру, вместо того, чтобы шариться по лесам, отнимая у законопослушных граждан нажитое непосильным трудом имущество, а чаще всего и вовсе лишая их жизни ради наживы. — Угрюмо подытожил старец. — Но, что поделать, ведь каждый сам выбирает свой путь в жизни, и не нам его судить. Пусть этим теперь занимаются власти Кориделя.
