Кель впитал новые знания, словно губка, и запомнил всё до последнего слова, чтобы когда-нибудь, в случае чего, блеснуть ими:
— Слушай, Джил, я всего этого не знал, это очень здорово. Спасибо за разъяснение.
Артистке же этот момент не показался каким-то особенным:
— Да, в принципе, не за что. Обращайся.
И тут нить их разговора оборвалась, так как Кель вместо того, чтобы как-нибудь продолжить общение, погрузился в размышления о том, как же так людям постоянно удаётся давать названия разным местам, которые чаще всего одним-двумя словами в полном объёме передают всю их суть.
И всё-таки, когда прошло некоторое время, и тишина начала становиться какой-то гнетущей, они снова заговорили.
На этот раз вопрос задала Джил:
— Слушай, Кель, а как ты попал в ученики к ДонАллану? Даже я знаю, что за все девяносто лет он не завёл ни одного. — Джил внимательно посмотрела на Келя. — А тут вдруг ты нарисовался. Чем ты так сильно привлёк его внимание?
Внезапно, лекарь погрустнел, посмотрел на артистку меланхоличным взглядом, и задумчиво перевёл его на дорогу, немного помолчал, припоминая детали своей истории, после чего, наконец, дал ответ:
— Понимаешь ли, на Джане почти все умеют читать. — Начал он словно бард, который собирался поведать былину о древних временах.
Девушка закатила глаза и устало вздохнула:
— Что? Это-то тут вообще причём? — Джил провела ладонью по лицу. — Ты все свои истории начинаешь пересказывать за столетия до нужных событий, да?
— Я всего одно предложение успел сказать, а ты уже меня перебила и нахамила. Может, послушаешь хоть немного, прежде чем делать выводы? — Кель нахмурился и выжидательно посмотрел на Джил. Артистка, которая прежде не видела его настолько жёстким, поняла, что в данный момент лекарь рассказывал ей что-то глубоко личное, и, сконфуженно замолчав, послушно кивнула. Юноша тоже кивнул, и продолжил. — Когда пациенты ещё не успели перетащить на себя всё внимание ДонАллана, он предложил островитянам свои услуги в качестве учителя чтения. С тем лишь условием, что все, кто соглашался, взамен обещали, что они научат читать своих детей, и накажут им научить этому своих детей, и так далее, а также, по возможности, всех, кто в это нуждается. И вот, одной из первых его учениц стала моя бабушка. Потом она научила читать своего мужа, моего деда, и свою дочь, мою маму, а та, в свою очередь — и меня. Поэтому с самого раннего детства я проводил уйму времени в библиотеке. — Краем глаза Кель уловил некое изменение в мимике Джил. Когда он взглянул на артистку, та уже ехидно ухмылялась, хитро прищурившись, и явно намеревалась дать какой-то язвительный комментарий по этому поводу. Но на этот раз лекарь ловко обошёл артистку, не дав ей вставить и слова. — Я, конечно, тот ещё книжный червь, но, всё же, старался уделять достаточно времени и социальному развитию — постоянно гулял с другими детьми, и теперь, когда вырос, у меня много друзей, и я хорошо общаюсь почти со всеми людьми на острове. — Джил поражённо выдохнула, но не расстроилась упущенной возможности подколоть Келя. В конце концов, он имел такой типаж, чтобы постоянно создавать множество подобных ситуаций. А лекарь, тем временем, продолжал говорить. — Собственно, в итоге, моя любовь к книгам не прошла мимо внимания ДонАллана. Уж не знаю почему, но он заметил именно меня среди всех детей, что посещали его библиотеку, возможно, потому что я появлялся там гораздо чаще остальных. Наверное, он нашёл во мне что-то вроде родственной души, когда понял, что мы с ним вдвоём одержимы одним и тем же — невероятной жаждой знаний.
Кель отвлёкся, чтобы перевести дыхание, сорвал на ходу травинку и принялся пожёвывать её передними зубами:
— Так вот, в какой-то момент он начал иногда подходить ко мне, чтобы поинтересоваться, что я изучаю. После чего он начинал обсуждать со мной прочитанное, и рассказывал о своих любимых книгах. А ещё давал советы, что почитать по тому или иному увлекшему меня вопросу. Я, честно признаться, пребывал в полном восторге от того, что кто-то настолько знаменитый, человек, у которого в день имелось совсем мало свободного времени, тратил его на кого-то, вроде меня! — Он положил ладонь на грудь, и мечтательно взглянул на небо. — Я тогда ощущал себя самым счастливым ребёнком на всём Джане. — Юноша откашлялся. — В общем, в каком-то смысле мы с ним сдружились. Хотя, я бы скорее сказал, что уже тогда он стал моим учителем. Вот. — Окунувшись в воспоминания о далёком детстве, юноша отвлёкся и неожиданно умолк.
Артистка же восприняла поведение лекаря по-своему. Она подумала, что Кель решил, что таким образом дал ясный и исчерпывающий ответ:
— Это замечательно, что ты рассказал мне о моменте вашего знакомства, но на мой вопрос ты всё-таки не ответил. — Флегматично заявила Джил, и щёлкнула у юноши пальцами прямо перед носом, чтобы вывести того из транса.
Внезапно вырванный из омута памяти, Кель настолько резко встряхнул головой, что травинка едва не вылетела у него изо рта:
— Что? Вопрос? Какой вопрос?
Девушка цокнула языком, закатив глаза:
— Как ты официально стал его учеником-то? — Произнося это она потрясала в воздухе свободной рукой от нетерпения.
— Ах да! — Лекарь легонько шлёпнул себя ладонью по лбу. — Точно, этот вопрос. В общем, тут такое дело, видишь ли, мои родители не могли иметь детей...
Джил рыкнула на Келя:
— Ох, не хочешь рассказывать — так и скажи! Я пойму! Только не трать моё время попусту на свои глупые увиливания! — Артистка бросила на лекаря гневный взгляд.
— Ну а что я сделаю, если это важная деталь, которую обязательно нужно упомянуть! — Вспылил юноша в ответ. — Гарантирую, что в конце ты получишь ответ на свой вопрос! Тем более, — он начертил в воздухе дугу, — мы сейчас находимся посреди леса, ты что, куда-то торопишься?
Поджав губы, она напряжённо выпустила воздух через ноздри, после чего сделала глубокий вдох, и тут же успокоилась:
— Твоя правда. — Артистка отсутствующим взглядом уставилась на дорогу. — Прости, пожалуйста, я снова поторопилась с выводами, продолжай.
Осёкшись, лекарь задумался над тем, что, возможно, высказался резковато, но потом, поразмыслив, пришёл к выводу, что отреагировал вполне закономерно, поэтому продолжил свой рассказ, как ни в чём не бывало:
— Хорошо. Итак, у моих родителей долгое время не получалось самостоятельно завести ребёнка, пока, наконец, они не решили обратиться к ДонАллану за помощью. И тот быстро выяснил, что проблема заключалась в моём отце. — Следующее предложение он произнёс таким тоном, будто по-иному произойти и не могло. — И разумеется, он им помог. Правда, я не уверен, с помощью магии или какого-то снадобья, но, в результате, спустя некоторое время на свет появился ваш покорный слуга. — Кель улыбнулся, и, слегка наклонившись, провёл перед собой правой рукой. — Мои родители чуть с ума не сошли от счастья. — Тут, неожиданно, лекарь резко помрачнел. — И прибывали в таком состоянии, пока не наступил тот самый роковой день, когда наша маленькая, но дружная и крепкая семья развалилась в одно мгновение. — Юноша высказался настолько грустным и угрюмым тоном, что девушке стало самую малость не по себе, отчего она даже слегка поёжилась. — Когда мне было где-то около семи лет, мой отец уплыл на промысел вместе с другими рыболовами Джана — несколько лодок, от двух до десяти человек на каждой. — Кель тяжело вздохнул. — И не вернулся. Это был последний раз, когда я видел его своими собственными глазами. — Лекарь прервал рассказ. Печально помолчав некоторое время, он продолжил. — Спустя несколько часов после того, как они вышли в море, внезапно набежали огромные, чёрные тучи. — При этих словах юноша расставил руки широко в стороны, очевидно, изображая их размеры. — Никто не ожидал ничего подобного! Погода за последние несколько дней не предвещала никаких природных катаклизмов. По всему острову тут и там засверкали молнии, — лекарь, сам того не замечая, начал жестикулировать руками, изображая всё описываемое, — многие из них попали в деревья! Только вот загореться они не успели, потому что следом полил настолько сильный ледяной дождь, и на улице вдруг стало настолько холодно, что постепенно он перешёл в самый настоящий град, что заставило всех жителей острова бросить все свои дела и попрятаться по домам. Ветер свистел так, что иногда мне мерещиться, что я до сих пор его слышу! — По ходу рассказа юноша невольно приложил ладони к ушным раковинам. — Если бы ДонАллан не выставил вовремя магический заслон вокруг жилой части острова — страшно представить, сколько людей остались бы без жилища, и сколько из них при этом погибло! А на горизонте, словно всего остального матери природе показалось мало, возник огромный, серый смерч! — Кель выпучил глаза так, что Джил даже прыснула, глядя на его потешную физиономию. — Я тогда настолько испугался, что запомнил его так хорошо, словно это случилось вчера. Он непрерывно крутился, вертелся, извивался, вздыбливал и пенил воду вокруг себя, и гулял туда и обратно, словно нарочно выискивая себе жертву! — Тут лекарь немного подуспокоился. — Когда живешь рядом с большой водой, время от времени случается понаблюдать за подобными явлениями, и я к ним, в общем-то, привык. Но такой бури, как та, мне не доводилось видеть больше ни разу ни до, ни после. Можно сказать, нам тогда повезло, потому что до острова смерч так и не дошёл, но он вызвал настолько сильный шторм, что, если бы не учитель, наверняка, высоченными волнами смыло бы все прибрежные дома! К счастью, все постройки на Джане стоят поодаль от леса, поэтому выдранные ветром деревья не уничтожили ничьего имущества, однако, они придавили насмерть и покалечили нескольких детей и взрослых, которые, на свою неудачу, зашли слишком далеко, и просто не успели добраться вовремя до деревни. А что творилось в море в этот момент — страшно даже представить. — Тут лекарь, закономерно, поник, и его речь стала намного менее бойкой и яркой. — Скорее всего, так и затонула лодка моего отца. — Юноша взялся обоими руками за лямку своей сумки, и опустил голову. — Хотя, некоторые предполагают, что причиной всему стало нападение Кракена, мол, его появления всегда сопровождает подобная погода, а кто-то даже утверждает, что собственными глазами видел, как нечто огромное выпрыгивало из глубин где-то вдалеке. Но, как по мне — всё это выдумки. В конце-то концов, когда он обитал у берегов Раута, никто не зафиксировал ничего подобного. — Юноша нахмурился. — В любом случае, что теперь ни говори — оно навсегда останется всего лишь предположением, истины мы никогда не установим, но какое дело? Теперь это уже дела давно минувших дней. Но факт остаётся фактом — в тот день многие потеряли мужей, сыновей, и друзей в том числе и моя мама. — И вот теперь лекарь умолк совсем.
Девушка положила свободную руку ему на плечо:
— Соболезную твоей утрате, Кель.
Её жест вывел юношу из транса. Он улыбнулся:
— Спасибо за добрые слова, Джил, но, как не стыдно бы мне это было признавать — я изображаю скорбь только потому, что должен. На самом деле, прошло столько времени, что не то, что его лицо, весь его образ успел стереться у меня из памяти, и почти две трети жизни я прожил без него. Я уже как-то привык, что его давно нет рядом. — Здесь юноша слегка смутился. — Смирился. Не уверен, делает ли этот факт меня плохим человеком.
Артистка крепко призадумалась, погладив подбородок:
— Ну, вообще, мне кажется, это нормально. Время и не такие раны лечит. В конце концов, нельзя же плакать всю жизнь над пролитым много лет назад молоком.
Лекарь печально усмехнулся:
— Пожалуй, ты права, Джил. — И заметил, намного более бодрым голосом. — А ты гораздо мудрее, чем кажешься на первый взгляд.
Один глаз девушки сощурился, а бровь другого поползла вверх:
— Это ещё что должно значить? — Уточнила она вкрадчиво, с вызовом.
Юноша примирительно поднял ладони:
— Ну, знаешь, по первому впечатлению я бы сказал, что тебя больше волнуют материальные ценности, и решение практических вопросов, а не долбаные философские размышления.
Джил как-то неопределённо помотала головой:
— Да, тут не поспоришь. Всё так и есть. — Она отмахнулась. — Ты опять сбился с темы. Продолжай давай свой рассказ.
Кель вернулся к основной теме повествования:
— Верно. Ну вот, на самом деле, мне так тяжко даются эти воспоминания, потому что в моей памяти слишком ярко запечатлелось, насколько тяжело переживала смерть отца мама. На ней так глубоко отразилась эта потеря, что едва ли не год она ходила мрачнее тучи, постоянно выглядела такой отрешённой, и пропускала мимо ушей половину всего того, что ей говорили, а когда отвечала, только неразборчиво бормотала. Мне приходилось говорить ей чуть ли не в самое ухо, чтобы привлечь внимание. А когда я так делал, она до смерти пугалась, и смотрела на меня, но узнавала далеко не сразу, точно я вор, который забрался в дом. — Юноша вздрогнул. — До сих пор мурашки по телу бегают, когда я вспоминаю, как она несколько лет подряд плакала по ночам. — Джил сочувственно приподняла брови. Кель снова замолчал, с мрачным видом окунувшись в не самые приятные воспоминания, но на этот раз совсем ненадолго. Он ощутил, насколько гнетущую атмосферу создала его история, но он не стремился к чему-то подобному, поэтому постарался побыстрее перевести тему, чтобы разрядить обстановку, направив разговор в более радужное русло. — Ну, благо, всё это давно пережито и оставлено позади. — Торопливо выпалил он, и улыбнулся, почти искренне, но всё же слегка натянуто. — Кстати, Джил, а ты знаешь, как Кракен получил своё имя?
Артистка мигом уловила намерение лекаря, и бросила на него одобрительный взгляд, затем она закрыла глаза и повертела головой в разные стороны:
— Не имею ни-и ма-алей-йшего понятия. — По её виду сразу стало понятно, что на этот раз юноша действительно её заинтересовал.
Такая реакция его изрядно приободрила:
— Так вот. — Тут Кель понял, что от продолжительных разговоров у него начало пересыхать в горле. Он снял с пояса флягу и сделал несколько глотков, прежде чем продолжил. — Однажды на море поднялся сильнейший шторм, но немного послабее, чем тогда на Джане. И на одной из попавших в него рыбацких лодок моряк как раз рубил мачту, чтобы спасти судно от переворачивания, когда вдруг заметил, как из воды, рассекая волны, показалась гигантская уродливая морда, как у краба, только многоглазая, и с щупальцами там, где следовало находиться рту. — Юноша приложил кисть под нос и, пошевелив пальцами, изобразил физиономию монстра. — Рыболов, разумеется, испугался. Он потерял равновесие, плюхнулся на палубу, начал тыкать в сторону чудища пальцем и, заикаясь, повторял, словно заведённый: "К-к-к-к-к" — первым делом от подумал, что ему довелось встретиться с гигантской каракатицей, но не мог вымолвить и слова, ибо душа его буквально ушла в пятки. Затем, из-под толщи воды показались гигантские клешни, а за ними и странный подвижный панцирь, что-то среднее между речным раком и скорпионом. Собственно, из-за столь необычного смешения и внешней схожести, моряк растерялся, вылупил глаза, и только и сумел, что натужно выдавить из себя: "Ра-а-а-к?". И вот, пока ещё ка-рак-атица выпрыгнуло из воды, словно какая-то огромная, мерзкая касатка, видимо, собираясь атаковать лодку сверху, чтобы одним движением потопить её и увести на самое дно. Туша монстра оказалась настолько необъятной, что на палубу и в море на какое-то время даже перестал капать дождь. Моряк рассказывал, что хоть в тот момент у него зубы стучали от ужаса, но он не смог не восхититься представшей перед ним картиной — невероятно мощное, многотонное морское чудовище, что выпрыгнуло из воды, точно дельфин, и несколько секунд грациозно парило по воздуху, под аккомпанемент бури, грома и молний. — Артистка посмотрела на небо, пытаясь представить сказанное. И то, что у неё вышло, немало её впечатлило. — Но, судя по всему, тот рыболов родился под счастливой звездой, ибо монстр промахнулся, а образовавшаяся волна смыла лодку с моряком настолько далеко, что он оказался на безопасном расстоянии от неминуемой катастрофы, а возможно, чудище увидало где-то ещё добычу покрупнее, и банально потеряло к нему интерес. Моряк говорил, что его посудина не перевернулась, а он сам удержался на палубе лишь чудом. Ну, так вот, основываясь на очерёдности предположений этого моряка и появилось название К-рак-... — Лекарь резко умолк и потупился.
