Девушка, недовольная обрывом повествования, потормошила его, подёргав за рукав:
— Ты чего? Оборвался на самом интересном — откуда взялись последние две буквы-то, если тот мужик спасся?
Кель чувствовал себя немного неловко:
— Ну, в общем, понимаешь, — лекарь погладил затылок и ещё чуть-чуть помялся, — последние два произнесённые моряком слова, когда Кракен вылетел из воды — в общем, то была парочка грязнейших ругательств.
— Ха-ха! Ожидаемо! Странно, как он до этого-то сдерживался.
Лекарь разделил веселье с артисткой, и чуть больше раскрепостился:
— Хех, ну, в общем, так чудище и назвали, по аббревиатуре моряка: "К-Рак-Е-Н".
Девушка коротко хохотнула, и приподняла глаза к небу, видимо, перебирая в голове варианты неприличных слов и выражений, которые в тот момент сорвались с уст везучего моряка:
— Вот такие истории мне по нраву. — Мечтательно-задумчиво произнесла она.
— Кто бы сомневался. — Мягко улыбнулся в ответ юноша.
— Надеюсь, у тебя в запасе найдётся ещё хотя бы парочка таких историй, потому что нам ещё топать и топать. — Джил задорно ткнула Келя в бок локтем.
Лекарь дружелюбно усмехнулся в ответ:
— Ну, интересные факты и анекдоты я люблю не меньше, чем научные и исторические книги. Так что, если постараться повспоминать, то, думаю, до самого конца экспедиции сумею не умолкать.
Удовлетворительно кивнув, артистка сказала:
— Это здорово. Только, ты мне так до сих пор и не ответил на мой изначальный вопрос.
И вот тут уголки губ Келя опустились:
— Я предлагаю развлекать тебя забавными историйками до самого города, а ты, в итоге, просишь поведать тебе об одном из самых трагичных моментов в моей жизни. — Лекарь грустно вздохнул. Артистка собиралась что-то ответить на это его высказывание, но не успела она собраться с мыслями, как юноша сам продолжил свою историю. — Что ж, когда с моим отцом произошёл несчастный случай — ДонАллан лично пришёл выразить соболезнования моей матери, чего до этого с ним никогда не случалось. Можно сказать, этот случай стал уникаль...
— Очень подозрительно. — Перебив Келя, заключила Джил.
— Что именно? — Смутившись, лекарь приподнял одну бровь, повернувшись лицом к артистке.
— То есть ты хочешь сказать, что в те времена, когда он уже успел прославиться на весь материк, и, следовательно, почти всё своё внимание уделял пациентам, он нашёл время прийти именно к твоей матери? А к другим семьям он ходил и предлагал помощь?
Юноша никогда прежде не задумывался над этим аспектом своей истории, и даже не находил его странным, поэтому помялся перед ответом:
— Нет, но насколько мне известно, другие островитяне никогда не испытывали проблем с тем, чтобы завести ребёнка. По крайней мере, на моей памяти ничего такого точно не происходило. Наверное, ДонАллан чувствовал ответственность за нашу семью, ведь только благодаря ему я появился на свет, и, в итоге, моя мама осталась с бабушкой и маленьким ребёнком на руках. А если бы учитель не вмешался, и я так никогда и не родился, мама стала бы обыкновенной вдовой, снова вышла замуж, и завела новую семью. А так кто согласиться кормить лишний, да ещё и неродной рот? Видимо, как-то так. — Кель махнул рукой. — Как мне кажется, это неважно, как вышло, так и вышло. В общем, тогда ДонАллан сказал, что, если моей маме только что-нибудь понадобиться — он всегда будет рядом, готовый помочь чем угодно. — Лекарь гордо задрал подбородок. — Ну, и теперь, спустя года, я самолично могу подтвердить, что он не бросал слов на ветер. ДонАллан и вправду постоянно заботился о нас. Часто мы ходили к нему ужинать, он угощал нас разными вкусностями и деликатесами, делился нужными в хозяйстве вещами, дарил маме качественные ткани, чтобы она могла шить нам отличную одежду, одеяла, штаны и всё остальное. Если кто-то из нашей семьи заболевал, учитель принимал нас без очереди. Когда мы с ним познакомились поближе, он начал пускать меня в операционную, в морг, и в лаборатории, чтобы я мог наблюдать за различными операциями, изготовлением лекарств, мазей, снадобий, смешением химикатов и, конечно же, за препарированием трупов. — Лекарь ностальгически улыбнулся. — Конечно, поначалу меня нещадно мутило и рвало от увиденного, но я испытывал интерес, граничащий с одержимостью, и потому возвращался снова и снова. — Джил озадаченно погладила лоб, ей оказалось невдомёк, чему тут можно было радоваться, однако, никаких комментариев она давать не стала. — Наверное, в тот момент учитель и разглядел во мне любовь к медицине, несмотря ни на что. Однако, тогда он ещё не принял меня в ученики официально, он считал это чем-то вроде факультативов, и подозревал, что с возрастом это моё увлечение испариться. К счастью, он оказался неправ. Но ты не подумай, что мы вели себя как наглые нахлебники. Совсем даже наоборот. Со временем я начал помогать учителю с несложными рутинными задачами, что освободило ему немало времени. А моя мама, как я уже упоминал когда-то швея. Она шила для ДонАллана самую красивую одежду, скатерти для столов, удобные халаты для операций и экспериментов, простыни для морга и операционной, в общем всё, что он только просил. Плюс, то, что настолько известный человек одевался именно у неё — привлекало множество клиентов, особенно среди приезжих, так что она никогда не сидела без заказов, поэтому жили мы безбедно.
Кель задумался, затем посмотрел на Джил. На внезапную тишину артистка отреагировала тем, что повела ухом, но поторапливать не стала, и вообще не подала никакого виду, что обратила внимания на этот факт. Из чего лекарь сделал вывод, что она слушала его очень внимательно, но старалась всеми силами это скрыть: "Но зачем? Пытается найти подвох, или анализирует каждое моё слово?" — недоумевал юноша:
— Прости, что-то опять вывалил на тебя слишком много сторонних подробностей. — Кель вновь уставился на дорогу. — Значит, когда мне исполнилось девять, я начал изучать различные сложные медицинские трактаты, чтобы глубже понимать, что и зачем учитель делал на операциях, хотя, наверное, мне ещё казалось, что той моей небольшой помощи никогда бы не хватило, чтобы отблагодарить его за всё по-настоящему, и я хотел заняться для него чем-то действительно важным. Тем не менее, на моё удивление, он отвергал мою помощь раз за разом, мотивируя это тем, что я был ещё слишком мал. Так продолжалось до одного несчастного случая. — Лекарь сделал театральную паузу, и взглянул на артистку сверху вниз, не двигая головой, надеясь, что в этот раз ему удалось её увлечь настолько, что она снова проявит хоть какую-то реакцию. Но девушка продолжала внимательно смотреть на дорогу, и только что-то неразборчиво раздражённо пробормотала, чтобы показать, что она слушала лекаря, и что он мог рассказывать дальше.
Юноша в отместку решил затянуть эту передышку настолько, насколько возможно. С этой целью он выплюнул старую травинку, и поискал взглядом новую чересчур тщательно, точно от этого зависела судьба человечества, стараясь специально потратить на это побольше времени. Наконец, когда он нашёл подходящий экземпляр, и оглянулся на Джил, та смотрела на него с нетерпением, недобро поджав губы. Он выглядела так, будто вот-вот собиралась дать юноше хорошую затрещину:
— Колись уже, интриган хренов.
"Ну, наконец, лёд тронулся" — Кель по-хулигански улыбнулся краешком рта, и продолжил:
— Однажды мы с другими детьми играли в "слепую белку".
— Это что? — Встряла Джил.
— Ты что, никогда о ней не слышала? — Лекарь немало удивился.
— Нет, сегодня в первый раз. — Артистка отрицательно повертела головой.
— Ну ты даешь! — Юноша всплеснул руками. — Дети играют в неё по всему континенту, уж это всем известно. — Пожав плечами, Кель хитро улыбнулся, и решил поддразнить Джил. — А точно ли ты дочь охотника, а?
Однако, артистка отреагировала несколько бурнее, чем того ожидал лекарь. Вспылив, она тряханула кулаком, и рыкнула:
— Точнее не бывает! Не каждому везёт настолько, насколько тебе — иметь беззаботное детство — жить под крылом знаменитости, читать книжки в библиотеке, гулять с другими детьми, и изучать благородную и прибыльную профессию. Мне вот, лично, совсем не хватало времени на игры — я целыми днями торчала непойми, где, чтобы научиться выживать, защищать себя, и зарабатывать, чтобы не сдохнуть от голода. — Буркнула Джил, и отвернулась.
Келю стало совестно:
— Я должен извиниться. Я хотел просто тебя подзадорить. Я и представить не мог, что тебе было настолько тяжело. — Джил повернулась обратно. Её сдвинутые брови постепенно вернулись на свои места, после чего, вздохнув, она прикрыла глаза и кивнула. Лекарь принял это как одобрение к продолжению. — В общем, правила игры следующие — один из детей выбирается вомдой, по считалочке — он или она становится слепой белкой, после чего закрывает глаза и считает до десяти. Остальные дети берут на себя роль орешков и шишек, кому что больше по душе, разбегаются, но не далее означенного радиуса от белки, и залезают на самые нижние ветки деревьев. Как только вомда заканчивает отсчёт — нужно замереть там, где ты оказался в данный момент. Затем, шишки и орешки начинают издавать разные звуки — кто-то стучит по стволу дерева, кто-то цокает языком, кто-то топает ногой — подходит что угодно, главное, делать это непрерывно. Их задача — шуметь как можно громче и чаще, чтобы запутать белку, в то время как она должна разобраться и сориентироваться по звукам, кто находится к ней ближе всего, и кого проще всего поймать. После этого она идёт, не открывая глаз, размахивая перед собой руками, к ближайшему дереву, пользуясь только своими ушами, и начинает его ощупывать и лазить по нему в поисках добычи. Орешкам можно пытаться уворачиваться и увиливать от белки, но не отрывая ног, или рук, если они ими воспользовались, от ствола и веток дерева. Перепрыгивать на соседние деревья и ветки запрещено, спрыгивать со своего тоже. Если орешку всё-таки не удаётся удержать конечность на коре, ему засчитывается проигрыш, и он выбывает из текущего раунда. Тогда очко переходит белке. А ещё, тому орешку, на который охотится белка, и дерево которого она обследует, позволяется перестать издавать звуки. Другие орешки могут отвлекать белку ещё более сильным шумом, чтобы помочь товарищу. Если им это удаётся, и белка уходит от дерева, так и не обнаружив орешек, очко засчитывается в их пользу, и несорванный орешек получает иммунитет до конца раунда. В конце, когда все деревья обследованы белкой, проводится подсчёт очков — если их больше у белки, то в следующий раунд она переходит уже как орешек, а считалочкой выбирается новый вомда. А если у орешков — то белка считается проигравшей, и водит по новой. — Он усмехнулся. — Но такое случалось чрезвычайно редко. Всё-таки, правила игры задуманы с перевесом в сторону белки. Вот такое вот развлечение, на слух кажется сложновато, но на деле всё предельно просто и увлекательно.
Промычав в ответ, Джил задумчиво уточнила:
— Понятно. А в чём смысл помогать другому? Ведь тогда ты выдашь собственное местоположение и следующей целью можешь стать уже ты сам. Не лучше ли продолжать шуметь на минимально разрешённом уровне, чтобы скрываться как можно дольше?
Кель пожал плечами:
— Если все шумят громко и одновременно, то там получается такой гвалт, что поди разбери, кто и с какой стороны издаёт звуки. Создавалось ощущение, что мы все друг за друга горой. Один за всех, и все за одного, или вроде того. Ну и, кроме того, как обычно, парни помогали девчонками, которые им нравились, друзья помогали друг другу, сёстры братьям, и наоборот, да и дурачить белку — это самое весёлое в этой игре. — Объяснил лекарь, и добавил с восхищением. — А уж какой азарт, страх и экстаз ты испытываешь, когда пытаешься не попасться ей, от отрывая рук и ног от дерева — это просто непередаваемо! — Он мечтательно вздохнул с тоской по ушедшим временам. — Кстати, у нас там есть один парень, у него талант от природы — он умеет издавать звуки на расстоянии от себя самого. Благодаря этому, на моей памяти, вообще за все наши игры он попадался только раз или два. — Юноша по-доброму хохотнул — И за это мы нарекли его "королём орехов".
— Так вы там ещё и клички друг другу раздавали? — Язвительно поинтересовалась артистка. — А тебе какая досталась? "Король червей"?
Один глаз Келя сам собой прищурился:
— Каких ещё червей? — В его голове в первую очередь витала мысль об игральных картах.
— Книжных! — Выпалила девушка, после чего ехидно, самодовольно и довольно мерзко захихикала.
Лекарю подколка понравилась, потому как показалась довольно остроумной. И, хотя он ни капельки не обиделся, для виду всё же скорчил кислую мину.
Факт притворства не ускользнул от зоркого взгляда Джил:
— Ладно-ладно, я поняла, у тебя на острове полно друзей, можешь больше этим не хвастаться. Ты не затворник-одиночка, лучшие приятели которого учебники, а любимые подружки — прописные буквы. — Не удержалась артистка от ещё одной шпильки. В шутку высокомерно задрав нос, лекарь многозначительно кивнул, после чего не удержался, и улыбнулся. — А что до вашей "белки" — звучит действительно весело. — Как-то безучастно согласилась артистка. — А если на одно дерево заберётся два человека, один на правую ветку, а другой на левую, и они будут отвлекать белку по очереди? Так можно и час провозиться, без результата, пока другие сдохнут со скуки.
Юноша спохватился, но не слишком-то переживая из-за этого:
— О, да, точно, я как раз забыл упомянуть важное правило: одно дерево — один орешек. Но вода считал всего до десяти, а это, на самом деле, слишком мало, чтобы каждый успел занять хорошую позицию. Поэтому пока орешки определялись с подходящим деревом, пока бежали, пока спорили, кому оно достанется, часто так получалось, что многие оставались стоять на земле. С одной стороны, такая позиция даёт значительное преимущество — ты можешь приседать, извиваться, уворачиваться, и даже ложиться, не рискуя при этом свалиться с ветки, главное, не отрывать при этом ступни от земли. С другой — не тебя могут наткнуться чисто случайно, по пути к кому-то ещё, или даже банально запнуться, если ты решил схитрить и присесть, да и в целом так тебя намного проще схватить. О, кстати, у нас там имелся ещё один уникальный игрок — мальчик с феноменальной памятью...
— Хорошо-хорошо, ясно. Знать все тонкости вашей замечательной игры мне ни к чему. Не размусоливай эту тему понапрасну. — Она сердито махнула рукой. — Что было дальше? Каким образом связаны эта "слепая белка" и твоё ученичество?
— Это же самое интересное! — Подняв указательный палец в воздух, торжественно заявил лекарь. — Однажды, мы с ребятами играли в "слепую белку", и одна девчонка случайно сорвалась с ветки — белка как раз пыталась её поймать, а она страсть как не любила попадаться, поэтому немного переусердствовала с манёврами, и потеряла равновесие. И представляешь, передней частью голени приземлилась прямиком на одну из граней здоровенного камня, который там валялся. — Кель упёрся пяткой в землю, распрямил ногу, и потыкал пальцем в упомянутую область, продемонстрировав Джил место ранения девочки. — Разумеется, она сразу же разревелась. Хотя все там присутствовавшие тогда ещё были малышней, мне вот только недавно исполнилось десять на тот момент, думаю, оказавшись на её месте, любой бы взвыл на всю округу. Ну все ребята сразу ко мне, мол, Кель, ты же постоянно с ДонАлланом общаешься, наверняка, что-то про знахарское дело да знаешь, помоги ей скорее! Девчонку, кстати, Онай зовут. — Сделал Кель небольшой отступление, Джил бросила на него короткий вопросительный взгляд. — Ну, я её и осмотрел — а там кровищи ого-го! Да ещё и гематома на полголени вокруг раны постепенно расплывалась. Синяк получилась размером с перезревший огурец! Я тогда пришёл к выводу: "Перелом, не иначе". Но решил не нагнетать раньше времени — там и без того все до смерти перепугались, а я вообще точно на иголках сидел — я испытывал одновременно гордость и ужас из-за того, что именно мне доверили столь ответственную задачу. Я невероятно боялся облажаться, но нужные сведения сами начали выплывать у меня из памяти: так вот, я вспомнил, что, если траву-метун, это такая фиолетовая коротенькая травка, — Кель изобразил большим и указательным пальцем предполагаемую высоту лекарства, — если её положить на подорожник, смочить слюной, и приложить к ранке — она подействует, как обеззараживающее средство и заодно остановит кровотечение. Я приказал другим детям принести мне всё необходимое. Они сделали это почти сразу, после чего я сложил всё правильным образом, как следует оплевал получившуюся смесь и приложил её к ране Онай. — Здесь Кель сменил тон на недовольный, и уткнул кулак в бок. — Она начала кривиться и фукать от отвращения. Я тогда ещё подумал: "Ну некоторые девчонки дают, из них кровища хлещет и боль невыносимая, а они находят время, чтобы привередничать, что противно, а что нет". — И тут он добавил злорадно. — Но ничего, вытерпела, куда ей деваться-то было? — Теперь он продолжил обычным тоном. — Я хотел привязать припарку, чтобы не держать её руками, но, конечно же, стерильных перевязочных материалов под рукой тогда не оказалось, а свою одежду рвать никому не хотелось, чтобы родители не заругали. Поэтому мне пришлось сидеть над её раненой ногой в одном положении, пока кровь полностью не остановилась. Наконец, когда Онай перестала хныкать, и сказала, что боль немного прошла, мы помогли ей подняться, но она не могла опираться на раненую ногу — и едва снова не шлёпнулась на землю, из-за чего опять зашмыгала носом. Кто-то из парней подхватил её в последний момент. И вот тут я перепугался не на шутку, так как подумал, что оказался прав, по поводу треснувшей, если и вовсе не переломанной кости — рухнула-то она знатно. — Важно подметил лекарь. — Мы с другими детьми усадили её на спину самого сильного парня, и понесли сдавать учителю. На протяжении всего пути мне пришлось придерживать припарку на ранке, а так как носильщик был выше и старше меня и шагал намного шире — приходилось мне ой как непросто. В какой-то момент рука онемела, и я попросил кого-нибудь подменить меня, но все другие дети отказались из-за страха или брезгливости. Говорили: "Слюни твои, вот ты и держи", или "там столько крови, я боюсь!". — С обидой в голосе добавил юноша. — Так вот, когда мы добрались до дома учителя, Онай сказала, что боль практически прекратилась, но всё равно, ДонАллан решил её осмотреть без очереди, когда мы рассказали, что произошло. Ради нас он даже прервал свой текущий приём, и попросил пациента подождать. — Кель мечтательно уставился в никуда. — Он вообще относится к островитянам, как к своей собственной семье, любит и уважает каждого, и ради здоровья и благополучия любого из нас готов бросить кого и что угодно.
