Отойдя на несколько шагов, Кель оценил маскировку. Получилось весьма неубедительно — будто под одеялом лежал карлик, с непомерно большой головой, широкими плечами и конусовидным телом: "Невесть что, но, авось, в темноте в глаза не будет бросаться", — рассудил юноша.
Разобравшись со всеми делами и глубоко вздохнув, лекарь, наконец, направился к выходу.
Закрывая дверь, Кель остановился. Бросив прощальный взгляд на Джил, он еле слышно прошептал:
— Я обязательно всё верну. Иначе, ведь ты меня убьёшь, да? — С этими словами он осторожно закрыл дверь и запер её на замок.
В коридоре никого не было: "Отлично, значит, обойдёмся без свидетелей".
Лекарь быстрым шагом прошёлся до лестницы. Остановившись перед ней, он очень медленно, стараясь не скрипеть ступенями, сделал два шага и, схватившись за перила, пригнулся, опуская голову ниже колен, чтобы остаться незамеченным, осматривая зал.
Келю повезло. На своих местах остались только охранник, закинувший ноги на стол, и спящий посетитель, прячущийся за бутылкой. Монарх, судя по всему, проводил время на кухне со своей семьей.
Юноша спустился вниз, предварительно спрятав пробирки под плащом.
Он направился к охраннику, продолжая опасливо поглядывать на дверь, из-за которой в любой момент мог появиться целитель.
Подойдя к громиле, Кель, внезапно стушевавшись, промямлил:
— Ам, это, можно мне выйти?
Бровь охранника поднялась. Он мотнул головой в сторону уборной.
— Ну, я имею ввиду, мне бы попасть на улицу. Через дверь. Входную. Выходную. В данном случае.
Вопреки ожиданиям, охранник, не задавая лишних вопросов, лишь недовольно рыкнув, поднялся со своего места и направился к входу, на ходу снимая с пояса связку ключей.
Довольный тем, насколько легко прошёл второй этап плана, лекарь летящей походкой направился за вышибалой.
Тем не менее, когда охранник отпер замок и открыл перед лекарем дверь, тот встал на месте, как вкопанный, задумавшись: "Если сейчас выйду наружу — пути назад уже не будет. Я всё взял? Я готов к этому?".
Самоедство юноши прервал громила, разрезав тишину грубым, басовитым голосом:
— Ты чего завис, парень? Чай, не кошка. Давай, выбирай, уходишь или остаешься. Я охранник, а не привратник.
Поджав губы, Кель шумно вдохнул носом воздух, сильно раздув ноздри, и шагнул в темноту.
"О чём Монарх не знает, о том он и не побеспокоится. Верно?"
* * *
Не успел юноша отойти от "Ворчливого Пса" и на три шага, как дверь, с шумом, захлопнулась. В замочной скважине задребезжал ключ.
В первое мгновение, пока лекарь дожидался, чтобы глаза привыкли к темноте, ему, вдруг, очень захотелось забарабанить в дверь, и, громко крича, попросить охранника впустить его внутрь. А оказавшись в трактире, немедленно забежать на кухню и рассказать старому целителю обо всём, что задумал.
"Нет", — твёрдо решил про себя Кель. — "Я не стану ввязывать его в это. Он итак уже рисковал своей жизнью в лагере Ультона ради нас, а потом ещё сделал для нас целую кучу всего, хотя мы, казалось бы, для него совсем чужие люди! У него вот, семья есть. Хватит. Он и Джил всё время заботятся обо мне, пора отдать должное", — с этими мыслями, расхрабрившись, Кель направился в сторону комиссариата, туда, откуда они все пришли этим утром, для того, чтобы начать поиски в, хоть сколько-нибудь, знакомой местности.
В тот момент лекарь ещё не знал, что в этот раз за ним наблюдали целых две пары любопытных глаз.
Одна из них принадлежала бородатому человеку в чёрном, как вороново крыло, плаще с красивым, резным луком за спиной.
А другая — прогуливающемуся по ночному городу, непонятно что забывшему на улице в такой час, зеваке. Кель так никогда и не узнал его имени, ровно как и то, насколько сильно этот случайный прохожий в дальнейшем повлиял на его судьбу и на историю всех людей в целом.
* * *
Юноша выглядывал из-за угла здания, разглядывая неподвижных, одетых в тёмные одежды, телохранителей.
Казалось, они его не заметили: "А, впрочем, бесы разберут, что они думают на самом деле".
Удостоверившись в своей безнаказанности, Кель обошёл здание комиссариата с чёрного хода.
Самого чёрного хода там не оказалось, зато на земле, прикрывая вход в канализацию, лежал самый настоящий люк.
Лекарь обрадовался, когда понял, что был прав, когда по пути сюда рассуждал, что у здания комиссариата обязательно рядом должен быть люк: "Ведь наверняка, если у Исая что-то поломается в туалете — починить нужно будет немедленно. Правильно?", — рассуждал Кель, отходя от трактира.
По пути к комиссариату ему встретились всего пяток незнакомцев. Большинство их них шли, покачиваясь, распространяя вокруг себя запах сивухи, спиртяги и другого вонючего, низкокачественного алкоголя.
На протяжении всего пути от трактира до комиссариата, вдоль улицы стояли фонари, на расстоянии, примерно пятидесяти метров друг от друга. Но из всех них горела всего лишь пара-тройка, освещая только маленький пятачок вымощенной камнем улицы под самим собой. Пока луна ещё не взошла, юноша мог разглядеть под ногами хоть что-то, только благодаря тусклым лучикам света, доносившимся из окон граждан-полуночников. И то, их хватало только на то, чтобы не обломать себе ноги об очередную сильно выступающую из дороги кочку.
Кроме того, за лекарем, буквально по пятам, но всё ещё на приличном расстоянии, чтобы не выдать себя, следовал высокий человек, вооруженный молотом, и одетый в тяжёлые доспехи, поверх которых красовалась накидка стражников города Кориделя.
Кель понятия не имел о своём преследователе, да и не мог, ведь тот соблюдал все известные ему правила конспирации.
Возвращаясь к люку, для начала юноша попробовал подцепить его пальцем. После долгих и упорных попыток притворить первоначальный план в жизнь, лекарь не добился никаких результатов, кроме смачного кровоподтёка под ногтем указательного пальца левой руки.
Потирая место ушиба большим пальцем правой руки, Кель взялся обдумывать варианты.
Первым делом, лекарь прошёлся взад-вперёд вдоль всей подворотни, в надежде найти хоть какую-нибудь железяку, но не нашёл ничего, кроме бесполезного, дурно пахнущего мусора: "Исая, похоже, не особо беспокоит чистота заднего двора", — ругался он про себя, размахивая ладонью перед носом.
Вернувшись к люку, юноша встал перед ним, схватившись за подбородок, положив при этом правый локоть в левую кисть.
Додумавшись до чего-то, он вновь попытался щёлкнуть пальцами, чему опять помешали перчатки: "У меня же с собой есть железные предметы!" — осенило его.
Кель откинул плащ и вытащил из петельки один из метательных ножей.
Присев на корточки, юноша попытался подцепить люк, и ему это удалось — самый краешек ножа смог зайти под железную крышку. Лекарь возликовал, но слишком рано — как только он приложил к нему больше усилий, нож тут же выгнулся в дугу.
Кель испугано отдёрнул руку с ножом и, не удержав равновесия, приземлился на пятую точку.
Не вставая с земли, он обеспокоенно схватил неудавшийся рычаг и внимательно его осмотрел. К неимоверному счастью лекаря, нож не погнулся, по крайней мере, не до такой степени, чтобы было заметно человеческому глазу.
Облегчённо вздохнув, юноша поднялся, вернув метательное оружие на место.
Вынув из ячейки один из кинжалов, Кель попытался оценить его прочность, стараясь поймать хоть самый маленький лучик света, который отразился бы от лезвия.
Не вышло.
"Ладно, попробую. Чуть-чуть", — с этими мыслями лекарь, перехватив эфес обратным хватом, просунул клинок кинжала под металлический блин, плотно обхватив ручку двумя руками. На удивление, тот поддался. Кель попробовал надавить на него немного, чисто для эксперимента, но сразу же понял, что если хоть самую малость переборщит — лезвие обломается: "Если кинжал потеряет свою первоначальную форму, то, боюсь, и моё лицо тоже, когда Джил об этом узнает. Лучше не рисковать, — юноша поднялся, вернув грозное оружие на место. — Хм, кажется, я где-то слышал, что далеко не все люки одинаковы. Может быть, если мне удастся найти какой-нибудь, легче остальных, то удастся его подцепить, не повреждая кинжал?". Лекарь хлопнул себя левой стороной кулака по ладони: "Точно! Где-то в Кориделе должен найтись люк, который будет легче остальных!".
Кель с подозрением посмотрел на распластанный перед ним металлический блин. Он оглянулся, в поисках свидетелей, и, не обнаружив таковых, от всей души, саданул по тому сапогом.
Ничего не произошло. Глухо брякнув, люк даже не сдвинулся с места.
В ночной тишине даже такой тихий удар показался юноше сравнимым с колокольным звоном.
Лекарь испуганно завертел головой, опасаясь, что сейчас оба выхода из переулка перекроют телохранители в тёмных одеждах, с непроницаемыми лицами, сцапают его и отведут к комиссару.
Но никто не пришёл.
Кель приложил руку к груди — сердце бешено колотилось. Он поругал сам себя: "Надо спокойнее относиться к такого рода вещам. А то я даже до канализации не добрался, а сердце из груди уже чуть не выскочило".
Постояв в переулке ещё пять минут, для надёжности, юноша выглянул из-за угла дома и осмотрел улицу: "Чисто".
Кель посеменил к соседнему закоулку, стараясь не создавать лишнего шума: "Кто знает, на что реагируют мордовороты Исая?".
Но на соседней улочке входа в канализацию не оказалось: "Ладно, поищу в других", — оптимистично заметил лекарь.
Ему пришлось обойти, внимательно осматривая всё вокруг, около тридцати подворотен и проулков, прежде чем удалось обнаружить ещё всего два других люка.
По каждому их них Кель стучал ногой, но безуспешно. Металлические, пятидесятикилограммовые кругляшки совершенно не желали двигаться с насиженного места.
Обнаружив люк в тридцать седьмой по счёту улочке, юноша в очередной раз безрезультатно постучал по нему подошвами.
Бессильно прислонившись к стене, лекарь обмяк. Его лицо омрачилось: "Может быть, зря я это затеял? И вправду, что я сделаю им один? А сколько их там? Наверняка, немало, раз они держат в страхе целый город. В таком случае, хватит ли мне пары пузырьков яда? Может, вернуться в "Пса", пока не поздно? Завтра наготовлю больше отравы, найду какую-нибудь железяку, вскрою люк за комиссариатом и всё сделаю как надо?", — недовольным взглядом, он неторопливо осматривал свои сапоги.
"Нет! — Кель сжал кулак, подняв его на уровень груди. — Я взялся за это дело, и я его закончу! Во что бы то ни стало! Даже если я найду крысолюдов, но не расправлюсь с ними — ну и что? Зато завтра буду знать, где они прячут свои мерзкие морды! Взялся — доведи до конца!".
Восстановив свой боевой дух, лекарь оттолкнулся от стены лопатками и твёрдым, уверенным шагом прошёл на следующую улицу.
Там люка не оказалось.
Поумерив свой пыл, лекарь смиренно поплёлся в следующий переулок.
Из соседнего окна донеслись звуки бытовой ругани, плавно перешедшие в драку.
Юноше пришлось обойти ещё около десятка закоулков, прежде чем удалось наткнуться на очередной металлический блин.
Без особого энтузиазма лекарь ударил по нему сапогом.
Неожиданно, раздалось долгожданное бряцанье.
Глаза Келя, который даже не смотрел под ноги в этот раз, резко расширились.
Встрепенувшись, он выхватил кинжал из ножен и, присев на корточки, рукой принялся ощупывать люк: "Ну, наконец-то!".
Рассмотрев его получше, лекарь понял, чем этот люк отличался от остальных — его выпуклые части неплотно входили в пазы колодца. Именно по этой причине его можно было расшатать.
Юноша медленно запустил кончик лезвия под металлическое ушко блина. На удивление, этот люк поддавался гораздо легче предыдущего.
В процессе Кель успел разглядеть разницу — эта крышка существенно отличалась цветом, формой и рельефом от остальных своих собратьев. Было довольно очевидно, что его изготовлял уже совершенно другой мастер, видимо, взамен родного, скорее всего, украденного, для непонятых лекарю целей.
Зайдя на определённую глубину, кинжал отказался лезть дальше.
Кель попробовал просунуть пальцы в образовавшуюся расщелину. Их удалось пропихнуть примерно на сантиметр, чего совершенно явно не хватало.
Юноша, уперев носком ботинка эфес, чтобы тот не вылетел, поднялся и, просунув в щель пальцы второй руки, надавил на рукоять кинжала, одновременно с этим потянув на себя люк, приложив к этому весь вес своего тела.
Внезапно, крышка выскочила со своего места, пропустив в колодец весь кинжал целиком, а сама, открыв взору лекаря лишь небольшую часть входа в канализацию, в конце своего короткого полёта, придавила Келю пальцы.
Брякнувшись на землю, лекарь зашипел от боли, сжав вместе лопатки. Быстро стянув с левой руки перчатку, он обнаружил новый кровоподтёк на безымянном пальце, зато не обнаружил доброй половины ногтей на среднем и указательном. Из ран потекли капельки крови.
Жалостливо осмотрев руку, юноша засунул кончики пальцев в рот. Облизав места ранений, Кель ощутил во рту привкус железа. Закончив, он вернул перчатку на руку: "Надеюсь, это самая большая неприятность, которая за сегодня со мной произойдёт".
Поднявшись, и отряхнувшись, юноша опомнился: "Кинжал!".
Он бросился к колодцу. Обойдя его с другой стороны, Кель положил одну ногу на люк, а руками приготовился его подстраховывать.
Когда юноша надавил на металлический блин всем весом своего тела, тот легко поддался, провалившись одной половиной внутрь. Та часть, что осталась снаружи, качнулась и, по инерции, полетела, целясь лекарю в колено, но ему удалось остановить её на полпути: "Хорошо, что люки так делают, чтобы они не падали в канализацию", — мысленно похвалил Кель их изобретателя.
Приведя блин в вертикальное положение, юноша попытался его поднять.
Не смотря на всего его старания и пыхтения, люк не поддавался.
Тогда Кель, схватившись за ушки крышки, начал проворачивать её на месте, до того момента, пока одно из них не упёрлось в землю.
Получив точку опоры, лекарь, хоть и с большим трудом, вложив все свои силы в одну попытку, смог откатить люк в сторону.
Тот, прокатившись немного на ребре, грохнулся на землю, оповестив об этом все окрестности. При этом он лязгнул настолько сильно, будто кто-то уронил с высоченной горы медный горшок. У Келя с непривычки заложило уши.
В нос ударил зловонный запах экскрементов.
Лекарь стоял, зажмурившись от страха, секунд двадцать, прежде чем отважился открыть глаза. Он осмотрел подворотню и выходившие на неё окна. Казалось, никто не обратил внимания даже на такой шум, и почти сразу, Кель понял, почему.
На балкон вышла седая бабка в белой ночной рубашке, прикрытой сверху шерстяным платком, и тапочках. Оперившись на перила, она поводила носом из стороны в сторону и начала ругаться, на чём свет стоит:
— О-о-о, бу-бу-бу! Клятыя крысолюды! Да шоб вы под землю провалилися! Каждую ночь бу-бу-бух да бу-бу-бух! Только глаз сомкну — а они опять за своё! Ух! — Бабуля погрозила земле кулаком. — Чтобы вы под землю провалилися! И никогда оттудова больша не вылазиля! Бесы мохнатыя!
