— Спасибо. — Кивнул Кель и пошёл к Монарху.
— Тебе спасибо! Хоть, наконец-то, свежих овощей поем!
Целитель, не дожидаясь лекаря, развернулся и углубился в толпу.
Когда лекарь его догнал, тот предупредил:
— Послушай, Кель, мальчик мой, тебя здесь уже некоторое время ожидает некий, скажем так, необычный, гость.
— Гость? — Веки лекаря распахнулись. — Уж гостей-то я точно никаких не ожидал. — Он сонно оглянулся на книжку. — А он не может подождать до завтра? Или хотя бы часов восемь? Я жутко устал.
— О-о-о, я думаю, ты переменишь своё мнение, когда встретишься с ним. И будешь весьма и весьма рад повидаться с ним.
— Ладно, раз вы так говорите.
Друзья молча направились к тому самому столику, за которым сидели все вместе всего-то лишь прошлым днём: "Словно целая вечность прошла с того момента", — подметил про себя уставший лекарь.
Когда им удалось выбраться на крохотную, необитаемую территорию возле столика, Кель поднял глаза и обомлел.
Перед ним, на стуле, который до этого занимала Джил, сидел ни кто иной, как отвергнувший их предложение о работе, антиквар СодриБенжи.
Первое, что бросилось Келю в глаза, это то, что антиквар заметно посвежел. Лысая макушка блестела, длинные, волнистые волосы расчёсаны, от красных глаз не осталось и следа, а мокрый нос теперь не выглядел так, словно его месяц пытали протиранием платочком. Несмотря на это, кожа старьёвщика всё ещё оставалась бледной. Зато в посветлевших, оживших глазах вновь разгорелся огонёк жизни.
Завидев Келя, Содри торопливо поднялся со своего места и протянул лекарю руку:
— Доброе утро, господин Кель. — Юноша пожал руку старьёвщика, вопросительно глядя на последнего. — В первую очередь, я хотел бы перед вами извиниться за своё поведение, и за то, что так резко отказался от перевода вашей книги.
— Не беспокойтесь об этом. Я понимаю, каково это — потерять семью. Я и сам остался без отца, когда бы ещё совсем ребёнком.
— Да, спасибо. — Прошептал антиквар, отвёдя взгляд в сторону. — Скажите, а ... — Содри выдержал короткую паузу, прежде чем перейти на доверительный шёпот, хотя вряд ли кто-то мог подслушать их разговор в таком гомоне, даже если бы и очень захотел. — А вы правда истребили всех крысолюдов? Я имею в виду, абсолютно всех? Прямо как сказали там, на площади? — Поинтересовался антиквар, нервно потирая руки.
Кель тяжело вздохнул:
— Да. Абсолютно всех. И даже больше, чем следовало. — Ответил он тоскливым голосом.
Содри явно не понял последнюю часть, но ответ лекаря его вполне устроил:
— Так это же просто замечательно! — Поднял он радостно руки, но почти сразу же опустил, заметив кислую мину лекаря. — Знаете что? Давайте мне вашу книгу! Я её переведу для вас. Конечно, я не могу похвастаться тем, что я лучший спец по древним человеческим диалектам, но спешу вас заверить, что далеко не профан в этом деле.
Кель озадаченно посмотрел на книгу:
— Так, а... сколько это будет стоить? — Спросил он, передавая томик антиквару, не забыв предварительно вытащить из него расписку банкира. — Прямо сейчас у меня нет с собой денег, но если вы немного подождёте...
— О-о-о, нет-нет-нет. — Замахал рукой в воздухе Содри. Он посмотрел на книжку, и, примерив её на грудь, спрятал за пазуху своей жилетки. — Вы дали мне хоть какой-то повод продолжать жить! Можно сказать, вернули надежду, восстановив справедливость. Теперь, зная, что этот мир не ненавидит меня целиком и полностью, я снова научился чувствовать что-то, кроме жалости к самому себе. — Разоткровенничался антиквар. — Ну, если у вас нет ко мне никаких вопросов, я потороплюсь домой, чтобы немедленно приступить к расшифровке.
Кель отрицательно помотал головой.
— Отлично. — Кивнул старьёвщик. — В таком случае, вынужден откланяться и удалиться восвояси. — Содри поклонился друзьям и принялся пробиваться к выходу сквозь находящуюся в постоянном движении толпу.
Проводив антиквара взглядом, друзья переглянулись.
— Что это было? — Спросил Кель, глядя на зажатый в руке, свёрнутый в трубочку пергамент. — Неужели, снова — злодейство для одних, благо для других?
— Боюсь, что именно так, мой дорогой друг. Судя по всему, депрессия Содри заключалась именно в том, что он искал возмездия, но ни он сам, ни городская стража не могли дать ему то, чего он по-настоящему желал. А ты, ты смог уничтожить всех крысолюдов, даровать душе Содри покой, исполнив его единственное, но самое сокровенное желание. И он решил отблагодарить своего спасителя. Разве это плохо?
Немного помолчав, Кель ответил:
— Я уже и не знаю, что хорошо, что плохо. Второй раз за два дня мне пришлось кого-то резать, совершенно не в медицинских целях, но это почему-то приносит окружающим только радость! Раньше мне казалось, что жизнь — это самое ценное, что может быть у живого существа. А теперь оказывается, что чужая смерть может для кого-то иметь большее значение, чем собственная жизнь. Более того, чьё-то существование превращается в жизнь только благодаря чьей-то смерти!
Старец шмыгнул носом:
— Только эльфы всё возводят в абсолют, мальчик мой. Вот, например, ты побывал в логове крысолюдов, верно?
— Да, это так. — Подтвердил лекарь.
— А теперь скажи мне, чем они занимались там, под землёй? Жили? Существовали? Или выживали?
Юноша призадумался:
— Пожалуй, третье. — Ответил он, погладив подбородок
— Вот видишь? Смерть людей приносила короткие моменты счастья в жизнь крысолюдов, но не превращала выживание в полноценную жизнь. А для семей убитых людей, напротив, жизнь, зачастую, превращалась в существование. Вот, тот же Содри, к примеру. Но прервав чьё-то выживание, ты превратил существование Содри в жизнь.
Кель тряханул головой:
— Что-то я запутался. Слишком много переменных в вашем уравнении жизни и смерти.
Старик слабо улыбнулся:
— Это верно, мой дорогой друг, Кель. — Он кашлянул, прочистив горло. — Но я хочу сказать тебе вот что — не всё на свете делиться на чёрное и белое, и это мы уже выяснили ранее. — Лекарь утвердительно кивнул. — Иногда чья-то смерть приносит только радость, иногда только горе, иногда и то и другое. Просто твоему снаряду не повезло дважды попасть в одну и ту же воронку. — Старец обвёл танцующих людей взглядом. — Не принимай радость этих людей за злорадство. Не суди их, и не обижайся на всё человечество сразу. Где-то, иногда слишком глубоко, в каждом из нас покоиться хотя бы маленькая частичка доброты.
— Звучит как слишком обширная тема для обсуждения. — Вяло улыбнулся Кель.
Старец его поддержал:
— И то верно. — Монарх присел на свободный стул. — Что ж, я полагаю, ты сегодня сильно устал и хотел бы отдохнуть, не так ли?
— Ещё как. — Покивал лекарь.
— В таком случае, не смею тебя задерживать. Ты, совершенно случайно, не потерял ключи во время своих приключений?
На секунду Кель обеспокоился, но сразу же понял, что потеря ключей от комнаты станет самым безобидным, что за сегодня с ним могло произойти. Он устало похлопал по карману, из которого донёсся металлический звяк:
— На месте.
— Желаю тебе приятных сновидений.
— Ага. Спасибо. — Лекарь зашагал к лестнице.
— Кстати, если увидите Рови, можете попросить её постирать мою одежду?
— Разумеется.
Как только Монарх оказался у него за спиной, юноша, остановился, и спросил через плечо:
— А вы не заметили моего отсутствия ночью?
— О? — Целитель развернулся на стуле. — К сожалению, нет. Мы очень мило поболтали в семейном кругу на кухне, а потом я сел работать с бумагами, как и собирался. Я поднялся в нашу комнату, чтобы разбудить тебя и предупредить о своём уходе, и обнаружил твоё отсутствие только когда открыл дверь и обнаружил в твоей кровати карлика с непомерно большой головой. Как раз в это же время мимо трактира прошли глашатаи, объявляя общий сбор на площади. Так уж вышло, что я сразу догадался, в чём дело.
— Понятно. А вы не должны быть в госпитале сейчас, в таком случае?
— Но ты ведь собираешься спать. Кому-то нужно будет приглядывать за Джил? К тому же, — Монарх улыбнулся, — хорошие новости зачастую лечат гораздо лучше самого опытного целителя.
— Спорное утверждение, но давайте оставим эту дискуссию на другой раз.
— Согласен.
Кель поднялся по лестнице.
На удивление, на втором этаже никто ничего не праздновал. Хотя, вероятность того, что кто-то сейчас мог спокойно отдыхать в своей комнате, была крайне мала.
Лекарь подошёл к двери, открыл ключом замок и очень тихо вошёл, стараясь не разбудить Джил.
Поначалу, Кель собирался сразу же войти и завалиться спать. Но когда он посмотрел на свою кровать, то вспомнил, что совершенно забыл о бардаке, который оставил на ней и на столе.
Печально вздохнув, он спрятал расписку в свою тумбочку, и, совершенно забыв об осторожности, громко хлопнул дверцей.
Джил болезненно застонала.
Губы Келя поджались: "Музыка, танцы и песни в два десятка грубых, мужицких глоток её не разбудили, а случайный хлопок дверцей — моментально", — буркнул про себя лекарь.
Артистка, моргнув несколько раз, открыла глаза, но сразу же болезненно поморщилась, толи от боли, толи из-за ударившего в глаза дневного света. Очень медленно повернув голову, она посмотрела на лекаря:
— Кель, это ты? — Спросила она совсем слабым голосом.
— Да, это я.
— Подойди. — Девушка вздохнула, её горло дёрнулось.
Лекарь подошёл ближе и наклонился ухом к лицу артистки:
— Я тебя слушаю.
— Кель, кажется, меня подстрелили? — Задав вопрос, Джил сразу же зашлась в длительном кашле. Когда она закончила — её глаза были закрыты.
— Да. Крысолюды выстрелили в тебя из арбалета какой-то металлической заклёпкой. К счастью, снаряд остановили мышцы твоего живота.
— Понятно. А. — Девушка замолчала. В какой-то момент Келю даже показалось, что она уснула. Но он оказался неправ. — Получается, это ты меня сюда принёс?
— Да. Монарх помог мне закинуть тебя на спину. А потом я побежал. — Глаза лекаря метнулись к бровям, губы растянулись в неловкой улыбке. — И-и-и, судя по скрипу твоих зубов — недостаточно плавно.
— Ясно. — Джил кашлянула. — А что случилось потом?
— Мы прооперировали тебя прямо здесь, в этой комнате, на этом самом столе. — Лекарь разогнулся и, довольной собой, похлопал ладонью по деревянной поверхности стола. — Вместе с Монархом мы приготовили инструменты. Потом, он обезболил тебя и вытащил из твоего живота металлическую заклёпку, пока я фиксировал твои руки и торс.
— Хм. — Губы девушки еле заметно дёрнулись в попытке изобразить усмешку. — Странно, что я ни хрена из этого не помню.
— Ну, — юноша провёл рукой по волосам, — скорее всего, ты подхватила какую-нибудь заразу. Мне кажется, из-за этого ты впала в беспамятство, либо у тебя началась лихорадка, либо ещё какая-то реакция организма. Причин для беспамятства может быть довольно много. — Кель осёкся. — Кстати, а как ты себя чувствуешь?
— Херово. — Коротко резюмировала девушка, посмотрев на юношу как на идиота.
— Понятно.
Оба умолкли.
Неловкую паузу прервала Джил:
— Кель?
— Да?
— Это ты меня раздевал?
Лекарь немного помялся и побегал глазами по комнате, прежде чем ответить:
— Я.
— Выходит, ты видел меня голой?
— Получается, что так.
Краешки губ девушки дёрнулись, изобразив мимолётную улыбку:
— Можешь гордиться. Не многим мужчинам повезло лицезреть то, что довелось тебе.
Кель не стал ничего отвечать на это заявление, но его внутреннее самомнение ещё немного выросло: "Она назвала меня мужчиной!".
— Кель?
— Да?
— Мне кажется, что я должна тебя отблагодарить. — Прежде чем лекарь успел что-либо сказать, Джил продолжила. — Подойди ближе.
Кель не понял, для чего это было нужно, но покорно выполнил приказ девушки. В его душе зародились самодовольные, но довольно призрачные надежды. На всякий случай, он заранее наклонился поближе к лицу девушки. В лицо юноши тут же ударил жар, исходивший от артистки.
— Кель?
— Да?
— Спасибо. — Одними губами пролепетала Джил.
Внутри лекаря всё упало. Воспользовавшись тем, что глаза девушки были закрыты, он скорчил кислую мину, заодно отметив про себя, что нужно поменьше раскатывать губы:
— Да-а, всегда пожалуйста. Всё-таки, это мой долг — помогать людям и ...
Артистка его перебила:
— Кель?
— М-м-м? — Он посмотрел на девушку, приподняв одну бровь. Ничего хорошего он больше не ожидал.
— И ещё кое-что. — Произнесла она с придыханием. — Пожалуйста, наклонись ближе.
Сверкнув самому себе бровями, лекарь повиновался. Надежда стукнула по мозгам с новой силой. В лицо снова ударил жар.
Приоткрыв на мгновение свободный от повязки глаз, Джил прошептала:
— Ещё ближе.
Кель приблизился к Джил настолько, что они едва не коснулись носами. Его щёки покраснели. На лбу выступила испарина. Лекарь перестал понимать, поднялась ли его собственная температура, или тепла, излучаемого девушкой, хватало на них обоих: "Неужели, она собирается... Меня? В щеку, или в губы?", — мелькнула мысль в его голове.
— Кель? — Прошептала она.
— Да? — Лекарь слегка повернул голову, с надеждой взглянув на Джил.
— Кель ... — Прощебетала она настолько тихо, что пришлось читать по губам.
— Да-да? — Кадык юноши судорожно дёрнулся.
— Это ты приказал прислуге не входить?
Лицо Келя вытянулось:
— Што?
Веки Джил резко распахнулись:
— Так это был ты? — Голос её зазвучал твёрдо, как сталь. От слабости не осталось и следа.
От неожиданности, лекарь отстранился:
— Ну, я, а, ну, в смысле, мы с Монархом решили, что тебе нужен полный покой. Поэтому, я, ну, то есть, он, то есть, мы ...
— Так это были вы оба?
— Ну, да. — Сдал товарища юноша.
Джил закатила глаза:
— Ну! Мужичье! Эскулапы недоношенные! Какого беса тогда вы мне даже стакана воды не оставили, а? Я тут от жажды помираю уже несколько часов. Каждый раз, когда кто-то мимо комнаты проходит, я начинаю стонать, в надежде, что хоть кто-нибудь меня услышит и принесёт попить ну, хоть что-нибудь! — Закончив свою тираду, девушка зашлась в длительном, сухом кашле. Её глаза безвольно закрылись
Кель немедленно рванул с места, тараторя на ходу:
— Я сейчас всё принесу! Ты только никуда не уходи! — Поняв, что сморозил глупость, лекарь обернулся.
— Приложу для этого все усилия. — С лёгкой ноткой недовольства в голосе ответила девушка.
Когда лекарь открыл дверь, Джил его окликнула:
— Слышь, Кель.
Юноша вздрогнул и остановился:
— Что-то ещё?
— Это ты мой пояс напялил, что ли?
Лекарь ошалело посмотрел на ремень девушки, увешанный немногочисленными, оставшимися после похода в канализацию, пробирками:
— Э-э-э, нет. У тебя наверное, галлюцинации. Точно! Из-за высокой температуры! Или инфекции! — Последние слова он произносил через щёлочку из-за прикрытой двери. — Сейчас я принесу воды, и тебе сразу же станет легче! — Кель хлопнул дверью и со всех ног побежал вниз. Сон как рукой сняло.
