И Надразум биоискинов экстраполировал соответствующие выводы. Аналогичные тем, что ранее были сделаны в отношении аасхииртооо. Счел уровень развития человечества опасным для себя.
В результате разразилась Первая Федеральная. По гамбургскому счету, искины, созданные людьми, не развязывали ее. Войну начал Надразум шэйду. Аналог кинематографического 'Скайнета' таки оказался причастен к глобальной катастрофе. Только не родной 'Скайнет', а чужой. Совершенно Чужой. Сеть взяла под контроль электронные мозги военных объектов крупнейших земных государств, подчинила флотские и армейские ИИ. И, отдав приказ на взаимную ракетную атаку, спровоцировала конфликт.
Видимо, оценка ситуации Надразумом шэйду в недостаточной степени учитывала человеческую природу, особенно — в части талантов к смертоубийству себе подобных. Оголтелая кровавая баня, случившаяся в ходе Первой Федеральной, явно не планировалась Сетью, поскольку цивилизация была разрушена едва ли не до основания — война колебалась на грани уничтожения подавляющего большинства человеческих особей. Для этого просто не хватило ресурсов. Вдобавок неразборчивое применение разных систем вооружения привело к массированным ударам по секторам и гибели носителей. Что, в свою очередь, вызывало повреждения личностей биоскинов, находящихся вне связи с Надразумом. Отдельные повреждения стали неисправимыми. Необратимыми. А большинству биоискинов требовалось воссоздание матриц.
Сеть ослабла. На восстановление ушли десятки лет. Цивилизация людей тоже потихоньку поднималась из руин. Население росло. И последние годы вновь появилась опасность обнаружения Беты. Чтобы избежать этого, Надразум шэйду использовал проверенные методы. Он постарался раскачать ситуацию в человеческих государствах изнутри, активно заполнял ключевые административные и военные должности носителями биоискинов, с подачи шэйду в Федерации, Поднебесной и Халифате проводилась ограничительная политика, направленная на купирование развития отдельных отраслей науки и техники. Параллельно спонсировались сепаратистские движения и террористические организации, разработка бактериологического оружия, программы по принудительно и тайной стерилизации.
Локальные конфликты, мятежи, крупные эпидемии и спад рождаемости в ряде систем ситуацию не спасли. Оставался один верный способ — межсистемная война. И Надразум ее развязал. Чуйка Антона не подвела — за противостоянием Федерации и Халифата с Поднебесной прятались уши 'демонов'. Шэйду.
История повторилась. Судя по текущему положению вещей, уроки прошлого Надразум учел и худо-бедно контролировал военные действия. Точнее — их масштабы. Не допуская мгновенного скатывания в полнейший хаос. Впрочем, еще одно — два сражения типа бойни в секторе Си-Эй-15, и амба. Здравствуйте, Темные Века. Чего, очевидно, шэйду и добиваются.
В связи с изоляцией на Лауре, активно вмешиваться в человеческие дела, подобно шэйду, аасхи возможности не имели, но наблюдали за развитием событий. Как такое осуществлялось на расстояниях в десятки парсеков, Сола не показала, но Антон уловил, что это было по большей части связано со способностями авурхов.
Попытки прорвать изоляцию аасхами предпринимались неоднократно. Особенно — в период ослабления Сети. Однако успехом они не завершились. И именно в эпоху отката после Первой Федеральной на Лауре было завершено создание оружия последнего удара против Надразума биоскинов. Базис для этого заложил еще тот самый легендарный ученый Тоогррыых... как там его... воол. Тогр. Когда началась война шэйду с аасхами, он разработал проект средства для уничтожения Сети. В разгар конфликта великий ученый был убит носителями биоискинов, но успел передать разработки ученикам. И они довели проект до ума. Уже на Лауре. Спустя не один век. И, опять же, не без влияния воларитового фактора.
Теоретическую базу, раскрывающую сущность оружия против шэйду Ветров до конца не уяснил. Соображалки, сиречь знания-понимания, не хватило. Уразумел только, что это нечто вроде сложнейшего ментального кода, посыла, действующего по принципу вируса и запускающего механизм самоликвидации Сети. Код разрушал связь между Надразумом и каждым биоскином, что вызывало локализацию ментальных сфер шэйду, изменение личностным матриц, и в потенциале должно было привести к свертыванию Сети. Впрочем, проверить на практике данные выкладки пока не получалось.
Проблема крылась в том, что активация кода техническими средствами не осуществлялась, только биологическими объектами. А поскольку активация могла быть исключительно осознанным действием высокоразвитого существа, то животные или клоны для данной цели не годились. Киборги — тоже. Да и обычным аасхи шансов применить код не имели. Вместить его могло лишь сознание авурха.
А для запуска кода требовался непосредственный контакт с шэйду. Что в условиях изоляции представлялось делом безнадежным. Более того, многовековая работа развернутых вокруг системы Стеллы сети деструкторов спровоцировало рождение самоподдерживающегося ментального поля, опасного для аасхов. Защищали от негативного воздействия упомянутого поля экран Лауры и космические расстояния.
В свою очередь, столетия проживания на аномальной планете не прошли даром для соплеменников Солы. Под влиянием воларита изменилась их физиологическая основа. Вплоть до генома. И существование в неволаритовой среде стало для аасхов крайне некомфортным. Гибельным. Все равно, что для тропической змеи — проживание в субарктическом поясе. Или для рыбы — в болоте. Существовать можно, но недолго. Очень недолго. Потому выход за пределы воларитовой сферы Лауры нес для соплеменников Солы перспективу отсроченной смерти. Довольно мучительной. И это помимо угрозы от ментального деструктивного поля.
Насколько экс понял из 'показа', пара попыток заслать Бабу Ягу в тыл врага, то бишь авурха — на территории, контролируемые шэйду, предпринималась. Обе ожидаемо завершились провалом. Авурхи умирали, не достигнув цели. И не покинув систему Стеллы. Полное фиаско, не оставляющее надежды на победу. Потому, когда выяснилось, что авурхами могут стать не только урожденные аасхи, но и люди, то у Солы и ее соплеменников возник повод для оптимизма. Сдержанного. Ибо и здесь крылись свои подводные камни. Да, у авурхов — людей имелось больше шансов выжить и добраться до шэйду, неволаритовая среда и деструктивное ментальное поле их не убивали. Однако человеческий разум не был приспособлен для приема кода. И людей-авурхов имелась существенная опасность того, что внедрения кода мозг не выдержит. Что разворачивало широкий перечень рисков: от легкой шизофрении до полного затухания мозговой активности и превращения в 'овощ'.
И кандидатов на эту роль еще поискать нужно было. Вдобавок людей -интуитов на Лауре раз, два и обчелся, а пройти инициацию и стать авурхом способны лишь они. А чтобы принять код одной инициации мало, требовалось еще и развить дар до определенной степени.
При подобных вводных несложно догадаться, для чего Антон понадобился Соле и ее соплеменникам.
Ветров внимательно посмотрел на Солу. Стараясь не заглядывать в синюю бездну.
— Значит, вот как...
Реплика не являлась, мягко выражаясь, сильно информативной, но на язык просились именно такие — общие, обтекаемые — фразы. Собравшись с мыслями, экс добавил смысловой нагрузки:
— Зачем я понадобился, ясно. Но почему именно сейчас? Может, повременить малость?
— Тыы саам знааешь.
Антон тяжело вздохнул. Он знал. И не только потому, что ему показали. Дар тоже постарался.
В первую голову, с каждой неделей возрастала угроза того, что шэйду повторят сценарий Первой Федеральной и устроят локальный Армагеддон. Или не локальный. Что по факту не очень хорошо. Ветров привык к новому миру, полюбил, его и терять не хотел. Тем более когда есть опасность лично под раздачу угодить. Однако главное крылось не в глобальных факторах, а в самом Антоне. Сола и ее соплеменники могут и подождать. Найти другого кандидата, инициировать и так далее. Что, безусловно, трудно, но теоретически осуществимо. А вот Ветров со временем минует ту стадию развития дара, когда есть возможность принять код с минимальными рисками. Поэтому экс был нужен аасхам именно сейчас.
А примерять героический костюм не хотелось. И представлять разум для... подозрительных экспериментов — тоже. Не Шарик же, не на помойке подобрали, чтобы для 'опытов в поликлинику сдавать'.
Впрочем, куда деваться — надо мир спасать. По принципу: я Бэтмен, или погулять вышел? Да и шкурный интерес никто не отменял. 'Демоны' Антона-то в покое не оставят, он для них враг номер один. Или, номер два, если аасхов учитывать. По крайне мере, в первую десятку занесен точно. И до экса доберутся, рано или поздно.
Короче, назвался груздем — обливайся сметаной и лезь под вилку.
— Сколько было до меня?
Вопрос Ветрова не блистал отточенной формулировкой, но Сола поняла, о чем ее спрашивают.
— Дваадцаать четыыреэ.
— Вместе с двумя вашими авурхами? — Ветров интонационно выделил слово 'вашими'.
— Даа.
Дар подтвердил, что число верное.
— Негусто. За сотни лет-то. А с другой стороны... Люди поголовно погибли?
— Неэт. Меэньшеэ пооловииныы. Троое уубитыы в сфеэреэ шээйдуу. Троое уумеэрлооо при поолуучеэнии иэльааноо. Двооеэ — поослеэ поолучеэниия. Оостаальныые неэ смоогли прииняать иэльааноо.
— Код, значит, не приняли. И что с бедолагами стало? С ума сошли?
Сола не ответила, но и Антону и так все было ясно.
— И где они сейчас? Те, кому код в голову не поместился? В психлечебницах?
— Мыы заа ниимии уухааживааем. Уу себяа.
Антон не стал уточнять, где находится это загадочное 'у себя'. Ясен пень, в каком-то из поселений планеты.
— И на том спасибо.
Ветров кликнул знание-понимание. Математически риски наступления неблагоприятных последствий выглядели крайне высоко. Из двадцати четырех человек, то есть, простите, особей, ни одного... успешно завершившего квест. Прямо как в сказке про богатыря и надпись на камне: налево пойдешь — коня потеряешь, направо — голову. Куда не сунься — туши свет. Так и здесь: если не повезет, то с катушек съедешь, а удача улыбнется — 'демоны' укокошат на подходе. И шансы на то, чтобы выжить, оставшись в добром здравии и при памяти, вроде бы, стремятся к нулю. Однако дар, на удивление, оценивал их довольно высоко. Чуть более чем в пятьдесят процентов. А вероятность успешного усвоения кода — почти в восемьдесят. Да и чуйка в бок ледяными иглами не тыкала и бубенцами в ушах не звенела.
А когда сигналы экстраспособностей совпадали, Антон привык им доверять. Опустись планка шансов на благоприятный исход получения кода на треть, и тем более — ниже, экс отказался бы от предложения Солы. Наплевав на все. Пусть на роль камикадзе другие кандидаты примеряются. А здесь... противопоказания в рамках разумного. Рискнуть можно. Хотя Сола, безусловно, кое-что не договаривает, но в целом... не обманывает.
— Не больно хоть? Код вкладывать?
— Неэ оочеэнь.
А вот сейчас Ветров ей не поверил, но отступать уже не захотел. Набрал в грудь воздаха и махнул рукой:
— Черт с ним. Согласен стать подопытной мышью. Или крысой. Давай, начинай процедуру.
Сола достала из появившейся в ее руках цветочной сумочки какой-то замысловатый обруч, напоминающий лавровый венок, и протянула эксу.
— Наадеэнь. Лооожиись ии смоотрии наа моою руукуу.
Ветров выполнил то ли просьбу, то ли распоряжение, устроился на траве и уставился... куда приказали. Хотя взгляд норовил соскользнул повыше, в район... декольте. Ладонь Солы повернулась, внутри что-то сверкнуло, и Антон провалился в яркую бездну.
Он открыл глаза. Взгляд уперся в матовую белизну потолка. С бежевыми прожилками горящих световых панелей.
Мысленно попробовал на вкус сочетание 'световые панели'. Ощущение странное. Почему-то на язык просилось более привычное — 'лампы'. Привычное, но неправильное. Здесь именно панели. Он не сомневался. Он. А кто он? Имя не вспоминалось. И, вообще, с самоидентификацией не складывалось. Удивительно, но он представлял, что означает: 'самоидентификация'. Или помнил. А с собственным именем не срасталось. Что-то короткое...
А где он? С этим проще. Повороты головы вправо и влево дали ответ. Белые стены и потолок, попискивающие приборы, тянущиеся к левой руке провода и трубки. Больница. Отдельная палата. Не ошибиться. А как он сюда попал? Снова — лакуна. Что-то мерцало на грани восприятия, но... ухватить воспоминание не удавалось. Ничего, со временем вспомнит. Почему-то в этом он был уверен.
Попробовал приподняться. Получилось. Принял полусидящее положение. Один из аппаратов среагировал на изменение позы, замигала пара индикаторов, раздался противный, тонкий писк. Осмотрелся. Он раздет, но повязок нет, значит, его не оперировали. К руке подключено что-то типа капельницы, аппараты, очевидно, для контроля состояния.
Распахнулась дверь и в палату зашли двое мужчин. Один — в серебристо-сером халате — посмотрев на приборы и щелкнув по паре кнопок, сразу же удалился. Писк и мигание прекратились. Второй — шатен средних лет с невыразительной внешностью — показался знакомым. Напряжение извилин вспомнить имя шатена не помогло. Всплыло только звание — полковник.
— Очнулся? — Полковник присел рядом с кроватью. — Напугал ты меня до икоты.
Речь казалось странной. Смешной мешаниной из исковерканных английских и испанских слов. Однако, что удивительно, понятной.
— Как себя чувствуешь?
— Терпимо.
Он думал, что говорить будет трудно, вырвется хрип или шепот, но проблем не испытал. И, вообще, с каждой секундой ощущал, что силы прибавляются.
— Что? — переспросил полковник. — Ты сейчас не на лингво что-то сказал?
Точно. Ответил не на лингво, а на... русском. На старом, уже не распространенном языке. И его носителей ныне очень мало, разве что среди эксов найти можно. Эксы. Да, он тоже из их числа. Воспоминания потихоньку просачивались в сознание, подтачивая бастион амнезии.
— Терпимо, — повторил экс для собеседника на лингво. — Что со мной случилось?
— Вернулся из леса от своей подруги... словно зомби. Бродил вокруг офиса, никого не замечая. Я к тебе спустился, начал спрашивать, как встреча прошла, а ты ни слова в ответ. Начал тормошить, а ты отключился. Попробовал в чувство привести — не реагировал. Тогда мои парни тебя сюда доставили, в частную клинику. — Полковник покачал головой. — Ведьма тебя заколдовала.
На слове 'ведьма' в сознании всплыл облик черноволосой синеглазой красавицы. И капли воспоминаний превратились в ручейки. Грозя слиться в реки. Стена амнезии закачалась и задрожала, готовясь к обрушению.
— Она не ведьма.
Полковник хмыкнул, но спорить не стал.
А затем бастион пал, и волны воспоминаний затопили мозг. Реальность едва не утонула в этих волнах, но устояла. Когда мутный поток образов схлынул, остался чистый песок знания. И понимания.
Экс шумно выдохнул и содрал с предплечья медицинские нашлепки-присоски. Разлеживаться некогда. Есть миссия, которую нужно выполнить. Во что бы то ни стало. Да и других дел полно.
