Наушники шлема, те, что предназначались для защиты от негативного звукового воздействия, явно с задачей не справились. Грохот, стук, свист, рев пробивались извне. Ослабленные, приглушенные, но проникали. К тому же из самих наушников постоянно лилась 'изысканная патетика' майора, что тоже позитива не добавляло.
А про мысли и упоминать незачем. Они, в основном, были на одну волнующую тему — как уцелеть. Сохранить собственную шкуру. К чему обстановка, прямо скажем, располагала. Ветров не являлся выдающимся специалистом в области тяжелой бронетехники, но тут надо быть идиотом, чтобы не сообразить: прямое попадание крупным калибром вскроет модуль, не хуже чем нож — консервную банку. Со всеми вытекающими. И никакие навороченные оборонительные средства не спасут. Ни купольная защита, ни многослойная броня, ни генераторы ложных целей. Лишь её Величество Госпожа Удача.
За последние годы Антон многое пережил. От участия в боевых действиях на Лауре до встреч с 'демонами'. Однако ни разу настолько четко не ощущал собственного бессилия. Нет, бессилие Ветров чувствовал, и не раз, но иное. После гибели Дианы, например. Но там была невозможность исправить уже случившееся событие. И даже когда Антон выслушал приговор о синдроме Купера-Стейна из уст холеного доктора еще в ту — давнюю — эпоху, нужно говорить скорее не о бессилии, а о безнадеге. А вот чтобы так, во время рейда, под обстрелом — не доводилось. Под обстрелы Ветров на Лауре попадал, в том числе и с применением минометов и артиллерии, но чуйка выручала. Да и в бронированной консервной банке экса тогда никто не запирал.
А тут какая-то игра в русскую рулетку получается. Попадет — не попадет. Вдобавок знание-понимание и чуйка вырубились. То ли от переизбытка ощущений, то ли по причине недостаточности данных... для адекватной оценки опасности. Точнее, не совсем вырубились. Они действовали, но толку от них было не больше, чем от гадания на кофейной гуще. Знание-понимание работало по упомянутому ранее принципу блондинки и динозавра. А ледяные когти в боку сжимались в такт канонаде.
Аналогичное происходило и со звоном в ушах. Бабахнуло поблизости, тряхнуло модуль — в ушах зазвенело. К своим необычным способностям Антон давно привык, сроднился почти, и на тебе. Знание-понимание и раньше порой подводило, не первый случай, но талант интуита функционировал почти без сбоев. В тех же редких ситуациях, когда толку от него не было, хватало дара авурха. А во время заброски в модуле обе способности спасовали. Закапризничали. Одновременно.
Нарастало ощущение, что бронемашину вот-вот накроет. Чем-то капитальным. Тяжелым калибром или залпом, который окончательно перегрузит генератор ложных целей и разнесет защиту. И активную, и пассивную. Причем ощущение не было никоим образом связано с закапризничавшими способностями. Просто чудилось, и все. Экс слегка запаниковал. Внешне это не проявлялось, не считая холодного пота, обильно оросившего спину, но внутри кипело и бурлило. И мозг сверлило иррациональное желание отстегнуть крепежи, выбраться из бронемодуля и зарыться под землю. Настойчиво сверлило. От безысходности у экса появилась идея применить 'скрыт' и попытаться растянуть его на модуль. 'Спрятать' модуль целиком. Вдруг поможет. Спасет, отведет от машины очередную самонаводящуюся ракету или управляемую бомбу. А от неуправляемых, глядишь, и убежать получится, коль фортуна подсобит.
Не сложилось. Не в плане убежать, а в смысле 'скрыт' на весь бронемодуль растянуть. В последний момент Антон отказался от этой идеи. Не рискнул. Побоялся, что допустит ошибку и вместе со второй гранью дара и третью применит ненароком. Загасив электрику в транспорте. И тогда — абзац. Модуль превратится в гроб. Со стопроцентной гарантией. Бронированный многоместный гроб. Ведь управление транспорта целиком на электроприборах завязано, не считая большей части средств защиты.
А вот добраться до пятой линии в относительной целостности и сохранности получилось. Когда Антон уже было решил, что его иррациональные желания не такие глупые, как кажется, и начал вспоминать молитвы, бронемодуль нырнул в бетонированное жерло тоннеля. Ветров не сразу осознал данный факт, просто тряска резко оборвалась, а грохот словно отрезало. Что было не далеко от истины, поскольку за бронемодулем автоматически закрылись ворота. А потом умолкла Дебрианн. И стало относительно тихо. Ледяные когти отпустили бок, а звон в ушах исчез. И только тогда Антон уразумел, что уцелел.
Еще минут десять модуль двигался по подземным коммуникациям, а затем прибыл в большой ангар.
Водитель припарковался, выключил двигатель, стянул шлем и громогласно объявил:
— Приехали.
К тому времени Ветров окончательно успокоился. До степени иронических замечаний. И прокомментировал реплику водителя, буркнув под нос:
— Тоже мне Гагарин... прилетевший.
На ворчание никто не обратил внимания. То ли никто не знал о легендарной фразе первого космонавта, то ли не разобрали, то ли от переизбытка впечатлений не отошли. Наверное, третья причина была самой существенной — поездочка выдалась что надо. Увлекательная. Антон поднабрался впечатлений... полные штаны. Слава всевышнему, иносказательно. Судя по довольно потрепанному виду сопровождающих, короткое путешествие им тоже понравилось.
Выбравшись из бронемодуля, Ветров снял шлем и перчатки. Покрутил головой. Второй транспорт остановился позади, и из него высаживались бойцы сопровождения. Техники вокруг стояло немало. Под тяжелыми сводами ангара разместилось больше двух десяток разных бронемашин. Антон невольно взглянул наверх. Мощные металлические перекрытия внушали уважение. Пятая и третья линия обороны строились с использованием заброшенных корпусов рудного комплекса, размещавшегося в недрах горного хребта. Так что тут все было... основательное.
Долбило здесь куда интенсивнее, чем в районе Штаба Корпуса, но после поездочки — ерунда. А вообще, современная война — жесть полная. На фиг ее. На тройной, с пируэтом. Антон протер ладонью лоб. Вспотел не то, чтобы сильно, но душ сейчас бы не помешал. Пованивать во время инспекции не очень хотелось. Не дикие, нецивилизованные леса Лауры, чай, а освоенный укрепрайон. На третьей линии, если верить планам и сопроводительным запискам, санузлы имелись. Наследие того же рудного комплекса.
Дебрианн явно посещали аналогичные мысли.
— Хотелось бы почиститься, — сказала она, а затем, очевидно, чтобы добиться полного ментального унисона с эксом, спросила у старшего из приданных офицеров:
— Долго отсюда до места идти?
— Часа два.
Дебрианн не первый раз вторила мыслям экса, и это его немного пугало. Антону начало казаться, что Элизабет их подслушивает. Поневоле возникали фантазии о Чужих, авурхах и прочих... экстрасенсах, но рассудительности развеивать бредовые предположения пока хватало.
Офицер не обманул. Через пару часов пеших переходов по низким и узким тоннелям, они добрались до третьей линии. Обстрел на ней ощущался сильнее, чем на пятой, но шум и дрожь сравнения с Содомом и Гоморрой внутри бронемодуля не выдерживали. За время пешего рейда Антон взмок еще больше, и идея принять душ стала навязчивой. И, как водится, не у него одного.
Когда группа миновала посты охраны, Дебриан заявила:
— С командованием разговаривать позже буду. Мне нужно два часа на отдых. И помыться. Ведите нас к санбоксам.
Санбоксы на третьей линии действительно имелись. И душевые. Конечно без купольного эффекта, ДИ-облучения и аэромассажа, обычный, водяной, но сносный. И в кабину Ветров залез с удовольствием. Однако едва успел включить подачу воды и встать под струю, как ощутил толчок в спину и услышал хрипловатое:
— Подвинься.
Когда Дебрианн ушла, Ветров выбрался из кабины и остановился у зеркала в раздевалке. Не у голографической панели с купольным обзором, а у заурядного зеркала из металла. Оперся о раковину и поинтересовался у отражения:
— И что это было?
Конечно, из зазеркалья не ответили, но отражение выглядело... довольно растрепанным. Ветров именно так себя и ощущал. Довольным и растрепанным. И не понять, чего больше. И очень удивленным.
Голосом активировал таймер коммуникатора. Без четверти пять. Если учитывать, что в местных сутках двадцать шесть с четвертью стандартных часов, середина светового дня. И, значит, Дебрианн, сорок минут Антона... пользовала. А Ветрову показалось, что все три. Настолько все было... ошеломляющим. Экс далеко не мальчик, опыт половой жизни имел богатый, особенно в ту, древнюю эпоху, да и в нынешние времена пошаливал, но такой ураган настиг Антона впервые. На язык просились какие-то скабрезно-солдафонские фразочки, типа: 'отымели во все щели' или 'изнасилование с переподвыпертом'.
И, хотя последнее время с противоположным полом у экса дела обстояли неважно, а на ту же Дебрианн он пару часов назад пялился с определенными мыслишками, но списывать остроту впечатлений на последствия хронического недотра... простите, отсутствия сексуальной жизни не стоило. Не в том причина.
Дело крылось в том, что с Антоном делали в душевой кабине. Элизабет вытворяла с ним столь сложные акробатические этюды, что оторопь брала. Подобное Ветров в фильмах для взрослых видел. И в цирке. Причем — отдельно. Разного вида упражнения. А тут Антона, можно сказать, комплексно обработали. В совокупности. От пусть и цветущей, но явно юной дамочки Ветров эдакого полета не ожидал. Ни в плане фантазии, ни в смысле энтузиазма, ни по части физической подготовки. Эта птичка фору любому даст. Или любой.
Та же сержант-инструктор из учебного лагеря 'Энкубьерто' Анна Смоллинг, 'индивидуально занимавшаяся' с Ветровым, на что дама подготовленная была, но с Дебрианн и рядом не стояла. Все равно, что оздоровительную физкультуру со спортом высших достижений сравнивать. У Смоллинг — физкультура, а у майора прямо-таки произвольное выступление на Олимпийских играх. Или гала-концерт солиста ведущего театра. По скромному незаинтересованному мнению Антона, 'выступление' Элизабет тянуло на звание заслуженный деятель искусств. И соответствовало званию мастер спорта международного класса по акробатике, художественной гимнастике, вольной борьбе и тяжелой атлетике. Одновременно.
А по виду и не скажешь.
В общем, обработали Ветрова по высшему классу. Не забудешь. Впечатления были такими сильными, что 'помывка в душе' ликвидировала раздрай от недавно состоявшегося заброса на бронемодуле. Смыла без следа. А постоянный грохот над головой воспринимался фоном, по типу работающего телевизора. Включая периодические сотрясения несущих конструкций.
Возникал единственный вопрос: что дальше делать? Как себя с Дебрианн вести? Она, что не говори (тьфу, снова картинки из душа полезли), для Антона непосредственный начальник. Старше и по возрасту, и по званию. Забыть, как страшный, то есть, пардон, прекрасный сон? Ага, пять раз. Забудешь такое. Разве что при полной амнезии.
И еще вопрос — будет ли повторение? Нет, и дураку понятно, что эдаким макаром Элизабет напряжение снимала. И никаких романтических чувств у нее к Ветрову не имеется. Впрочем, кто знает. Ведь по неведомым причинам Дебрианн выбрала именно Антона. И не тогда, когда в душевую кабину зашла, а изначально — при формировании состава инспекции на третью линию. Хотя тут разные варианты могут быть. Новичка в деле попробовать, например. Свеженькое мясо.
Темный лес. Кто этих женщин разберет. Даже знание-понимание не в силах. Дар авурха отказывался выдавать анализ по поводу произошедшего в душевой кабине. Категорически. А о прогнозировании и речи не было. Словно акробатические этюды в душевой кабине помяли повредили первую грань дара. В голове, вообще, царил сумбур. Ничего лучшего и более оригинального, чем уповать на принцип 'будь что будет', мозг не породил.
На том и порешили.
В назначенное время Ветрова проводили до помещений бункера 'Д', где размещались дежурные группы операторов управляемой робототехники. И, представ там пред ясны очи госпожи Дебрианн, экс и ухом не повел. Равно как и майор. Будто ничего не произошло.
А наблюдение за операторами при проверке системы деблокирования каналов предсказуемо закончилось пшиком. В бункере 'Д' сотрудников БФБ ожидал десяток специалистов. Три технаря Корпуса, офицеры из военно-инженерной инспекции и два высоколобых деятеля из института — разработчика. Не считая офицеров сопровождения, начальника дежурной смены и операторов.
Проверку начали по прибытию майора, Антон пришел чуть раньше. Спецы подключили контрольную аппаратуру, приданные комиссии операторы по команде активировали систему. На панели замигали огоньки, и раскрылись голоэкраны с изображением прилегающей местности. Разноцветные и разнокалиберные метки, как уже знали Дебриан и Ветрова из короткого пояснения начальника дежурной смены, обозначали расположение и перемещение единиц техники, автономной и управляемой, и тяжелого вооружения. Выделенные синим принадлежали федеральным силам, оранжевые — халифатским. Кроме того, на экране была рассыпана куча обозначений, в виде букв, цифр, их сочетаний, кругов, квадратов, других геометрических фигур, рисунков, а отдельные точки, цифры и буквы постоянно мелькали или пульсировали. Большая часть значков тоже передвигалась, быстро или медленно.
Изображение в целом напоминало Ветрову виртуальную игру. Очень сложную, на одном из продвинутых уровней. Девяносто девятый левел. От множества меток у экса на второй минуте в глазах зарябило, захотелось их протереть. Поневоле зауважаешь операторов — чтобы в такой мешанине разобраться, нужны серьезные способности и опыт. При тренингах в учебном лагере и в Академии Антон пользовался схожими программами, но в сравнении с данной игрой то было, что называется, жалкое подобие. В симуляторах или на визорах шлема отображались данные в несопоставимых объемах. На порядок меньше. Или на несколько порядков. А тут мозги набекрень, и глаза разбегаются.
Слава богу, есть знание-понимание. Лишь задействовав на полную катушку дар, Ветров начал разбираться, что происходит на экране. А ведь операторы как-то без сверхспособностей обходятся. Полюбовавшись происходящим, экс переключился на суть контрольной проверки и стал наблюдать за операторами. И сразу же осознал, что ни черта путного из наблюдения не выйдет. Операторам просто было не до саботажей и диверсий. Они ведь не только следили за экраном, но и управляли роботами, бронетехникой, оружием.
Знание-понимание подсказало, что дело не в личностных факторах, не в злодействе некоего супостата, а в самой системе деблокирования каналов. Она не справлялась. Как пояснили конторским, система создавала защищенные линии, препятствующие работе 'глушилок'. Благодаря ей операторы могли довести, например, управляемую боевую платформу до позиций неприятеля и открыть прицельный огонь. Или довести ракету до цели. Но не доводили.
При отделении управляемого объекта на расстояние более двух миль от бункера защита системы не справлялась, и халифатские генераторы помех и глушилки забивали каналы связи. И объект становился фактически неуправляемым. И ладно ракета или снаряд, эффективность их применения снижалась, но не критично, а вот с тяжелой бронетехникой была беда. Они превращались в плюющееся огнем глыбы металлопластика. По сути, не отличаясь от своих автоматических собратьев. Положение могло бы выправить использование продвинутого искусственного интеллекта, но с учетом всеобщей неистребимой паранойи по данному поводу, об этом не приходилось и мечтать. За одно допущение о применении самообучающихся искинов любого фантазера публично предали бы анафеме. В лучшем случае. А особо упорствующих — на рудники отправили бы. В назидание. Генетическую память не одолеть.
