Слава богам, ангелам и другим высшим сущностям, одна закладка оказалась нетронутой. А не то Антон мог тронуться. Окончательно и бесповоротно. Первая закладка — под шкафом — была пустой, там уже похозяйничали. Диана или кто-то посторонний — неизвестно. А вот в тайнике, расположенном за фальшпанелью душевого отсека санузла, рядом с узлом управления ДИ-излучения, Ветров обнаружил три коммуникатора, идентификационный чип на 'запасную личность', терминал для перевода денежных средств и пистолет. Чип, терминал и оружие эксу пока были не без надобности, он спрятал их обратно за фальшпанель, а коммы экспроприировал. Один засунул в карман, а два стиснул в ладонях.
Сразу же набрал номер Дианы, зарегистрированный на ее 'официально оформленную' на Ньюланде личину. Терпения хватило лишь на то, чтобы выйти из санузла в гостиную. Вызов не прошел, аппарат абонента был отключен. Попытался дозвониться на действующий левый комм — с тем же результатом. От бессилия попробовал два давно аннулированных номера набрать — старые аппараты, естественно, тоже не функционировали.
На работу Ветров позвонил со второго комма. Для дополнительной подстраховки. Или перестраховки — с какой стороны посмотреть. А вдобавок заблокировал передачу изображения и врубил звуковой модулятор для искажения голоса.
Ответили почти сразу же. Молодым мужским бодрым — практически радостным — голосом:
— Добрый день, компания 'Риверсайдские мобильные системы' отдел маркетинга. Слушаем вас.
— Здравствуйте, могу я переговорить с Дианой Лоретти?
Собеседник слегка напрягся, это Антон почувствовал, несмотря на общение по удаленной связи. И бодрость подувяла.
— К сожалению, ее нет.
Ветров понимал, что звонок по комму с заблокированной передачей видеоизображения — не самый лучший повод втереться в доверие, и, чтобы собеседник не напрягался еще больше, пояснил:
— Я ее старый знакомый. Проездом в городе, хотел с ней увидеться. А у нее комм со вчерашнего дня не отвечает.
Бодрячок помедлил, а потом сказал:
— Вряд ли я могу вам чем-то помочь. Неделю назад Диана от нас уволилась. А где она сейчас, я не знаю. — И, немного помявшись, добавил: — Если хотите, могу дать номер кадровой службы.
— Нет, спасибо. Извините за беспокойство.
Антон нажал голографическую кнопку сброса вызова. Сполз на диван и облокотился на столик из композитного пластика. Ледяные когти тревоги вонзились в потроха с новой силой. Вроде бы, ничего страшного коллега Дианы не сказал, уволилась и уволилась, рядовое событие, ничего экстраординарного, но сердце ныло. Аритмично колотилось и сжималось. И сжималось яростно — до размеров... черной дыры.
Предчувствия стали настолько отчетливыми, что сомнений не осталось — с Дианой что-то случилось. Что-то плохое. И, что самое ужасное, знание-понимание с предчувствиями соглашалось. Неопределенно, не указывая, что именно произошло, но оценивая вероятность негативных событий для Дианы в девяносто девять процентов, а летальный исход — более чем в пятьдесят. Данная грань дара сегодня, на удивление, почти не отказывала. Похоже, Антон полностью освоился с новой способностью, благодаря которой он отключал и уничтожал электронику, и откат, вызванный 'включением', наконец-то завершился. Но почему-то душу бередила мысль о том, что лучше бы дар сбоил.
Зажатые в руках коммы жгли пальцы, казалось, надо набирать номера, выяснять, что с Дианой случилось, но, по-хорошему, больше Ветрову звонить было некуда. Да и незачем. Диана замыкалась напрямую на Антона и в целях безопасности иных контактов на планете не имела. Кроме Буша. И близких отношений старалась ни с кем не заводить. Опять же для безопасности и конспирации. Поэтому связываться с гипотетическими друзьями, подругами и приятелями было бессмысленно, в виду отсутствия таковых. А обращаться куда-то еще? Не по больницам и полицейским участкам звонить же, право слово.
Остался последний вариант — Буш. Или предпоследний. На самый крайний случай у Антона был еще один контакт, любезно предоставленный Смитом. Номер личного спящего агента полковника. Однако это уже соломинка, за которую хватаются, если тонут в море. Обращение к данному агенту подразумевалось лишь в условиях... безысходности. Когда речь идет о спасении жизни, а помощи ждать больше не от кого. Действительно экстренная связь. К тому же Диана со спящим агентом не общалась. И, скорее всего, о его существовании и не подозревала. Буш для Антона в некоторой степени тоже являлся экстренной связью, прямая связь между ними полковником не поощрялись, но Эван замыкался на Диану, часто с ней контактировал, и мог что-то знать о ее судьбе.
Ветров набрал номер Буша. И снова — в который раз — абонент оказался недоступным в связи с отключением аппарата. Это было бы смешно, если бы не было печально. И страшно. Антон тыльными сторонами ладоней потер виски. Так и держа в каждой руке по коммуникатору. И судорожно их тиская. Экс будто боялся выпустить аппараты из рук. Словно ослабив хватку и разжав кулаки, он порвет тоненькую ниточку, разобьет тонкий стеклянный шар надежды на то, что Диана жива. Пусть с ней не все в порядке, пусть она томится в плену, ранена, избита, без сознания, да что угодно, только бы не погибла. Чтобы не было необратимых последствий. Жалкая искорка надежды еще тлела. Хотя экс понимал, что надеется, зря, но из чистого упрямства и суеверия держал кулаки. И в них сжимал соломинки — коммуникаторы. И лишь физически ощутимым усилием воли заставил себя расслабить руки и убрать коммы в карманы.
Надо было уходить. Ничего тут не высидеть. Разве что новые проблемы. На душе скребли кошки. Полноценная рота когтистых мурок. А то и батальон. Откормленных, длиннолапых и активных. И ничего поделать с ними Антон не мог. Не разгонишь. Ни веником, ни пинками, ни громкими выкриками 'Брысь!'. А пинок впору самому себе отвешивать.
Ветров поднялся с дивана, окинул взглядом гостиную. И не скажешь, что здесь молодая девушка жила. Чистенько, беспорядка нет, вещи по углам не валяются. Обезличенное пространство. Можно сказать, пустота. Примерно такая же, что образовалась внутри у Антона. Эмоции были, но какие-то стертые, хилые, блеклые. Меловые мазки на грязной бетонной стене. И желания были невнятными, неопределенными. Неопределившимися. Хотелось то ли рыдать, то ли выть, то ли молча скрипеть зубами. И без размаха, не на полную катушку. Вполсилы. Не выть, а подвывать, не рыдать, а плакать, не сдавливать челюсти до хруста резцов и клыков, а просто сжимать. Словно экс устал переживать. И боялся чрезмерно напрягать мышцы, ответственные за проявление чувств, опасался давить на хлипкую педаль эмоционального акселератора. А то сломается.
Сзади неожиданно тихо зашипела входная дверь. Ветров даже глазом не моргнул. И дело не в том, что чуйка и знание-понимание на раздражитель не реагировали, об опасности не предупреждали. Будь экс на взводе, и без подсказок интуиции начал бы дергаться, напрягаться, а то и подпрыгивать. Но не сейчас. Антон настолько был опустошен, что дергаться не хватало запала. И, вместо того, чтобы в лучших традициях жанра упасть на пол, отпрыгнуть или хотя бы вздрогнуть, Ветров лишь развернулся к выходу. Медленно, на зависть многотонной артиллерийской установке. Старинной, корабельной.
В дверях стоял чернявенький худосочный типчик в элегантном темном костюме и каким-то гаджетом с развернутой голографической проекцией наперевес. Хоть не с пистолетом или гранатометом. А гаджет явно не являлся оружием. В классическом понимании слова — прямого действия. А то ведь планшеты, коммы, фоны и прочая компьютерная техника — тоже своего рода оружие. И порой смертоносное. Куда более страшное, чем системы залпового огня и баллистические ракеты.
Антарктический снег на кишки и селезенку не просыпался, звон уши не терзал, дар авурха опасности от чернявенького усматривал на муравьином уровне — сотые доли процентов. Не 'демон'. И на том спасибо, столкновение с Чужим было бы сейчас... некстати. Впрочем, когда оно кстати?
Вместо приветствия худосочный типус выронил гаджет, выпучил зенки и издал удивленно-испуганное протяжное:
— А-а-а...
Наверное, он не ожидал встретить посторонних в квартире, либо думал увидеть здесь не Антона, а кого-то другого. Например, квартиросъемщика — Диану. Молодую девушку экс, понятное дело, не напоминал и отдаленно, но реакция визитера была нестандартной. Или на пороге стоял воришка — домушник, застигнутый на месте взлома? Нет, вряд ли. Скорее — управдом, арендодатель или кто-то в этом роде. И знание-понимание с подобной версией согласно. И тогда испуг гостя выглядит странновато. С чего ему волноваться? Или у него просто психика слабая? У Ветрова мелькнула мимолетная шальная мысль подшутить над визитером. Дабы усугубить его состояние. Спросить, где доставленная пицца, или потребовать сдать винтовку и гранаты в арсенал. Мелькнула и пропала. Настроение не то. Хотя внезапный визит слегка встряхнул мозги, активизировал мыслительную деятельность. Но не смягчил ощущение горькой безнадеги. И Антон ограничился коротким:
— Вы кто?
Пару секунд худосочный тормозил, а затем сообразил:
— Представитель владельца дома. Себастиан Липняк. — И вернул Антону любезность: — А вы кто?
— А я друг Дианы, квартиросъемщика, то есть. — Ветров обошелся без представления по имени и фамилии. И разговаривал с визитером резко, напористо, чтобы тот не додумался документы попросить и данными Антона поинтересоваться. — Вы что здесь делаете?
— Пришел предупреждение о выселении оставить, — заморгал глазами худосочный. — Лоретти просрочила срок оплаты жилья. Пять дней назад должна была заплатить, перечисления обычно делала регулярно, а тут задолжала. Мы ей направляли сообщения о необходимости оплаты по всем доступным средствам связи, но безрезультатно. Сегодня поступил сигнал о том, что дверь в квартиру открывалась. И меня направили предупреждение объявить. Или оплату принять. А здесь вы...
Визитер постепенно отходил от первоначального испуга, успокаивался. И про гаджет вспомнил, поднял его с пола и начал с ним возиться, проверяя, не сломался ли. Еще пара минут, гость окончательно освоится, может начать вопросы неудобные задавать, а то и догадается полицию вызвать. И верно, что это какой-то хрен с горы в квартире хозяйничает?
— А сколько дней в квартиру не заходили?
— Пять, — автоматически ответил худосочный, разглядывая экран гаджета, но тут же оторвал взгляд от экрана и поинтересовался: — А зачем вы спрашиваете?
— Подождите секунду. — Ветров нагло проигнорировал вопрос, прошел в санузел и опустошил закладку, распихав содержимое по тем же карманам, куда ранее убрал коммуникаторы. Про закладку экс едва не забыл. А оставлять оружие и чип не следовало. Диана здесь больше не появится. Она больше нигде не появится.
Представитель домовладельца Липняк попытался о чем-то спросить на выходе, но Ветров его перебил:
— Оставляйте свое предупреждение.
Отстранил худосочного в сторону и быстрым шагом покинул квартиру. Липняк что-то говорил Антону в спину, но экс его не слушал. Пусть говорит. Пусть делает, что угодно. Хоть стреляет в затылок. Ветрову было плевать. Ведь Диана погибла. Исчезла. Подобно тем людям из Бюро, о которых рассказывал полковник Смит. Экс в этом не сомневался. И без знания-понимания.
Напади сейчас на Ветрова хулиганы, свались у ног сумка, набитая деньгами, или промаршируй колоннами десятки обнаженных красавиц, вряд ли у него нашелся бы эмоциональный отклик. Единственное, на что Антон однозначно остро отреагировал бы — 'демоны'. Поскольку именно Чужие виновны в исчезновении Дианы.
А пустота внутри стала больше. Настолько, что конкурировала с Вселенной.
ГЛАВА 8
Вода, капающая со свода пещеры, нервировала пленника. Сильно нервировала. Заставляла вздрагивать, кривиться и время от времени вжимать голову в плечи. Понять бедолагу было можно. Как тут не вздрагивать и не кривиться, если тяжелые капли воды падают точно на темечко. С завидной, но непостоянной периодичностью. То две-три подряд ударят по макушке, едва ли не струя прольется, то наступает долгая пауза, и когда начинает казаться, что мучительная долбежка по темени завершена, новая капля устремляется вниз. И уклониться от нее нет возможности — пленник плотно примотан к вбитому в каменный пол железному агрегату, отдаленно напоминающему электрический стул. И голова закреплена почти намертво — люфт в полтора дюйма не в счет. Один черт, от вонзающихся в черепушку капель не укрыться. Совершай движение вправо, влево, вперед или назад — не спасешься. Крутись — не крутись, капли будут долбить в темечко. Ломать психику. И выворачивать наизнанку душу.
Пленник тоже ее выворачивал наизнанку. В смысле — душу. Изливал. Настоящей струей, куда более мощной, чем та, что падала с каменного свода даже в самые 'полноводные' моменты. Извергал потоки слов, рассказывал все, что знал. И то, что не знал, а лишь догадывался. Исповедовался.
Ни применения специальных химических препаратов для допроса, ни пыток не понадобилось. Пленник и так 'созрел' быстро. Даже без пугающего инструментария, вроде того, что раскладывали в лесном бункере при допросе голубчика Вайса, обошлось. Тогда шприцы и страшноватые загогулины — то ли щипцы, то ли искривленные ножницы — раскладывали на столе для создания соответствующей психологической атмосферы. А тут с психологической атмосферой и без шприцов с загогулинами был полный порядок. Полнейший.
Допрос проводили не в памятном лесном бункере, поскольку пленника отловили не ребята Галлиса, а бойцы другой группировки, созданной Радулеску на основе слияния присоединившихся к Волкам отрядов. Новое соединение базировалось к востоку от Монтевиля, тогда как отряд Галлиса действовал на западном направлении. Бункеры у группировки тоже имелись, но для того, чтобы довести до кондиции и 'выпотрошить' любого 'партизана' подходило и естественное образование — пещера. Сырая, холодная, темная. То, что доктор прописал. Для создания соответствующей психологической атмосферы.
Правда, фиксировать откровения допрашиваемых в пещере, мягко говоря, не очень удобно. Столы не поставишь — только портить их, во влажном воздухе разбухнут быстро. Бумага махом отсыревает. Да и сидеть в холоде-сырости и одновременно записывать показания — ведущим дознание радость сомнительная. Впрочем, пещера предназначалась больше не для допросов, а именно для 'дозревания' упорствующих молчунов. Приспособить ее еще к чему-то полезному не получилось, бойцы появлялись здесь разве что для забора воды. Нормальными горами в районе даже не пахло, и пещера располагалась в скальном образовании в низине, а в глубине пещеры подземные воды образовали небольшое озерцо. С чистой холодной водой. Отсюда и влажность соответствующая.
Обстановка в пещере неуютная, но для допросной атмосферы — очень неплохая. Тут кто угодно 'дозреет'. Вдобавок для ускорения процесса полковник, увлекавшийся в свое время изучением исторического опыта коллег, порекомендовал Тадеушу использовать принцип старинной китайской пытки водой. Древние китайцы фиксировали человеку голову, выбривали макушку, и вода из закреплённого на высоте чана по капле падала на темя. Казалось бы, ничего особенного, но эффективность допросов возрастала на порядок. Куда там дыбе с испанским сапогом — детские игрушки. И Радулеску совет Смита воплотил в жизнь.
