Остатки здравомыслия Ветрова пока не покинули, и он решил работать аккуратно. Для начала заложил одну гранату. Взрывное дело — тонкое; чуть переборщишь, и амба. Архангелы гимны поют. Не на полигоне ведь, а на астероиде. Герметизацию нарушить недолго. Установив таймер на семисекундную задержку, экс активировал гранату и забежал за угол. Предварительно туда же отволок и Вобумингая, подумав, что хватать осколки шустрику не обязательно — может еще пригодиться. Отволок в прямом смысле слова — ухватив за руки и протащив по полу.
Бабахнуло знатно. Несмотря на защитный костюм с подобием шлема, ударило по ушам сильно. Видимо, сказалось замкнутое пространство. Завывания сирены сразу стали намного тише. Не по причине повреждения динамиков — просто Ветров стал хуже слышать. Помотав головой и частично восстановив слух, Антон вернулся к дверям в командный пункт.
Близлежащие панели здорово посекло осколками, стену разворотило, но первый подрыв проблему не решил. Створки не разблокировались. Экс попробовал их потолкать, применил электроудар — бесполезно. Не шелохнулись.
Сработал комбинированный подход. Подрыв — затем электроудар. Счастливой оказалась третья попытка. Вспоминая о перемещениях тройками бойцов — дополнительный повод задуматься о том, что это число для астероида знаковое. Впрочем, древние поговорки говорят, что и бог её любит. После знакового применения электроудара внутри дверей что-то зашумело, створки дрогнули и чуть-чуть разъехались. Меньше метра, но Ветрову больше не требовалось, чтобы внутрь просочиться. Он и просочился.
В далёком Антоновом детстве имела хождение поговорка 'картина Репина 'Не ждали'. Почему-то именно её припомнил Ветров, хотя использовать сейчас данный фразеологизм было бы неправильно. Экса ждали. И приготовились. Совсем не так, как думалось Антону. Не стволами, направленными в сторону захватчика, а поднятыми руками. Поднятых рук насчитывалось четверо, а людей в командном пункте, соответственно, двое. Негусто.
Нехитрая калькуляция показала, что Вобумингай не сильно и соврал. Сказал, что сотрудников администрации десять, а их оказалось двенадцать. Если не предположить, что ещё кто-то по темным углам и закоулкам не прячется.
Ветров отошёл от створок и огляделся. Командный пункт не впечатлял. Помещение площадью примерно сорок квадратных метров, заставленное по периметру шкафами, в центре расположен здоровенный стол с электронной панелью, за которым в креслах сидели два персонажа, как уже упоминалось — с поднятыми руками. Дальнюю стену прорезала небольшая дверь — знание-понимание подсказало, что это наверняка санузел. Еще одна дверь таилась рядом со створками основного входа. Экс незамедлительно открыл её и обнаружил внутри что-то типа подсобки со скафандрами и защитными костюмами. Обойдя по дуге стол со 'сдающимися', проверил вторую дверь.
Первая грань дара не обманула, там оказался санблок. В котором отсутствовали посторонние. И не посторонние — тоже. Пока Ветров проверял санблок, ребята за столом и не пошевелились. И не пискнули.
Сотрудники администрации лагеря отличались примерной дисциплиной. Это экс еще по Вобумингаю заметил. Видят вооруженного человека — руки в гору, и терпеливо ждут дальнейших указаний. При условии, что сами не в бронескафах и без стволов. Тогда возможны варианты. Остановившись перед столом так, чтобы в поле зрения попадали и узкий проход между створками и 'сдающиеся', Антон засунул импульсник за пояс и стянул шлем-капюшон. Рассудив, что в командном пункте никто сам себя газом травить не станет. Плюс из положения 'хенде хох' трудно какую-то активность против захватчика проявлять.
Облегченно выдохнув, экс примостил шлем-капюшон на стол, вновь вытащил оружие и указал стволом на ближнего сотрудника.
— Говоришь на лингво?
Поинтересовался, что характерно, тоже не на новомандарине. И спросил, вроде бы, не очень строго, но азиат закивал так интенсивно, что Ветрову почудилось — голова при следующем движении отвалится. Вот что душевное и культурное общение с собеседниками делает.
— Вы кто?
— Дежурная смена, — ответил сотрудник администрации. Говорил он на лингво с ощутимым акцентом, но сносно. Посмотрев на импульсник в руке Антона и, наверное, решив, что молчание может означать отказ от сотрудничества, азиат продолжил:
— Я — старший... инспектор... наблюдающий... наблюдатель... — собеседник пожевал губами, подбирая слово, и, наконец, нашёл, — контролёр Бао, а мой коллега — контролёр Чен.
— Сколько человек в дежурной смене?
— Двое, — покосившись на своего коллегу, недоуменно протянул Бао.
— Я спрашиваю, сколько всего представителей администрации в лагере? — уточнил Антон.
— Двенадцать.
Цифры совпали. Те, что озвучил Бао — с практической арифметикой Ветрова. Можно было немного расслабиться. Можно не напрягаться, не вглядываться в пространство между створок, ожидая коварного нападения. Потенциальных противников в лагере не осталось. Не считая данной парочки и Вобумингая. А все заключенные либо изолированы, либо обездвижены.
— Убери сирену! — приказал экс. — И, вообще, сигналы тревоги отключи.
Бао медленно опустил руки на панель стола, развернул голоэкран и нажал какие-то значки. Утомивший уши вой заглох. Судя по исчезновению багрово-оранжевых отблесков, полыхание осветительных приборов тоже прекратилось.
— Теперь панель деактивируй.
Под пристальным взглядом Ветрова Бао тронул еще пару символов. И, едва голоэкран свернулся, а панель погасла, снова взметнул руки вверх.
— Теперь встали и отошли к стеночке. Без резких движений. Спокойно и аккуратно. Лицом развернулись ко мне.
Дежурная смена исполнила команду экса. В точном соответствии с требованиями — медленно и аккуратно. Антон опустил оружие, обогнул стол и устроился в кресле, в котором сидел Бао. Стараясь не морщиться от болевых ощущений в локте.
Возникла мысль заставить парочку притащить Вобумингая, но Ветров от этой идеи отказался. Проход между створок узкий; сквозь него тяжело тело нести. А нести придётся — самостоятельно 'техник' не притопает по причине отсутствия сознания. Приложил экс долговязого проводника крепко, минут тридцать точно в отключке проваляется. Знание-понимание давало люфт в час. Вдобавок за это время можно сведениями разжиться. Информация — самое главное. Тем более, господа из администрации, вроде бы, владеют лингво и к сотрудничеству готовы. Вон, как старательно лапки вверх тянут.
— Руки можете опустить. — Ветров положил импульсник на стол. — Что, господа контролёры, поговорим? Возражения есть?
Возражений не возникло.
ГЛАВА 9
На основном экране замерцал зеленый огонёк, означающий окончание лечебной процедуры. Ветров с облегчением снял с предплечья переносной диагност и сунул руку в фиксирующую повязку. За неимением врача и медицинских капсул, приходилось довольствоваться заменителями. Впрочем, для экса и переносного дигноста было достаточно. Степень повреждения он установил, а инъекции убрали болевые ощущения. Тот активный 'биолог', когда руку выворачивал, причинил травму Антону локтевого сустава.
Слава богу, не полноценный вывих, а растяжение связок. Иначе Ветрову не поздоровилось бы. В прямом смысле слова. Даже с ускоренной регенерацией модификанта заживления пришлось бы ждать долго. С вывихом особо не побегаешь. Точнее, побегать-то можно, а вот рукой полноценно действовать — увы и ах. Элементарное снятие защитного костюма превратилось бы с огромную проблему. Не говоря уже об облачении в бронескаф, например.
А растяжение связок — повреждение терпимое. Если резких движений не совершать и большую часть времени локоть в покое держать, проблем практически нет. Что Антон и старался делать.
Положив диагност на полку, Ветров подхватил импульсник и покинул медицинский блок. Возникла мысль повторно наведаться в отсек, выполняющий функции кухни и столовой для администрации, но желание подкрепиться экс задавил в зародыше. И без того неплохо перекусил. Добавить еще — в сон потянет. А спать Антону сейчас противопоказано. Категорически. Сначала надо с Вобумингаем и другими текущими делами разобраться. Хотя самое неотложное Ветров сделал. В частности, получил максимум информации от контролера Бао и его напарника.
В ходе экспресс-допроса выяснилось, что никакого сигнала тревоги из лагеря дежурная смена отправить не успела. И не могла. Ни на практике, ни в теории. И вообще, со связью на спутнике имелись определенные сложности. Мягко говоря.
Бытовавшая среди заключенных версия о том, что они содержатся на астероиде, не подтвердилась. Лагерь военнопленных находился на втором спутнике планеты-сироты, то есть, расположенной вне какой-либо звёздной системы. Названия планета не имела. Роль имени выполняло длинное иероглифическое обозначение. Проверить, нарекли ли как-то планету-сироту астрофизики Федерации или ограничились буквенно-цифровым кодом, Ветров не мог. По причине отсутствия нужных баз данных либо — в качестве альтернативы — хорошего навигаторского образования.
Спутник тоже не обзавёлся собственным именем, если не считать порядкового номера. Вокруг планеты-сироты вращалось три крупных небесных тела, их и называли соответственно: Первый, Второй, Третий. Естественно — на новомандарине.
Когда-то давно на Втором активно велась добыча редких металлов, но порода постепенно истощалась. Со временем функционирование полноценного горнодобывающего кластера на спутнике стало невыгодным. Рудники пришли в упадок. Их не забросили, конечно, но большую часть работ свернули. А с началом войны шахты и поселение превратили в лагерь для военнопленных. Имперское министерство Порядка восстановило часть оборудования, заключенных заставили работать. Убив сразу двух зайцев: принуждая пленных частично покрывать затраты на свое содержание и организовывая занятость контингента через трудовую терапию.
Сокращение затрат и экономия, вообще, были главными фетишами чиновников Поднебесной. В том числе из-за них (и фетишей, и чиновников) лагерь, по сути, не имел никакой связи с метрополией. Ведь чтобы организовать более-менее внятный информационный обмен с командованием, требовались чудовищные финансовые вливания.
Помимо спутников, планету окружал шлейф обширного пылевого облака, что само по себе серьезно препятствовало прохождению сигналов любого вида. И, главное, огромная удаленность — она убивала напрочь возможность быстрой связи. До ближайшей обитаемой системы было около двух парсеков — ни одним современным устройством прямое соединение на расстояниях и в разы меньшие не предусматривалось. А налаживать небыструю связь, с точки зрения имперских руководителей, не было резона. И Антон азиатов понимал. Какой смысл тратиться на передатчики для такого глухого угла? Поселений на других спутниках нет, соединения флота поблизости не базируются. Да и в охране лагеря отдельные корабли не состоят, вооружение внешнего контура, в основном, контролируется автоматическими системами. При таких вводных устройства связи в лагере — элемент роскоши. Ненужной роскоши.
С появление информации о спутнике стал понятен парадокс с силой тяжести. Еще не вернув адекватную самоидентификацию — в шкуре Тони, экс замечал странности 'местной гравитации'. По идее, на астероиде сила тяжести не могла быть близкой к стандартной — земной. Между тем никакого снижения веса не ощущалось. Если только это не было последствиями работы систем искусственной гравитации. Однако в таком случае сразу бы возникал вопрос: для чего при обустройстве рудника пошли на такие траты? Особенно с учётом доминирования принципа тотальной экономии в Поднебесной. Одно дело системы искусственной гравитации на космических кораблях — там они нужны, чтобы компенсировать вредный для организмов экипажей и пассажиров фактор невесомости. А другое — крупный астероид, где невесомости нет, просто снижена сила тяжести. Применение искусственной гравитации на таких объектов невыгодно и нецелесообразно.
Впрочём, в то время Антон серьёзно на эту тему не задумывался. Так, задевало какое-то несоответствие. Будучи Тони, он, в принципе, особо не задумывался. По причине снижения интеллектуальных способностей. Это в ходе общения с Бао вспомнилась несуразица с силой тяжести, потому к представителю администрации и возникли вопросы. Правда, администрация в лагере была та ещё. Из сомнительного персонала.
Как пояснил Бао, почти вся дежурная смена — десять человек из двенадцати формировалась из бывших имперских осуждённых. Тех, кто совершили незначительные преступления и получили наказания, не связанные с лишением свободы. Либо из счастливчиков, которым заменили тюремный срок обязательными работами в космосе. Бао был как раз из таких везунчиков. Почти вся дежурная смена, кроме двух персон — сотрудников Третьего департамента министерства общественной безопасности Поднебесной. Один — сержант, а второй являлся офицером в звании джунвэя, то есть лейтенанта. Ветров не удивился, когда узнал, что единственным офицером в лагере оказался его проводник — Вобумингай. Недаром его поведение чуйку настораживало. Точнее, лейтенанта звали Юн, но Антон продолжил про себя именовать привычно — Вобумингаем.
Статус парочки безопасников кардинально отличался от положения прочих 'представителей администрации'. Они даже проживали в отдельном блоке. В лагере имелся еще формальный руководитель дежурной смены, но его полномочия были, по сути, формальными, большинство решений принималось либо программами, либо безопасниками. Хотя и для сотрудников Третьего департамента работа на спутнике являлась фактически ссылкой. Сюда направляли явно не за заслуги перед начальством и отечеством. Да и срок пребывания в лагере лейтенанта с сержантом исчислялся едва ли не годами. Они проводили на спутнике времени больше, чем их подчиненные.
Персонал лагеря наполовину обновлялся раз в девяносто суток, то есть полный период дежурства составлял шесть месяцев. А сотрудники Третьего департамента, если верить Бао, куковали здесь не первый срок. Сержант, правда, уже откуковался. Он был в составе первой группы в бронескафах, которую Антон встретил после акробатических этюдов с 'биологами'. Именно сержант окликнул экса, спросив что-то типа: 'Лин?'. Лином звали 'левого близнеца' с чьей тушки Ветров позаимствовал защитный костюм. А уже у сержанта и его спутников экспроприировал импульсник и гранаты.
Из сбивчивых пояснений Бао, Ветров понял, что его экзерсисы в помещении с лежаками, которое контролёр назвал осмотровым боксом, оказались для дежурной смены, мягко говоря, неожиданными. Система не предусматривала возможности оказания пленниками сопротивления после парализации. Тем более — с зафиксированными конечностями.
В осмотровый бокс доставляли пленных, попавших под удар парализатора. Затем их рассортировывали и принимали решения по дальнейшей судьбе. Случайных жертв репрессий (а их было немало) возвращали, если так можно выразиться, на место постоянной дислокации. Естественно, после определенных восстановительных процедур. Всё-таки удар парализатора — не муравьиный укус; бесследно не проходит. А непосредственным нарушителям дисциплины выписывали предупреждения. Отличившимся дебоширам — двойные. И тоже возвращали в бараки.
