От посторонних мыслей полковника отвлек дежуривший рядом с бункером Вацлав. Вернее, вопрос телохранителя.
— Вы в порядке?
Смит обнаружил, что, задумавшись, застыл у открытой дверцы и пялится на бугорок над бункером. И пялится, очевидно, давно, не одну, и не две минуты. Что со стороны, наверное, выглядело странно. Полковник встряхнулся, задвинул дверцу и упокоил Вацлава:
— Более чем.
А затем добавил:
-Слушай, по той подборке, я тебе дополнительное поручение давал, ты с ребятами переговорил?
— Да.
— Персонал отобрал? Что, смогут они за нужными людьми плотно присмотреть? Не спалятся? Или мне лучше на данную тему парней Тадеуша определить?
— Отобрал. Но на сегодняшний день, не все могут присмотреть. Вернее, присмотреть смогут не только лишь все, не каждый сможет это делать.
Смит воззрился на телохранителя.
— Вацлав, ты меня пугаешь.
— Почему?
— Ты себя бы стороны послушал... — Полковник покачал головой. — Иногда ты ясно и лаконично изъясняешься, но порой такую хрень косноязычную завернешь — впятером не размотать.
— Да я, вроде... — начал Вацлав, но Смит перебил:
— Не мучайся с формулировками, Демосфен, я понял, что ты хотел сказать. — Полковник помял губы. — Отправь лучше кого-нибудь за водичкой, что-то у меня глотка пересохла в этой дыре.
— Хорошо.
Дождавшись гонца с фляжкой, полковник с удовольствием напился. Вернул полупустую тару и вздохнул:
— Ох, не хочется, но надо... Полез я обратно, там без меня уже соскучились, наверное. Вацлав, люк за мной задвинь, пожалуйста, чтоб интимную атмосферу не нарушать.
Вернувшись в бункер, Смит первым делом задал сакраментальный вопрос. Из разряда философских:
— Ну, что?
— Кое-что рассказал интересное, пока без подробностей. Фамилии и прозвища подельников назвал, контакты, с которыми общался в отрядах Юго-Запада и Востока — тоже.
— Проверял?
— В целом информация соответствует. — Радулеску хлопнул по листам лежащей на столе бумаги.
— Заказчики и связи на Ньюланде?
— Тут у нас проблема. На данную тему общаться не желает. И, в целом, начал упорствовать, дальше каяться не рвется.
— Пошто так? — удивился Смит и обратился к Вайсу: — Михаил, ты чего вдруг обратку включил, милый мой? Договорились же, вроде, что мы не станем партизан-героев изображать и излишествами разными нехорошими заниматься. Взялся исповедоваться, будь любезен, продолжай. А то некрасиво.
— Я обратку не включал, — пробурчал пленник.
— Разве? В отказ-то пошел?
— Он не совсем в отказ пошел, — пояснил вместо Вайса Тадеуш. — Дополнительные условия выдвинул.
— Чего?!
— Денег хочет. Просит заплатить ему за информацию. И готов работать на нас. Опять же, за определенный гонорар.
— Во, дает! — от восхищения наглостью пленника Смит прищелкнул языком. — Учись, Тадеуш, как настоящие профи себя подать могут при полном отсутствии козырей. Сидит примотанный к лавке, потроха отбиты, положение — хуже не придумаешь, а еще дополнительные условия выставляет. Красавчик!
Капитан согласно хмыкнул.
— Не то слово.
— И много просит?
— Пока не обсуждали.
— И не будем! — отрезал Смит.
Напускная веселость слетела с полковника. Он вплотную подошел к Вайсу и заглянул пленнику в глаза.
— Голуба моя, ты с какой радости решил чего-то тут выдвигать? Подумал, раз тебе кишки по стенкам не разматывают, а вежливо общаются, значит наглеть нужно и свои условия ставить? Напрасно. Элементарно не очень хочется время терять и антисанитарию разводить. Да, и вообще, подобные методы мне не по душе. Но если ты сильно попросишь, придется пойти навстречу и организовать маленький пыточный кабинет. Тебе это надо?
— Нет, — мотнул головой Вайс.
— Мне тоже ни к чему, — согласился полковник. — Или можно поступить проще — химией тебя накачать и выдоить насухо. Конечно, допросные средства у нас не продвинутые, и после процедур, вполне вероятно, толку от тебя будет не больше, чем от зажигалки в космосе, дай бог, чтобы в овощ не превратился. Вдобавок, скажу откровенно, имелось намерение на химии сэкономить, товар дефицитный, а человек я бережливый и не люблю зря расходовать редкие препараты... и людей. Однако ради принципа готов потратиться. — Смит сделал паузу и спросил: — Ясно?
Хорошо спросил. Участливо. Проникновенно. Настолько, что и Радулеску... проникся. И поймал себя на мысли, что едва не ответил вместо Вайса. В духе 'ясно, чего неясного-то'. Да и весь спич полковника производил впечатление. Вроде бы, и не сказал он ничего эдакого, из ряда вон, и даже голос не повышал, но объяснил ситуацию... очень доходчиво.
И до пленника дошло.
— Да-да, конечно.
— А чего ты тогда крутишься рыбой на сковородке. Хозяев своих Ньюландских боишься?
— Никто не боится...
— Похоже, не врешь. Ты в курсе, что они за люди? — Полковник сделал акцент на слове 'люди'.
— В курсе, естественно.
Тадеуш снова хмыкнул, на сей раз — скептически. Действительно, складывалось ощущение, что пленник нанимателей не боялся. Нет, опасался, понятно, неких неприятностей с их стороны, но не более. Как опасаются немилости любых сильных мира сего — политиков, чиновников, крупных финансовых воротил, представителей мафиозных структур. Что намекало на неосведомленность пленника о том, кто реально стоял за нанимателями. Ведь окажись Радулеску на месте Вайса и знай о том, что за спинами заказчиков маячат Чужие — трясся бы осиновым листом на ветру. И периодически покрывался испариной. От страха перед 'демонами'. Безусловно, это гипербола, но отчасти вполне реальная.
А пленник потеть не торопился. И явно больше страшился полковника, чем своих работодателей. Нет, Смит тоже кого хочешь до икоты напугать способен, капитан в том много раз убеждался, включая сегодняшний хрестоматийный случай. И понятно, что наниматели Вайса далеко, а полковник рядом и может доставить неприятности легко и быстро. Что называется, прямо сейчас. Притом неприятности любые, от мелких побоев до страшных пыток и летального исхода. Но, все равно, опасность, исходящая от Смита, она для людей типа Вайса более привычна и не должна настолько перебивать животный страх перед Чужими.
— А, по-моему, нет, — обоснованно усомнился полковник в уверенном ответе пленника.
— Мне тоже так кажется, — согласился с мнением полковника Тадеуш.
— Короче, отставим в стороне лирику. Вилка довольно примитивная. Либо ты колешься истово и рьяно, глубоко, до самой задницы, сливаешь, что знаешь и не знаешь. А затем мы уже обсуждаем условия, в том числе, и твою возможную работу на нас, и оплату. Либо... в расход. Выбор за тобой. И вилять хвостом, то Джонни, то не Джонни, не стоит.
— Да я и не вилял, — включил попятную Вайс. — Расскажу, что знаю. Попробовать просто надо было. Вдруг...
— Попробовал?
— Ну да.
— Теперь исповедуйся.
И пленник начал говорить.
Спустя три часа Вайс начал выдыхаться. Впрочем, к тому времени Смит и Радулеску получили достаточно информации. Связи, каналы, имена, клички, адреса, номера счетов, суммы, сетевые контакты. Активность и откровенность пленника радовала. То ли он действительно проникся безвыходностью положения, то ли до того элементарно цену себе набивал, но кололся добросовестно. Может, и утаивал какие-то данные, но вряд ли нечто существенное. По ходу рассказа бывшие инквизиторы сведения проверяли — почти все совпадало. Благо, распечатки документов из баз (полицейской, конторской и космопортовской) имелись под руками, о том предусмотрительно обеспокоились. Минимальная разница крылась в редких деталях и объяснялась тем, что информация по базам полковником и капитаном по понятным причинам не обновлялась и, соответственно, частично устарела.
Наговорил Вайс изрядно. Жаль, что монолог пленника, изредка прерываемый уточняющими вопросами, нельзя было записать на цифровой носитель — пресловутые ограничения аномальной планеты сказывались. Ранее Смит и Радулеску пытались как-то обойти эту проблему, изобретали 'хитроумные' ходы. Например, вывозили электронные средства фиксации из зоны стабильности в специальных кейсах с многослойной свинцово-репеллиновой защитой и старались быстро произвести запись, а затем снова спрятать прибор. Делали записи в поземных сооружениях, в пещерах, в автомобилях с антимолниевым покрытием, в автомобилях, загнанных в подземные сооружения. Без толку.
Записывающие приборы функционировали считанные минуты и 'дохли', а файлы затем не считывались. Лучший результат по продолжительности работы составлял сто сорок секунд, что, само собой, капитана и полковника не устраивало. И экспериментальные потуги они забросили. И сейчас вынуждено пользовались бумагой и примитивными пишущими принадлежностями. Один — ручкой, второй карандашом. Что было неудобно. У Смита с непривычки рука устала пометки делать. Он пару раз мимолетно мысленно посетовал, что Вайса не оставили в зоне стабильности и не допросили надлежаще, с тщанием, старанием и фиксацией на носители — там-то приборы работают, но тут же себя одергивал. Держать такого пленника в городе было слишком рискованно. Подельников и подручных у голубчика тьма тьмущая, вон, на простыню имен и кличек надиктовал, мало ли кто мог что вынюхать. И на выручку примчаться. И нанимателей — 'демонов' сбрасывать со счетов не стоило, пусть их возможности на Лауре и существенно урезаны. А тут — в лесу — никто до Вайса не доберется. Разве что силами целой бригады, но такие расклады уже на грани клиники. Или за гранью.
Бригада — не бригада, а в Монтевиле пару взводов голубчик, если верить его словам, собрать мог. Даже удивительно, что Вайс столько народу слил. Хотя Смит понимал мотивацию пленника. Эдаким манером тот демонстрировал готовность к сотрудничеству. И явно был не прочь поишачить на бывших инквизиторов. А что, почему бы не посотрудничать с влиятельными и обеспеченными людьми? И опасными. Тем более — когда козыри у них на руках. И подобная тактика объяснялась не одним нынешним незавидным положением Вайса. Конечно, будучи пленником, чего не наговоришь и не наобещаешь, чтобы избежать пыток или... утилизации. Но в поведении голубчика полковник усматривал и корыстный мотив.
Страшные наниматели далеко, их влияние на планете минимально, о смене хозяине сообщать не обязательно, не грех на обе стороны конфликта побатрачить. За умеренное вознаграждение. Безусловно, вторая сторона будет знать ситуацию в полном объеме и держать добровольного Фигаро за горло, но от этого никуда не деться. И какое-то время денежки можно будет получать из двух источников. Пока изначальные наниматели проведают о двурушничестве своего доверенного лица, пройдут месяцы, если не годы. А там, глядишь, все образуется. Или ишак сдохнет, или падишах. В молодости Смит работал по халифатскому направлению и по служебной надобности изучал историю и культуру потенциального противника. И эта древняя халифатская поговорка полковнику, пардон, тогда еще капитану, очень нравилась. Тут она была к месту. Невооруженным взглядом видно, что пленник строит расчеты примерно в схожей канве.
Смит не возражал. Пускай планы строит. Вполне вероятно, недолго. Откровенно говоря, что дальше делать с пленником полковник до настоящего момента не решил. С одной стороны, действительно неплохо бы Вайса использовать в работе. Стандартно обложить расписками, 'замарать' в паре дел, зафиксировав участие, и 'химию' нужную подключить. По неоднократно обкатанному варианту, с той же Анной Лурье, например. Кадр-то явно может чрезвычайно полезным оказаться. И осведомлен кое о чем, и людей у него прорва, и сам — ушлый, крученный-верченный. Не поросячий хвост, но где-то рядом. Однако именно 'полезные характеристики' вероятного рекрута и смущали с другой стороны. Чрезмерная изворотливость и хитро...мудрость, большое количество связей и подручных — данные факторы способны сыграть и в минус. И 'плохая кредитная история' вдобавок портила картину. Как бы голубчик за старое не взялся и не вознамерился собственные поползновения до логического завершения довести. И новых работодателей таки ликвидировать. Не напрасно же старался — неоднократно покушения на бывшего инквизитора организовывал.
Впрочем, дело не в количестве покушений. Просто положительный опыт с Лурье и другими 'перекованными' противниками едва ли показателен в случае с господином Вайсом. Пусть у Анны имелись контакты, определенные отношения с сепаратистами, напарник и меняющиеся помощники, в конце концов, но по большому счету, она — профессионал-одиночка. А голубчик — командный игрок, более того — держит под рукой личную группу поддержки. Чудо, что его взяли-то, когда он без сопровождения передвигался.
К тому же психотипы Лурье и Вайса совершенно разные. Гарантий того, что свободный предприниматель и субгражданин не начнет собственную игру, нет. Напротив, скорее есть уверенность, что начнет. Не может иначе. Наверняка, сволочь, несмотря на словоохотливость и вываленный массив информации, и сейчас многое недоговаривает, утаивает. С далеко идущими целями. Нет, ясен пень, слова потом проверятся. И фактически, и препаратно. Но то не абсолютная страховка. Даже при использовании лучшей допросной 'химии', кое-что останется не освещенным. Ведь надо досконально знать, какие вопросы задавать. И прочие методы, от тотального надзора до легкого 'зомбирования', тоже не панацея. Обойти можно все. Поэтому у Вайса в любом случае оставался некий... нет, не простор для маневра, а скорее люфт для шевеления. Едва заметный. Который, вместе с тем, вполне мог доставить полковнику и его людям ворох проблем.
И стоит ли при таких вводных голубчика использовать — вопрос. Не проще ли уложить любезного в ямку на глубине в пару ярдов и песочком засыпать, дабы нервной суеты не создавать? Однако Смит не любил самых очевидных решений, пусть они порой и выглядели наиболее эффективными. И безопасными. Да и экономия въелась в подкорку — понапрасну тратить человеческий материал не привык. А ведь тут помимо самого вольного предпринимателя, имеется и его команда. Которую прямо-таки слюнки текут использовать... по назначению. Уж полковник-то нашел бы применение подручным Вайса.
Потому Смит больше склонялся к тому, чтобы оставить пленника в живых. Безусловно, установив за ним жесткий пригляд. Гласный и негласный. С перекрестным контролем. В лучших традициях спецслужб. Да, тотальный надзор, как уже сказано, стопроцентно не гарантирует 'примерного поведения' клиента, но все же существенно снижает риски. Благо, что былого кадрового голода уже нет. Хотя настоящих профессионалов Смиту и Радулеску по-прежнему не хватало, но толковые, перспективные ребята появились, обложить голубчика можно плотно. Никуда с подводной лодки деться не должен. Надо только хорошенько продумать ходы: кого из людей Вацлава и Тадеуша привлечь к делу, как команду Вайса профильтровать, где голубчика 'замарать' поинтереснее.
Полковник поймал себя на том, что отвлекся и не слушает пленника. Значит, устал, пора проветриться.
— Тадеуш, заканчивайте без меня. Основное озвучено, потом еще почитаю твою писанину. А сейчас пойду на свет божий.
