Ветров сосредоточился и попытался задать, точнее, проорать вопрос на новомандарине о должности собеседника.
В ответ услышал быстрый поток фраз, разобраться в котором, даже при помощи первой грани дара, скудные познания в языке не позволяли.
— Тише, тише! Стоп!
Экс шевельнул импульсником, и азиат мгновенно заткнулся. Будто кран перекрыли. Вот что ствол животворящий делает. Стократно прав был сеньор Аль Капоне, говоривший о преимуществах кольта и доброго слова перед просто добрым словом. Максимум, что выловил Ветров из этого мутного потока, было прозвучавшее несколько раз слово 'техник'. Или 'техника'. Отличия таились в нюансах произношения, а тут Антон пасовал. Мягко говоря. Хотя логично предположил, что едва ли собеседник втирает ему что-то о лагерной технике, наверняка говорит о собственной должности.
— Где тут у вас командный пункт?! Или наблюдательный центр?! В каком направлении двигаться?!
Ветров вновь невольно перешёл на лингво и, естественно, в ответ получил знакомое:
— Во бу мингбай.
— Ох, не было печали... — Антон постарался переформулировать вопрос, используя свой куцый лексикон новомандарина, но на получившуюся дикую смесь лингво с языком Поднебесной техник отреагировал так же.
— Во бу мингбай.
Выматерившись про себя и окрестив собеседника Вобумингбаем, Ветров решил зайти с другой стороны. Он сосредоточился и выдал фразу на практически каноническом новомандарине, поинтересовавшись количеством китайцев в лагере. Поразительно, но вопрос 'Сколько вас здесь?' техник понял правильно, и отнёс его именно к числу представителей администрации, не став говорить о военнопленных.
— Ши.
— Десять, значит. Минус три. И один в уме. Остается шесть, — произвел нехитрые арифметические действия Антон. — Нормально.
Вести занимательный допрос Вобумингбая можно было долго, но собственные крики утомляли экса. Так и горло сорвать недолго. А убирать маску сейчас не стоило. Одна рука занята оружием, другая повреждена. Конечно, при большом желании стянуть с головы шлем-капюшон можно, не акробатический этюд, но оно отсутствовало. Желание, то есть.
Вдобавок нервировали продолжавшая выть сирена и мигающие багровыми переливами осветительные панели создавали дискомфортные ощущения. Тревогу никто не отключил. Соответственно, шестеро представителей администрации оставались... не оприходованными и вполне были способны замыслить какую-нибудь пакость в отношении взбунтовавшегося пленника. Замыслить и сотворить. Что категорически не устраивало Антона. Надо было двигаться дальше — к командному центру. Или наблюдательному пункту. В общем, туда, где администрация засела.
Как назло, из памяти выветрилось, как на новомандарине звучат термины: 'командный центр', 'наблюдательный пункт', 'центр управления'. Лингвистического запаса хватило только на то, чтобы громогласно поинтересоваться о том, где здесь выход.
— Чхукоу цзай нар? — переспросил азиат, посмотрел на дверной проём и тут же выдал традиционное: — Во бу мингбай.
Видимо, на всякий случай. Чтобы не пристрелили на месте как саботажника.
В принципе, ничего необычного . Получить адекватный ответ на вопрос 'Где здесь выход?' в подобных обстоятельствах трудно. В особенности — имея в наличии трудности перевода. Ветров напряг извилины, подключил 'знание-понимание' и извлёк из памяти еще пару слов на новомандарине: 'штаб' и 'лидер'. В сочетании с 'где' они сработали волшебным образом. Вобумингай прекратил изображать испуганное недоумение и осмелился ткнуть пальцем куда-то в сторону.
— Веди, Сусанин, — сказал по-русски Антон и сделал соответствующий жест импульсником. Удивительно, но добился понимания. Сусанин повёл. Точнее, Вобумингай. Ветров галантно пропустил его вперед. И позволил опустить руки. Долговязая статуя 'сдающийся солдат', конечно, вызывала улыбку, но мешала продвижению.
Вобумингай вышел из отсека в коридор с множеством дверей. Попытался открыть одну из них, но безуспешно. Отступил и развёл руками, мол, извините, не совладал. Электроудар устранил проблему. Повинуясь жесту Антона, проводник, повторил попытку и, неожиданно для себя, распахнул створки. Самое подходящее эпитеты для определения выражения лица Вобумингая в этот момент — 'ошеломлённый' и 'шокированный'. Дальше они двигались в режиме 'день открытых дверей'. И по пути — чудеса, да и только — представителей администрации не встретили.
Никто не бросался наперерез с оружием наперевес. Не было также попыток атаковать Ветрова и его проводника со стационарных точек. Будь то парализаторы, излучатели или газ. Почему-то думалось, что не в последнюю очередь в отсутствии нападений повинен сам экс, заблаговременно расчищавший путь ковровыми электроударами. Никто не нападал, но экс постоянно пребывал в напряжении, ожидая неприятных сюрпризов. Кроме того, приходилось постоянно контролировать движения спутника. Пусть техник не проявлял признаков агрессии, но мало ли чего ему в голову взбредёт. Сейчас тихо-смирно тащится впереди, руки по швам, а через миг бросится на Антона. Чужая душа — потёмки. И настораживал Вобумингай чем-то неуловимым. Слишком послушный и напуганный. Хотя знание-понимание касательно проводника ничего толкового не сообщило, да и чуйка помалкивала.
Миновав несколько коридоров и отсеков, Антон с Вобумингаем добрались до относительно просторного холла, в дальнем конце которого располагалась переборка с мощными дверными створками. Они даже на первый взгляд внушали уважение. Такие и кувалдой не одолеть. Разве что взрывчаткой. Попытка сжечь электронный запор нахрапом провалилась. Равно как и повторная попытка. Либо электронная начинка замка находилась столь глубоко в бронированных слоях, что удары экса её не доставали, то ли в дверях имелось специальное защитное покрытие, мешающее эффективному функционированию третьей грани дара.
А двери не расковырять. И не пробить. По крайней мере — имеющимся оружием. Экс для проверки пульнул по створкам из импульсника, но видимых повреждений они не получили. Ни малейшей царапинки.
Сложилась патовая ситуация. Ветров не мог проникнуть в командный пункт (или как там называется помещение, откуда администрация осуществляет управление лагерем) и зачистить его, а коллеги Вобумингая не рисковали выбираться оттуда, поскольку лишились 'глаз и ушей' из-за электроударов. А время работало отнюдь не на Антона. Мало того, что его состояние было далеко от идеального и постепенно ухудшалось — сказывались интенсивные физические и психические нагрузки, травма руки, последствия парализации и интенсивная эксплуатация дара, вдобавок бежали минуты для вызова помощи со стороны. Экс не ведал, сообщили ли уже представители администрации о беспорядках в лагере куда следует, и знание-понимание ответа на данный вопрос не давало, но исключать того, что аналог сигнала SOS ушёл по назначению, исключать было нельзя. Данное действие напрашивалось, ведь недаром так надрывно выла сирена, и полыхали тревожным багрянцем осветительные панели. И, соответственно, 'часики тикали'.
Беглый обыск близлежащих помещений положительных результатов не принёс. Ни отмычек, ни автогена, ни запасов взрывчатки экс не обнаружил. Ветров взгрустнул и уже подумывал вернуться в зал с парализованными заключенными и там забаррикадироваться. Не для того, чтобы отстреливаться до последнего патрона или, вернее, разряда, понятное дело. Скорее для обретения более выгодной позиции в переговорах с администрацией.
К счастью, прибегать к сомнительным мерам и отступать на прежние рубежи не пришлось. Повезло. Слегка подмороженные потроха и легкий звон в ушах заставили Антона просканировать близлежащее пространство. Внутренний радар был задействован не зря. С западной стороны приближается неприятель. Троица вооруженных типов в бронескафах. И с запасом динитовых гранат. Именно здесь и крылась удача. Взрывчатка, можно сказать, сама шла в руки. Точнее — неслась бойцами администрации. Ветров машинально отметил, что вооруженный персонал здесь перемещается тройками. В противовес поговорке о Тамаре и паре. Предсказуемые ребята.
Дожидаться, когда троица увидит нарушителя с проводником и получит возможность открыть огонь на поражение, Ветров не стал. Включил форсаж и метнулся к противнику. Как водится, мухой в сиропе, но в сравнении с застывшими фигурами — сверхбыстро. Обезвреживал бойцов апробированным способом — стреляя под шлемы. Метод негуманный и не очень приятный для взгляда, но вполне эффективный. Бойцы, расплескав кровавую смесь костей, зубов и мозгов по лицевым щиткам, распластались на полу. И экс, выскочив из форсажа, тоже едва не распластался. Чудом сохраняя сознание, осел по стеночке.
Навалилась дикая слабость. До темных искорок в глазах. Антон выдохнул, поднял защитную маску и вытер капли со лба. Ничего себе, его в пот бросило. Ощущения — словно грузовик с цементом разгрузил. В одиночку. За считанные минуты. С форсажем пора временно завязывать, а то, не ровен час, в следующий раз Ветров отката не выдержит. Тупо вырубится. Что в его положении неприемлемо и чревато печальным исходом. Вернее — летальным. Немного отдышавшись и собравшись с силами, экс поднялся и занялся мародёрством. Обобрал трупы. Не до нитки, но гранаты собрал. Рассовал по боковым карманам защитного костюма. Судя по размерам, изоляции и клапанам, карманы предназначались для сбора относительно крупных биологическиз образцов, но и для целей переноски гранат вполне подошли. Остальное оружие Ветров свалил в кучу и вернулся в холл, где был командный центр.
К удивлению Антона, Вобумингай не сбежал. Он тёрся у дверей и что-то делал рядом со сканирующей панелью сгоревшего электронного запора. Что именно — экс не видел, но на язык просились определения типа: шаманил, колдовал. Или ковырялся. Заметив Ветрова, азиат отскочил от панели и замер по стойке смирно, изображая непричастность. Мол, ничего противозаконного не совершаю, примусы починяю, плюшками балуюсь. Показалось, лишь стойка смирно Вобумингаю мешала ножкой по полу шаркнуть.
Отогнав жестом азиата подальше, экс осмотрел место, где копался проводник. На первый взгляд ничего подозрительного, обычная панель, но Ветрову показалось, что стыке стали шире, и он попытался подцепить их импульсником. А когда не получилось, стукнул рукоятью по углу рядом со стыком.
Панель отпружинила и неожиданно вывались, открывая взору внутреннюю электронную начинку — какие-то платы и концы то ли проводов, то ли стержней. И платы, и стержни были почерневшими, демонстрируя явные последствия электроудара. Однако было видно, что имеются и механические повреждения: часть стержней погнута, а самые тонкие — похожие на провода — переплетены. И тут точно не Ветров виноват. А кое-кто другой. Шустрый. До такой степени, что за считанные минуты успел не только снять верхнюю панель, но и основательно поковыряться в потрохах электронного замка. И сделал это без нужного инструментария.
Или, все же, с инструментом? Экс тщательно Вобумингая не обыскивал, но поверхностный личный досмотр провёл. Похлопал по бокам, провел рукой по ногам, убедился, что оружия нет, на том и успокоился. Ничего размерами больше спичечного коробка проводник укрыть не мог. Ни пистолет, ни отвертку. Если не обладает специальными навыками сокрытия предметов от досмотра. Что сразу порождает определенные нехорошие мысли, касающиеся азиата. Да и голыми руками, без инструментов, он бы ни за что панель не снял. Нужна хотя бы элементарная отвертка. Вобумингай, конечно, техником назвался, что предполагает некие навыки и умения, но не таланты фокусника. А здесь фокусник поработал. В некотором роде. И, возможно, Вобумингай не тот, за кого себя выдает.
Знание-понимание качественных подсказок по данному вопросу не дало, оценив вероятность притворства азиата в пятьдесят процентов. Не в первый раз. И наверняка — не в последний. В любом случае, к 'технику' стоило присмотреться. Повнимательнее. Таких шустриков без пригляда оставь — могут... создать проблемы.
Словно почувствовав, что Ветров о нём думает, Вобумингай натянул растянул рот в улыбке. Прямо-таки олицетворение доброжелательности и сотрудничества. И, не забывая о шаманстве с панелью, непричастности. У Антона появилась прекрасная идея — примитивно ликвидировать это воплощение лучших коллаборантских качеств. Пристрелить на месте, чтобы не тратить силы и внимание на присмотр за долговязым 'техником'. Силы-то на исходе. Ветров — не железный дровосек, после парализации еле оклемался, а тут суета, возня, беготня и прочая физкультура. Да еще с применением форсажа и прочих граней дара авурха. Плюс травмированный усатым 'биологом' локтевой сустав беспокоил. Боль становилась острее.
Соблазн прикончить проводника был большим, но экс боролся с искушением. Многовато смертей. И без того Антон за минувшие полчаса накрошил народу — на половину взвода хватит. Машинально произведя нехитрые вычисления, Ветрова оторопел: он уже три тройки китайцев убил. Девять человек. С Вобумингаем — десять. А проводник на вопрос о количестве сотрудников администрации в лагере ответил, что их именно десять. Если верить словам 'техника', то персонал должен уже, если позволено так выразиться, исчерпаться. И долговязый шустрик — последний из могикан. Вместе с тем, и логика, и знание-понимание подсказывали, что администрации в командном пункте обязана оставить кого-то 'живого'. То есть, Вобумингай Антону соврал. Конечно, можно попенять на трудности перевода, но сосчитать до сотни на новомандарине экс способен. И звучание слова 'десять' ему известно. Не перепутал. И то, что Ветров лишь сейчас сопоставил факты, даже не умножил два на два, а прибавил три к трём, догадавшись об элементарном обмане, говорило о плохой форме экса. Не только физической, но и умственной. Интеллектуальной. Антон реально тормознул.
Осознание собственного прокола подкинуло дровишек в костёр желания прикончить долговязого шустрика. Однако в итоге Ветров преодолел соблазн, рассудив, что 'техник' мог надуть его и по части прочей информации. Что подтвердило и знание-понимание. Оно допускало вероятность владения проводником лингво и то, что вобумингайкал азиат исключительно с целью запутывания противника. То есть — Антона. Эдакий хитромудрый товарищ вызвал новое желание — плотнее пообщаться. Задушевно. С чувством с толком, с расстановкой. Когда Ветров в лучшей форме будет. Поэтому экс не стал стрелять. А вот бить стал. Подойдя к Вобумингаю, приказал жестом развернуться и врезал рукояткой импульсника по затылку азиата. Еле дотянулся, но удар получился акцентированным.
'Техник' стёк по стеночке. Антон удостоверился в потере сознания Вобумингаем посредством первой грани дара и, заодно, вновь убедился в своём неважном состоянии с точки зрения интеллекта. Ведь можно было вырубить проводника раньше — когда они вышли к командному пункту. И можно было, и нужно. А экс протупил. По углам стучал, а по голове проводника — не догадался.
Странно, что азиат ни сбежал, ни козней каких-либо не устроил. Вразумительных версий у Ветрова не было, а знание-понимание качественных подсказок не дало. После нейтрализации проводника экс сразу занялся делом. Взрывным. Благо, Вобумингай снял панель и знатно расковырял стену — у Антона появилась возможность заложить динитовые гранаты.
