— Не было печали... — пробурчал экс.
— Что? — не расслышал сержант.
— Да я... радость выражаю.
Мак скептически хмыкнул.
— И не тяни слишком, а то знаю я вас... автомат почистить надо, в арсенале никого, живот прихватило, дорогу до психолога забыл — сто причин найдете, лишь бы уклониться. А мне потом отдувайся перед командованием. Так что через полчаса, чтобы был в кабинете у Джонсон. Ясно?
— Чего тут не ясного, — не удержался от ворчливого комментария Антон, но, увидев не предвещавшую ничего хорошего мину на физиономии Мака, поспешил успокоить сержанта: — Да, понял я, понял. Сразу же из арсенала к психологу схожу.
Макхейл, на удивление, орать и грозить казнями египетскими не стал, только многообещающе процедил:
— Смотри!
И Антон поплелся за Ником в арсенал, предвкушая 'веселый' разговор со штатным психологом форта. Нет, то самое сверхъестественное знание-понимание не включилось, и интуиция тоже помалкивала. Просто подал сигнал самый распространенный в армии и весьма эффективный барометр — обыкновенная солдатская задница.
Предчувствия не обманули. Беседа с капитаном Джонсон получилась крайне 'приятной'. Антона в очередной раз морально изнасиловали. Неторопливо, с особым цинизмом. Процедура морального изнасилования не особо отличалась от прошлого раза, когда у экса осталось ощущение, что ему в голову ваты напихали. Та же самая заунывная песня: ровным голосом, методично излагались поучения по поводу насущной необходимости психологической разгрузки в условиях боевой обстановки. Плюс казенно-заумная терминология и незавуалированные угрозы поставить на специальный учет в случае, если профилактические беседы не возымеют результата. Правда, теперь капитаном был обозначен конкретный срок реализации данной меры: тридцать суток. При условии, что в течение месяца рядовой второго класса Ветров не начнет тратить денежное содержание на игры, спиртное, проституток и прочие 'безобразия', указанного нарушителя финансовой дисциплины определяют на этот самый специальный психологический учет.
В чем состоит суть названой процедуры, Джонсон снова сообщить не удосужилась. Но, справедливости ради, и Антон шибко не рвался узнать подробности. Нет, чисто теоретически, не отказался бы от дополнительной информации, он ведь не выяснил подробностей — сеть недоступна, более опытные сослуживцы ничего толкового сказать не сумели, а на собственной шкуре испытывать прелести этого учета желание отсутствовало. Кто их, извращенцев из психологического сектора, знает, может, тут принято нарушителей финансовой дисциплины расстреливать. Или в поликлинику (сиречь медцентры) сдавать для опытов и трансплантации органов.
Хорошо, с расстрелами и опытами — перебор, но это 'вжж' (особый учет) явно неспроста. Неприятностями попахивает. Причем такими, что в башке копаться станут. Не в прямом смысле, естественно. Установки давать, поведение регулировать, зомбировать, короче. Проведут какую-нибудь психокоррекцию, и привет. Или что еще похлеще — чип в голову вставят. А оно Антону надо? На фиг — на фиг. Значит, все же придется излишествам разным сомнительным предаться.
Вроде бы, и ничего страшного — потратить немного денег на пустые развлечения, однако... напрягает. И не то, что необходимо потратиться, а побудительные мотивы. Экса ужасно раздражало, когда его принуждали делать что-то необязательное против воли. Но ничего не попишешь... Ветров решил, что, коль его подписали, на излишества разные, то он деньги на женщин потратит. Азартными играми, участием в тотализаторах, выпивкой и наркотиками пускай кто другой 'разгружается'. Дороже обойдется. Во всех смыслах. Антон же по старинке — с бабами отдохнет. Заодно и развеется — последнее время Ветров ощущал... насущную потребность женской ласки. И не только физиологически. Сильно в душу ему красавица-аборигенка запала. Антон часто думал о ней, вспоминал черты лица, фигуру, голос, мечтал о новой встрече. А если учесть, что Ветрова каждую ночь 'мучали' эротические сны с участием дикарки, можно сказать, Сола для экса стала навязчивой идеей. Лишь тренировки да боевые выходы от подобных мыслей и фантазий отвлекали. Так что отдых в приятном женском обществе сейчас весьма ко времени.
Единственное пожелание — отдыхать не с проститутками. На профессионалок Ветрова не тянуло. Вообще. Впрочем, судя по рассказам сослуживцев, с любительницами должно срастись. В близлежащих городках полно милых и отзывчивых девушек, готовых скрасить досуг героического бойца Федеральной колониальной пехоты. При условии, что боец не жмот и внешне чуть покраше обезьяны. А Ветров явно симпатичнее орангутанга, да и потратиться готов. Пусть и вынужденно — под давлением обстоятельств в лице капитана-психолога.
Один к одному складывается. Вдобавок и увольнительную на три дня лейтенант выписал. Неожиданно. К тому же не в Гринхилл или Граубург, а в Монтевиль. Прямо-таки подарок к неведомому торжеству. Сто процентов — с подачи 'милашки' Джонсон.
От мысли о капитане-психологе Антона передернуло. Тьфу! Честное слово, столкновение в лесу со свордером больше положительных эмоций доставляет, чем беседа с неживой кроковядлой. Интересно, а что Джонсон скажет, если Антон не с проститутками в борделе кувыркаться станет, а с обычной девушкой в кабак сходит, угостит, потанцует и прочее? На первый взгляд, проблемы едва ли возникнут — требования капитана будут выполнены: психологическая разгрузка бойца имеет место, рекомендации по виду отдыха соблюдены, финансовые затраты осуществлены. Претензий к рядовому Ветрову, в принципе, быть не должно. Но, поди, разбери эту нудную сволочь. Еще придерется. И какой-нибудь пункт замшелой инструкции приведет...
Да пошла она куда подальше! Всякую ерунду не грех мимо ушей пропустить. А конкретно прицепится — нехай на себя пеняет. В некоторых вопросах Антон не намерен прогибаться. Начнет Джонсон именно о проститутках нудеть и заставлять с 'ночными бабочками' 'эмоциональное напряжение' сбрасывать — так дулю ей с маком. Если что — 'сельва' недалеко, можно и к сепаратистам податься. Или к аборигенам, тем паче, что некие — скорее гипотетические — связи у Антона с местными появились. Долго что ли — во время рейда отклеился от группы и поминай, как звали.
Эти, абсолютно коллаборационистские, посылы успокоили Ветрова, и желание незамедлительно заскочить в арсенал, забрать оружие и пристрелить капитана Джонсон, словно бешеную собаку, почти пропало. Снизилось до контролируемых величин. По крайней мере, штатный психолог форта останется живым.
Поездка в Монтевиль оказалась продуктивной. Расслабился полноценно. И в гостинице повалялся на койке перед ТВ-боксом, сбивая тоску по незатейливым мыльным операм и ситкомам. И по местной сети пошарился, утоляя информационный голод. И по кабакам прошвырнулся, радуя желудок и душу блюдами-напитками. И романчик с местной девицей успел закрутить. Не шибко умной, но милой и симпатичной. Притом денег слишком много не растратил. Спасибо Эльзе — так звали новую знакомую Антона, она оказалась непривередливой. Пришлось потратиться лишь на пару пирожных, бутылку вина и легкую закуску. Не считая улыбок и комплиментов — их Антон расточал без удержу. И чуть позже 'расточительство' окупилось сторицей. Эльза пригласила Ветрова к себе домой, на чай... со всеми вытекающими. Девушка оказалась с фантазией и практически неутомимой. Угомонилась к утру. Физически вымотав партнера основательно.
Вернулся в расположение 'отдохнувшим'. Правда, несколько напрягало одно обстоятельство — фантазии о Соле не утихли. И секс не помог. Более того, даже в пиковые моменты постельной акробатики с Эльзой, Антон думал о черноволосой аборигенке. И это настораживало. Уж не приворожила ли его лесная колдунья? Наплела с три короба про дар, инициацию, запудрила мозги многозначительными терминами — чувствующий, видящий, нерожденный авурх или как там его...
'Авурх' уши-то и развесил. А сама красавица-дикарка, может, просто загипнотизировала, закодировала 'нерожденного' балбеса, дабы отвязаться от вооруженного федерала. Вполне объяснимо: незнакомый человек с автоматом в лесу — очень приятная компания, не правда ли? Аборигенка внушила Антону, что он экстрасенс, отчего и случился 'ядерный приход' со спецэффектами: чую — грянет буря, вижу все и всех.
Реальная гипотеза, между прочим. Принять ее за основу, и тогда то, что Антон почувствовал приближение ЭМ-бури, 'знал' маршрут, 'видел' каждого человека и зверя в округе и прочие сверхъестественные заморочки — результат внушения, не более. И безуспешность лесных тренировок с Ковальски — в цвет. Пока внушение действовало, знание-понимание работало. Едва внушение ослабло, 'спецэффекты' незамедлительно пропали. А эротические фантазии и сны с участием красавицы-аборигенки — остаточные явления.
А вдруг еще хлеще — например, Сола закладок каких-нибудь в голову понаставила? И теперь в один прекрасный день пройдет мимо Антона незнакомец, скажет вполголоса кодовое слово, а потом 'нерожденный авурх' склад с боеприпасами подорвет. Или командира батальона застрелит. Или пост на воротах форта перебьет. Не осознавая, что делает.
Ветров понимал, что подобные измышления соседствуют с паранойей или, вероятно, уже за ее гранью, но ничего с собой поделать был не в состоянии. И всерьез озаботился тем, как бы ему 'раскодироваться'. Если бы соответствующим направлением в форте заведовала бы не нудная сволочь Джонсон, Ветров точно записался бы на прием и потребовал 'проверки мозгов'. А тут попробуй — найди нормального психолога или гипнотизера, которым довериться можно. Куда ни плюнь — везде чудится психокоррекция. Мнимая или реальная. А самому разбираться, постоянно копаясь в собственных мыслях и ощущениях и проверяя, 'родная' идея тебя посетила или чужая, навязанная, внушенная... с ума сойти недолго.
Предаваться самокопанию и сходить с ума Ветрову не дали. Элементарно времени не предоставили. В автомобиле по дороге из Монтевиля его донимал рассказами о своих сексуальных похождениях в увольнительной попутчик — боец из второй роты. Причем Антон его практически не знал — человеку нужны были свободные уши, и только. Экс пытался не слушать, кислой миной демонстрировал собеседнику, что рассказ совершенно не интересен, даже пробовал хамить, но пехотинец на условности плевал с высокой колокольни. Кислые мины и оскорбления он игнорировал, а если считал, что собеседник отвлекся, то дергал Ветрова за рукав. И взахлеб пуржил со скоростью сто слов в минуту. Какая тут рефлексия — к концу поездки Антон забыл о Соле, внушении и собственной паранойе и мечтал об одном — задушить говорливого попутчика. Или жестоко избить, выбив зубы и отрезав язык. Лишь чудовищное напряжение силы воли и высокая вероятность попасть при таком раскладе под трибунал сдерживали.
А когда они прибыли в расположение, миновали КПП, и экс с облегчением сбежал от говорливого бойца, направившись к своему блоку, Антона перехватил капрал Ланге:
— Эй, отпускник, как отдохнул?
— Нормально.
— Отлично. Тогда с новыми силами... будешь нести тяготы службы... и пятое-десятое...
Ветров остановился и с удивлением воззрился на капрала. Подобный спич был для не очень общительного немца совершенно нехарактерен. Скажи что-то в эдаком духе Макхейл, никто бы не удивился — сержант любил речуги толкать. О персонажах типа капитана Джонсон, вообще, лучше умолчать. Но Ланге... Пусть спич слегка коряв, однако выдан практически 'высоким командно-штабным' штилем и содержит казенно-канцелярские слоганы. Антон, еще не остывший от информационно-вербальной атаки попутчика-говоруна, в ответ едва не брякнул нечто симметричное — ехидную тираду с применением глагола 'нести' вкупе с существительным 'ахинея'. Но сдержался — Ланге мог и обидеться, а ссориться с ним не хотелось. Поэтому экс ограничился нейтрально-обеспокоенным:
— Ты чего Герман?
— Я? Хм...— капрал задумчиво помял клешней подбородок.
На мгновение почудилось, что сейчас грянет сакраментальная фраза из доисторического анекдота про корову 'Ой, и правда, чего это я?', но прозвучало другое:
— Короче, собирайся, через час тренировочный выход. Полным взводом.
— Вот те здрасьте! — возмутился Антон. — Не успел приехать — сразу в оборот. Дайте отдышаться.
— Не моя затея, — улыбнулся Ланге.
— Я понимаю, но все равно... Ладно бы что-то срочное, а то тренировочный выход... С чего, кстати? Сто лет ведь их не было. Еще и взводом. И на кой нас тренировать опять, что за ерунда?! Нашли салаг... Вон, Хакасиру и Йоргенсена дрессировали бы, они без году неделя во взводе.
— Что ты разошелся?! Приказ Мака. С лейтенантом согласовано. И вообще — тебя только ждали.
— Меня?!
— Тебя, тебя.
— Именно меня? И в чем тут подвох?.. — недоуменно протянул Ветров, но тут же догадался: — А, решили чуйку потренировать, что ли? Дохлый номер, у нас с Ковальски ничего не вышло. Не работает. А с полным взводом тем более не получится — народу до фига, отвлекающие факторы и прочее.
— Не в том дело.
— А в чем?
— Иди, собирайся, на месте узнаешь. И без разговоров.
— Ты, Герман, елки-моталки, особист просто, секреты разводишь на ровном месте. Нельзя сразу сказать разве, — для порядка проворчал экс, однако отправился исполнять приказ почти 'без разговоров'.
Сборы много времени не отняли. К тому же странные намеки Ланге поневоле заставляли ускориться. Переоделся, забежал в арсенал, и готов, согласно старинному девизу, к труду и обороне.
Выходили из форта не по отделениям или группам, как обычно, а всем взводом. Почти. Не хватало разве что новичков из недавнего пополнения: Хакасиры, Тамаша и Йоргенсена. И удивительно, что командир — лейтенант Вольский — с ними не отправился, без него целиком разведзвод никогда не собирали. За время службы Ветрова, по меньшей мере. В построениях, в операциях по сопровождению конвоев, на масштабных акциях в 'сельве' и в иных мероприятиях, где задействовался полный списочный состав подразделения, Вольский неизменно участвовал. А сейчас Антон лейтенанта не наблюдал, правда, замкомвзвода сержант Макхейл присутствовал, но то величина, что называется, перманентная — куда без него. Вон, впереди трусит, был бы верхами, впору вспоминать идиому 'на лихом коне'.
Недолгий марш-бросок, и Мак привел бойцов на ту самую поляну, где две недели кряду упражнялись Антон с Ником, прокачивая, соответственно, чуйку и навыки скрытного передвижения по лесу. Увидев знакомое до боли место, экс снова подумал о пропавшей 'интуиции'. Неужели сержант озаботился утратой его бойцом чуйки и затеял организовать тренировки в новом формате? Массово, с привлечением участием всех бойцов взвода.
Идея Ветрову не понравилась. Категорически. Как бы крайним не стать. Одно дело, когда тебе друг помогает, а другое — когда по твоей милости четыре отделения разведвзвода по лесу ползают, вместо того, чтобы отдыхать. Да, они, конечно, сослуживцы, боевые товарищи, поймут и простят, приказ сержанта, опять же, но минимум с половиной разведчиков Антон тесно не общается. Кто знает, что у них в головах творится. В душу каждому не залезешь. Еще решат, что тренировка чуйки — инициатива рядового Ветрова. Косые взгляды могут начаться, шепотки за спиной — перспектива неприятная.
