И еще экс кое в чём окончательно разобрался относительно аасхов. В частности — почему на миссии отправлялись авурхи-люди, а не представители древней цивилизации. Еще на борту рейдера, Ветрову стало казаться, что обязательное участие в процедуре активации кода авурхов-людей немного натянуто. Не совой на глобус, но лягушкой на мячик. И уже тогда Антон предположил, что его незатейливо обманули, предварительно гипнотически обработав. И сейчас данные выводы полностью подтвердились. Причиной отправки 'на подвиг' людей была элементарная практичность. Изменение физиологии под влиянием воларита и деструктивное ментальное поле — не более чем отговорки. Сказки для психологически обработанного доверчивого носителя. Указанные факторы риска были допустимыми. В отличие от уничтожения аасхов при контактах с биоискинами. Невосполнимых потерь в собственных рядах аасхи старались избегать, потому на миссии отправлялись 'добровольцы' из числа авурхов-людей. Вроде бы, небольшая разница, Ветров догадывался об уловках аасхов, но ранее он лишь предполагал, а ныне достоверно знал.
Многое экс понял и про себя самого. И с точки зрения физиологии, и психологии. Например, уразумел, почему его не беспокоили боли после применения форсажа. Прежде Ветров, находящийся под гнётом ментального кода и гипнообработки, об этом не задумывался. Ведь при сверхнагрузках должны ныть связки и мышцы, получающие микроповреждения при резких движениях в режиме 'slow-motion', но такого не наблюдалось. Конечно, Антон на форсаже умел менять различные параметры и характеристики организма, в том числе по части подавления болевых рецепторов. И не только умел, но и постоянно делал. Кроме того, включая названную грань дара, экс старался двигаться плавно, не перегружая связочный аппарат, и укреплял его по возможности, но последствия форсажной беготни должны были неминуемо сказываться. Хотя бы в виде неприятных ощущений по выходу из режима 'slow-motion' и прекращения подавления болевых центров. Микроповреждения в один миг не залечиваются. Однако после прекращения форсажа дискомфорта Ветров не испытывал. И исчезли постфорсажные неудобства после сеанса вложения кода. Раньше-то разное случалось. Когда Антон впервые непроизвольно режим 'slow-motion' включил, уничтожая носителя Себастьяна Липняка, то едва на ногах удержался, пребывая в полуобморочном состоянии. Зато позже часто выскакивал из форсажа огурчиком. Не зеленым и хрустящим, а бодрым и энергичным. И этого экс 'не замечал'. Ответ оказался прост: Сола внесла коррективы не только в разум Ветрова, но и в его организм, укрепив кости, мышцы и связки. Аасхи своеобразно заботились о своих ставленниках-'камикадзе'.
Еще немало интересного стало доступным для разума Антона во время вспышки мегазнания. И неинтересного. Странного и не очень, ценного и бесполезного. В качестве казуса, Ветров даже имя легендарного ученого вспомнил — Тоогррыыхаассвооороол, что само по себе являлось фактом уникальным и непостижимым. Имелось подозрение, что при небольшом напряжении экс сумеет назвать и координаты альма-матер биоискинов Беты, укрытой Надразумом в пространственном кармане. Чего, впрочем, Антон делать не стал.
Невольно осветилась и темная история о судьбе аасхов на Вулкане. Хромосомный набор человека имел определенное сходство с геномом соплеменников Солы неспроста. Ветров понял, что выходцы с этой планеты действительно имели некоторое отношение к генезису земной цивилизации. К счастью, не к зарождению самого человечества. Иначе, пришлось считать бы их создателями, практически демиургами. Аасхи, сбежавшие с Вулкана, поучаствовали в генетических экспериментах с аборигенами Земли — поздними кроманьонцами. И появление среди людей интуитов — потенциальных авурхов — дело рук именно аасхов. Или не рук. Поскольку они, по своей сути, были метаморфами. Не праотцы человечества, конечно, но в некотором смысле родители таких людей, как Антон.
Новость сродни хорошей оплеухе. Не сведения о причастности аасхов к генетическим экспериментам и их отцовство для авурхов-людей, а знание о метаморфической природе соплеменников Солы. Прочую информацию Ветров воспринимал без эмоций, но здесь его хладнокровие дало трещину. Будто в тренировочном спарринге с реальностью экс пропустил нежданный апперкот. Сочный, сильный, акцентированы, точно в челюсть.
Сола — метаморф! Черноволосая красавица, которую Антон воспринимал едва ли не как объект тайной страсти, оказалась миражом. Безусловно, внешность 'колдуньи' экс и раньше оценивал довольно трезво — с учётом её происхождения. Инопланетного и чуждого. Осознавал, что дама она явно не юная, и образ свой естественным или искусственным способом подкорректировала, поскольку на свои сотни (или тысячи) лет не выглядела. Однако коррекция в думках Ветров представлялась... более привычной, что ли. Биологическое воздействие, омоложение клеток и тому подобные процедуры. И вдруг выясняется, что Сола не просто инопланетянка и не человек, а вообще непонятно кто. Вернее, понятно — существо, способное изменять свой облик. И не только облик. Возможно, Сола — не красавица, и не дама вовсе. Ведь нет гарантии, что существо, модифицирующее собственный организм, вместе с признаками возраста и чертами лица не подкорректировало и пол. Ведь, аасхи, мать их, метаморфы! И Сола, вполне допустимо, прежде была иного пола. Самое поганое — вспышка мегазнания данный нюанс совершенно не осветила.
До нынешнего дня Ветров, по сути, закрывал глаза на странности своей 'учительницы'. Принимал их. Говорит, растягивая гласные по-эстонски? Ерунда, просто строение её коммуникативного аппарата изначально не предназначалось для звуков человеческой речи. По крайней мере — на лингво и близких к нему языков. Инопланетное происхождение? Ничего, даже где-то пикантности и перчинки придаёт. Выдающиеся ментальные способности? Объяснимо и не удивительно, с учётом направления развития цивилизации аасхов. Лишь теперь Антон окончательно и бесповоротно уразумел, до какой степени его разум был скован чужой волей. Опутан и порабощён. Любые догадки на данную тему постоянно растворялись в сонме текущих мыслей и в обязательном порядке забывались.
Впервые Антон заподозрил, что стал объектом сильного гипнотической обработки, только на борту захваченного рейдера, когда давление вложенного кода стало уже критическим, а ментальное воздействие существенно ослабло. И мышление тоже стало соответствующим — вернулось к критичности. Потом у экса не было времени на анализ собственных поступков, карусель событий завертелась с неимоверной скоростью. Вдобавок состояние Ветрова резко ухудшилось, и мысли о том, что аасхи незатейливо использовали начинающего авурха в качестве тупого инструмента, не гнушаясь искажения информации и гипнообработки, в голову не лезли. Сейчас подозрения подтвердились. Более чем.
Нехило Сола Ветрову мозги запудрила. Точнее, не Сола. Аасхи. Неудивительно, учитывая их ментальные таланты. Насколько Антон уразумел в процессе озарения, инопланетяне умели соединять собственные сознания для обмена информацией и усиления ментальной мощи. Многократного усиления. Внутри своей цивилизации являясь, по сути, телепатами. Благо, до роевого сознания у них дело не продвинулось. Равно как и до зарождения аналога Надразума шэйду. Хотя в данной части остались некие вопросы, на которые озарение не ответило. И еще Антон до конца не уловил, могли ли аасхи напрямую считывать все мысли человека. В способности показывать образы, вкладывать коды и установки-закладки экс убедился непосредственно. Испытал на собственной шкуре. А вот читала ли Сола его мысли, осталось неизвестным. Что, в любом случае, картины не меняло. От одного воспоминания, что в мозгах Антона копалась не симпатичная дама, а ментат-метаморф, вероятно, подключенный к десяткам сознаний своих соплеменников, становилось не по себе.
Вспышка мегазнания потихоньку затухала. Гасла языками костра, напоследок подбрасывая в него угольки информации. Ветров и не пытался их переварить. Это он попробует сделать потом, в более благоприятной обстановке. Сейчас на ногах бы устоять, что получалось на удивление хорошо. Антон даже не отключился. Очевидно, ради разнообразия. Обычно итогом серьезного применения дара авурха или столкновения с биоискинами было потемнение в глазах, а то и потеря сознания. И ощущения вернулись. Не разом, ударив в единый миг по рецепторам и мозгу экса, но довольно быстро. Восстановились и обоняние, и слух, и прочие нормальные человеческие способности. Навалились, заставив Антон покачнуться и схватиться за край столешницы. Данное действие невольно перевело внимание Ветрова на копошащегося внизу флотского в кителе с адмиральскими погонами. Сбитый с ног эксом тот до сих пор не поднялся, что говорило в пользу кратковременности пребывания Антона в кабинете. За пару-тройку минут адмирал успел бы очухаться и встать с пола. Хотя для Ветрова выгодней, чтобы господин с большими звёздами на погонах вообще не вставал. И в себя не приходил.
Ненужный свидетель. Непонятно чего, но очевидец. Конечно, толковых показаний адмирал дать не сумеет, но опознать экса может. И подтвердить тот факт, что лейтенант Ветров без приглашения ворвался к нему в кабинет, в результате чего умер важный посетитель. А носитель биоискина был мертв. Полная неподвижность, неестественная поза не оставляли вариантов. Хладный труп, и первую грань дара спрашивать не надо. Неизвестно, что разглядел барахтающийся на полу хозяин кабинета — всё произошло крайне стремительно, но короткую схватку должен был заметить. Сейчас Ветров осознавал, что минули не эпохи и эоны, а секунды. А 'скрыт' слетел почти сразу — перед броском через стол. Что не очень хорошо. Безусловно, установить причинную связь между поступком Антона и смертью посетителя нельзя. Ни один следователь или эксперт такую задачу не осилит. Однако у любого профессионала дополнительные вопросы непременно возникнут. На основе элементарной логической цепочки: лейтенант вломился в кабинет адмирала, схватил посетителя за плечи и приложил лбом, после чего жертва погибла. Телесные повреждения, которые обнаружат судебные медики, однозначно не повлекли летальный исход, но сам факт, как говорится, никуда не денешь. Нападение-то было. И разбираться с ним, обнаружься данное обстоятельство, точно будут.
Не стоит манкировать обычной разумной осторожностью. Незачем вызывать интерес спецслужб, включая БФБ и контрразведку Флота, к собственной персоне. Конторские ребята всегда исключительно трепетно относятся к изучению странных и необъяснимых обстоятельств дела. А по факту гибели тощего носителя биоискина их будет полно. Начиная от загадочной массовой поломки электроприборов до неустановленной причины смерти. И включать в уравнение в качестве дополнительного неизвестного собственную персону Антон не собирался. Интерес спецслужб и прежде требовался Ветрову, как собаке — коньки на лапах, а ныне, когда он сподобился благополучно избавиться от кода и выжить, — ещё меньше. И единственный фактор, который должен был способствовать привлечению внимания Бюро и контрразведки к фигуре Антона — пояснения адмирала. Они же могли стать основой для возбуждения процедуры расследования. На затухающих искрах озарения экс узнал данные флотского начальника, включая имя и должность, но практически сразу благополучно их позабыл. Руководитель какого-то секторального подразделения: отдела или управления. Впрочем, регалии хозяина кабинета значения не имели. Сложившаяся ситуация подталкивала Ветрова к вполне определенным решениям и поступкам. Конкретным. Как говорилось в старинной комедии, 'нам кузнец не нужен'.
Очевидца следовало убрать. Не оставляя, простите за невольную тавтологию, следов насильственной смерти. Посредством импакта. Такого действия требовали и здравый смысл, и знание-понимание, и интуиция. Возражала лишь некая невнятная субстанция, притаившаяся в укромном уголке души, то ли совесть, то ли чистоплюйство. Или мораль. Возражала вяло, и экс долго не раздумывал. Адмирал был приговорён. Антон посмотрел на дверь, убедился, что створка закрылась, и посторонних наблюдателей нет.
Машинально вновь натянул 'скрыт'. И ударил импактом. Флотский начальник перестал вошкаться и растёкся выброшенной на берег медузой по полу. С применением импакта у Антона также словно закончилась энергия. Стержень, поддерживающий тело и душу, надломился, и экс тихо сполз по стеночке на пустое кресло рядом со столом. Вздохнул, оглядел 'пейзаж' и протянул:
— Нормально... съездил за медалькой.
ГЛАВА 16
Кресло тихонько скрипнуло под весом Смита. Полковник отвлекся от голоэкрана и поерзал, устраиваясь удобнее. Кресло было не из разряда технологических эргономичных устройств с кучей электронной начинки и встроенных функций. Обычное, натуральное, кожаное. Простое и, что важно, уютное. Смит не считал себя ретроградом, но по части обстановки предпочитал классические, проверенные веками вещи. Без прогрессивных наворотов. Главу ВКУ все-таки заставили занять кабинет в Доме правительства — здании бывшей резиденции Наместника, но технологичную мебель в помещении помощники продавить не сумели. Смиту и панели с голоэкраном достаточно. Именно сейчас на неё полковник и смотрел. В сто первый, или двухсотый раз, изучая личное дело Эрикссона. И не знал, что с ним делать. Не с досье, а с майором.
В памятной беседе по комму Эрикссон объявил о сложении с себя полномочий заместителя руководителя КБ, уволился и сообщил о том, что согласился на вложение ментального кода, по примеру Антона Ветрова. Кроме того, пообещал Смиту, что в течение декады отбудет из системы Стеллы на имперском корабле, и скрылся в лесном массиве.
Не случилось. Ни в течение декады, ни через две, ни спустя месяц. Корабли имперцев улетели в сектора Поднебесной без красиво 'уволившегося' майора. Это Смит узнал от самого Эрикссона. Не минуло и недели, как майор вернулся из леса. Практически с повинной. И был доставлен пред очи Главы ВКУ. Оказалось, что темноволосая наставница начинающего авурха отменила процедуру вложения ментального кода. И, вообще, свернула обучение. На язык просилась формулировка 'без видимых причин', но они имелись. И короткие пояснения Сола Эрикссону дала. Рассказала о том, что необходимость в подготовке отпала, поскольку миссия Ветрова завершилась успешно, а первоначальная информация была ошибочной. Код слит, ментальное оружие аасхов сработало, осталось подождать результатов. И потребность в обучении кандидатов в авурхи исчезла. Потому Эрикссон свободен. И пришлось ему убираться восвояси. Возвращаться в Монтевиль.
Перед Главой ВКУ неудавшийся 'падаван' держался бодро, но демонстрация Смита не впечатлила. Он видел, что Эрикссон понимает последствия своего поступка. Уходя в лес, майор не допускал, что может вернуться, и резко обрывал отношения. Один финальный разговор и письмо с заявлением об отставке чего стоили. Впрочем, дело было не в обидах полковника или увольнении Эрикссона. Восстановить майора в должности заместителя председателя КБ Смит мог парой звонков по комму, авторитет позволял, но... мешало именно оно. Одно очень значимое 'но'.
