Да и старина Чезаре Ломброзо наверняка нашел бы в чертах молодого человека нечто, подтверждающее постулаты антропологического направления в криминологии. И удивление в глазах лишь оттеняло общую неинтеллигентность морды, придавая ей каплю осмысленности. 'Интеллектуал' явно не понимал, почему Ветров не валяется в полуобмороке, а пытается сопротивляться, да еще как-то странно. Что-то не сходилось в файлах, программа подвисала. Не мешая, к сожалению, работать конечностям — руку Антона усатый Спиноза выворачивал с достойным лучшего применения упорством. Разве что-то после срывания маски чуть-чуть напор ослабил.
Не давая противнику опомниться, Ветров снова применил импакт.
На сей раз без осечки. 'Интеллектуал' дернулся, отпустил руку Антона, обмяк и свалился на кушетку. И без обращений к первой грани дара было ясно, что клиент готов. Как минимум — к переводу в реанимационный блок. А то и в морг. Проверять наличие дыхания, слушать пульс и заниматься прочими глупостями экс не стал. Парализация, конечно, повлияла на мозг, и Антон притормаживал, но не настолько. А вот знание-понимание мимоходом — пока поднимался — кликнул и получил 'отчёт' об инсульте у оппонента и высокой степени вероятности летального исхода.
Вставание с колен оказалось актом долгим и мучительным. Будь Антон чуть менее стеснен временем и обстоятельствами, наверняка обратился бы к государственно-историческим аллегориям, всуе упомянув термины типа: 'скрепы' и 'достояние'. Чему способствовали буквально ощущаемый скрип в костях и стремление подняться, как Ветров мысленно обозначил реперную точку, до 'стояния' в вертикальном положении. Задачу осложняла и почти неработающая правая рука, которую узкоглазый супостат едва не выдернул из плечевой сумки. Да и сам Ветров, когда выворачивался, стараясь сорвать маску, не добавил целостности локтевому суставу. Экс не являлся дипломированным медиком, но тут пахло вывихом. Рука еле двигалась, но не болела. Как и в ходе процедуры выкручивания. Последствия парализации — здесь их можно было посчитать положительными.
Задачу экс всё же выполнил. Опираться правой рукой на кушетку он не мог, потому использовал левую. Кряхтя и треща костями, но встал. А поскольку делал это, как говорилось выше, эпически долго, то факт освобождения от ремней 'левого близнеца' удивления не вызывал. Времени на распутывание хватило. И теперь последний из 'биологов' целеустремленно топал к Антону. Огибая кушетки и растопырив руки. Словно собирался заключить Ветрова в объятия.
Подала голос чуйка, осчастливив порцией звона в ушах и обдав бок холодом. Ветров отстранено заметил, что рецепторы после парализации не восстановились, боли нет, но сигналы интуиции вполне ощутимы. Причём она предупреждала не только и не столько о приближающемся 'биологе'. Привычный цейтнот не позволил эксу анализировать иные угрозы, противник был уже в полутора метрах, и Антон не стал сопротивляться. Наоборот, поспешил к нему в объятия. Шагнул вперед, позволил неприятелю себя схватить, а дальше действовал по обкатанной полминуты назад схеме.
Рывок маски, импакт, и вуаля. Уноси готовенького. Выглядело незамысловато, но на деле было не столь просто. Левая рука висела плетью, слабость в членах не исчезла, вдобавок пришлось преодолевать сопротивление оппонента. Однако Антон справился, маску стянул, ударил. Противник пустил носом кровь и рухнул. Едва не повалив и Ветрова.
Освободившись от недружеских объятий, экс вновь оперся здоровой рукой о край кушетки и позволил себе выдохнуть. И торопливо осмотреться. Из такого — вертикального — положения ему прежде оглядеться не позволяли. Постоянно отвлекали.
Довольно большое помещение, слегка неровные ряды кушеток тянулись вдоль стен. Лежаков насчитывалось не меньше сотни. Едва ли не половина кушеток пустовала, а несколько десятков было занято шевелящимися и застывшими телами. На одной из них, как Ветров заметил ранее — еще в 'стадии Тони', валялся знакомый соперник по потасовке в бараке. Прямоугольноподобный качок. И не двигался. На верхней губе и щеках спортсмена виднелись потёки крови. Та же клиническая картина, что и у последнего оппонента Антона.
Закрались смутные сомнения по части того, что не Ветров ли причастен к удручающему состоянию качка. На сей раз прямоугольный гражданин пострадал не от лягания в нижнюю часть туловища. И располагавшийся на соседнем лежаке пленник также признаков жизни не подавал. Обращение к знанию-пониманию подтвердило: Антон, шарахнув по второму 'биологу' импактом, зацепил и ближайших пленников. Спасибо, что лишь двоих.
За лежаками виднелся распахнутый зев двери, манящий неизвестностью. И сулящий путь к свободе. Другого входа или выхода Антон визуально не обнаружил. В направлении выхода было темнее, чем в остальной части помещения. У Ветрова сложилось впечатление, что это он плохо нацеленным электроударом непроизвольно погасил отдельные осветительные панели. А заодно и замок двери сжёг, после чего створки открылись. Теперь надо силы в кулак собрать и доковылять до еле видимого куска коридора. Только они не очень-то и собирались,
Начать ковылять к выходу или порефлексировать в связи с непредумышленным убийством двух человек не удалось. Равно как и высмотреть других знакомцев; ведь Игнациус, Карл и Угорь явно тоже находились где-то здесь, просто среди десятков тел в полутьме их трудно обнаружить без обхода помещения.
Чуйка, которую не успокоила победа над последним врагом, взревела корабельным гудком, печень погрузилась в камеру глубокой заморозки. В принципе, Ветров догадывался, что его художества не останутся без внимания и реакции администрации лагеря. На то, что помещение не оборудовано камерами наблюдения, или они никем не контролируются, мог рассчитывать лишь фантастически наивный человек. Единственное, на что надеялся Антон — фактор времени. Например, замедление принятия решения из-за программной обработки или колебания 'живого' оператора.
Реагировать на непредусмотренные регламентом акробатические этюды экса администрация обязана. Другое дело — как именно реагировать. Вариантов больше одного. И группу захвата могут отправить, и излучателями ударить, и газ пустить. В ответ на суматошный запрос знание-понимание выдало информацию о том, что нанайские пляски Ветрова с 'биологами' замечены, и спрогнозировало приближающуюся зачистку помещения путем газовой атаки.
Выброс адреналина в кровь поспособствовал прочищению мозгов и бодрости мышления. Поднять мышечный тонус, избавляя от последствий парализации, ему было не по силам. В таком состоянии единственный шанс на спасение — врубить форсаж.
С перепуга режим 'slow-motion' включился легко. Попутно возникла идея, как пережить газовую атаку. Идея очевидная — поменяться 'одёжкой' с кем-то из биологов. И явно не с тем, у кого маска разбита переносным диагностом.
Как он вытряхнул из костюма биозащиты упитанную тушку 'левого близнеца', а затем сам упаковался, Ветров не вспомнил бы и под пытками. В режиме 'slow-motion', преодолевая сопротивление среды, да еще с неработающей правой рукой. Несмотря на ускоренное восприятие, маску захлопнул в последний момент — когда газ начал поступать в помещение.
Видимо организм задействовал некие внутренние резервы, потому что форсаж отключился только после облачения в защитный костюм. И, судя по участившемуся сердцебиению и выступившему поту, 'переодевание' далось нелегко. Экс машинально мазнул по маске, пытаясь вытереть лоб, и устало опустился на ближайшую кушетку. В потрохах потеплело, а звон в ушах стал тише. Вместе с тем, чуйка до конца не успокоилась, намекая на то, что рассиживаться нет времени.
Манипуляции Ветрова, несомненно, не укрылись от невидимых наблюдателей. Равно как и тот факт, что газовая атака пропала втуне. Точнее, не достигла цели усмирить одного конкретного буяна. Прочих пленников и усмирять-то не особо требовалось, а теперь они вовсе прекратили шевелиться. Учитывая, что газовая атака наверняка не последний метод зачистки помещения, и у администрации найдутся и другие меры, следовало покинуть помещения. Хотя бы для, выражаясь военной терминологией, рекогносцировки.
Немного очухавшись, экс поковылял к выходу. Выбравшись за двери, оказался в коридоре и направился по единственному возможному пути — вперёд. То ли адреналиновый выброс вкупе с гимнастикой в форсаже помогли, то ли при ходьбе размялись мышцы, но через пару десятков метров Антон почувствовал, что слабость в членах стала потихоньку исчезать. И начал ступать более-менее уверенно. Обратная сторона медали — начала ныть правая рука.
Новый поворот принёс неожиданную встречу. Или ожидаемую — как посмотреть. Интуиция-то вновь активизировала сигнальную деятельность. Правда, запоздало — непосредственно перед поворотом. Остановиться Ветров не успел и нос к носу столкнулся с тремя персонажами в бронескафах. Ребята куда-то торопились и явно не на свидание с девушкой, поскольку, помимо брони были вооружены; кто импульсным пистолетом, кто парализатором. Антон почему-то решил, что товарищи в скафах спешат за ним, красивым и неповторимым. Усмирять и подавлять. И встретить Ветрова в коридоре не планировали, так как сразу затормозили, а первый боец булькнул что-то через внешний динамик шлема. Что-то вопросительное типа:
— Лин?
Как показалось Антону, назвал по имени владельца защитного костюма. Лицо-то за маской не особо разглядишь. Однако дожидаться ответа экса никто не стал. Видимо, получив из центра контроля информацию на визор шлема о статусе человека, одетого в защитный костюм, все три бойца синхронно схватились за оружие. Чуйка взвыла дурным голосом, а Ветров снова скользнул в форсаж. Несмотря на то, что экс действовал одной рукой, вырвать импульсник у первого противника получилось относительно легко. Спасибо силе в режиме 'slow-motion'. А вот эффективно использовать оружие оказалось сложнее. Даже со столь мизерного расстояния прямое попадание в броню или шлем не гарантировало серьёзных повреждений. Не считая вероятного сотрясения мозга. Пришлось стрелять в уязвимые места — под шлемы. Что лишало Антона шансов заполучить 'языка'.
В результате неприглядная картина: три трупа с разбрызганными по стеклу мозгами. Плюс одышка и очередной упадок сил у автора кровавого пиршества. Пришлось присесть у стеночки. Вообще, Антон не прочь был в очередной раз переодеться, махнув защитный костюм на бронескаф, но... не судьба. От одного вида содержимого шлемов мысль о том, что их надо примерить, улетучивалась мгновенно. Постфактум Ветров осмотрел доставшееся ему в бою оружие и отметил, что первый импульсник обладал системой идентификации владельца по отпечаткам. Подобные модели эксу демонстрировали в Академии. Два других 'ствола' были попроще, без наворотов.
Впору благодарить небо за удачу — за то, что хозяин первого импульсника отключил систему идентификации по причине ее бесполезности для рук, защищенных комплектом перчаток бронескафа. Иначе Антону в виде трофея достался бы кусок не стреляющего металла. А как бы сложилось ситуация, не обзаведись экс в первые мгновения боя рабочим стволом, неизвестно. Два стандартных импульсника Ветров распихал по карманам-контейнерам костюма, а продвинутым решил вооружиться.
Отдышаться не дали.
Вой сирены ударил по ушам, потолочные панели замигали тревожными оранжево-багровыми сполохами. Понудив экса подняться и спешить дальше. Звуки сирены отличались от тех привычных завываний, что будили пленников и гнали их на работу. И по тональности и по громкости. Панели тоже прежде цветовую гамму не меняли. Экс классифицировал эти сигналы, как общелагерную тревогу, что подтвердило знание-понимание. Сунувшись в правое ответвление, Антон упёрся в закрытые двери. Проверка показала, что аналогичная ситуация сложилась и с остальными потенциальными выходами. В виду тревоги, двери заблокировали, стремясь отрезать коридор с непонятным взбунтовавшимся пленником от других помещений лагеря. Изолировать угрозу.
Недолго думая, Ветров решил применить тактику выжженной земли. Или, подбирая точные определения, тактику уничтоженных электроприборов. Для начала экс ударил по площадям, 'погасив' сканеры и видеокамеры. Пусть неведомый контролёр в пустые экраны смотрит, тишину слушает и без иной информации обходится. Ударил с запасом, прихватив и близлежащие помещения. Чтобы затруднить отслеживание своего пути.
Следующим шагом экс сжег электронную начинку замка, размыкая блокиратор, открыл двери и приник в следующее помещение. А затем снова врезал электроударом по площадям. Последовательно выполняя аналогичные операции, Антон добрался до коридора с множеством дверей. То ли в каюты, то ли в отсеки. И открыв первую же, обнаружил пытающегося спрятаться человека. Что характерно — не обремененного ни бронескафом, ни костюмом биозащиты. В обычном комбинезоне. С виду: молодой мужчина, долговязый, худой.
Незнакомец, согнувшись в три погибели, мостился за выдвижным столиком и старался прикинуться кучкой неопределенного вещества. По причине ограниченного пространства — безуспешно. Размер кубрика или каюты не превышал двадцати квадратных метров, да и с мебелью здесь было туго, так что, несмотря на плохое освещение, спрятаться долговязый не мог по определению. В том числе и по причине долговязости.
Антон не нашел ничего лучшего, как сообщить об этом вслух.
— Вылазь, шпала, я тебя вижу.
Потом сообразил, что тихий голос через маску расслышать будет затруднительно. И проорал:
— Вылазь!
Мужчина разогнулся, являя себя миру и эксу. И, — о, сюрприз, — оказался явно азиатской наружности. Парень выглядел очень напуганным. До желудочных колик. Словно не человека в защитном костюме встретил, а привидение. Или злого духа. Увидев у Ветрова импульсник, без приказа взметнул руки к потолку. У самого жителя Поднебесной оружия не было.
— Молодец, — прокомментировал действие китайца Антон. — Ты кто?!
Машинально спросил на лингво и подкрепил вопрос угрожающим движением импульсника.
Азиат поднял руки еще выше, с учётом роста, едва не ткнув в панель пальцами, и пролепетал:
— Во бу мингбай.
С общением возникли проблемы. Поскольку китаец сказал, что-то типа: 'я не понимаю'. Что уразуметь это, базовых знаний и опыта Ветрову хватило. Жаль, устройства с программой-переводчиком в защитном костюме не завалялось.
Изучению языков вероятных противников в Академии уделялось не очень много часов. Все же из курсантов не шпионов готовили и не их вечных оппонентов -контрразведчиков. Бюро всегда больше ориентировалось на врагов внутри государства, а не на внешних конкурентов. Кто-то из курсантов, конечно, налегал на языки углубленно, посещал дополнительные занятия, но таких энтузиастов были единицы. А у остальных — базовый курс одного языка и десяток семинаров с набором фраз из второго. В рамках, необходимых для экспресс-допроса.
Основным иностранным языком в период обучения Ветров выбрал араби. Нельзя сказать, что на нём экс говорил свободно, но пообщаться мог. А на новомандарине Антон, к сожалению, помнил лишь отельные фразы. Вроде той, что пролепетал его нынешний собеседник.
