Настала очередь вздыхать Радулеску.
— Подвижек, к сожалению, нет. Мы опросили всех возможных свидетелей, включая родственников и сослуживцев, дополнительно проверили место происшествия, записи чуть ли не под микроскопом просматривали... но пусто. Очевидцев нет, следов — тоже. Дела, которыми Лемке занимался предыдущие пять лет, изучили. Тоже никаких зацепок. Обычная архивная рутина.
— Хреново. А что по остальным?
— Да тоже не особо... Выявили кое-какие совпадения у отдельных погибших, сейчас пытаемся систематизировать, поймать алгоритм, но уверен — общей картины не даст, снова пустышку вытянем. Слишком разновекторные факты. Кто-то вместе учился, кто-то жил рядом, кто-то схожие проекты курировал...
— А по исчезнувшим?
— По ним проверка еще идет, все-таки сложно выяснить, — капитан улыбнулся, — интересовались ли они концертами Баха в семнадцатилетнем возрасте.
— Ты меня не подкалывай, юморист недоделанный, — осерчал полковник.— Ишь чего надумал — цитировать.
— Извините, — смешался Радулеску, — случайно к слову пришлось.
— 'Случайно', как же... — не поверил второй инквизитор. — И с шутками заканчивай, это моя сфера. А твоя — аналитика и расследования. Вот анализируй и расследуй, ищи, собирай факты, а в мою сферу не лезь. Уяснил?
— Уяснил.
Капитан понимал, что сердится полковник 'понарошку', таким образом сбрасывая эмоциональное напряжение, но подыграл руководителю, изобразив кающегося грешника. Да и как не подыграть. Шутки шутками, и Смит — человек, безусловно, адекватный, но начальство есть начальство, правила общения устанавливает оно. А то, не дай бог, и на самом деле осерчает.
— Молодец, коль уяснил. Что там с пропавшими? Ходили в филармонию или нет?
— Этот вопрос пока открыт, но в целом... Родились в разных местах, учились — тоже, жили далеко друг от друга, в смежных отделах не работали, увлечения — ничего схожего, в командировки вместе не ездили, к одним и тем же проектам не привлекались... То есть, не считая службы в Бюро и социального статуса, практически нет ничего, чтобы всех их связывало.
— Практически? — насторожился полковник.
— Есть ряд населенных пунктов на Земле, где бывали исчезнувшие. Плюс планеты. Но Лемке, Тротье и Сибрук посещали их в разное время и с разными целями. Имеются, правда, совпадения по времени и целям, но только для двоих — Тротье и Сибрук иногда участвовали в общих акциях или курировали совместные проекты. На мой взгляд, слишком... фантомная связь. Подобную корреляцию можно выявить как минимум у семидесяти процентов сотрудников Бюро.
— В нашем положении и за фантомы хвататься не грех, — не согласился второй инквизитор. — И что там конкретно?
— В период с триста девяностого по четыреста двенадцатый год Сибрук, Тротье и Лемке побывали на Лауре, Вулкане, Ньюланде, Каледонии, Марсе и Вегасе, есть случаи пересечения фигурантов в одних и тех же точках, но, как я уже отметил, визиты по времени не совпадают. Луну я оставляю за скобками, поскольку через космопорт спутника пассажиры внешнесистемных рейсов проходят в обязательном порядке. На Лауру, Ньюланд и Вулкан летали по служебным делам, на Вегас — Тротье. Сибрук и Лемке — на отдых.
— Не ожидал от нашего майора-тихони, — удивился Смит.— Надо же — на Вегас развлекаться летал. Никогда бы не подумал.
— Каледонию Сибрук посещал по служебной необходимости, Лемке проходил там стажировку, а Тротье — родился на планете, — продолжил Радулеску. — И неоднократно туда летал в гости к родственникам.
— И откуда люди деньги берут на такие путешествия? — пробурчал полковник. — Не дешево ведь.
— Марс все трое посещали неоднократно по разным причинам...
— Марс я бы тоже, как ты говоришь, за скобками оставил, — заметил Смит. — Учебный центр бюро, академия, испытательный полигон, второе по численности управление, резервный штаб флота... Туда ведь постоянно в командировки летаем. Я, к примеру, на Марсе раз тридцать бывал. Да и ты, думаю, чуть меньше.
Капитан согласно кивнул.
— Больше двадцати... Ясно, Марс удаляем. Еще мы составили список населенных пунктов, где бывали все трое. В общей сложности сорок пять наименований. Подавляющая часть — на Земле и Марсе. Естественно, наш город, Ньюлон, Буэнос и Луна-сити — вне списка. Кроме того, установлено, что в девяносто девятом Тротье и Сибрук участвовали в миссии на Сетисе, а Лемке архивировал итоги той операции. Не знаю, нароем ли мы тут что-нибудь, но опосредованная связь имеется. Аналогичная ситуация с акцией на Миндао четыреста третьего года — Сибрук и Тротье курировали, Лемке архивировал итоги. Вот такие совпадения.
— Все?
— Да.
— Негусто, — заметил Смит, — но уже кое-что. С событиями на Сетисе и Миндао разберись детально. Потом подробно доложишь.
— Хорошо.
— Теперь по сегодняшнему... Бери дело Юнга под контроль, экспертов тряхни, чтобы они шевелились активнее. И... — Полковник сделал паузу, подчеркивая важность, — аппарат у медиков изъять. По-тихому. И к нам в лабораторию.
— Рентгеноскоп?
— Его-его. И кибердиагност заодно. Для отвода глаз... Хотя кого я обманываю? Разговор с Юнгом слышали, записи стерты — в курсе они... Детские уловки. — Полковник с досады крякнул. — А, и ладно! Детские уловки тоже иногда срабатывают...
Радулеску, не знающий о содержании разговора Смита с Юнгом, согласно кивнул. Несмотря на то, что лишь мог догадываться, о чем идет речь. Однако за годы службы под началом полковника капитан привык к его необычной манере общения. Второй инквизитор имел такую привычку: иногда обсуждать с подчиненным событие, не посвящая собеседника в подробности. Понятно, что в подобной ситуации сотрудники ОВК чувствовали себя довольно глупо, но приходилось мириться с маленькими странностями начальства. Тем более что чаще всего недоговорки и разговоры 'типа сам с собой' начинались тогда, когда полковник придумывал какую-нибудь пакость для очередного объекта разработки.
Словно подтверждая ожидания капитана, Смит сказал:
— Кстати, есть одна идея... Тадеуш, дай-ка задание нашим спецам из лаборатории — пусть этот рентгеноскоп по винтикам разберут, или что там у них положено, и слепят мне аналогичный аппарат, но меньших размеров. А лучше пару-тройку. И замаскируют под другой прибор, не знаю, рамку металлоискателя, что ли. Ребят из техсектора не привлекать. Самим сделать. И предупреди, если кто трепаться начнет, даже среди своих — уничтожу. В бетон закатаю.
— Да они знают, не первый день работают. Режим секретности соблюдают, как положено.
— Работают не первый, конечно, но и ситуация сейчас в бюро сложилась... беспрецедентная. Никогда такого не было, чтобы старшие офицеры из здания исчезали, а сотрудники пачками гибли от неизвестных причин. И не надо мне формализм тут разводить и на медэкспертов кивать, мол, сердечные приступы, пятое-десятое, — махнул рукой Смит, отметая возможные возражения. Убедившись, что капитан и не думал возражать, полковник закончил фразу: — Потому режим режимом, но мой приказ доведи. Индивидуально до каждого.
— Хорошо. Отдельно предупрежу.
— И еще... Я тут с коллегой из флотской контрразведки пообщался — у них похожая петрушка наблюдается. До исчезновений дело не дошло, но народ мрет в изрядных количествах. В основном — среднее звено, но уже одного адмирала скрючило. И угадай — что пишут медики в заключениях по каждому трупу?
— Смерть от сердечного приступа?
— В точку! Поэтому тебе дополнительное задание — постарайся собрать факты по другим ведомствам. С флотской контрой я договорился, адмирал Марун данные сбросит, тебе перекину. А по остальным ведомствам — сам. Полномочий у тебя сейчас — выше крыши. Отказов быть не должно, но возникнут где сложности — меня подключай. А если кто-то совсем рогом упрется — в Директорат обратимся, поддержат. Надо статистику и информацию по максимуму собрать. Явно какая-то глобальная ерунда происходит. И притом — очень нехорошая.
Радулеску кивнул.
— Может быть, вообще, межведомственную комиссию создавать придется... — пробормотал Смит. — Что еще? Такое чувство, будто я что-то важное упустил. Крутится рядом... Ладно, потом вспомню.
Полковник поднялся со стула, подошел к спец.шкафу, открыл и извлек коммуникаторы.
— Держи.
Капитан забрал свой аппарат и сунул в карман. В это время мигнул огонек на коммуникаторе Смита, сигнализируя о полученном файле.
— Кто там опять? — Полковник обреченно выпустил воздух, взглянул на экран комма и... хлопнул себя ладонью по лбу. — Ах, болван я старый, чуть не забыл! И ведь крутилась мысль...
Второй инквизитор уставился на экран, а капитан стоял у двери, ожидая приказаний шефа. Однако начальство погрузилось в просмотр присланных файлов, изредка бормоча под нос что-то маловразумительное типа: 'это у нас эс один или эс два?', 'что с таймером?', 'вот он, голубчик'. Или еще менее информативное: 'ага', 'угум' и 'что за хреновина?'. Наконец Смит оторвался от коммуникатора и окликнул капитана:
— Тадеуш, погоди!
Радулеску уходить не собирался (полковник ведь его не отпускал), но отозвался сообразно:
— Да?
— Хорошая новость. Я бы сказал — обнадеживающая. У нас появились первые подозреваемые.
А поскольку капитан никак не прокомментировал сообщение, лишь внимая, Смит уточнил:
— Шестнадцать человек.
ГЛАВА 7
Хруст ветки резанул по ушам. Антон поморщился. Вроде, и вниз поглядывал, и ногами перебирал аккуратно, а на сухую ветку, все равно, наступил. И треск такой, что кажется — сепаратисты с разных концов Этана сбегутся. Пусть это и маловероятно — ближний рейд, в окрестности форта мятежники суются редко.
Ветров вздохнул. Опять Макхейл ругаться будет, мол, топаешь, как слон, ломишься медведем по бурелому, разведчик из тебя хуже, чем граната из консервной банки, и дальше в таком же духе. Ну, не получается у Антона без шума по лесу ходить. И ведь его уже третий месяц матерые разведчики натаскивают, да и охотой в свое время баловался — тоже опыт. Но не получается — хоть тресни. Вернее, тут постоянно именно — то тресни, то хрустни. А других разведчиков взять — вот там настоящие асы. Передвигаются по чаще, словно по ковровой дорожке. Без шума и пыли. И быстро к тому же. А Вэра, вообще, словно тень. Его не то, что услышать — увидеть с трех шагов нереально. Тот, правда, самый натуральный индеец — и по роже, и по имени. Но другие тоже мало отстают. То ли личный состав талантлив сверх меры в данной области, то ли постоянная практика сказывается. Остается лишь надеяться, что и Антон потихоньку натренируется. И еще одно утешало — у Саймона и Ковальски, а их тоже определили в разведвзвод, успехи были не лучше.
Кстати, что-то Мак задерживается. А нет, легок на помине.
— Ветров, сколько раз я тебе говорил, смотри под ноги! Ты нас демаскируешь, к чертовой матери! — подбежавший сержант не кричал, а скорее шипел. Негромко, но очень выразительно.
— Да, я смотрел, — попытался отмазаться Антон. — Откуда эта ветка взялась, ума не приложу...
Отмазка, как говаривали в прежние времена, не прокатила.
— Я тебя сам сейчас приложу! Следи куда наступаешь. Осмотрелся по сторонам, глянул вниз, сделал шаг, снова осмотрелся, вниз, шаг. Неужели запомнить трудно?
— Да нетрудно. Просто другие ходят и под ноги вообще не смотрят, я и подумал...
— А ты не думай! Другие не первый год по этим лесам гуляют, каждый куст тут изучить успели. И то под ноги поглядывают — на свежую растяжку или мину недолго напороться. А тебе и заикаться нечего... Вот как такого слона в дальний рейд брать? — задал риторический вопрос Макхейл и, не дождавшись ответа, резюмировал: — Еще раз шум или треск услышу, я тебя в хозвзвод к Барону отправлю. Будешь у него кернис собирать. Понял?
Антон кивнул. Чего не понять-то. Снова облажается — попадет по полной. Ведь собирать местную травку, которую в сушеном виде используют для борьбы с вредителями, занятие, мягко выражаясь, малоприятное. Поскольку свежесобранная трава воняет жутко. Любой скунс, понюхавший кернис, удавится от зависти. Или задохнется от миазмов. Хорошо, что сбор керниса проводят в спецкостюмах, иначе одежду пришлось бы просто выкидывать. И, не дай бог, сок травы на кожу попадет — потом еще неделю благоухать придется. И души, гели и шампуни не спасут. Пока запах сам не выветрится. Антон, как представил, что от него народ будет неделю шарахаться, вздрогнул. И на всякий случай кивнул второй раз.
— Тогда вперед. Аккуратно!
Мак исчез в зарослях, а Ветров двинулся за капралом Ланге, который деликатно ждал окончания разноса в сторонке. Как там Макхейл говорит: осмотреться, взгляд под ноги, шаг. Простейший алгоритм, а не всегда получается ему следовать. Антон не робот ведь. Мысли разные в голову лезут — отвлекают. Да еще и по сторонам поглядывать приходится. Хоть Мак и упирает на то, что сейчас для Ветрова главное в 'сельве' — слух, а поневоле башкой крутишь. То влево голову повернешь, чтобы на дерево странное посмотреть, то вправо — ядовито оранжевый цвет ягод на кустах внимание привлечет. То, вообще, на звук подозрительный обернешься — партизаны померещатся. При таких раскладах Антон 'ходил по лесу' медленно и постоянно отставал от группы. Благо, что Ланге за ним присматривал. Да и группа Мака больше натаскивала новичков, чем реально осуществляла разведку. Даром, что бродили вокруг форта. А на дальних подступах как минимум восемь групп разведчиков за территорией присматривали — мимо них сепаратисты не должны просочиться. Хотя патрулирование группа Макхейла осуществляли всерьез. Иначе тут нельзя. Лаура ошибок не прощает.
Лаура...
Четвертая планета системы желтого карлика под названием Стелла.
Красивые имена. Антон усмехнулся, вспомнив о своей первой реакции на название планеты. Тогда ему показалось, что имя Лаура получила в честь возлюбленной поэта Петрарки. И с чего он так решил? То ли буйная растительность возле космодрома навеяла романтичное настроение, то ли впечатления от пасторальной картины первого увиденного на планете города сказались...
Однако он ошибся. Петраркой тут и не пахло. И романтикой, если не считать 'прогулки по сельве', тоже. Тяжелого физического труда и опасностей здесь хватало, даже с избытком, а вот с поэтикой не срасталось. Тогда, в автобусе, Ветров удивился, чего это обычно сдержанный Саймон, услышав название планеты, столь экспрессивно выражает эмоции. И по большей части — нецензурно. А потом, узнав у приятеля, в чем дело, сам... выразил эмоции. С использованием аналогичной лексики. Единственное отличие — в спиче Антона преобладали эпитеты и идиомы двадцать первого века.
Оказалось, что, попав на Лауру, они... попали. Нет, не туда, куда можно подумать, а в самую, что ни на есть 'горячую точку'. И отмотать тут весь срок по контракту будет, если не чудом, то чем-то близким. Поскольку мятежников на Лауре — как блох на бездомной дворняге. И чувствуют они себя на планете хозяевами. Не блохи, конечно, а сепаратисты. Казалось бы, как подобное возможно при подавляющем техническом превосходстве федератов и преимуществе в живой силе. Однако Лаура была единственной планетой Федерации, где на двух материках из трех власть официально принадлежала сепаратистам. Да и на третьем материке федераты смогли закрепиться лишь на относительно небольшом куске территории.
