— Повторяю, сколько вас на борту?
— Ссорок шшесть, — слегка заикаясь, проблеял мулат. — Было...
— Абордажные группы?
— Ттри. Ппо пять ччеловек.
Калькуляция показала в остатке шестнадцать живых и неподконтрольных пиратов. Их них десять сейчас находились на балкере.
— Свяжись с ними и отзови, — приказал Антон. — От имени капитана. Немедленно. Пусть вернутся на борт, разоружаются и к рубке двигают. Понял?
— Дда, — закивал мулат. — Мможно руккки оппустить?
— Опускай. Только без фокусов.
Требования экса заика выполнил чётко. Равно как и абордажные группы пиратов — приказ о возвращении на борт. Никто не пререкался, хотя причинами прекращения захвата, поинтересовались. А командир второй пятёрки дополнительно полюбопытствовал, почему не лично Сэм на связи. На указанные вопросы мулат отреагировал забористыми ненормативными загибами, суть которых сводилась к сентенциям: 'Без разговоров валите с борта!' и 'Не твоё собачье дело!'. Тут Антон понял, что мулат речевыми дефектами не страдает, а заикался, очевидно, от шока.
— Теперь соедини с мостиком балкера, — отдал новую команду Ветров. Необходимые манипуляции мулат выполнил, но изображение рубки на экране не появилось. Действия энергетика Антон проверял с помощью знания-понимания. Пока тот обмануть ужасного захватчика не пытался. В первую очередь, экс опасался, что волюнтаристски назначенный им связист попробует незаметно известить абордажников о положении на рейдере, но мулат ничего подобного не совершал.
— Канал работает! — вжал голову плечи мулат.
— Михал! — позвал экс.
Как в старинной эстрадной песне: крикнул, а в ответ тишина.
— Михал, мать твою за ногу через коромысло, картинку давай! — непроизвольно позаимствовал лексику у пиратского энергетика Антон.
Тихое ласковое слово не подвело. Изображение на экране появилось почти сразу. А на переднем плане возникла ошарашенная физиономия Такача.
— Командир?
Выражение лица недоучившегося навигатора было... необычным. Изумление и восторг — слишком слабые термины для описания образа. Михал явно не надеялся на успех Антоновой безумной авантюры, и получение вызова с мостика пиратского рейдера от экса воспринял соответственно. Словно подсудимый, ожидающий вердикта о пожизненном лишении свободы, но получивший вместо приговора бесплатный абонемент на занятия в элитном фитнесс-клубе. И осознать трудно, и собственным глазам не верить нельзя. Абсурд, страх и эйфория в одном флаконе.
— Заканчивай рефлексию, свяжись с остальными ребятами, вооружайтесь и отправляйтесь к шлюзу. Пусть там Карл останется, а ты с Ромео и Ником к мостику рейдера двигайтесь. Я вас встречу.
Чтобы понапрасну не отвлекаться, Ветров активировал форсаж и вырубил навигатора. Аккуратно. Как ни крути, специалист, ценный кадр. Мулата оставил в сознании, он показался Антону более впечатлительным и готовым к сотрудничеству. И для вероятных переговоров с возвращающимися пиратами из десантной команды мог пригодиться.
Экс поймал себя на ощущении абсолютного спокойствия. Он не боялся столкнуться с десятком вооруженных до зубов головорезов в броне. После того, как уже кучу таких бойцов положил, новое рандеву, тем более — на условиях Антона — не особо напрягало. Экс был уверен в своих силах и талантах. Вон, трупов накрошил, Рембо с Терминатором нервно курят в сторонке. Да и по гамбургскому счёту, звание головореза, в прямом смысле слова, с недавних пор куда точнее характеризовало именно Ветрова. Истекающая кровью, немного усечённая тушка пиратского капитана не даст соврать.
Некая психологическая константа поменялась, сомнения исчезли. Антон справится. Иного не дано.
И еще одна мимолетная мысль зацепила разум. За последние недели это уже третий захват вражеской территории. Сначала была схватка с дежурной сменой в лагере военнопленных на Втором. Затем — проникновение на имперский балкер. А ныне — столкновение с пиратами на рейдере. Антон стал заниматься тем, что обморока пугало эксов — потенциальных контрактников на заре их новых жизней в реабилитационной клинике на Земле. Страшило куда больше, чем служба в колониальной пехоте. Ветров невольно превратился в абордажника.
ГЛАВА 12
Взгляд, свободно перемещающийся по голографической карте сектора, не зацепился за мерцающие либо движущиеся точки. Посторонних кораблей сканирующие приборы рейдера в системе не обнаружили. Пусто и безлюдно. Отлично. Сталкиваться с неизвестными судами в этом забытом богом уголке пространства не входило в планы Ветрова. От идеи проложить маршрут через оживленные сектора Антон отказался сразу после захвата рейдера. Нарваться в условной системе Лингара на соединение боевых кораблей одной из воюющих сторон — последнее, чего желал экс. Потому он и выбрал путь через данную систему. Далеко от обжитых планет и популярных маршрутов.
Система даже названия не имела, а идентифицировалась по буквенно-цифровому обозначению в каталогах Федерации, Халифата и Свободных Миров, и по иероглифическому коду — у имперцев. Поблизости — никого. Светлая полоса, кажется, продолжалась. Однако везение не могло быть бесконечным, и без того удача улыбалась широко и долго. Та же встреча с пиратами — игра фортуны. По сути, сладкая плюшка Рока. Рояль в кустах.
У Антона сложилось впечатление, что судьба развлекается с ним по полной программе. Сначала забросила его в терновый кустарник, отправив в плен и лишив памяти, а затем принялась закатывать туда — в заросли — крупногабаритные музыкальные инструменты. Клавишные. Иногда — в виде кораблей. Грешить не промысел небесных сфер Ветров не хотел, но порой чудилось, что он — игрушка в руках высших сил. Марионетка на ниточках, тряпичная кукла. Хотя по здравому размышлению, приходил к выводу, что высшие силы не виноваты, он сам решает и действует. И поворачивает обстоятельства в свою пользу. Разве что с подспорьем: таланты авурха и толика удачи. Как в случае с рейдером.
Его захват завершился без сучка и задоринки. При непосредственном участии Антона и активной помощи товарищей абордажные группы пиратов ликвидировали. Оставшихся в живых членов экипажа отловили по отсекам и, по сложившейся традиции, заперли в одном из корабельных помещений.
Ник предлагал пустить пиратов в расход, но Ветров пресёк убийственные поползновения приятеля. И без того у Антона было ощущение, что он последнее время промышляет исключительно душегубством, что отрицательно сказывалось на психике. А расшатывать её в положении Ветрова — с вложенным и давящим на сознание ментальным кодом аасхов — крайне нежелательно. Помимо прочего, Антон должен был находиться в удовлетворительном физическом состоянии, чтобы помогать в управлении кораблём. Оно было сложнее, чем на балкере и для выполнения элементарных операций требовало минимум двух членов экипажа. Для начала прыжковых манёвров — трех.
А ведь после захвата рейдера количество беглецов уменьшилось. Нет, никто не погиб, просто Карл решил не покидать борт балкера. Что вызвало неоднозначную реакцию Ветрова. С одной стороны, здоровяк в силу понятных причин вызвал доверия меньше остальных, и теперь опасаться удара со спины эксу не приходилось. А с другой, уменьшение числа рабочих рук и мозгового потенциала — однозначный минус.
Как Карл собирался управляться с балкером в одиночку Антон представлял слабо. Теоретически подобное возможно, но крайне трудно. Единственное, что облегчало долю 'баскетболиста' — на него больше не давил фактор времени. Оно поджимало Ветрова, а здоровяку торопиться было некуда. И Карл надеялся неспешно — короткими прыжками — дотелепаться до обжитых секторов. Экс попробовал отговорить бывшего пилота от его затеи, но тот упёрся, и Антон особо настаивать не стал. Хозяин — барин. Только рекомендовал Карлу отправиться в определённый сектор Федерации. Не к Ньюланду или, упаси бог, Вулкану, а в систему Стеллы. И лететь ближе, и примут там здоровяка куда лучше.
Что ни говори, а Карл — унтер-офицер, сбежавший из имперского лагеря. Долгий срок содержавшийся в плену. Конечно, шестой век новой эры — это не тысяча девятьсот сорок первый от Рождества Христова, но едва ли отношение к побывавшим в плену людям кардинально изменилось. Особенно — у специально уполномоченных должностных лиц. Понятно, что иголки под ногти здоровяку никто загонять не станет, и лупить до посинения не будут, но и плюшками откармливать не начнут.
Военное время предполагает соответствующие защитные меры против вероятных акций противника. В том числе контрразведывательного и профилактического характера. Появление на угнанном корабле в одной из систем Федерации сбежавшего из плена унтер-офицера, естественно, вызовет нервную реакцию органов контрразведки и особистов. Или Бюро.
Конторские ребята схватят Карла и организуют тщательную проверку. Включая химические и медикаментозные методы допроса. Вывернут наизнанку. А показания Карла добавят неоднозначности. Соврать-то он под химией не сумеет, а правда выглядит... слишком фантастической, чтобы её воспринимать без сомнений. И много деталей, которые Ветров утаил от соратников, при глубоком допросе здоровяка всплывут. В виде тёмных пятен. Например, уничтожение электронного следящего оборудования. А темные пятна будут провоцировать контрразведчиков и особистов на подозрения в отношении Карла. А не завербовали ли его имперцы? А не прошел ли он гипнообработку? А нет ли у него закладов в сознании? Вопрос вероятного внедрения точно будут прорабатывать, а Карла — соответственно — обрабатывать. Крайне неприятными способами, забыв о гуманистских парадигмах современного демократического общества. Что бодрости и оптимизма не прибавят. И едва ли нужно бывшему пилоту.
А вот на Лауре Карла должны встретить, если не с распростёртыми объятиями, то где-то близко. Планета борется за независимость, в войне участия не принимает, и никто шпиона в бывшем пилоте подозревать не станет. К тому же собственного космического флота новое правительство не имеет, и подарок — пригнанный грузовой корабль — там оценят по достоинству. Вдобавок Ветров пообещал Карлу замолвить за него словечко перед властями Лауры и записал для полковника Смита видеопослание.
Доводами Антона 'баскетболист' проникся, поблагодарил и пообещал направиться именно в систему Стеллы. На том и расстались.
Световое табло у двери каюты окрасилось в бирюзовый цвет, и на экране возникло изображение Ковальски. Ветров сдвинул в сторону голографическую проекцию сектора и дал голосовую команду разблокировать двери. Ник не замедлил с вторжением, устроившись на вмонтированном в стену кресле. Антон сидел на похожем, только более основательном.
— Занят?
— Не очень. Вон, — Ветров кивнул на голографическую карту, — развлекаюсь, сектор осматриваю.
— Интерактивная?
— Само собой, — подтвердил Антон. — Дублирование данных идет из рубки.
— Удобная вещь.
— А то. Михал расчёты закончил?
— Говорит, через полчаса готово будет, — сообщил Ник. — Сейчас примерное время выдал — от шести до восьми суток.
— Отлично.
— Точно.
Ковальски 'завис', о чём-то задумавшись, и принялся пощипывать ногтями пластиковое покрытие подлокотника.
— Ты мебель поцарапать хочешь? — не выдержал Антон.
— А? Нет, я так...
— Да не мнись, как хористка перед оргией, спрашивай уже. Напрямую, без намёков.
— Сравнения у тебя... — покачал головой Ник. — Тогда напрямую: как самочувствие?
— Нормально. Видишь, не в постели, положение полувертикальное. Практически на боевом посту
— Хорошо, — выдохнул Ковальски, но довольно неуверенно.
— Не волнуйся, реально нормальное. С ума сходить не собираюсь.
Беспокойство Ника было понятно Ветрову. В свое время — после захвата лагеря — Антон посвятил приятеля в суть своей миссии. Ему нужен был надежный человек, кто-то, способный подставить плечо и дотащить до шэйду, если Ветрову совсем худо станет. И на эту роль Ковальски подходил лучше прочих. Да и просто верный товарищ рядом никогда не помешает. Антон раскрылся не до конца, отдельные детали утаил, умолчал о большинстве собственных экстраординарных талантов, но многое рассказал. Об аасхах, о вложенном в сознание ментальном коде и о необходимости добраться до одного из шэйду. Подобная история вполне могла вызвать сомнения в психической адекватности рассказчика, и поначалу Ковальски среагировал ожидаемо. Не поверил Ветрову. Оно и понятно: инопланетяне, ментальный код, биоискины. Для полноценного трэша не хватало злобных духов, зомби и ведьм. Их тоже, если разобраться, можно было за уши притянуть. Надразум шэйду сошел бы за духа, а полковник Смит Солу, иначе как ведьмой не называл. Правда, о черноволосой красавице Ветров не упоминал, но и без того для неподготовленного слушателя рассказ должен был казаться фантастической ересью. Однако Антон от товарища не отставал, приводил примеры из истории, аргументировал, доказывал. Не единожды пожалев, что под рукой нет материалов полковника. Их изучение для подтверждения существования цивилизации биоискинов было бы не лишним.
Сдался Ник тогда не скоро. Почувствовав, что Ковальски колеблется, Антон зашёл с козырей — продемонстрировал одну из граней дара авурха, выбрав форсаж. И дожал приятеля. Ковальски поверил, что рассказ Ветрова — не бред сумасшедшего. Трудно считать человека фантастическим вруном или психом, если тот творит нечто запредельное. Чудо — довод убедительный.
Антон поведал Нику и о давлении вложенного ментального кода, рассказал об временной утрате личности, как несколько месяцев существовал в качестве едва ли не овоща. И Ковальски проникся проблемой, как бы ни смешно звучало это в сочетании с его именем. Да и выглядело нелепо. С тех пор приятель иногда начинал вести себя, словно наседка. Преувеличенно заботливо. Интересовался здоровьем, заглядывал в глаза, присматривал за Ветровым. Порой совершенно без повода. Вот и сейчас Ковальски не преминул спросить о самочувствии. Хотя на сей раз повод имелся. Формальный и, возможно, достаточный.
В процессе разгонных манёвров Ветрову поплохело, давление кода стало ощутимо сильнее. Помимо привычных для предпрыжковых процедур общей безнадеги и сосущей пустоты внутри. Сознание Антон не терял, но в глазах темнело, и пошатывало. От греха подальше Ветров свалил из рубки в капитанскую каюту, где принял снотворное и вырубился. По прекрасному рецепту приснопамятного словоохотливого флотского с рейдера 'Стремительный'. Ковальски находился в рубке вместе с Антоном, заметил его состояние и начал приставать с вопросами. И предложениями помощи. Был послан по известному адресу и временно отстал. Ненадолго. Пытался достать звонками по коммуникатору, дважды активировал канал внутренней корабельной связи. Благо, потревожить Ветрова не сумел, сон под воздействием препаратов был крепок и не прерывался. Зато потом Антону пришлось стойко переносить гиперопеку товарища.
Ковальски едва ли не каждый час прибегал к Ветрову в каюту и интересовался здоровьем. Складывалось впечатление, что дай товарищу волю, он бы постоянно измерял Антону температуру, щупал пульс, а диагност вообще не снимал. Воли Нику никто не давал, но он особо и не спрашивал.
