Из пятнадцати находящихся в штабе Флота человек, которые сильно пострадали от электроудара из-за отказа вживленных в их тела электроприборов, не выжило четверо. В разных местах здания. Остальных откачали. В числе жертв электроудара оказалась три генерала и пара сенаторов. Любопытно, что именно важные персоны угодили под раздачу. По большей части. Любопытно, но не удивительно. В силу возраста и положения как раз они обычно пользовались имплантированными в тела системами жизнеобеспечения. На этом фоне гибель парламентария и адмирала не выглядела чем-то необычным, выдающимся, из ряда вон, и расследовалась в рамках общего дела. Смерти людей выжгли дополнительные кровоточащие метки на совести Ветрова, но ничего не попишешь. Цена собственного спасения. А совесть — субстанция тренируемая, привыкнет постепенно и зудеть перестанет.
В итоге, проверка межведомственной комиссии закончилась пшиком. Гибель высших должностных чинов и аварию списали на происки врагов Федерации и применение неизвестного оружия. Ментально-электромагнитного. И где-то даже попали в яблочко. Сами того не ведая. А телесные повреждения парламентария объяснили падением с высоты собственного тела. Каким макаром столь изощренно вывернулись эксперты, оставалось гадать — Ветров подобное и представить не мог. Хотя в целом он был в курсе расследования. Кое-что рассказывал Бисмарк-Шёнхаузен, но в основном — из-за вспышек уходящего мегазнания. Первую декаду после слива кода они озаряли экса довольно часто. Это время Антон провёл в госпитале, отлеживаясь и усиленно восстанавливая здоровье. И душевное, и физическое.
Таланты авурха, разбалансированные под давлением ментального кода аасхов, постепенно приходили в норму. А затем стали лучше прежнего. Спустя полмесяца, грани таланта работали не хуже знаменитых в доисторические эпохи швейцарских часов. Без исключения. И без сбоев. А владение экса способностями авурха, словно шагнуло на новый уровень. Возросла мощность. Ветров теперь мог наносить массированные электроудары, 'под скрытом' прятаться от инициированного внимания зрителей, оснащенных спецсредствами, прощупывать внутренним радаром пространство за многочисленными преградами в радиусе сотен метров. При этом, используя техническую терминологию, упало расходование энергии. Если раньше Антон после интенсивного применения дара, ощущал упадок сил, то теперь, выйдя из форсажа или прекратив сеанс длительного сканирования, держался огурчиком. Не маринованным, а свеженьким, сорванным с грядки.
Кроме того, точные настройки стали... еще тоньше. Этап калибровки завершился. Касательно всех граней таланта авурха. Взять электроудар. Сейчас Ветров мог не только долбить по площадям и направлениям, но и вполне избирательно влиять на конкретный прибор. Например, отключать отдельные функции сканера или прерывать записывание. До умения вмешиваться в матрицы и программное обеспечение дело пока не дошло, но лиха беда начало. Знание-понимание подсказывало, что со временем и до столь ювелирного воздействия таланты дорастут. При желании, тренировках и большом количестве времени.
Внутренний радар обрел полноценную интерактивность. До слива ментального кода обратная связь была отличительной чертой сканирования, в основном, живых объектов, в крайнем случае — сложных устройств и приборов. А теперь Антон получал отклик при прощупывании внутренним радаром предметов. Любых. Стола, камня, стены здания, асфальтовой дорожки, пластикового покрытия, стеклянной вазы, чего угодно. Естественно, при таком сканировании интерактивность была иной. Вмешаться в ментально-эмоциональную сферу подобного объекта экс не мог по определению. В виду её отсутствия. Однако отклик имел место. Ветров улавливал некое эхо от сканирования предметов, 'видел' внутреннюю структуру объектов. Воздействовать на нёё Антон пока не умел, но чувствовал: в будущем научится.
Первая грань дара также развилась отменно. Не до ступени упоминавшегося многократно мегазнания, но прогрессировала. Превратилась в едва ли не аналог помощника на уровне искусственного интеллекта. И прогнозов в стиле анекдота про блондинку и динозавра почти не выдавала.
И, что больше остального оценил Антон, развилась способность сканировать самого себя. Просматривать внутренним зрением собственный организм. Экс незамысловато нарёк данную грань дара авторентгеном, хотя действие таланта даже отдаленно не напоминало работу соответствующей доисторической медицинской техники. Процедурно более правильно было бы сравнивать способность с компьютерной томографией, но лексический примитивизм победил. К тому же несколько опытов показали, что внутреннее сканирование предполагает обратную связь, и термин 'авторентген' плохо отражает суть таланта, но Ветров менять название не стал. А вот огромные перспективы использования новой грани дара сразу оценил. По сути, у экса появился постоянно действующий, неотъемный и неуничтожимый внутренний диагност. Да еще с функцией лечения. Ветров и прежде был способен контролировать некоторые физиологические процессы в собственном теле, когда был задействован режим 'slow-motion'. Типа дыхания, потоотделения, ритма сердцебиения, частоты пульса, и специфические, вроде химического состава крови и подавления болевых рецепторов. При 'замедлении времени' ещё мог отключить сознания или блокировать речевые центры. Или расщепить некоторые химические соединения, попавшие в кровь. Однако 'силой мысли' проводить диагностику и лечиться не умел. Тем более, последнее время давление кода довело Антона до такого состояния, что намеренно терять сознание или расщеплять некие вещества в крови он был не способен. Сознание само норовило отключиться.
'Руки чесались' попробовать полечиться с помощью новой грани дара незамедлительно, но Ветров сдержался. Рано проводить эксперименты с вмешательством в собственный организм. Надо и опыт использования способности накопить, и после слива кода восстановиться. Чем экс и занимался, наблюдая и контролируя процесс выздоровления.
Пока Антон валялся в госпитале, в мире происходили незаурядные события. 'Код' аасхов заработал. По Федерации прокатилась волна странных смертей среди армейских, флотских и конторских офицеров, в том числе из высшего комсостава, а также погиб ряд видных политиков, чиновников и финансистов. И в отличие от эпидемии исчезновений и сердечных приступов, ставшей когда-то предметом расследования полковника Смита, эта напасть не осталась тайной для средств массовой информации государства. Да и не могла сохраниться в секрете. Масштаб у этой эпидемии был иной. Пандемический. Или, вернее: межсистемный. И затронула она верхние эшелоны власти. За короткое время по необъяснимым причинам умерло столько представителей элиты, что даже акулы пера считать устали. Если поначалу СМИ захлебывались от подобных новостей, выпуская огромные аналитические обзоры и собирая тысячи комментариев, то под конец 'эпидемии' большинство порталов ограничивалось короткими заметками. Даже всеядные и неприхотливые пользователи сети объелись криминальными вестями. Не говоря уже о компетентных органах, которым приходилось заниматься расследованиями инцидентов.
Версий было множество. От случайного стечения обстоятельств и неизвестного вируса до козней зеленых человечков. Самым распространенным являлось мнение о происках врагов. Серьезные издания грешили на имперцев и арабов и на применение новейшего нанотехнологического или биологического оружия. Изучая новостные ресурсы, Антон посмеивался. Авторы статей и обзоров невольно попадали пальцем в небо. Вернее, пальцами. Каждый по отдельности и отчасти, но попадали. Осведомленной персоне в случившейся эпидемии можно было разглядеть и биотехнологическое оружие, и вирус, и козни инопланетян. К счастью, осведомленной персоной из числа людей был только Ветров, потому версии остались бездоказательными.
Аналитики и обыватели полагали, что подлая провокация раскрутит сильнее маховик войны, но их ожидания не оправдались. У неприятеля случилась схожая история — пусть и в чуть меньших масштабах. Десятки высоких руководителей, генералов и чиновников в Поднебесной и Халифате внезапно скончались. Скоропостижно, и без видимых причин. По 'странному стечению обстоятельств', и в Халифате, и в Поднебесной, и в Федерации большинство погибших были откровенными лоббистами активных военных действий. Другими словами, 'ястребами'. И вдруг птичек перебили. Лучших из лучших. Отъявленных и непримиримых. Страшная и невосполнимая потери для движения милитаризма. До данного факт СМИ не докопались, но разведки воюющих стран информацией обладали. И именно он во многом способствовал зарождению переговорного процесса. В
У сражающихся сторон появились точки соприкосновения и основания для переговоров, а в зонах соприкосновений наступило затишье. Пара недель интенсивного общения дипломатов привели к соглашению о прекращении огня. А чуть позже страны договорились об отзыве войск, обмене пленными и фактическом возращении к статус кво довоенного периода. Не за горами возник вопрос и о подписании мирного договора. У Ветрова, следящего за военными новостями в сети, сложилось ощущение, что руководителю конфликтующих стран просто перепугались волны смертей. И решили покончить с боевыми действиями. От греха подальше. Недаром ведь 'ястребы' перемерли.
На фоне явного завершения конфликта правящие элиты и генералитет каждого государства попытались представить мирный процесс в выгодном для себя свете. Под аккомпанемент победных реляций. По крайней мере, в Федерации лавина передач, статей и новостей, посвященных блистательному завершению войны, впечатляла. Из любого утюга или чайника генералы, сенаторы, обозреватели, ведущие вещали о победе. Голоса отдельных оппозиционных СМИ и блогеров тонули в этом громком слаженном хоре. Под таким напором сложно было устоять... со своим мнением. Обыватели и не стояли. Поддавались воздействию пропаганды. Антон не мог следить за новостными порталами Халифата и Поднебесной, но ни йоту не сомневался, что и там происходит нечто подобное. Агитационная машина работает на полную катушку. Что объяснимо. Когда итоги войны неочевидно, надо праздновать победу.
В развернувшейся пиар-компании отменно проявил себя начальник Антонова куратора — полковник Шереметьев. Теперь уже генерал-майор. Воду на мельницу его карьеры удачно пролило награждение Ветрова. Лейтенанта Шереметьев своевременно перевел в свое управление, назначив в подчинение аристократу. И 'подвиги' экса автоматически зачислились руководством Бюро на баланс Шереметьева. При бесспорном дефиците свершений на фронтах военных действий геройства Антона добавили очень много вистов советнику главы секторального департамента. Столько, что хватило для получения генеральского звания и должности первого заместителя. Вдобавок сработал фактор слитого кода аасхов. В руководстве Бюро погибло более двух десятков важных персон из числа руководителей высокого ранга, что освободило поле для кадровых перемещений. В силу традиционной косности и развития процедур омоложения ротация в верхних эшелонах спецслужб Федерации в нынешнюю эпоху проводилась редко и точечно. Чтобы вылететь из Бюро, конторскому начальнику нужно было крупно проштрафиться или попасть под какую-нибудь компанию. Или перебежать дорогу шэйду, что случилось, например, со Смитом. А тут произошел массовый, если так дозволено выразиться, падеж руководства. Шанс для умных, ретивых и имеющих хороших покровителей сотрудников. Чем они воспользовались.
Бывший руководитель Ньюландского департамента отправился на теплую должность в Солнечную систему, а Шереметьев пересел в его кресло. Перепало от щедрот и потомку 'Железного канцлера'. Он получил майорские погоны и возглавил один из ведущих отделов — внутреннего контроля. Туда же, спустя две декады, засунули и Антона, когда он окончательно поправился, был освидетельствован медиками, и перебрался из госпиталя на служебную квартиру. Её Антону выбил Бисмарк-Шёнхаузен. От него же экс получил предписание о переводе на новое место службы на должность специального агента. Так нежданно-негаданно Ветров оказался в 'инквизиции' — в той самой структуре, где несколько лет назад служили полковник Смит и капитан Радулеску. Конечно, уровень не сравнить, они числились в центральном аппарате, Смит вообще был вторым лицом в структуре, а экса определили в заурядные рабочие лошадки в отдел регионального департамента, но изменение собственного статус кво Антону понравилось. И новое место службы — тоже. Окладом и привилегиями. А еще статусом и минимумом начальства.
Отдел непосредственно подчинялся Шереметьеву, действовал по его предписаниям, да изредка слал отчеты на Землю и Марс. И перетруждаться Антону не приходилось. Чего скрывать, за истекшие два месяца после слива кода к работе экс фактически и не приступил. Изучил нормативную документацию, старые дела и материалы, пинал вату. И ходил с майором на совещания к руководителю департамента. Бисмарк-Шёнхаузен почему-то взял за привычку прихватывать с собой при вызовах 'на ковёр' нового сотрудника. А ведь в отделе имелось полтора десятка работников, куда более опытных и знающих. Впрочем, подобный Modus operandi аристократа был вполне объясним. Помимо Ветрова, Бисмарк-Шёнхаузен перетащил в подразделение лишь одного своего протеже — лейтенанта Гросса. Больше вакантных должностей не было. И оба офицера закономерно считались людьми нового начальника. Со всеми вытекающими. Гросс тоже вынужденно посещал совещания. А, главное, постоянная ментальная обработка, которой экс подвергал своего куратора с момента 'знакомства' до дня слития кода сказалась таким странноватым образом. Слишком долго аристократу внушались 'позитивные' мысли. И Бисмарк-Шёнхаузен проникся к Антону доверием. Неисчерпаемым. И руководителя приобщал. Ветрову не пришлось даже объяснять аристократу свое 'чудесное' выздоровление. В силу профессиональной подозрительности Бисмарк-Шёнхаузен должен был увидеть шероховатости в поведении и состоянии подопечного. То он еле ноги волочил, умирал, просил позаботиться о переносе срока награждения, якобы не надеясь долго протянуть, а, поучаствовав в торжестве, довольно быстро поправился. Должен был, но не увидел.
Поскольку и Шереметьеву достался кусочек пирога ментального воздействия, то у генерала явный протекционизм майора по отношению к Ветрову отрицательного отношения не вызвал. В противном случае даже распиаренные подвиги экса и их способствование карьерному росту начальника не сгладили бы негатив от участия в зачастую секретных мероприятиях вчерашнего пленника.
Непредсказуемый выверт судьбы и зигзаг гипнообработки. От Шереметьева Ветров хотел добиться изменения позиции о фейковости проникших во властные структуры Федерации инопланетных агентах или, на худой конец, встречи с вышестоящим руководством. А в результате и с первым, и со вторым не срослось, зато сам полковник стал этим самым руководством и негласно поощрял протекционистское поведение майора. Непробиваемость полковника оказалась дутой. Ментальное давление пробило брешь, но... с иной стороны. О чем Ветров догадался не без подсказки знания-понимания. И теперь Антон пожинал плоды собственных трудов. Таскался к генералу... как на работу. Вот и сейчас Бисмарк-Шёнхаузен приказал явиться пред светлы очи высокого начальства. Ветров повеление исполнил. И вынужденно бездельничал на диване. Спасибо, на нового секретаря генерала полюбоваться можно, иначе бы лютая скука донимала: разглядывать обстановку приелось, а пользоваться личными гаджетами во владениях начальства запрещалось.
