Безусловно, в такой обстановке тренировать получалось лишь отдельные грани дара. Естественно, что 'скрытом' в изолированном отсеке особо не позанимаешься. А знание-понимание выдрессировать не получалось по определению. Оно или работало, или нет, по-прежнему являясь самой капризной способностью. То функционировало, то отказывало. И Антон не мог сообразить, как прокачивать этот талант. Или хотя бы сделать его стабильным, устойчивым. Зато на способности 'ломать' электрические приборы и 'замедлении времени' экс отрывался на полную катушку. Не в том смысле, что задействовал данные грани дара по максимуму, а в том, что занимался ими постоянно. Садился на матрац, доставал из пакета обертку от пайка, поднимал ее на уровень глаз и отпускал. Стараясь замедлить падение. А затем 'сбрасывал таймер' до нормальной скорости. Получалось все лучше и лучше. Экс входил в режим 'slow-motion' едва ли не при каждой попытке. И калибровать форсаж удавалось неплохо. А еще пробовал то чуть притушить лампочки в техотсеке, то, напротив, заставить их гореть поярче. Выходило также недурно.
Куомо на манипуляции соседа по 'камере' внимания не обращал. Да и на что тут смотреть? Яркость свечения ламп наверняка меняется от перепадов напряжения, старый военный корабль, здесь это сплошь и рядом. А то, что сублейтенант обертки от сухпайка пускает бумажными самолетиками — так не курорт, время занять нужно, и каждый по-своему с ума сходит.
Результаты тренировок откровенно радовали. Антон фактически научился применять третью и четвертую грани дара избирательно. Теперь, используя способность воздействовать на электрические приборы, экс мог не опасаться, что вблизи 'сгорит' вся сложная техника. Пострадает лишь нужная и в необходимой степени. Ветров понимал, как направлять и дозировать воздействие. То же самое относилось и к форсажу. Ныне не требовалось реальная угроза жизни и подстегивание чуйкой, чтобы войти в режим 'slow-motion'. Хватало волевых усилий.
Экс намонстрячился так, что при желании избирательно гасил любую осветительную панель за пределами техотсека. То есть, не видя объект воздействия. Причем, находясь на небольшом форсаже. Жаль, что источники бухающих звуков он вырубить не мог. Электроники в них было ни на грош, сплошная механика. Или, вообще, примитивные подвесы.
Вдобавок экс открыл зачатки пятой грани. Или шестой — в зависимости от того, считать ли явное обращение к неким гипнотическим ресурсам при использовании 'скрыта' за отдельную грань дара, или же рассматривать как побочный эффект умения 'отводить взор'. Впрочем, подходя с 'гамбургскими' мерками, новая способность тоже являлась не полностью новым талантом, а скорее ответвлением знания-понимания. Антон начал чувствовать живые организмы. Слышать, видеть, если желаете. Он теперь мог совершенно точно определить, находится ли кто-то в пределах пары десятков метров. Вне зависимости от количества переборок между ним и 'объектом'. При этом зная основные физические характеристики объекта: пол, рост, вес, наличие оружия. И считывая эмоциональный фон и психологическое состояние человека: боится, разгневан, спокоен или взволнован, настроен негативно или позитивно.
Раньше что-то подобное было, но работало по-другому. Гораздо более грубо и далеко не всегда. И обычно — во время стрессовых ситуаций. Например, в ходе боя возникала информация о количестве противников, их расположении, вооруженности и степени опасности. Или, при столкновении с Чужими, экс чувствовал количество зевак, гуляющих поблизости и ставших свидетелями происшествия. Да, прежде Ветров порой мог и не в критической ситуации 'просканировать' окружающее пространство на предмет наличия в округе людей, и внутренний радар функционировал по принципу 'свой — чужой', определяя сепаратистов и федералов. Однако действовал от случая к случаю, часто отказывая. И давал не слишком подробные 'показания'.
А теперь в 'радаре' словно появились тонкие настройки. Экс даже 'снимал' параметры состояния организма объекта, например, пульс, температуру тела и определить, болен ли чем-то человек или здоров. И данная способность функционировала не только в момент опасности или 'озарения', а постоянно.
И еще — Ветров 'слышал' не одних людей. А вообще — живые организмы. По крайней мере — теплокровных. Чего ранее не наблюдалось в принципе. Прожавшую вчера за переборкой корабельную крысу экс 'рассмотрел' довольно неплохо. Определив и длину тела от носа до кончика хвоста, и вес, и пол, и то, что крыса беременна. Увидев пять зародышей внутри. Относительно разных пресмыкающихся, земноводных и прочих нетеплокровных тварей стопроцентная гарантия отсутствовала, но экс и без подсказок знания-понимания был уверен, что любое более-менее крупное существо сумеет 'прочитать'. Вот с насекомыми — не факт, что получится. Точнее, почти точно не получится.
Что-то схожее экс испытывал в моменты вспышек 'суперзнания' после сеансов с Солой. Отдаленно. Тогда он едва ли не каждую травинку в округе мог рассмотреть, каждого грызуна в норке 'увидеть'. Так что записывать умение 'читать' живые организмы в самостоятельный талант или считать ответвлением знания-понимания, Антон пока не решил. Также как и не определился, считать ли отдельной гранью дара, способность контролировать некоторые физиологические процессы в собственном теле, когда включен режим 'slow-motion'. На форсаже Ветров мог менять различные параметры и характеристики организма. И базовые, типа дыхания, потоотделения, ритма сердцебиения, частоты пульса, и специфические, вроде химического состава крови и подавления болевых рецепторов. Хотя тут еще разобраться надо, какие к базовым относить, а какие — нет.
И при 'замедлении времени' Ветров был способен сделать с собственным телом очень многое. От отключения сознания до блокирования речевых центров. И кое-что исключительное, из ряда вон. Антон предполагал, что сумеет, например, расщепить некоторые химические соединения, попавшие в кровь. Обоснованно предполагал. Эксперименты с ускоренным расщеплением спирта в организме были успешными. Кроме того, Ветров сумел нейтрализовать пикантные добавки в воде, оставленной заключенным. Каково конкретное действие препаратов Антон не знал, просто 'по вкусу понял', что с водой что-то не то. И обезвредил уже в желудке.
Скорее всего, в бутылки подсыпали препараты, снижающие активность и угнетающие отдельные мозговые процессы, поскольку Куомо был довольно вялым и большую часть времени валялся на матраце. Хотя лейтенанта и ранее никто живчиком бы не назвал. Так что выводы Антона относились больше к разряду догадок, и даже знание-понимание ясности не вносило, подтверждая исключительно факт наличия добавок.
Проверить эту способность в полевых условиях эксу шанса не выпадало, но именно на нее Ветров надеялся при проведении допросов 'с пристрастием'. Очень полезная для конторского сотрудника грань дара. Своего рода иммунитет. Грань или побочный эффект.
Впрочем, неважно это: порядковый номер грани, побочное — не побочное, главное — дар развивался. Чему экс по мере сил помогал. Тренировался. Как и сейчас. 'Слушал' ближние к техотсеку коридоры. Пару часов рядом никто не проходил, но экс засек приближение трех объектов. С двадцати двух метров. За двумя переборками. Что радовало — радиус чувствительности потихоньку увеличивался.
К техотсеку, выполняющему функции камеры предварительного заключения, двигались трое мужчин. Офицер и два нижних чина. Все вооружены и немного напряжены, но какой-либо серьезной опасности для себя экс от них не ощущал. И чуйка молчала.
Знание-понимание подсказывало, что прибыл конвой, дабы сопроводить узников для проведения с ними допросов и прочих стандартных проверочных мероприятий. Отцы-командиры наконец-то 'вспомнили' об арестованных членах инспекторской бригады. Очевидно, посчитав, что они достаточно размякли в заключении и созрели для 'собеседований'.
Дар не ошибся.
Лязгнула задвижка, дверь ушла в сторону, в 'камеру' заглянул флотский с нашивками сержанта на плечах и с пистолетом в руке. Сержант направил оружие на заключенных и приказал:
— Встать! Лицом к дальней стене! Руки за голову!
Дождавшись, когда Куомо и Ветров выполнят команду, сержант заскочил в отсек, сместился к стене, следом зашли офицер и второй нижний чин. Естественно, Антон этого не видел своими глазами, поскольку упирался лбом в балку и разглядывать мог лишь рисунок заклепок, потеки и разводы на металлической поверхности, но 'слышал', что происходит за спиной.
— Стоим смирно, без резких движений!
Второй нижний чин нацепил на запястья арестованных наручники, после чего офицер разрешил:
— Можете повернуться. Согласно статьям тридцать восемь и сто сорок один Уголовного уложения Федерации и специальному протоколу БФБ вас сопроводят для проведения допроса. Следуйте за мной.
Антон позволил себе реплику:
— Мы подозреваемые?
Офицер пожал плечами.
— Понятия не имею.
И, безусловно, соврал. Упомянутые статьи Уголовного уложения регламентировали именно статус подозреваемого.
Офицер вышел из техотсека, Куомо и Антон, подпираемые вооруженными флотскими, двинулись следом. В принципе, конвой особо не усердствовал, не сказать, что спустя рукава, но 'принимал' арестованных не очень жестко. Строго по лекалам работал лишь сержант, он явно успел послужить в структурах, занимающихся сопровождением преступников. Либо натаскался на флотских залётчиках. А офицер и второй нижний чин — капрал не заморачивались на точном соблюдении инструкций по безопасности конвоирования. И воспринимали доставление арестованных как неприятную обязанность, от которой нужно поскорее избавиться.
Сержант же действовал 'с душой'. Старался каждое движение пленников контролировать, пистолет не опускал, осуществлял сопровождение так, чтобы сектор прицеливания не перекрывался, соблюдал безопасную дистанцию. Впрочем, его старание не спасло бы, имей Ветров или Куомо намерение избавиться от конвоя. Даже Антон в одиночку. Его сопровождал капрал, он постоянно подходил очень близко, пистолет держал в опущенной руке. Развернуться, перехватить оружие, прикрыться капралом, расстрелять сержанта, а затем офицера — дело двух секунд.
Экс прогнал данный сценарий через фильтр дара и получил оценку вероятности успешного освобождения в девяносто пять процентов. Конечно, реализовывать такой план Антон не намеревался, знание-понимание напряг для разминки. Освобождение от конвоя само по себе ничего не давало. Допустим, перебил он сопровождающих, а дальше что? Куда с корабля деваться? Прикажете со всем экипажем боевые действия вести? Лютый бред.
Прогулявшись по судну, конвой привел арестованных на пятую палубу, где их разделили. Куомо потащили дальше, а Ветров сдали парочке в штатском. По виду — сотрудников Бюро. Что подтвердило знание-понимание. И дальнейшие действия парочки. Экса завели в довольно просторное помещение. По корабельным меркам. По сравнению с конурой, где они с Куомо куковали трое суток — почти дворец. Яркое освещение, кресла, напичканные проводами и датчиками, панели электроприборов. То ли лаборатория, то ли один из медотсеков. Переделанная в допросную. 'Пыточную'. Антон склонялся к первому варианту — лаборатория, переоборудованная для нужд конторы, и дар с данным выводом соглашался.
В допросной Ветрова ждали еще трое человек. Два кадра — те, кого называют 'технические специалисты'. А третий — начальник. Несомненно — главный персонаж. Званием не ниже подполковника.
Парочка встречающих 'штатских' освободила Антона от наручников, но свободы он не получил. Экса усадили в кресло и зафиксировали ремнями. А техники присоединили многочисленные датчики, взяли образцы генетического материала. Ничего нового, Ветрова каждый раз при аппаратно-препаратных проверках на подобных креслах загорал, но неприятно. Особенно дискомфортно стало, когда Антону подряд четыре инъекции сделали. Медикаменты для замедления психической деятельности, препараты, подавляющие волю и растормаживающие речь, колонии нанороботов, стимулирующих работу желез внутренней секреции. Почти сразу же включили голографическую проекцию 'с двигающимися пестрыми картинками' и запись с монотонным текстом, недвусмысленно намекающих на запуск гинокодирования.
Стандартная процедура, то, что в Академии называли комплексным тестированием. С тем отличием, что дозы введенных препаратов были просто конскими. В разы больше, чем при проверках курсантов. Все-таки комплексное тестирование далеко не безобидная процедура, по печени бьет не хуже, чем полугодовой запой, причем не с употреблением напитков типа 'стекломоя'. А в Академии будущих сотрудников Бюро старались беречь, государство в их обучение немалые деньги вкладывало. Да и чистка организма после 'комплекса' — удовольствие недешевое.
На корабле же о сохранности здоровья членов инспекторской бригады, судя по дозам, заботиться никто не собирался. Мол, снюхались с сепаратистами, так им и надо. Если в Академии отходняк после 'комплекса', невзирая на чистку нанороботами и медикаментозные меры, обеспечивал проверяемому сутки постельного режима, то сейчас и подумать страшно о том, что будет после тестирования.
Впрочем, думать об этом рано. Сейчас о другом надо беспокоиться. Прежде аппаратно — препаратные проверки, в том числе и 'комплексы', Ветров проскакивал, в основном, за счет знания-понимания. И немножко благодаря особенностям прокачанного даром организма, невосприимчивого к кое-какой 'химии'. Однако те проверки были не чета нынешней. Курсантов проверяли в профилактических целях, из соображений общей безопасности, больше для острастки, чем для поиска реальных предателей или внедренных агентов. А искали скорее злостных нарушителей дисциплины, чем засланных казачков и шпионов.
И академические тестирования Антон проходил легко. Оставив за рамками 'похмелье' после медикаментозной обработки. Само тестирование не проваливал. Поскольку не являлся шпионом другого государства или откровенным залетчиком. А вопросы при комплексных или обычных проверках задавали соответствующие. Больше интересовались происхождением, родственниками, совершенными преступлениями, доступом к секретной и служебной информации, контактами со спецслужбами вероятного противника, целями возможного внедрения. А еще — соблюдением режима, подозрительными разговорами с сокурсниками, вольнодумством, сочувствием сепаратистам. А вот о том, является ли курсант Антон Ветров носителем необычных экстрасенсорных способностей, не инициировала ли его дар одна аборигенка на Лауре, не называла ли странным термином 'авурх', и не агент ли он бывшего второго инквизитора Бюро, числящегося погибшим в катастрофе полковника Смита, не спрашивали.
И на прежних проверках трудностей с ответами не возникало. Можно было говорить правду или что-то к ней близкое. Ведь шпионом иностранного государства Ветров не был по определению, дисциплину учебного заведения старался откровенно не нарушать, серьезных правонарушений не допускать, да и с сепаратистами не якшался. Если не брать во внимание сестер Лурье, но разбираясь досконально, там особые случаи, да и сотрудничал Антон с ними, когда они 'перековались' и работали на Смита. А теплую встречу с Дианой в лесу, при всем желании не назовешь сотрудничеством. Напротив — столкновением. Плюс тот факт, что Ветров являлся эксом, снимало множество вопросов, касающихся происхождения, родственников за границей, друзей детства с криминальным настоящим и так далее.
