Можно было бы предположить, что Антона корежит именно из-за ситуации с неактивированным кодом, ведь вероятные негативные последствия лично для носителя и для людей в целом — не кот чихнул, но и данная проблема воспринималась без надрыва. Довольно отстраненно. Чему впору удивляться. На кону психическое здоровье и личностная самоидентификация, по сути, жизнь, и сущая ерунда в довесок — судьба человечества, а Ветров хладнокровен, словно излеченный из вечной мерзлоты мамонт. Скажи ему кто о подобном раньше, ни за что бы не поверил. Более правильная реакция прежнего Ветрова — нервничать. Метаться по каюте тигром в клетке, заниматься самоедством, по потолку бегать. Нельзя сказать, что Антон напрочь забил на проблему с активацией кода и совсем не волновался, волей-неволей задумывался, беспокоился, но в умеренных дозах. Без перегибов в виде эмоциональных взрывов.
Вероятно, таким образом на эмоциях экса отразилось вложение ментального кода. Или сыграло роль воздействие Солы в процессе сеанса его принятия, а в том, что черноволосая красавица воздействовала на психику Ветрова, он был уверен. Или же Антон, став авурхом и развив дар, элементарно перековывается, постепенно избавляясь от излишней эмоциональности. А скорее — виноваты все факторы в совокупности. Знание— понимание ответить на данный вопрос затруднялось. В принципе, источник не столь важен, как результат. А он экса устраивал. Ровное отношение к проблеме куда лучше нагнетания, вплоть до паники. Да и от постоянного нервного напряжения, накручивания, самоистязания просто устаешь.
Причина же нынешней неудовлетворенности Антона крылась в сфере не ментально-эмоциональной, а физиологической. Так организм реагировал на начало прыжкового разгона. Ветров заметил, что разгонные маневры перед межсистемным перемещением ему, то есть организму, категорически не нравятся. Особенно последнее время. Антон и прежде восторга от межсистемных прыжков не испытывал, но переносил их легче. Если не принимать во внимание первое путешествие в новом времени. Когда тело рядового Ветрова доставили на Лауру в состоянии гибернации. Пусть о самом прыжке и о разгонных маневрах по понятной причине Ветров ощущений не сохранил, но лютый отходняк после вывода из гибернации никогда не забудет. Речь о полетах в 'незамороженном' состоянии. Их экс переносил нормально. Правда, ранее экс так много никогда и не летал. И тем более — на военных кораблях. На пассажирских судах защита от давящего воздействия предпрыжкового разгона наверняка получше. Забота о комфорте клиентов — не последний фактор в конкурентной борьбе.
А то, что разгонные маневры оказывают давящее, угнетающее воздействие на человека — нет сомнений. При всей необычности экса, реакция его организма не уникальна. И за доказательствами далеко ходить не надо. Вон, Куомо тоже с кислой физиономией сидит. Да и у вернувшегося, чтобы забрать пустую тару, матроса улыбочка увяла. Что он незамедлительно прокомментировал:
— Разгон начался. Ненавижу их. Каждый раз кажется, что нож в брюхо воткнули и кишки оттуда медленно вытягивают.
— Ощущения не из приятных, — подтвердил Антон. — И с каждым новым прыжком они становятся хуже.
Молчун Куомо своеобразно вступил в разговор, кивком поддержав мнение Ветрова.
— Вы, наверное, еще мало налетали — не согласился флотский. — Поначалу и мне чудилось, что очередной разгон на порядок отвратительнее предыдущего, думал, до края дойдет, но потом... выровнялось. Теперь все примерно одинаковые, просто погано себя чувствуешь.
— Спорить не буду.
Действительно, флотскому виднее, прыжкового опыта на военных кораблях у него на порядок больше, без знания-понимания ясно. Да, и продолжать беседу желания не было. В отличие от матроса, Антон не замечал, что неприятные ощущения выравниваться собираются. Уныние нарастало, борец, навалившийся на душу, прибавил в весе, а пустота внутри казалась большей, чем во время прошлого разгона.
— Самое лучшее во время разгона — спать, — посоветовал флотский.— Конечно, перед прыжком уснуть умудриться надо, но пара капсул снотворного — и дрыхнешь без задних лап. Без противных ощущений. Один минус: проснешься до завершения прыжка, башка трещит, но терпимо. Типа легкого похмелья. И точно не так погано, когда кишки в брюхе тянутся. Да, и обезболить — не проблема. Жаль, на разгоне у нас поспать могут только отдыхающие от вахты. А то я бы с вами тут не трепался.
— Откуда у нас снотворное, — развел руками экс. — Вместе со смесью и омлетом не выдают почему-то.
Флотский поскреб за ухом. В который раз.
— Я, конечно, могу доложить, что вы просите его, но не знаю, разрешат ли. А сам принести права не имею.
— Сделай одолжение, доложи.
— Хорошо, сообщу дежурному офицеру.
— Спасибо.
— Не за что пока.
Матрос забрал пустую тару и удалился, а Ветров плюхнулся на откидную кровать, выполняя рекомендации пухляка и пытаясь заснуть. Закрыл глаза, принялся рисовать в воображении морские волны, представляя их шум, а когда он не подействовал, стал считать прыгающих барашков, слоников и прочую живность. Не помогало. Сосущая пустота внутри и ледяной комок под сердцем отвлекали, не давали погрузиться в объятия Морфея. На очередном, условном сто пятом слонике или барашке, экс сбивался со счета и начинал процесс заново. В результате экс разозлился и взялся пробовать новые техники. А именно — самовнушение. Подключив, естественно, ресурсы авурха. Пытаясь влиять на собственное сознание посредством различных граней дара.
Получалось не очень здорово. Сначала экс машинально чуть не активировал скрыт, что было бы не совсем уместно в относительно тесном помещении. Тут и мышь спрятать сложно, что говорить о довольно крупной тушке сублейтенанта. Куомо, конечно, ежесекундно не пялился на Антона, но в его угол волей-неволей периодически поглядывал и наверняка сильно бы удивился 'исчезновению сокамерника'. Что не очень хорошо, как с точки зрения сохранения способностей экса в тайне, так и касательно сохранения в кубрике относительно спокойной обстановки. Удержался от срыта, но дважды вываливался в режим 'форсажа', откуда с трудом экстренно выходил. И без мелкого ущерба окружающей среде не обошлось. В результате напряжения дара и педалирования режимами погасла коридорная световая панель, а обитавшая в вентиляционной шахте корабельная крыса погибла от обширного мозгового кровоизлияния.
Самовнушение частично сработало. Заснуть не удалось, но Ветров погрузился в некое подобие медитативного транса, в котором уныние, спровоцированное предпрыжковым разгоном, переносилось легче. И управлять собственными способностями было немного проще. Особенно — в части дозирования и акцентирования воздействия. Находясь в этом трансе, экс точно бы не допустил произвольного сожжения панели и безвинной гибели корабельного грызуна. Панель и крыса пострадали бы исключительно по желанию и активному волеизъявлению экса. А так — вроде и не хотел, а сделал.
В 'медитации' Ветров провел несколько часов. Полностью этап разгонных маневров не убил, но значительный промежуток времени откусил. Не без перерывов — на постоянное поддержание этого состояния не хватало то ли сил, то ли навыка. Периодически Антон выпадал из транса, после чего немалых трудов стоило возобновить 'медитацию'.
Основательно вымотавшись, экс вырубился. Выполнив заветы упитанного флотского.
Пробуждение было дискомфортным.
Ветрова выдернуло из омута сновидений резко. Так вылетает из пруда подсеченный удочкой карась. И ощущения сравнению соответствовали. Подобно выброшенной на берег рыбе экс пучил глаза и раскрывал рот. В боку кололо, воздуха не хватало. А вот голова работала ясно. Проанализировав ощущения, экс удостоверился, что они не связаны с маневрами корабля. Рейдер завершил разгон и, более того, вышел из прыжка.
Ничего себе. Антон зажмурился и вновь открыл глаза. Неужели он проспал остаток разгона и сам прыжок? Не может быть. Если только прыжок не был сверхкоротким, грубо говоря, в ближайшую систему.
Экс шумно выдохнул, поднялся на кровати. И наткнулся на внимательный взгляд Куомо.
— Проснулся?
— Да.
— Слава богу. А то я напугался. Двое суток лежишь. Сначала из-за разгона не обращал внимания, плохо было. Потом думал, бодрствуешь, когда я сам сплю, но заметил, что ты еду не трогал. И в одной позе находился. А разбудить тебя не получалось. Сегодня пытались тебя растолкать с Альбертом — не реагировал. Врач приходил, переносной диагност подключали, сказал, что просто очень глубокий сон. Реакция на стресс, переутомление и, вероятно, на препараты, которые применялись при тестировании. И еще — ты сам должен очнуться, медикаментозно выводить из столь глубокого сна противопоказано, но если до ужина не проснешься, то в медчасть переведут. А ты проснулся...
Для молчуна лейтенанта это была рекордная по продолжительности речь. Видимо, реально волновался.
— Двое суток. — Экс потер рукой подбородок, будто проверяя длину растительности. Бороды не наблюдалось, но щетина скреблась о пальцы. — Нормально я на массу притопил.
На медведя или ежа Антон не тянул, но тоже, как выяснилось, в спячку впадать способен.
Ситуация немного прояснилась. За двое суток корабль мог завершить разгонные маневры и совершить межсистемный прыжок, пусть и недалекий. Рейдер — судно шустрое. Это не медленный транспорт-грузовик, на котором рекрута Ветрова несколько лет назад перевозили в виде замороженного 'куска мяса'. И если космические черепахи подобных транспортов месяцами просторы галактики бороздят, боевые корабли на порядок быстрее перемещаются.
Двухсуточное отключение само по себе Ветрова не страшило. Врач частично прав, реакция на переутомление. Экс перенапрягся с медитативным трансом, организм и напомнил о собственных потребностях. Знание-понимание с данным выводом соглашалось. Однако ни медитация, ни двухдневная летаргия не объясняли столь резкого и дискомфортного пробуждения. Что-то Ветрова беспокоило, и если нехватка воздуха почти сразу прошла, то чувство наличия в районе селезенки утыканного иглами мяча не исчезло. Наоборот, уколы усилились и стали холодными. А в ушах появилось легкий звенящий фон.
Чуйка. Она сулила грядущие неприятности. Серьезные, связанные с опасностью лично для Антона. Экс не помнил, чтобы звон в ушах появлялся по иному поводу. Не считая историю с легкой контузией от близкого взрыва и случаи пропущенных ударов по голове. Тогда причины имелись, и, надо признать, веские, но они имели ярко выраженный физический характер. Точнее, звон появлялся в результате физического воздействия. Сейчас же никаким физическим воздействием и не пахнет. А значит: Ветрова ждут проблемы, несущие угрозу жизни и здоровью.
Антон напряг знание-понимание, перебирая варианты угроз. От внутрикорабельных до внешних. Появление на борту Чужого — шэйду, принятие командованием решения о немедленном углубленном тестировании членов Лаурской инспекторской комиссии, желание кого-то из экипажа рейдера удавить по-тихому сублейтенанта Ветрова, нападение вражеской эскадры, столкновение с метеоритом, завершение прыжка в районе аномальных гравитационных возмущений, поломка двигателя, риск остановки реактора и множество других.
Первая грань дара помогла слабо, не прояснив характер угрозы. Значительная часть вариантов рассматривалась знанием-пониманием с равновероятными показателями, либо близко к этому. И нужных ответов Антон не получил. Разве что удалось отсечь отдельные возможные опасности. Например, 'демонов'. Знание-понимание настаивало на их отсутствии на корабле, и экс с данным выводом был согласен. Да, как раз рядом с биоискинами чуйка реагировала крайне остро. И в прямом, и в переносных смыслах слова. Втыкала ледяные стрелы в печень. Не забывая бить в незримые колокола, гул которых отдавался в ушах. Что сейчас приблизительно и происходило. Однако не в полной мере.
Холод в боку не отдавал той колкостью, звон в ушах не имел той тональности, которые были присущи 'демонической тревоге'. Реакцию чуйки на шэйду нельзя назвать обычной, как не странно бы это прозвучало в отношении экстраординарной способности. А в настоящий момент она была стандартной. Заурядная реакция на существенную опасность.
И внутренний 'радар' непременно засек бы биоискина, будь тот на борту. В своих талантах Антон не сомневался. Впрочем, указанный вариант изначально Ветровым рассматривался как чисто гипотетический. Вдобавок дар большей реалистичностью наделял вероятные риски, связанные с внешними факторами, но, что именно грозило Антону, подсказать не сумел. Хоть карты раскидывай, гадая, что тебя ждёт: прожарка лазерными пушками, взрыв реактора, разгерметизация или еще какой сюрприз.
Самое ужасное — времени гадать особо не осталось. Ветров буквально кожей ощущал, как оно уходит. Капля за каплей с каждой секундой. И то не избитое фигуральное выражение, а факт. Который подтверждался нарастающим звоном в ушах и обострившимися печеночными коликами. Обострившимися и подмерзшими. Рассиживаться было некогда. Если просто валяться на кровати и ждать... неизвестно чего, то можно дождаться. Судя по смутным прогнозам дара и по 'намекам' интуиции, ничего хорошего лично для Ветрова в ближайшем будущем на корабле не предвидится.
Несмотря на сигналы чуйки, обострившие восприятие окружающей действительности, спросонья экс был немного осоловелым. И соображал туго. Настолько, что вздумал обратиться за подтверждением дурных предзнаменований к соседу по кубрику.
— Слушай, меня какая-то беспокойство одолело. Жмет внутри, и сильно. Ты ничего не чувствуешь?
Куомо покачал головой.
— Нет, вроде. Трудно сказать. Особенно на фоне того, что перед прыжком творилось.
— А мне не по себе. Словно, нехорошее вот-вот произойдет.
— Тебе тут виднее, — пожав плечами, сказал лейтенант, явно намекая на чуйку Антона.
Записи том, что Ветров являлся интуитом, хранились в личном деле и предназначались исключительно для служебного пользования. Однако отдельные коллеги экса были осведомлены о его особом таланте. Что лишний раз удостоверяло тот факт, что никакие режимы секретности от утечек не спасают. А также говорило в пользу истинности поговорок типа: 'сорока на хвосте принесла', 'что знают двое, знает и свинья', 'слухами земля полнится'. Хотя в последнем случае термин 'земля' не грех поменять на условный межсистемный аналог, пусть в поговорке имеется в виду и не название планеты.
Конечно, чуйка Ветрова — та еще тайна, из разряда секретов Полишинеля, но откуда сведения про нее получил Куомо? О данной способности Антона из членов инспекторской бригады знали точно полковник Робертс и Дебрианн, но у них имелся доступ к личному делу Ветрова. Плюс Элизабет про талант интуита Антон и сам рассказывал. Не единожды. А вот источник информированности Куомо — вопрос. На него и незамедлительно озадаченное знание-понимание ответить отказалось. Зато конкретизировало предсказания касательно 'светлого будущего' экса, оценив его потенциальное благополучие при нахождении в кубрике ближайшие пару часов менее чем в один процент. Что крайне удручало и являлось серьезным основанием для расстройства. Притом знание-понимание не гарантировало прекрасного грядущего и в случае оставления кубрика, но тогда шансы на сохранение жизни и здоровья оставляло довольно приличные.
