Больше посредством видео наблюдения никого найти не удалось. Справедливости ради, камер на судне было не очень много. А с прочими следящими приборами, типа сканеров, дело обстояло просто худо. Они имелись лишь в основных коридорах.
Теперь Ветров точно знал, где находится основная масса имперцев. Семь связанных в рубке, один в коридоре возле лифтовой шахты, трое в 'столовой', четверо — по личным каютам. Кок, вероятно, на камбузе. Нехитрая математика позволяла подсчитать, что неизвестно местоположение четверых из двадцати членов экипажа. Из них трое, со слов навигатора, должны нести вахту в двигательном отсеке. Картинка оттуда была безмятежной и мирной, едва ли не пасторальной, словно ржаное поле в ясную солнечную погоду.
Ровные ряды машин, труб, аппаратуры. И никакого намека на присутствие людей в отсеке. А ведь туда направились Ник с Карлом. Для обнаружения соратников сейчас пригодились бы вживленные чипы, но их с помощью диагностов извлекли из тел еще в лагере. Да, и не факт, что куцая корабельная система слежения унифицирована с лагерной, пусть шанс и немал. Потому экс вынужденно обходился видеоизображением. И делал выводы.
Ветров обоснованно подозревал, что производственно-безлюдный пейзаж связан именно с действиями соратников, которые не желали появляться 'в кадре' до поры. До сигнала от Антона. И что-то ему подсказывало, что члены экипажа, несшие вахту в двигательном отсеке, сейчас лежат в укромном уголке, который не попадает под прицел камер, пучат глазки и тихо шевелят зафиксированными конечностями. В лучшем случае. А в худшем — валяются бездыханными тушками в том же укромном углу.
Таким образом, неизвестно было местоположения одного члена экипажа. А обезврежены одиннадцать. В том, что троицу из двигательного отсека Ник и Карл оприходовали по полной программе, экс не сомневался. Иначе азиаты попали бы 'в поле зрения' камер. Сейчас требовалось заняться остальными, чье точное расположение установлено. А одиночка... пусть бродит. Антон надеялся, что упомянутый индивидуалист не ринется совершать подвиги в стиле 'Крепкого орешка'. Судя по поведению прочих имперцев, с кандидатами в герои на борту не очень. А сотрудничать, наоборот, не прочь.
— Ромео, скажи, ты камбуз, столовую и личные каюты из рубки заблокировать можешь?
— Каюты — без проблем. Навигаторского доступа хватит. В любой момент, за десять секунд управлюсь. А вот с камбузом и столовой — сложнее. Там и капитанского кода недостаточно. Ломать систему нужно. И соответствующую причину 'рисовать'. Типа разгерметизации отсека. На абордаж, например, она не среагирует. Тут у них, вообще, вижу, абордаж судна не предусмотрен правилами. Регламента нет. Никаких мер противодействия не предусмотрено.
— Я заметил. Для нас же лучше. Не захват, а просто прогулка. Словно булочку мягкую скушали.
— Точно, — осклабился Ромео.
— А ломать систему долго?
— Не знаю. Как получится.
— Не вариант. Тогда блокируй пока каюты.
— Окей, босс.
— Михал, ты пока с ребятами, — Антон кивнул на связанных имперцев, — пообщайся. Выясни задание, точку назначения, маршрут и прочие сведения. И растолкуй политику партии.
— Партии?.. — Из-за незнания исторического материала обычно сообразительный и обладающий чувством юмора Такач на секунду завис над иносказательной фразой, но затем догадался, чего от него хочет командир. — А, понял. Объясню.
— А я пока с нашими переговорю.
Необходимости в соблюдении радиомолчания Антон уже не видел, потому связался с Ковальски по открытому каналу. Ник доложил, что захват отсека прошел без эксцессов, если не считать за таковой черепно-мозговую травму одного из инженеров. Несовместимую с жизнью. Два уцелевших члена экипажа обездвижены и спрятаны от камер.
Трудностей не возникло и с обитателями камбуза и окрестностей. В течение получаса кок и почитатели его талантов были обезврежены командой в составе: Ник, Михал и Карл. Они же чуть позже отловили последнего оставшегося неучтённым члена экипажа.
Первый этап миссии завершился удачно. Чрезмерно удачно, на вкус Антона. Опыт подсказывал: гладкая дорога в начале нередко сулит ухабы и колдобины на следующих участках пути.
ГЛАВА 11
Внизу живота шевельнулся и замер микроскопический комок. Невидимый, не фиксируемый приборами, но ощутимый. Предвестником грядущего кишечного расстройства, грандиозного и пугающего, закрутился, заскрёб потроха. Появилось чувство дискомфорта. Пока еще не слишком досаждающее, но неприятное. Точка сосущей пустоты, грозящая вырасти в полноценную вакуумную дыру. Из тех, что сродни пресловутым чёрным дырам.
И настроение стало опускаться от линии 'нормальное рабочее' к отметке 'унылая безрадостность'. В душе поселились бактерии безнадеги, норовящие разрастись в полноценную вредоносную колонию.
Давящее, угнетающее воздействие на психику постепенно усиливалось. Верные признаки старта предпрыжкового разгона. Ветров поморщился. Началось... в деревне утро. Антон был бы не прочь игнорировать дискомфорт, но не всегда удавалось. Пока — на стартовом отрезке манёвров — получалось. Требовалось просто отвлечься, абстрагироваться от аспектов физического самочувствия. Тем более, оно было до поры приемлемым. А позже — другой разговор.
На финишном этапе — непосредственно перед прыжком — сосущая пустота внутри будет нутро наизнанку выворачивать, а уныние ляжет на плечи многопудовым грузом. И тогда уже никакие отвлечения не спасут.
Некогда встреченный на рейдере 'Стремительный' разговорчивый флотский оказался прав: приспособиться к разгонным маневрам военных корабле — проблема решаемая, а вот полноценно привыкнуть к ним выйдет едва ли. Разве что кроме каких-нибудь персон с уникальными организмами.
Пока терпеть можно. И соратники киснуть не давали. Карл оторвался от изучения мелькающих на голографическом экране цифр и произнёс:
— Сто пятнадцать.
Попутно выполнив задачу отвлечения внимания Ветрова от неприятных физиологических ощущений.
Экс поневоле улыбнулся и сказал:
— Жаль, что я не спросил у тебя: 'Приборы?'. Тогда бы у нас состоялся классический пилотский диалог.
Карл воззрился на Антона с удивлением, Штайнмахер последовал его примеру. А Ник, ознакомленный Ветровым с классикой анекдотов про Василия Ивановича и Петьку, заржал.
— Не бери в голову, — махнул рукой Антон. — Сто пятнадцать суток? Не мало. Какой маршрут?
— Через систему Лингара.
— Не пойдет. Слишком долго. Надо другие варианты смотреть.
— Пока самый короткий маршрут — девяносто восемь суток, — пояснил Карл. — Быстрее не получится.
— И то в четыре очень длинных прыжка, что для здоровья не очень полезно, — добавил Такач.
— К сожалению, у нас не пассажирский лайнер, — согласился Антон. — Считайте дальше. Корабельный ЦЭМ в полном вашем распоряжении.
Бывший пилот-орбитальщик и недоучившийся курсант военной академии занимались построением оптимальных маршрутов балкера для достижения обжитых планет на территории Федерации. Идею двигаться в часть космоса, подконтрольную Поднебесной, Ветров после недолгих раздумий откинул. До имперских территорий, безусловно, гораздо ближе, полёт займет в разы меньше времени, но вряд ли такое ускорение пойдет на пользу делу и приблизит завершение миссии экса.
Имперцы, узнав о захвате балкера, Антона с соратниками не пирогами и блинами встречать будут. И не хлебом с солью. Привечать станут соответственно — абордажными командами или залпами корабельных орудий. Или. А скорее применят комбинированный метод. Сначала отутюжат балкер из тяжелого вооружения для подавления малейших признаков сопротивления, а потом для зачистки борта абордажников высадят. И даже при идеальном раскладе — если Ветров уцелеет при обстреле, и его арестуют без значительных повреждений организма, — перспективы сброса кода аасхов выглядели уныло. Ведь нет гарантий, что, угодив в лапы имерцев, экс столкнётся с шэйду. По сути, прыжок в сектора Поднебесной означал возврат к прежней позиции: тот же плен. Что Антона категорически не устраивало. Он понимал, что лететь нужно на территорию Федерации. И из множества возможных финальных точек путешествия выбрал Ньюланд. По целому комплексу причин.
Во-первых, до одной из самых значимых планет цивилизации было не очень далеко по космическим меркам. Более близкие обжитые звёздные системы Федерации находились в зоне активных или замороженных боевых действий, и прибытие туда означало высокую вероятность выполнения сценария, схожего с 'имперской встречей'. С аналогичными последствиями: праздничным ракетно-орудийным салютом, показательным выступлением абордажной команды и прочими спецэффектами. А вблизи Ньюланда имелся нехилый шанс, что балкер не будут тупо обстреливать, а остановят и снимут 'пассажиров' с пробега. Без лишнего членовредительства. Не станут совершать резких маневров, ввиду неоспоримого военного превосходства Федерации над противниками в указанном районе.
Во-вторых, на Ньюланде обитали биоискины. Это Антон знал точно. В том числе — по собственному опыту. Сталкивался лично. Кое с кем — нос к носу. Не сказать, что 'демоны' по планете толпами бродили, но обнаружить их можно было. Особенно с учётом того, что персональные данные отдельных биоискинов Ветрову были известны. Вплоть до должности и звания. Оставалось лишь найти нужного субъекта и придумать, как добиться с ним рандеву.
Кроме Ньюланда, информация (по рассказам Смита и Радулеску) о пребывании на какой-либо планете шэйду имелась также в отношении Земли, но попасть туда Ветров и не мечтал. Добраться до альма-матер человечества в военное время — задача практически неосуществимая. А метаться по системам в поисках биоискина, чтобы слить ему код, представлялось эксу занятием бессмысленным, напрасным и губительным. Удача, конечно, может улыбнуться, но полагаться на неё столь безоглядно нельзя. Пусть рояли в кустах пару раз уже попадались Антону, но рассчитывать на подобный фарт на постоянной основе экс не был готов. Тогда заодно следует верить в лотерейный джек-пот или рулеточное счастье.
А третий довод в пользу Ньюланда — Ветров просто три года провёл там, а в знакомых условиях действовать легче. В силу осведомленности об обстановке и местных особенностях.
И знание-понимание выбор Антона одобряло.
Одна загвоздка — полет на балкере до системы Ньюланда должен занять слишком много недель. А часики тикали. Вложенный в сознание код, нет-нет, да напоминал о факторе времени. Потому по приказу Ветрова его соратники-попутчики выбирали маршрут тщательно и скрупулезно. Просчитывая все вероятные варианты для поиска оптимального. Чтобы сочетать наибольшую скорость передвижения корабля с минимально допустимыми негативными последствиями для здоровья нового экипажа из-за большого количества длинных прыжков.
Михал с Карлом рассчитали даже маршрут одного сверхдлинного прыжка — сразу в околопланетное пространство Ньюланда, но при данном раскладе экипаж гарантированно прибывал в точку назначения в качестве хладных трупов. Или теплых, полуразложившихся, от чего ситуация принципиально не менялась. Системы жизнеобеспечения балкера не предусматривали возможности подобных прыжков.
Кроме того, затяжной прыжок, пусть сокращал значительно — до шестидесяти с хвостиком суток — время полёта, но кардинально проблему тикающих часиков не решал. Все равно — чрезмерно долгий срок, с возрастающим риском утратить личностную самоидентификацию. И кто ведает, как будет сказываться давление вложенного ментального кода на сознании Ветрова в условиях сверхдлинного прыжка. Точнее — Антон ведал. Отрицательно скажется. Несомненно. Чем продолжительнее прыжок, тем сильнее давление ментального кода. И обращение к дару авурха подтверждало выкладки. Если верить знанию-пониманию, при таких вводных шансы сохранить здравость рассудка и ясность ума для экса равны нулю, а долететь живым — практически не отличаются от этой величины.
Чтобы не терять время, выстраивали оптимальный маршрут по ходу дела. Уже стартовав и включив маршевые двигатели. И далее — в процессе разгонных маневров. Для ускорения балкера сделали все возможное. И чуть больше. После захвата рубки, едва Карл и Михал немного освоились с управлением кораблём, были произведены открытие больших шлюзов и сброс руды из тех трюмов, которые имели функцию автоматической разгрузки. Что существенно снизило совокупную массу судна и, соответственно, сократило время полёта, необходимое для достижения околопланетного пространства Ньюланда. Примерно на полтора месяца. Антон избавлялся от довольно дорогой руды без сожалений. Жизнь и рассудок дороже. Не говоря о столь пафосное цели, как спасение цивилизации. Ради уменьшения количества полётных недель экс, не моргнув глазам, выкинул бы за борт и всё оборудование. Лишнее и не очень. И пленённых членов экипажа. Их — моргнув и смахнув скупую слезу. Однако ощутимого результата эти радикальные меры не принесли бы, выигрыш в минуты или секунды ничего не давал, потому прибегать к зверствам не пришлось.
Часть отсеков, расположенных внутри балкера опорожнить посредством автоматической разгрузки не удалось. Указанная процедура была технически неисполнима. И сейчас Ковальски со Штайнмахером занимались перемещением руды из внутренних трюмных отсеков во внешние, чтобы затем выкинуть её в космос. Задействуя тяжелые платформы, погрузчики и роботов. Антон до недавних пор торчал там — в трюмах, но от его личного присутствия ничего не менялось. Помощь в переброске в другие отсеки не требовалась. Для введения программы и надзора за перемещением руды хватало одного оператора. Участие второго уже являлось перестраховкой и дублированием функций. А третий — точно лишний. Потому Ветров и вернулся в рубку. Здесь он чувствовал себя более полезным. И находящимся в эпицентре событий.
Реквизированные в ходе захвата корабля у любителя виртуальных игр очки с голографической развёрсткой завибрировали в руке Антона. По просьбе экса Штайнмахер покопался в их софте, настроив на нового владельца, после чего Ветров стал постоянно пользоваться этим отличным гаджетом. Иногда не по назначению, как сейчас, крутя девайс между пальцами. Связаться с Антоном могли только Ник и Ромео; прочие потенциальные абоненты находились в рубке.
Ветров взглянул на очки. На линзах призывно мигала аватарка Ковальски.
— Контакт.
Подчиняясь голосовой команде, гаджет выпустил джина — объёмное изображение Ника.
— Антон, ты на связи?
— Как видишь. Что с перемещением руды?
— Три четверти, минимум, загружено и доставлено во внешние трюмы. Осталось немного.
— До завершения разгона успеете?
— Управимся. Ромео уверяет, что тут работы осталось часа на четыре, не больше. Хотя он приврать не дурак.
— Не приврать, а приукрасить, — рядом с голограммой Ковальски появилось приплясывающее изображение Штайнмахера.
— Ты как в разговор влез? — удивился Ветров. — Насколько помню, тебя же рядом с Ником нет. Он в шестом трюме должен работать, а ты — в девятом. А канал, кто-то божился, защищённый.
— Смотря от кого защищенный. От чужих — однозначно, а от своих — не очень, — засмеялся Ромео. — Я девайс же ломал, устройство теперь родное вдоль и поперёк изведанное. Увидел, что контакт босса активирован и дополнительным абонентом к разговору подключился.
