— Ваши сестры? — вежливо приподнял бровь я.
— Эмерельд и Сапфира, — пояснила она. Я мысленно дал себе подзатыльник за то, что туго соображаю.
— Ах, вы, должно быть, Аматисса, их старшая сестра. Не так ли? — спросил я. Она снова улыбнулась.
— Я не представилась. Какая глупость с моей стороны. Да, я — Аматисса. Итак, Драко Малфой, почему бы тебе, тем не менее, не войти сюда? Застрять в твоем положении — очень невесело... неудобно...
— Я... Ну, вообще-то, я не собирался... — замялся было я, но, напомнив себе о вежливости, одарил ее улыбкой.
В конце концов, почему бы и нет, действительно? Так у меня будет куда больше времени, а дома все равно никто не ждет, кроме эльфов. Сколько я уже не видел маму? Почти полгода! Отца меньше, но, учитывая, сколько он провел в заключении — что значили какие-то жалкие полчаса, которые он пробыл со мной в Хогвартсе? Вздохнув, я на всякий случай нашарил в кармане палочку, и снова посмотрел на Аматиссу.
— Не хочешь помочь? — спросил я, по ее примеру переходя на ты. Полувейла рассмеялась звонким переливчатым смехом, и, шагнув к камину, протянула руку. Я ухватился за нее, — рывок, — и, чуть пошатнувшись, я практически выпрыгнул на ковер уютной гостиной французского замка.
— Ну как, руки-ноги целы? — спросила она. Я кивнул. Вблизи девушка оказалась еще прекраснее, чем мне показалось сначала. Кажется, в ней было больше от вейлы, чем в Эми и Сафи вместе взятых. Видно, слухи о том, что эти создания достигают расцвета к двадцати годам — правдивы...
Внезапно де меня дошло, что вот уже пять минут мы стоим молча, глядя друг на друга, и Аматисса рассматривает меня из-под полуопущенных ресниц внимательным взглядом фиалковых глаз. Мне невольно пришло в голову, что она, вроде бы, оценивает меня. Интересно, сколько ей успели рассказать девчонки о наших отношениях?
Она немного подалась вперед, облизнув кончиком языка полные губы. О, этот жест я хорошо знал — недвусмысленный приказ поцеловать ее, для мужчины, в котором в данный момент заинтересована вейла. Я хмыкнул. Не на того напала, дорогая. Демонстративно тряхнув головой, я с вежливым безразличием улыбнулся ей и отвернулся, занявшись разглядыванием интерьера. Краткий миг очарования прошел без следа, когда я разглядел в ней всего лишь стремление к мимолетной, ни к чему не обязывающей связи. А кроме того, перед глазами стояло лицо Джинни — куда более надежная защита от любых приворотных чар.
— Хм... Выходит, девчонки были правы... — протянула она. — А я, признаться, думала, что они просто не справились с тобой по молодости...
— Я же кровный родственник, — отозвался я, — поворачиваясь к ней. — Крови вейл во мне немного, но она есть. Чары бесполезны.
— Вижу, — кивнула она. — Но ведь чары вовсе не обязательны... — в сочетании с томным взглядом, подтекст был более, чем откровенным.
— Я — пас, — быстро сказал я. — Извини, без обид.
— Почему? Эми и Сафи говорили мне, что ты сговорчивый...
— Я... Это было раньше, — смутился я. Черт, и здесь уже заработал себе "репутацию"!
— Что же изменилось?
— Думаю, я сам.
От дальнейших расспросов меня спасло появление Нарциссы и Люциуса. Аматисса буквально сжалась в комочек при их появлении — все чары, намеки и томные взгляды исчезли так быстро, что я даже засомневался — а не померещилось ли? Но поймав обращенный на девушку взгляд матери, я мигом сообразил, в чем тут дело. О, это было то еще зрелище — две вейлы, чьи интересы схлестнулись. И не столь важно, что одна была вейлой лишь наполовину, а вторая — мама — даже меньше, чем на четверть. Аматисса посягнула на то, что было дорого Нарциссе — в данном случае на ее сына (хотя, сильно подозреваю, что в мое отсутствие Люциус тоже пользовался у юной красавицы успехом). Казалось, сам воздух вокруг них потрескивает, словно в грозу. Нарцисса столь явно не одобряла интереса Аматиссы к своим мужчинам, что будь она настоящей вейлой, наверное, приняла бы "боевой" облик. К счастью, мама была человеком, и дело ограничилось холодным взглядом, но и его было достаточно, чтобы даже мне стало не по себе. Мда, отвык я общаться с родными... Аматисса поспешно извинилась и заторопилась куда-то, не желая накалять обстановку еще больше. Стоило ей скрыться, как от холода и недовольства Нарциссы не осталось и следа.
— Драко, сыночек, как хорошо, что ты решил навестить нас! — воскликнула мама, обнимая меня. Я на мгновение позволил себе прижаться к ней, но тут же отстранился, чтобы поздороваться и с отцом. Люциус тоже обнял меня, и я вздохнул с облегчением, осознав, что с ним все в порядке. Но странное поведение домовиков в Маноре не давало мне покоя, и я рассказал отцу об этом. Люциус внимательно выслушал, усмехнулся, и покачал головой.
— Понимаю твое беспокойство, сын, особенно в такие времена, как сейчас. Но можешь расслабиться, волноваться не о чем. Это всего лишь чары, наложенные Дамблдором. Что-то вроде одной из разновидностей заклятия Доверия. Называется "Чары кажущейся смерти".**
— Чары кажущейся смерти? — повторил я. — И что это значит?
— Человек, на которого наложены такие чары, как бы умирает для всех, кроме избранного круга лиц — как правило, кроме тех, с кем ему приходится постоянно тесно общаться, и кто должен знать истинное положение дел. В нашем случае, например, это Цисса и обитатели этого замка, естественно, ты, сам Дамблдор, Блейз и Северус. Подозреваю, что еще Поттер, и все остальные, кому я открылся в Хогвартсе. Но кроме этого — больше никто.
— Так тогда на тебе уже лежали эти чары?
— Да, — кивнул отец. — И как водится, узнал я об их наличии лишь непосредственно перед уходом, когда оставил тебя в Больничном крыле, если помнишь.
— Понятно, — хмыкнул я. — Вполне в духе Дамблдора. Значит, ты говоришь, это что-то вроде чар Доверия? И как это работает?
— Как я понимаю, в этом случае Хранителем Тайны становлюсь я сам, и это и есть основное отличие от чар Доверия, — пояснил отец. — Как ты знаешь, при простом заклятии человек не может сам хранить свою тайну.
— Да, знаю, — кивнул я. — А в остальном все работает так же?
— Приблизительно. Если я того не пожелаю, ни один человек, как бы хорошо он меня ни знал, не сможет узнать меня даже при встрече, и не поймет, что это именно я, и кто я такой, даже услышав мое имя. В самом лучшем случае, он решит, что я — какой-то дальний родственник тому самому Люциусу Малфою, который погиб при попытке бегства из Азкабана.
— А если... Ну, скажем, если я скажу кому-то, что мой отец жив?
— Не советую, — хмыкнул Люциус. — Тебя примут за сумасшедшего. В лучшем случае, решат, что у тебя психоз, и ты так потрясен смертью отца, что пытаешься отрицать очевидное. То же самое относится и к Блейз. Остальные, те, кто знает, тоже не добьются понимания, попытавшись рассказать об этом. Слушатели решат, что у них либо временное помешательство, либо галлюцинации, паранойя, ну или любые другие вероятные... эээ... психические расстройства.
— Понятно, — кивнул я. — И что, против этого не поможет даже... ну, не знаю, Родовая Магия или Кровные узы?
— Боюсь, что нет, и поведение наших эльфов — лучшее тому доказательство.
— Выходит, болтай не болтай, никто все равно не узнает, что ты жив, пока ты сам не откроешься? — проговорил я. — Ну что ж, это удобно хотя бы тем, что ты не зависишь от Хранителя Тайны, и можешь сам решать свою судьбу. Хотя, признаться, я раньше не слушал о подобных чарах.
— Полагаю, что Дамблдор разработал их не так давно, после того, как Заклятие Доверия так сильно скомпрометировало себя в случае с Поттерами.
— Однако он продолжает использовать и его, — возразил я, кинув взгляд на маму, которая сидела на подлокотнике отцовского кресла, изящно опираясь на спинку. Эта картинка вызвала стойкое ощущение дежа вю — сколько раз я видел, как эти двое сидели вот так, дома, в Маноре! При важных гостях мама никогда так не делала — только в кругу семьи.
— Ну, сами по себе чары довольно надежны, — заметила она. — Все дело в Хранителе. Поттерам следовало скорее довериться самому Дамблдору, или, на худой конец, действительно Блэку, вместо того, чтобы в последний момент заменить его на ничтожество, вроде Хвоста. От Сириуса, может, и отреклись, но он все-таки был Блэком! Мы не предаем тех, кого любим! — Нарцисса гордо выпрямилась, и тут же одарила меня ласковой улыбкой. Я хмыкнул.
— Ээээ... Мам, ты не очень расстроишься, если я скажу, что Сириус не "был" Блэком, а... им и остается? — спросил я. Мать удивленно подняла брови.
— Что ты имеешь в виду, Драко? — переспросила она. Я вздохнул.
— Ну, вообще-то, он, в некотором роде, жив, — отозвался я, поморщившись. Тетка Бэлла, я знал, всегда ненавидела Сириуса, но вот в отношении мамы я не был уверен. Нарцисса нахмурилась, и отец как-то весь напрягся.
— Что значит "в некотором роде"? — уточнил он. Я пожал плечами.
— Это значит, что он жив, но не то чтобы очень здоров, — отозвался я, и слово за слово, выложил родителям историю возвращения Сириуса Блэка в лоно Ордена Феникса. Мама, выслушав меня, вздохнула, и пожала плечами.
— Сириус всегда был несносным мальчишкой, и головной болью для своих родителей, — сказала она. — Начнем с того, что его отец чуть не спился, когда он попал в Гриффиндор. Думаю, если бы не Регулус, который стал им своего рода утешением, семейство Блэков развалилось бы куда раньше. Хотя, в конечном итоге, это их не спасло.
— Ну, не все так плохо, он ведь вернулся, может жениться и все такое, — пожал плечами я.
— Чем ты слушал, когда я объяснял тебе, что происходит при отречении и что — при изгнании из рода? — спросил отец, хмурясь.
— Так его изгнали из рода? — вскинул бровь я. — Но как же тогда он мог унаследовать дом?
— Не мог... — проговорила Нарцисса. — Не должен был! Если только...
— Если только что? — уточнил я.
— Ну, он, скорее всего, унаследовал дом не магическим путем, а всего лишь юридически, по законам, — поморщилась мама. — Это дает ему некоторую власть, однако не большую, чем если бы он просто купил его у законного владельца. Ему будут подчиняться домовые эльфы — сколько их там осталось, уж и не знаю, вряд ли много, — но Родовой Магии он все рано лишен. Дом не будет поддерживать и защищать его так, как, например, Малфой-Манор защищает тебя. На самом деле, если подумать... Родовую Магию Блэков можешь унаследовать ты. Но только в том случае, если Люциус когда-нибудь от тебя отречется, или решит изгнать из рода, и ты решишь взять фамилию Блэк, — хмыкнула мама. Я невольно сглотнул.
— Спасибо, что-то не хочется, — заметил я. Отец рассмеялся.
— Не волнуйся, тебе это уже не грозит. Цисс, не пугай ребенка, — строго сказал он матери, но глаза его смеялись.
— Эй, я уже не ребенок! — возмутился я, и тут же смутился. Прозвучало до смешного по-детски.
— Да-да, ты совершеннолетний, я помню, — хмыкнул Люциус. — Но вы забываете, дорогие мои, что я официально считаюсь мертвым. Так что я уже ни от кого не могу отречься, и никого изгнать из рода тоже не могу. Глава семьи теперь — вот этот "совершеннолетний", — он кивнул в мою сторону, а я почувствовал, что невольно краснею.
— Но ведь так будет не всегда, — попытался возразить я. — Когда все закончится, ты ведь сможешь объявить о себе открыто, и будешь восстановлен в правах!
— Не поручусь, Драко, — уже серьезно возразил отец. — Во-первых, мое добровольное согласие на подобную авантюру равносильно отречению от всех прав в твою пользу. Так что, даже если я объявлю о том, что жив, я в лучшем случае могу быть признан дееспособным лицом, и членом рода, но никак не его главой. Ну а во-вторых, ты забываешь о том, что в глазах закона я — беглый преступник. Полагаю, что в таких обстоятельствах, мне, возможно, будет лучше оставаться под защитой Чар Кажущейся Смерти и дальше, даже после окончания войны.
— Но... — я запнулся, не в состоянии придумать подходящего возражения. — Но я уверен, что мы что-нибудь придумаем! Наверняка можно будет что-нибудь предпринять, чтобы оправдать тебя перед законом, отец!
— Возможно, — согласился Люциус. — Хотя, конечно, это при условии, что победу одержит избранная тобой... Избранная нами сторона, — поправился он со вздохом. Я сглотнул.
— Ты считаешь, я совершил ошибку? — спросил я. Отец молча покачал головой.
— Я ведь уже говорил тебе, сын, что ты поступил абсолютно правильно, — сказал он, помедлив. — Не сделай ты этого, мы вряд ли сидели бы здесь сейчас. Не обязательно здесь, но в принципе, вряд ли увиделись бы снова. Просто для меня слегка непривычно осознавать себя на стороне Дамблдора.
— Понимаю, — кивнул я, вздыхая. Вопросы, вроде, решены, и мне пора возвращаться, дел дома еще куча, но... Как же не хотелось! Сидя рядом с ними, я словно ощущал себя снова ребенком. Будто и не было последних трех лет, прошедших после возвращения Темного Лорда. Будто отец — не скрывающийся от закона преступник, а уважаемый и довольно высокопоставленный служащий министерства, а мама — не прячущаяся от Пожирателей и родной сестры изгнанница, которую приютили родные, а великолепная светская леди, хозяйка Малфой-Манора и попечительница детского отделения госпиталя Святого Мунго. Мне глубоко плевать было на личный статус главы Рода — я его не ощущал, да и не стремился ощущать, зная, что он не добавит мне ничего, кроме лишней головной боли.
— Драко, родной, надеюсь, ты останешься на ужин? — осведомилась мама. Я захлопал глазами, отвлекаясь от своих мыслей, и, осознав вопрос, с радостью ухватился за предложение.
— Если я не буду в тягость, — улыбнулся я, помня о правилах приличия. Нарцисса одарила меня ласковой улыбкой.
— Конечно же, нет, — ответила она, поднимаясь. — Пойду, предупрежу тетушку, и отдам распоряжения на кухне.
Когда мама ушла, я некоторое время сидел молча, глядя на огонь в камине, и ощущая растущее напряжение. Я понимал, что мне представилась возможность расспросить отца о том, что ему известно о ситуации с крестражами, и выяснить кое-какие обстоятельства, которые поведал мне Гарри при последнем разговоре. Мне просто нужно было сообразить, с чего начать.
— Ты что-то хочешь спросить, Драко? — негромко поинтересовался отец, когда я поднял на него вопросительный взгляд. Я кивнул, ощущая некоторую неловкость. Оказывается, за полтора года я отвык разговаривать с отцом.... — Итак... О чем пойдет речь? — мягко спросил Люциус. Мне стало стыдно за свою нерешительность. Отец мог одним только тоном вопроса вогнать человека в краску, заставить дрожать от ужаса, или сгорать от стыда, но сейчас был не тот случай. Он, напротив, старался помочь мне, а я не мог себя заставить начать неприятный для нас обоих разговор.
— Речь пойдет о... О Темном Лорде, — наконец выдавил я. Отец вздохнул, и медленно кивнул.
— Что ж, вот мы и добрались до истинной цели твоего визита, — заметил он. Я вздрогнул.
— На самом деле нет, — сказал я хрипло. — Я пришел, потому что меня напугало обращение Динки. Я подумал, что с тобой могло что-то случиться. Но... этот разговор действительно важен. И, так или иначе, он состоялся бы в ближайшее время, не сегодня, так в другой день.
