А голос — голос Волдеморта, как с дрожью осознал я, — ощутив отторжение, которое встретили его слова, решил, тем временем, сменить тактику.
— "Бедный наивный мальчик Драко, — зашелестел он. — Я ведь вижу, знаю, чего ты хочешь... Я вижу, к чему стремится твое сердце... ты жаждешь тепла, ты мечтаешь о дружбе... но тебе никогда не стать для НЕГО тем же, что есть его рыжий дружок! — зло, ядовито и насмешливо выкрикнул он вдруг. — Ты и правда хочешь быть другом Гарри? Да ты никогда не будешь значить для него столько же, сколько эти двое — нищеброд и грязнокровка! Ты, чистокровный маг, Малфой, лорд, аристократ — неужели ты довольствуешься подачками? Вторым местом? Объедками с чужого стола? Неужели ты НАСТОЛЬКО жалок!?"
Умом я понимал, что все это — такой же бред, как и предыдущие посулы мудрости и понимания, однако злые, безжалостные слова все же затронули в душе какие-то струны, отозвавшиеся яростной, ноющей болью в сердце. Ведь мне действительно никогда не стать для Гарри тем, чем стали Рон и Гермиона... Я никогда не буду значить столько же. ИМ он сможет простить и понять все, что бы ни произошло. Мне... готов ли он спустить хоть малейшее сомнение? Ему хватило намека Дафны и собственных домыслов, чтобы разорвать наши "дружеские отношения" и снова начать меня ненавидеть, когда он думал, что мы с Блейз обманули его. Что будет, если в какой-то момент я все же оступлюсь, как Рон в начале года? Уизел несколько месяцев не разговаривал с Гарри. Из-за него мы оказались в Башне Восхода и чуть не погибли, но даже после этого он дулся, почти ненавидел Поттера, — и что же теперь? Стоило извиниться — и все вернулось, и они снова лучшие друзья. Сможет ли Гарри простить меня так же легко, если возникнет необходимость? Я сомневался в этом...
— "Ты всегда будешь для него лишь дополнением, довеском к этим двоим! Он никогда не будет доверять тебе так же, как доверяет им! Никогда не станет ценить тебя настолько же, насколько их!"
— "Дрей... — в первый момент мне показалось, что это голос крестража просто сменил тон, продолжая нашептывать мне свою "литанию сомнений", однако я ошибался. Голос Гарри дрожал от внутреннего напряжения, но полнился той самой безыскусной искренностью, которая в наибольшей степени и притягивала к Поттеру сердца тех, кто его окружал. — "Может быть, я не самый лучший друг, который мог бы у тебя быть, но... Но я могу сказать тебе только одно — если наша дружба для тебя хоть что-то значит, то только это и важно. Тебе совсем не нужно стараться стать для меня кем-то еще, стать таким же ценным, как кто-то другой", — продолжал он. — "Достаточно того, что ты — это ты. Ты дорог мне сам по себе, такой, какой есть. Да, возможно, наша дружба еще очень хрупкая, и возможно, я могу порой в тебе сомневаться, но это не значит, что я ценю это меньше того, что есть у нас с Роном и Гермионой. Просто с ними мы дружим уже очень давно, знаем друг друга, можно сказать, как облупленных, а с тобой мы нормально общаемся всего лишь несколько месяцев. После лет вражды — это очень мало. Но я верю, что у нас... у нас еще есть шанс. Человеческое сердце достаточно велико, чтобы любить нескольких друзей, ты знаешь? Я не могу, и не стану отказываться от них ради тебя — да и ради кого бы то ни было, но... Обратное тоже верно, и ты знаешь это. Я не рассорился с тобой, как бы ни хотел этого Рон. Драко, я... Что я был бы за друг, если бы поступил так? Да и вообще, как бы там ни было, и что бы между нами с тобой ни происходило, это только НАШЕ дело. Мы разберемся с этим — но сами, между собой, а не при участии какого-то осколка души красноглазого выродка, который и понятия не имеет о том, что такое любовь и дружба!"
— "Патетично", — мысленно хмыкнул я Возможно, его речь была не самой красноречивой, не самой гладкой и красивой, и даже слегка банальной — но она была НАСТОЯЩЕЙ, искренней и, самое главное — правдивой от первого до последнего слова. К тому же, последняя фраза, пронизанная боевым духом, помогла мне собраться и вернуть себе ясность мышления. Гарри был вдвойне прав: во первых, это действительно только наше с ним дело, в которое не позволено лезть никому постороннему, а во-вторых, что мог знать о верности и дружбе Волдеморт, построивший свою жизнь на силе и страхе? Неуверенность и апатия, возникшие у меня под влиянием голоса-искусителя, схлынули без следа, и ко мне вернулось мое привычное язвительное хладнокровие. — "Ты прав. Пора кончать с ним".
Диадема теперь уже явно светилась призрачным багрово-красным свечением, не похожим на раскаляющийся металл, а скорее идущим откуда-то с духовной стороны объекта. Свет, казалось, ослепил меня, когда я снова взглянул на него, и проник в мой разум, затуманивая рассудок. Ярость, гнев, агрессия, излучаемые тонким серебряным украшением, буквально затопили меня, но краем сознания я все же смог уцепиться за прохладный островок спокойствия внутри меня — островок, означавший присутствие Гарри. Пора кончать с этим! Не знаю, кому из нас двоих принадлежала эта мысль, возможно, обоим сразу...
Нацелившись, я поднял клык василиска, готовясь нанести удар. Однако мы сильно ошибались, если думали, что искушающий шепот — единственная защита проклятого артефакта. Я не успел ударить. Багровый жар взметнулся от тонкой серебряной короны навстречу моей руке, несколько капель яда сорвались с искривленного клыка и упали на белую мраморную голову Годрика. От них мгновенно повалил зеленоватый пар — в первый момент лишь чуть-чуть, но постепенно сильнее и сильнее. Капли за считанные мгновения словно прожгли камень насквозь, втапливаясь в поверхность, побежавшую мелкими трещинками. Я инстинктивно подался назад и снова едва удержал равновесие. Гарри в тот же миг вскинул палочку, нацеливая ее на меня, готовый подхватить левитационными чарами, но я предупреждающе махнул рукой, показывая, что у меня все под контролем. Поттер палочки не опустил, но с заклятием не торопился. Тем временем трещинки в камне все углубляясь, тут же наполняясь зеленоватой жидкостью. Да не может быть, чтобы это был все тот же яд — в тех двух каплях, что сорвались с клыка, и половины этого количества не будет! Несомненно, это какие-то чары...
Паутинка трещинок оплела голову мраморного изображения Гриффиндора, оставив невредимыми только ослиные уши и часть затылка, к которой они крепились. Не сдержав любопытства, я тронул клыком изрытую зеленоватыми прожилкам поверхность, и передняя часть головы скульптуры вдруг осыпалась мелким крошевом, оставив невредимой лишь сравнительно тонкую полоску сзади, переходящую в шею. Диадема соскользнула по ней ниже, и повисла на плечах изваяния, точно диковинное колье. Ее багровое свечение, казалось, пышет жаром — опять же, не физически, а в ментальном плане, словно обжигая само сознание. Я бросил неуверенный взгляд на Гарри.
— Мне кажется, все будет не так-то просто, — проговорил я и снова поднял клык, понимая, что лучше не медлить.
На сей раз ошибки быть не могло. В прошлый раз я подумал, что мне просто померещилось, что от исходящего от диадемы багрового свечения яд прямо-таки вытапливался из моего импровизированного оружия — но теперь ошибиться было невозможно. Чуть ли не из-под моих пальцев по изогнутой гладкой поверхности полилась зеленоватая струйка, падая на грудь и плечи изваяния Гриффиндора. Я вскрикнул, чуть не выронив свое "оружие" из рук — но к счастью, моей кожи яд не коснулся. На сей раз разрушение мрамора пошло быстрее и интенсивнее, чем тогда, а каменное крошево, вместо того, чтобы просто осыпаться на стулья, стол и на пол, вдруг медленно расплылось вокруг меня, точно облако сверкающих, хищно поблескивающих острыми как лезвия гранями. Пока самые ближние из них находились примерно в десяти сантиметрах от моего тела, но я был почти уверен в том, что это очень легко может измениться. Да и в любом случае, десять сантиметров — это ничтожно мало, каменные осколки повисли вокруг точно частая сеть, и не было ни малейшего шанса хоть как-то выбраться из этой ловушки. А если еще учесть, что они наверняка содержат в себе яд, разрушивший изваяние... Меня с ног до головы пронзил холодный, неконтролируемый ужас. Даже без всякого яда, одно движение — и меня располосует на тысячу тысяч крохотных кусочков. А туман, клубящийся среди более-менее крупных осколков? Мне потребовалось доля мгновения, чтобы осознать, ЧТО это такое — более мелкие частицы, которые сами по себе не видны невооруженным глазом — не более, чем каменная пыль. Но каждая из них — откуда-то я знал это совершенно точно — так же остра, как и ее более крупные собратья. Достаточно лишь вдохнуть этот "туман" — и можно распрощаться со своими легкими, да и со всеми дыхательными путями тоже. Я застыл, боясь вдохнуть, хотя каменная пыль только еще распространялась в воздухе.
Откуда-то сбоку донеслось сдавленное ругательство. Скосив глаза, я увидел смертельно бледное лицо Гарри — зеленые глаза за стеклами очков расширены, зубы почти до крови впились в нижнюю губу. Кажется, он испугался за меня чуть ли не больше моего. Странным образом, его испуг почему-то придал мне сил, а вместе с тем, пришло и осознание — едва ли мне удастся выйти сухим из воды и на сей раз. Я слишком глубоко увяз во всем этом. В первый момент меня пронзил неконтролируемый ужас, когда с ошеломляющей ясностью нахлынуло понимание: пути назад нет. Мосты сожжены. Более того: мое время истекало, легкие и горло начало саднить от недостатка кислорода. А в следующий момент на меня снизошло абсолютное, ледяное спокойствие. В конце концов, надо было думать, прежде чем отталкивать Гарри и лезть вперед. Перед глазами уже плясали черные точки от недостатка кислорода. Если другого выхода нет, значит, мне придется вздохнуть. В любом случае, после этого у меня останется несколько секунд на то, чтобы успеть хотя бы нанести удар по диадеме, но вот интересно, хватит ли у меня сил сделать это? Как бы там ни было, но иного выхода я все равно не видел и готовился уже сделать вдох, после которого мои минуты были бы сочтены. В первый момент я испугался, что зря подумал об этом так отчетливо, притом, что наши сознания были открыты друг другу и Гарри легко мог услышать мои мысли. Но нет, в конечном итоге, наверное, это все же не было ошибкой. Именно это и спасло мне жизнь.
— "Малфой, болван, а как обеспечить себе чистый воздух тебя не учили?" — чуть ли не зарычал в моей голове его слегка истеричный голос, в ответ на промелькнувшую в голове фразу "Мне конец". — "Заклятье головного пузыря, есть такое, если помнишь! Да не можешь не помнить: эти пузыри вся школа на голове таскала, пока Амбридж была директором!"
— "Блин, Поттер, и в кого ты такой умный, когда не надо?" — проворчал я, одновременно невербально накладывая на себя эти самые чары Головного Пузыря, и с наслаждением глубоко вдыхая. За то, что подался панике было слегка неловко — а ведь и проблема оказалась не такой уж и страшной...
— "Ах, значит, "когда не надо"!?" — возмутился Гарри. Я хмыкнул, поймав себя на том, что по-идиотски улыбаюсь ему.
— "Извини", — примирительно сказал я, усилием воли взяв себя в руки. Несмотря на то, что у меня появилась возможность дышать, ничего еще не было кончено. — "Ты только что спас мне жизнь. Вот только не знаю, надолго ли..." — Гарри помрачнел, и медленно обошел меня по дуге, осматривая застывшие в воздухе, нацеленные на меня острые осколки.
— Ох, не нравится мне это... — пробормотал он вслух.
— "Угу, зато я тут в восторге!" — фыркнул я мысленно. Нет, я был не лишен возможности ответить ему вслух — чары пузыря, конечно, не блокировали голос, но звучал он из-за них странно, словно вибрируя. В общем, я и без того ощущал себя чересчур по-дурацки, взгромоздившись на сдвинутые стулья, рядом с непонятным, увенчанным ослиными ушами "сталагмитом" — это было все, что осталось от бюста Годрика. Не хватает еще "журчащего" голоса... Гарри хмыкнул, уловив мою мысль, но веселиться сейчас было не с руки нам обоим.
— Ума не приложу, что тут делать, — сказал он. — Очевидно, что при следующей же попытке атаки на диадему, эти осколки, в свою очередь, атакуют тебя. Ты знаешь какие-нибудь щитовые чары, которые прилегают плотно к телу? — поинтересовался Поттер. Я чуть заметно пожал плечами.
— "Знаю, но их невозможно наложить на самого себя. А ты не сможешь ко мне приблизиться — эти осколки тут со всех сторон, хотя и выше твоего роста. Но вот почему-то мне кажется, это их не остановит."
— Черт, что же делать? — снова повторил Гарри. — Может быть, попробовать... Хотя нет, "Депулсо" сработает только в одном направлении, а остальные...
— "Да не факт, что вообще сработает, но попытаться можно..." — заметил я. — "Хотя, погоди, дай-ка подумать... Охранные чары замкнуты на крестраж, на то, чтобы не позволить нанести ему вред. А если я попытаюсь не уничтожить диадему, а просто снять ее отсюда?"
— Каким образом? — полюбопытствовал Гарри. Я облизнул губы. Дай-то Мерлин, чтобы я оказался прав...
Протянув руку, с зажатым в ней клыком, я снова направил его кончик к багрово светящейся диадеме, и, молясь всем, кого только мог припомнить, чтобы не ошибиться, потянулся вперед. Если выйдет использовать против Волдеморта его же чары и разрушить останки статуи напрочь, или хотя бы повредить их еще сильнее, возможно, удастся-таки снять диадему? Меня охватило полноценное ощущение того, что вокруг меня стягивается, завязываясь в узел, магическая сила, мощь, какая мне и не снилась, несмотря на Родовую Магию. Острые как бритва осколки зашевелились, сдвигаясь, угрожающе нацеленные на меня острия придвинулись чуть ли не вплотную, но я уже добился того, чего хотел. С кончика клыка медленно, словно бы нехотя сорвалась капелька яда, падая на более менее еще уцелевшее основание бюста Гриффиндора. Я закрыл глаза. Ну вот, если не подействует...
— Стой, стой! Дрей, прекращай! Разве ты не видишь, не получается! Малфой, мать твою, ты же просто сам себя убиваешь! — закричал Гарри. Я открыл глаза — от основания "сталагмита" отвалилось несколько кусочков, которые присоединились к общей массе — но и только. Я мысленно чертыхнулся, выпрямляясь, насколько позволило сузившееся свободное пространство вокруг меня.
— "Не тронь мою мать, Поттер!" — огрызнулся я, скорее для порядка, чем действительно разозлившись. — "Ну и что дальше? Может, послать уже Уизли за Дамблдором?" — предложил я. Рон, судя по доносившимся то и дело откуда то издали сдавленным ругательствам, двигался по направлению к нам, но без стрелки-указателя это было не так-то легко. Похоже, Уизли слегка заплутал... Гарри не ответил, снова обходя меня вокруг, на сей раз уже в обратную сторону, и оценивающе разглядывая.
— Пока рано, — отозвался он. — Есть мысль получше. Снизу осколков почти нет — они все нацелены тебе в лицо, в плечи и в грудь...
— "Да, моя нижняя половина, несомненно, имеет величайшую ценность", — съязвил я. — "Она тебе будет благодарна — только уже отдельно от меня".
— Помолчи, — нахмурился Гарри. — А что если... Хм, должно получиться... приготовься к падению!
— "К падению? К какому, Салазар побери, падению, Поттер, что ты задумал?" — я снова почти запаниковал. Салазар побери, нервы на пределе! Мало ли что придет в голову этому долбанному герою, я не уверен, что это сработа... Мама!!!
