— Не здесь, — тихо напомнила Гермиона, переводя взгляд с меня на Джинни. — Люпин беседует с мадам Помфри, он сказал, что сейчас придет и побудет с Сириусом, Гарри. А ты... Давай пройдемся. Мы с Джинни должны тебе кое-что рассказать.
Ее серьезный тон внушал опасения. Я поколебался всего лишь пару секунд, прежде чем окончательно встать со своего стула, и потянулся, расправляя затекшие мышцы. Похоже, случилось что-то и вправду серьезное, и, судя по их виду, не особенно приятное. И в то же время это едва ли что-то ужасное, иначе девушки вели бы себя совсем не так спокойно и сдержано.
Маршрут, который выбрали для "прогулки" Гермиона и Джинни, показался мне не совсем обычным — прямиком из Больничного крыла наверх, но не к Гриффиндорской Башне, и даже не к Выручай-комнате, а почему-то в коридор на шестом этаже, где помещались несколько классных комнат, какие-то еще помещения, и, кажется, комната для Собраний Старост. Обычно для прогулки выбирали открытую галерею неподалеку от Больничного крыла, или, если там было слишком холодно, то ближайшие коридоры. Однако я благоразумно решил не обращать на это внимания.
Полпути мы прошли молча, и я уже начинал чувствовать какую-то неловкость, замечая, как Гермиона и Джинни обмениваются странными взглядами. Наконец, когда мы достигли коридора, эта молчаливая игра в переглядки мне порядком надоела, и я решительно остановился посреди прохода. Девчонки, не сразу осознав тот факт, что я уже не следую за ними, по инерции сделали еще несколько шагов, а потом тоже остановились и обернулись ко мне.
— Так, я больше с места не сдвинусь, пока вы не объясните, что здесь происходит, — твердо заявил я, полный решимости взять дело в свои руки. — Вы хотели о чем-то поговорить, а сами как воды в рот набрали. Так не пойдет. Я хочу знать, в чем дело.
— Гарри... — начала было Джинни, но ее прервала Гермиона.
— Хорошо, Гарри, если ты настаиваешь, давай выясним все прямо здесь, — сказала она. — Но прежде, чем мы начнем объяснять, в чем дело, напомни мне, пожалуйста, ты знаешь, что собой представляет заклятие "Веритас"?
— Веритас? — повторил я. Пару мгновений я не мог сообразить, о чем она, а потом вспомнил. — А, ну да. Это черномагическое заклятие, которое заставляет жертву говорить чистую правду. А зачем тебе?
— Просто чтобы убедиться, что ты о нем знаешь, и мне не придется рассказывать заново, — отозвалась она. Речь вообще-то пойдет не о нем.
— А о чем тогда? — поинтересовался я. Джинни поморщилась.
— Гарри, если тебе уж так приспичило поговорить здесь и сейчас, может, мы все же можем хотя бы отойти вон туда, к окну, чтобы не торчать посреди прохода? — поинтересовалась она. Я обескуражено вздохнул, и кивнул, немного смутившись.
— Ну так о чем пойдет разговор? — поинтересовался я, когда мы расположились на широком подоконнике. Гермиона и Джинни снова обменялись тревожными, напряженными взглядами.
— Речь пойдет о Блейз Забини, — твердо сказала Гермиона. Я мгновенно выпрямился.
— Я не хочу о ней говорить! — резко сказал я. — И слышать о ней тоже не хочу!
— Гарри, ты серьезно думаешь, что мы завели бы этот разговор, не будь у нас веской причины? — спросила Джинни. — Я вполне понимаю твою обиду на Блейз, но при этом, все-таки, ты мог бы сохранять благоразумие. То, что мы хотим сказать, — действительно важно.
— Я... — я заколебался. Конечно, я доверял Джинни, не говоря уже о Гермионе. И какой бы ни была моя обида, и сколь сильным бы ни было разочарование...
— Гарри, я понимаю, как тебе неприятно слышать ее имя, — мягко сказала моя лучшая подруга, доверительно коснувшись моего локтя. — Но... Ведь ты же не станешь убегать от правды, не так ли? Ты никогда не прятался от нее, как бы трудно тебе ни было. И...
— Ладно, — кивнул я, облизнув пересохшие губы, и со вздохом уселся обратно. В конце концов, что я ожидал от них услышать? Блейз ведь даже не оправдывалась тогда, когда я высказал ей в лицо все то, что сказала мне Дафна. А ведь... Я и сам не знал, что я хотел бы услышать от нее в оправдание. Что все то, что было между нами, было игрой лишь поначалу? Что, начав со мной встречаться, она постепенно полюбила меня по-настоящему? Смешно. Что тогда она делала в постели Малфоя в ночь на пятницу? Нет, подобные оправдания, может, и смягчили бы немного боль от предательства, но вряд ли имели бы какое-то еще значение. Блейз меня не любила, и как бы мне ни было больно принять это...
— Вчера вечером, — начала Джинни, и, осекшись, кинула быстрый взгляд по сторонам, чтобы лишний раз убедиться в том, что нас не подслушивают. Я захлопал глазами, возвращаясь в реальность, и вопросительно посмотрел на нее.
— Что "вчера вечером"? — переспросил я.
— Не перебивай, будь добр, — нахмурилась девушка. — Я и без тебя собьюсь. В общем, вчера вечером я наложила заклятие Веритас на Драко Малфоя.
— Что? — ахнул я, напрочь забыв о ее просьбе не перебивать. — Ты ЧТО сделала?
— Я НАЛОЖИЛА заклятие ВЕРИТАС на Драко Малфоя, — медленно, четко и раздельно повторила Джинни.
— Мерлин Великий, Джин, но зачем? — я ничего не понимал. Откуда Джинни вообще узнала об этом заклятии? Хотя, это не проблема, не такая уж это закрытая информация... Но что могло заставить ее сделать это? С какой стати ей допрашивать Малфоя? Зачем? О чем спрашивать? Хотя, я догадываюсь о чем... Но почему, Бог мой, почему? Как же он должен был ее разозлить, если она решилась использовать Черную Магию!? И насколько же он ей небезразличен, если узнать правду ей было так важно, что она не побрезговала черномагическим заклятием?
— Я сделала это по его просьбе, — отозвалась Джинни, едва слышно фыркнув при виде моего ошеломленного лица. Я снова ощутил, будто меня окатили ледяной водой.
— По ЕГО просьбе? — повторил я. — Но... Ты хочешь сказать, что Малфой сам, добровольно подставился под Веритас, чтобы... Ради чего, Джин?
— Чтобы заставить меня поверить его словам, — серьезно отозвалась она. — И нет, Гарри, он не пытался меня подставить. Он дал мне свою палочку, чтобы по моей эти чары не могли проследить, несмотря на то, что это усилило неприятные последствия заклятия.
— Вот как... — пробормотал я, чувствуя себя довольно жалко. Новая информация не укладывалась в голове, а сердце стучало как бешеное, разрываясь между надеждой и... страхом поверить в эту надежду. — И что же он сказал тебе?
— Он сказал... — Джинни запнулась, собираясь с мыслями. — Он сказал, что они с Блейз виноваты перед тобой, — сказала она наконец.
Я замер. Внутри, в душе, хрупкая надежда разлетелась в пух и прах, ввергнув меня в пучину отчаяния. Виноваты...
— Виноваты в том, что не подумали, как со стороны выглядит тот факт, что она провела ночь в его комнате, — закончила Джинни. — Но это все. ЕДИНСТВЕННАЯ их вина — в том, что они не думали, будто кто-то может попытаться подать это таким образом. И тем более, что они не знали ничего о карте, и не могли предполагать, что ты увидишь, что Блейз ночевала в постели Драко.
— Ночевала? — тупо переспросил я. Моя голова отказывалась соображать. "Ночевала". Как это понимать? В душе была ровная, спокойная тишина — однако не та изматывающая опустошенность, какая бывает от чересчур сильной боли или горя. Нет, на сей раз это было звенящее, напряженное ощущение затишья перед бурей. — Что значит "ночевала", Джинни?
— Вечером в четверг Блейз получила письмо от матери из Бразилии, — ответила Джинни. — Она рассказывала тебе о своем сводном брате, Диего?
— Тому, который учил ее магловской культуре? — все так же отстраненно уточнил я, и кивнул. — Рассказывала. И что? Не понимаю, он тут при чем?
— Он погиб в ночь на четверг, — бесстрастно отозвалась младшая Уизли. Мне потребовалась пара минут, чтобы до конца осознать смысл ее слов. — Именно об этом сообщало письмо.
— Погиб? — переспросил я, снова ощущая, как внутри все обрывается. Блейз была привязана к этому парню, она всегда говорила о нем с такой теплотой, что я невольно начинал даже слегка ревновать ее к нему. Тем более, они не кровные родственники... Единственное его достоинство в моих глазах заключалось в том, что он проживал в Бразилии, и следовательно, был как соперник относительно безопасен. Но... Но если он погиб... Стоп. Стоп! — Стоп, — я и не заметил, как начал говорить вслух. — Блейз узнала об этом вечером в четверг? На ужине ее не было, и Малфоя тоже. Но он-то был на дополнительных занятиях... И все-таки... Допустим, она узнала о смерти сводного брата... И той же ночью все равно прыгнула в постель Малфоя? Непохоже на нее...
— А еще Малфой под Веритасом подтвердил, что они с Блейз не любовники, и никогда ими не были, — все так же безжалостно продолжала Джинни. — И в его постели Блейз спала одна. Он просто сидел рядом. У нее была истерика, и он беспокоился за нее.
— Замолчи... — прошептал я. Голова, казалось, вот-вот лопнет от этих вестей. — Замолчи, замолчи! — Меня затрясло. Перед глазами всплыло воспоминание, то самое, которое причиняло мне столь невыносимую боль все это время — я открываю карту Мародеров, и вижу две точки рядом, в углу малфоевской спальни, и мой мир рушится на глазах. Этот момент отпечатался в моей памяти так отчетливо, словно его выжгли внутри меня каленым железом. Ее точка ближе к стене, а его — чуть ниже и дальше... Сидел рядом?
Гермиона успокаивающе гладила меня по плечу, но я даже не замечал этого. Подняв глаза, я посмотрела на Джинни. Внутри меня все звенело от напряжения — я из последних сил цеплялся за крохотную возможность не верить, не допускать мысли о том, насколько страшную ошибку совершил, и как мне теперь жить с этим.
— Ты уверена, что... Что он не мог каким-нибудь образом обойти заклятие?
— Я — да, — спокойно ответила Джин. — А вот Ты, Гарри... Ты ведь все равно не позволишь себя убедить. По крайней мере, не мне. Ты все равно не поверишь до конца в их невиновность, пока не удостоверишься. Не так ли?
— Я... Джин, я тебе верю, но... Малфой, он...
— Он ждет тебя в Чертоге Собрания, — вставила молчавшая до сих пор Гермиона. — Ступай, поговори с ним. Он... Он сказал, что готов снова подставиться под Веритас, если это будет единственный способ убедить тебя.
— Не понимаю, ему-то это зачем? — пробормотал я недоверчиво. В голове не укладывалось, как это Малфой, гордый и заносчивый аристократ, мог настаивать на каких бы то ни было доказательствах, чтобы убедить меня. Неужели наша дружба так много значила дла него? Столько, что он готов был забыть про фамильную гордыню?
— Спроси его, а не нас, — пожала плечами моя подруга. — И Гарри... Родовая Магия против Черной неэффективна, — добавила она. — Я читала об этом. Она может помочь справиться с последствиями, но защитить от самих чар не в состоянии. Черную магию и придумывали с тем расчетом, чтобы сопротивляться не мог никто. Так что Драко нечего противопоставить заклятию Веритас, и обойти его он никак не мог.
— Ты... — я сглотнул. — Ты уверена в этом?
— Я — да, — отозвалась Гермиона. — Но ты, все равно, поговори с ним. Гарри... Я понимаю, как тебе тяжело в это поверить, но...
— Мы бы не стали обманывать тебя, — закончила за нее Джинни. — Не в этом отношении. Поговори с Драко. Наложи на него Веритас. Убедись сам. Поверь, мне кажется, это действительно важно...
— Да, я верю... — прошептал я. Голова кружилась, а внутри была какая-то странная, звенящая пустота. Ощущая слабость в ногах, я медленно, словно нехотя отделился от подоконника, и почти слепо побрел к дверям Чертога Собраний. Подобного я не ощущал даже на втором курсе, стоя перед дверью Тайной Комнаты. Тогда за дверью меня ждали василиск и неизвестность, но от меня зависела жизнь Джинни. Я готовился сразиться за правое дело, и это ощущение поддерживало меня. Сейчас... Сейчас за дверью меня ждал только лишь Драко Маофой — не имеющий желания причинить мне вред, и не держащий в руках жизнь кого-то, кто мне дорог. Но его оружием была страшная правда, и я боялся, как никогда — боялся того, что сейчас произойдет, что услышу обвинения в своей ошибке, и мне нечего будет возразить в ответ, потому что они справедливы. На сей раз прав был он...
Драко стоял у окна, спиной ко входу, и его светлые волосы, казалось, сияли собственным светом вокруг головы, отражая солнечные лучи. Вид у него был усталый и измученный, сама поза Малфоя выражала какую-то странную обреченность. Заслышав, что я вошел, он даже не вздрогнул, однако — неужели снова наша связь? — я интуитивно понял, что он весь напрягся. Я закрыл за собой дверь и встал, кусая губы, и собираясь с силами, чтобы заговорить.
— Ну и долго ты там будешь пыхтеть у дверей, как закипающий чайник? — недовольно спросил наконец Драко, оборачиваясь ко мне. Взгляд Малфоя был холодным, без малейшего следа той дружеской теплоты, которая появилась в нем, пожалуй, незадолго до нашего приключения в Башне Восхода. А я снова ощутил прилив отчаяния. Мало того, что я обидел Блейз в такую минуту, я еще и Малфоя ухитрился снова настроить против себя. Хотя, в принципе, даже и ухитряться не пришлось... Просто совершил глупость.
Я устало привалился к стене, уже прекрасно понимая, что никакого Веритаса накладывать на Драко я не буду. В памяти всплывали миллионы крохотных деталей, доказывающих то, что рассказали мне Джинни и Гермиона. Сотни моментов в поведении Драко и Блейз, сыграть которые настолько хорошо невозможно, какими бы гениальными актерами они ни были. То, как они вели себя по отношению друг к другу и ко мне, то, как смотрела на меня Блейз, как она отвечала на мои поцелуи... А Малфой? Да каким бы хладнокровным и расчетливым он ни был, ну не может парень так хладнокровно наблюдать за тем, как его девушка целуется и обнимается с другим! Но ни разу я не видел на его лице ни следа ревности... И те взгляды, что он кидал на Джинни? Это уж точно не следы его влюбленности в Блейз! Тысячный раз за последние дни я обозвал сам себя легковерным идиотом — но на сей раз по абсолютно противоположной причине. Я медленно сполз по стене на пол, и уселся на задницу, уткнувшись лбом в колени. Хотелось одновременно смеяться и плакать, но я не мог ни того, ни другого, и только сидел, не поднимая головы, и тщетно пытаясь совладать с сотрясающим тело ознобом.
Негромкие шаги приблизились ко мне, и прямо над головой я услышал раздраженный вздох Малфоя.
— Ну и что сие должно значить? — недовольно спросил он. Я наконец поднял голову, и посмотрел на него исподлобья. Драко стоял надо мной, сложив на груди руки, и смотрел без улыбки, а во взгляде его вместо обычного, светящегося серебра, казалось, сияла отточенная сталь. Вот она какая, — истинная личина Слизеринского Принца, подумал я. Не высокомерная гримаса, говорящая "Я делаю вам одолжение уже тем, что дышу с вами одним воздухом", а именно вот эта — холодная и бесстрастная, не прощающая ошибок и не проявляющая жалости. Я сглотнул.
— Я... — начал было я, и запнулся. Что я мог сказать? "Прости меня, я был не прав?" Глупо. Драко не станет слушать. Я не оправдал его доверия. Усомнился в нем. Предал то, что было между нами... Ну как, как мне отыскать слова, которые покажут, как на самом деле мне было больно, и как мне его не хватало? Как заставить его понять, что все это было... Чудовищной, ужасной ошибкой, от которой мне было едва ли не хуже, чем ему? — Драко, я... Мерлин, прости меня! Мне так жаль! — выпалил я в отчаянии. Слова казались пустыми и невыразительными, банальными просто до крайности. Да разве что-то подобное сможет пронять этого упертого слизеринского хлыща? Но что, ЧТО мне ему сказать? Я не мастер красивых выражений и цветистых фраз...
