Струйка крови текла по моему запястью, капая уже на пол — но это не имело значения. Я просунул руку дальше, под шею мальчишки, притянул его к себе, второй рукой не выпуская его ладошку. Обнял коченеющее тело, прижал к груди. Слезы катились по моему лицу, я уткнулся лицом в кудрявые светлые волосы, всхлипывая. Эта смерть потрясла меня как никакая другая. Это несправедливо. Нечестно! Ведь он всего лишь ребенок! Еще несовершеннолетний! В чем его вина? В том, что влюбился в неподходящего человека?
А ведь это из-за меня, подумал я с холодной ясностью. Не потому, что я не справился, или действовал слишком медленно, или защитить не успел... Нет, он вообще остался в Хогвартсе из-за меня. Остался, чтобы быть поближе к "мечте", — вместо того, чтобы спрятаться в безопасности вместе с остальными. Я ничего не сделал, чтобы послужить причиной его отчаянной выходки — но мне и не нужно было. Я просто... был. Есть. А вот его — его больше нет. Из-за меня...
Комментарии Автора: Спасибо всем, кто читает. Надеюсь, глава вас не очень разочаровала, и прошу прощения, если огорчила. Очень жду ваши отзывы.
Искренне ваша, Layna
Глава 32
Глава 32.
Песнь Феникса.
Pov Драко Малфоя.
Ни тогда, ни позже, вспоминая, я так и не смог точно определить, сколько же времени у меня заняло добраться до своей комнаты в Слизеринских подземельях и вытащить дневник Риддла. То мне казалось, что я проскользнул через всеобщую свалку, царившую в коридорах и переходах, как нож сквозь масло, — то наоборот, что я еле тащился, как сонная муха. Вот на то, чтобы завладеть злополучной тетрадкой, вернуться в общую схватку и пробиться на второй этаж, к туалету Миртл, времени ушло — я точно знал — куда меньше. Ну, вообще-то, у меня был существенный стимул: мыслесвязь Поттер блокировать и не думал, так что вся его схватка с Нагайной у меня в голове проносилась почти непрерывным калейдоскопом картинок — иными словами, как на ладони.
Коридор второго этажа был относительно пустынным — битва сюда, видимо, еще не докатилась. Свернув за угол, в ответвление, ведущее к туалету, я с разбега налетел на идущего мне навстречу человека, чуть не сбив его с ног. Он, однако, умудрился удержать равновесие, и, отскочив назад, выхватил палочку.
— Эй, эй, эй, Уизли, остынь! — воскликнул я, узнав Рона, и поспешно продемонстрировал ему пустые ладони (дневник Риддла я благоразумно зажал под мышкой). — Это я!
— Малфой! Чтоб тебе в луже утонуть, напугал меня до смерти! — ругнулся он, опуская палочку и слегка размякнув от облегчения. — Ты здесь откуда?
— Здраааасьте, а где я должен быть, по-твоему!? — фыркнул я. — Гарри же сказал, что вы пока разберетесь с Нагайной, а потом ему понадобится дневник Риддла!
— И ты его при... о, вижу, что принес, — отозвался Рон. — А ты случайно... это... А, ну да, целительства ты не знаешь... — он как-то сник. Моя связь с Поттером все еще не ослабевала — перед мысленным взглядом я видел умирающего кудрявого мальчика, что-то шепчущего Гарри побелевшими, почти бескровными губами. Первым побуждением было рвануть туда, но я одернул себя. Помочь я там все равно не смогу, а отвлекать их в такую минуту было бы свинством. Конечно, как и всякий слизеринец, я частенько пренебрегал тактичностью в угоду любопытству — но не в этот раз. Мысленно дистанцировавшись от Поттера, я снова обратил взгляд на Уизли.
— Вообще-то я прихватил пару зелий на всякий случай, — заметил я. — Но Криви этим уже не поможешь. Насколько я могу судить, повреждения слишком велики.
— Откуда ты знаешь? — опешил в первую минуту Рон. Потом часто заморгал и помотал головой. — Нет, не говори, я понял, — сказал он. — Черт, это так... странно. Ну — то, что вы с Гарри так.. связаны. Почему именно ты, хотел бы я знать? — прищурившись, проговорил рыжий. — Мы с ним тоже спасали друг друга. Почему У НАС никакой такой связи не возникло?
— У тебя нет Родовой Силы, хоть ты и чистокровный, — объяснил я. — К тому же, бОльшая часть ваших приключений происходила до того, как Гарри вступил в наследие. Я имею в виду — до его семнадцатилетия. Так что ЕГО магия тут тоже еще повлиять не могла. И потом, наша Связь возникла из чувства долга и желания отплатить "врагу". Между друзьями все иначе, вы не считали себя обязанными друг другу за спасение. Ну, не так, как мы.
Рон хмыкнул — и, кажется, что-то такое ответил, но я почти не слышал его. Несмотря на дистанцию, меня захлестнули эмоции Гарри — его горе в момент смерти Колина. Боль и жалость, с некоторой примесью чувства вины. Я почти почувствовал на собственных щеках его слезы.
— Малфой! Эй, Малфой, ты еще здесь? Ау, Драко! Ты чего? — Рон встряхнул меня за плечи — и я с трудом сфокусировал на нем взгляд, буквально выдираясь из-под толщи эмоций Поттера, прямо-таки похоронивших меня под собой.
— Криви умер, — медленно сказал я. Чужие переживания постепенно отступали, в голове прояснялось и я снова начинал осознавать себя — отдельно от Гарри.
— Черт, — выдохнул Рон, выпуская мое плечо и отворачиваясь. — Черт, черт! — повторил он. — Нет, я знал, что ему не выжить — но уже... Проклятие! Это, к гриндевальдовой бабушке, несправедливо! Ведь ему же еще и семнадцати нет!
— Теперь уже и не будет, — негромко проговорил я. Отчего-то в этот раз сохранять спокойствие мне давалось куда тяжелее, чем обычно — наверное, из-за Гарри и его переживаний. Пошли, — решительно сказал я, протискиваясь мимо него по направлению к туалету. Неизвестно, да каких охренительно гриффиндорски-отважных и сумасбродных выводов доплачется там сейчас Поттер в одиночестве. Пожалуй, вот теперь уже можно и нужно начинать его отвлекать.
Когда я с силой толкнул дверь, распахивая ее настежь, Гарри даже не пошевелился и не поднял головы — он и так знал, что это я, благодаря мыслесвязи, которую я хоть и приглушил, но не блокировал. Он сидел на полу, на коленях, прямо в растекающейся луже воды и змеиной крови — и плакал, прижимая к себе изломанное, изуродованное тело. Хрупкий, кудрявый и светловолосый Криви до ужаса походил сейчас на сломанную куклу. Я невольно замер, прикусив губу. На самом деле, я мало что о нем знал. Разве что то, что мальчишка при жизни не блистал ни красотой, ни умом... зато мне доводилось видеть несколько сделанных ими фотографий — тут у парня, определенно, был талант. Впрочем, это вряд ли что-то говорило о его характере.
— Гарри, — тихо позвал я. Пожалуй, впервые на моей памяти, я не просто осознавал необходимость выразить соболезнования и сочувствие — но и действительно ХОТЕЛ сказать или сделать хоть что-нибудь утешительное. Вот только слова от этого не появлялись сами собой. Не мастак я был на такие вещи. Нет, я знал весь стандартный набор вежливых фраз, подходящих к случаю — но и подумать не мог сейчас о том, чтобы воспользоваться этими готовыми фальшивками. Мне оставалось только надеяться, что Поттер сумеет прочитать в моем сердце то, чего я не мог выразить словами. А может и нет — ему сейчас не до того, чтобы заморачиваться еще и с моими чувствами...
— Он пришел сюда из-за меня, — звенящим от слез голосом проговорил Гарри. — Мог спрятаться, укрыться — но пришел. Потому что хотел помочь — мне! — почти выкрикнул он, вскидывая на меня глаза, полыхнувшие вдруг яростью. — Клянусь жизнью, Малфой, если ты сейчас ляпнешь хоть одно слово по поводу гриффиндорской дурости — я это слово тебе в глотку затолкаю, несмотря на всю нашу дружбу!
Слегка опешив от такого натиска, я судорожно сглотнул — и медленно втянул в легкие ставший вдруг вязким, как патока, воздух. Уже давно я не ощущал ничего подобного — острая боль в груди, будто ее охватил невидимый обруч, не давая вздохнуть, а в голове звенит и щеки горят так, будто я схлопотал пару оплеух. Подобные несправедливые обвинения не в духе Гарри. Разве он не чувствует, что съязвить — это последнее что я мог бы сейчас сделать? Впрочем, вот уж что-что, а мою болезненную реакцию Поттер не почувствовать просто не мог. Он глубоко вздохнул — и разом утратил запал.
По узам я ощутил мгновенную вспышку раскаяния и извинение — все это не облеченное в слова, но не менее ясное и искреннее. Внешне Гарри почти не шевельнулся — лишь крепче прижал к себе погибшего, продолжая безутешно плакать. Стальной обруч, стянувший мою грудь, разжался. Ему больно — и он не в состоянии сразу думать о том, что и мне причиняет боль. Но это не значит, что он ХОЧЕТ этого. Глубоко вздохнув, я опустился рядом с Поттером на колени — прямо в грязную воду, розовую от крови. Джинсы мгновенно намокли, но я не обратил на это внимания. Протянув руку, я осторожно обнял гриффиндорца за плечи и притянул к себе. Гарри вздрогнул и слегка расслабился — самую малость опершись на меня. Словно хотел разделить со мной тяжесть своего горя. Я сглотнул. Мне действительно хотелось помочь ему — вот только я все еще сомневался в своей способности найти нужные слова. Язвительность и сарказм, ирония или шутки — все это удавалось мне великолепно, но это было совсем не то, что требовалось сейчас. Глубокое и искреннее сочувствие — как передать его словами так, чтобы они не прозвучали напыщенной бессмыслицей? Пожалуй, стоит тысячу раз поблагодарить нашу мыслесвязь за то, что на могла передавать наши чувства друг другу, не облекая их в цветистые фразы. Я мог только надеяться, что этого будет достаточно.
— Нам нужно продолжать, — тихо сказал я, помолчав какое-то время. — Чтобы он не погиб напрасно. — Говорить банальности было отчасти даже стыдно — но ничего другого мне просто не шло в голову. Гарри как-то зло фыркнул.
— А он и так погиб напрасно! — резко ответил он — и снова всхлипнул. — Ему вообще не нужно было рисковать! Мы бы справились со змеей сами! Ситуация не была безнадежной. А он.. Он хотел быть рядом... Он не должен был... — снова отчаянный всхлип.
— Ну тише, тише... — я неловко погладил Поттерв по волосам, не зная, что еще могу сделать.
У меня был кое-какой опыт в том, чтобы утешать девчонок — сколько раз Блейз плакалась мне "в жилетку" трудно даже сосчитать, — но я не был уверен, что можно применить те же методы в отношении парня. Гарри крепко зажмурил глаза, словно хотел перекрыть веками поток слез, и прижался виском к моему плечу, чуть откинув голову. Все, что я мог для него сделать — это направить ему через узы немного своей силы, и физической, и душевной. Ощущение поддержки и сопереживания, видимо, действительно помогло. Через несколько минут Поттер несколько раз глубоко вздохнул, потом кивнул и медленно выпрямился, отодвигаясь. Выпустив, наконец, Колина, он аккуратно опустил мальчика на пол, осторожно выровнял изломанные руки и ноги — и, прикусив губу, чтобы снова не разрыдаться, провел рукой по его лицу, закрывая погибшему глаза. Волосы и одежда Колина насквозь промокли от плещущейся вокруг воды — а впрочем, ему уже все равно, как-то отстраненно подумал я. Несколько минут мы еще просидели в молчании, не двигаясь, чтобы почтить память павшего. Потом Гарри заговорил — и голос его звучал глухо от подавленных слез.
— Он сказал, что любит меня. Перед смертью. Можешь себе представить?
— В смысле... Прямо в ТОМ САМОМ смысле? — осторожно уточнил я. Поттер кивнул.
— Только не шути на этот счет, я тебя прошу, — тихо и как-то устало сказал он. Я сглотнул.
— Я не буду, Гарри, — пообещал я. — Но я бы хотел... уточнить. Для тебя это признание так много значило?
— Я... — Гриффиндорец запнулся и на какое-то время задумался. — Ну... даже не знаю, — сказал он. — Мне его жаль, но так было бы в любом случае. Просто это... ну...
— Я понимаю. Добавляет всей ситуации... драматизма. Верно? — Гарри кивнул. Вид у него был потерянный. — А ты...склонен был ответить на его чувство? — как можно осторожнее спросил я. Поттер дернулся было — но ни в моем тоне, ни в выражении лица, ни даже в мыслях, не было ни тени насмешки. Вопрос, конечно, был почти риторическим — но в то же время... а вдруг признание Криви заставило Гарри задуматься?
— Ты же знаешь, что нет, — наконец сказал он, тяжело вздохнув. Его эмоции, прежде бившие через край, наконец-то начали утихать. Я медленно, нарочито спокойно кивнул.
— А ты... Ты каким-то образом давал ему... ну... Я не знаю — повод? Я имею в виду — Ты делал что-то, чтобы привлечь его? Или, может, дал повод надеяться на взаимность? — спросил я. Гарри снова задумался на несколько секунд и покачал головой.
— Я не знаю, — тихо сказал он. — Если я и делал что-то такое, то неосознанно. Колин сказал, что... Что присматривался ко мне, потому что я... Ну, ты понимаешь. Вся эта чушь с моей известностью и популярностью. Рон даже шутил на втором курсе, что Колин и Джинни, если сблизятся, могут организовать мой фан-клуб, — парень горько усмехнулся в ответ на мою гримасу. Я понимающе кивнул. Джин-то свою одержимость Поттером преодолела — а вот Криви... — Отчасти, наверное, Рон был прав, — продолжал Гарри. — По крайней мере, в отношении Колина. Колин сказал — поначалу это и было что-то вроде... ну, влюбленности в знаменитость. Как в какого-нибудь актера или квиддичного игрока. А потом... Он сказал, что постепенно все изменилось. Он стал замечать за образом "героя" меня самого, и... — Поттер закрыл глаза и глубоко вздохнул. Я прекрасно чувствовал, что тема ранит его, ему не особенно приятно осознавать, что в него был влюблен парень — и в то же время парень этот заслуживал, по меньшей мере, сочувствия. Ну и плюс его смерть, которая добавила трагизма ситуации... И все-таки наш разговор заставил Потера немного оттаять — я как бы переключил его мозг с простого осознания горя на размышления, заставил парня задуматься, анализировать и сопоставлять факты. А это — первый шаг к преодолению своей боли. Гарри, кажется, тоже осознал, что мои вопросы были неспроста. Еще раз глубоко вздохнув, он потер руками лицо, словно отгоняя усталость, и открыл глаза. Сняв очки, без особого успеха протер их краем рукава. Потом снова надел их и с вызовом посмотрел на меня. — Драко, чего ты пытаешься добиться этими вопросами? — спросил он напрямик. Я пожал плечами.
— Если честно — пытаюсь тебя немного отвлечь, — отозвался я. — Заставить тебя думать. Ну и привести во вменяемое состояние. А то твое чувство вины прямо зашкаливает.
— А что, нет причин? — резко спросил он. Я пожал плечами.
— Это был его выбор. Не твой. Ты не любил его. Он знал о том, ЧТО у тебя с Блейз, ведь так? — Поттер кивнул. — Ты ведь не просил его идти за тобой и помогать тебе?
— Мерлин, нет, конечно! — фыркнул Гарри. — Да знай я, что он задумал — я бы первый проследил, чтобы он отправился к тебе в Манор вместе со всеми, и носа оттуда не высовывал! Я и подумать не мог, что он поступит по-другому! Мы ведь просили его присмотреть за младшими... Но он, похоже, решил, что для него куда важнее — присмотреть за мной...
— Тогда я не понимаю, причем тут ты. А если завтра какая-нибудь помешанная на тебе фанатка выкинется из окна из-за несчастной, безответной любви к тебе — при условии, что ты ее никогда в жизни в глаза не видел, — ты что, тоже будешь чувствовать себя виноватым?
— Это другое! — резко вскинулся он. Я вскинул бровь.
